Юкагиры

Численность -1140 человек.Язык - юкагирская группа уральско-юкагирской семьи языков. Расселение - Республика Саха (Якутия), Магаданская область, Чукотский автономный округ. 
На северо-востоке Сибири в бассейнах Яны, Алазеи, Индигирки, Омолона, Большого и Малого Анюя, Колымы, Анадыря живут юкагиры. Самоназвание — одул, вадул, вероятно, «сильный», «могучий». В настоящее время юкагирским языком владеют около 400 человек. Сохранилось два диалекта — тундровый и таежный. Говорят также на русском и якутском языках. Письменность разработана в 1970 г. на основе русского алфавита и официально принята в 1983 г. За основу литературного языка взят тундровый диалект.Юкагиры автохтонного происхождения. С начала н.э. в несколько этапов (IV - VII, IX, XI - XIII, XIV - XVI вв.) на территории Приленья, Алдана, Вилюя, Олекмы из Прибайкалья, Забайкалья и Приамурья проникали тунгусо-, монголо- и тюркоязычные группы. Это привело к сокращению территории расселения юкагиров, частичной ассимиляции и оттеснению их в более северные районы. К моменту прихода русских (XVII в.) жили между Индигиркой и Анадырем, насчитывали 4,5 — 5 тыс. человек. Было несколько племенных групп — родов, которые, в свою очередь, состояли из более мелких подразделений, тоже именовавшихся родами. Так, нижнеколымских омоков представляли 11 родов, верхнеколымских когимэ и алаи — 8, олюбенцев — 5, индигирских шоромбов — 9, янгинцев — 3, анаулов — 4. Сохранились имена глав-«князцов» некоторых родов и сведения об их численности. Например, у анаулов: Когюни — 30 человек, Каллика — 25, Обыи и Мекеры — по 60 человек.

В течение XVIII — XIX вв. местное население резко сократилось в результате хозяйственной конкуренции и военных столкновений с эвенами, коряками, чукчами, якутами. Еще раньше в результате массовых эпидемий оспы в 1669 и 1690 гг. полностью исчезли анаулы, а часть яндырей откочевала на Амур. Основные занятия — охота на северного оленя и лося, озерное и речное рыболовство. Календарный год делился на 13 лунных месяцев. У нижнеколымских и анюйских юкагиров в конце XVIII в. март назывался чинше — «охотничий», апрель -палпаша — «почковый», май — кутье — «вскрытия рек», июль — няба — «осенний», август — ончу, онджи — «водяной», сентябрь — чакам — «рыбный» и т.д. На оленей и лосей охотились с помощью самострелов, петель, а с XVIII в. — кремневых ружей. Весной зверя промышляли гоном по насту, преследуя на лыжах. Тундровые юкагиры кочевали вслед за стадами диких оленей от лесотундры к морю, добывали их поколками на воде во время сезонных переправ либо загоняли в озера с помощью собак. Использовали также загоны и оленя-манщика. Кроме того, охотились на лисицу, белку, соболя, песца, горностая, зайца, применяя различные типы ловушек: срубы (гизнь-иль), пасти (шашил), петли (монол), самострелы (энэ), а также огнестрельное оружие. Тундровые убивали лисиц и песцов палицей (дубиной), настигая их на оленьей нарте.

Осенью на озерах отстреливали водоплавающих во время их линьки. Колымские использовали дротики и бола - связку камней на ремешках. Рыбачили с поздней весны до осени. Ловили окуня, нельму, чира, омуля, муксуна волосяными сетями (йодийэ) или неводами. На нерестилищах рыбу добывали баграми и крючками. В горных речках ставили изгороди (ёз) и плетенные из тальника верши (мортэ). В октябре — ноябре ловили в проруби волосяными сетями. Подсобным занятием был сбор ягод, дикого лука, кедровых орехов, корней сараны, листьев, лиственничной заболони (слоя молодой древесины под корой), грибов. На продажу добывали мамонтовые бивни. У тундровых важную роль играло транспортное оленеводство. В хозяйстве было от двух-трех до 19 — 20 оленей, в богатых семьях — по 100 — 150 голов. Летом объединялись в группы и выпасали животных сообща. На оленях ездили верхом, вещи перевозили вьюком (велил), зимой использовали нартенные упряжки. Ездовые нарты — дугокопыльные, грузовые — более короткие однокопыльные. В нарту впрягали, как правило, одного оленя. Таежные запрягали в нарты по 4—5 собак. Собачья нарта (миди, миэдьиэ) — вязаная прямокопыльная, длиной до 2,5 м с передней дугой-«бараном». Зимой по снегу ходили на широких подволоках, подбитых камусом лыжах, по насту — на голицах (кокиса). Летом по воде передвигались на лодках-долбленках, плотах, лодках-берестянках.

Древнее жилище — усеченно-пирамидальная полуземлянка (чандал)с каркасом из четырех столбов-деревьев, с корнями, и четырьмя поперечинами, на которые клали плоскую крышу, крытую дерном. Таежные жили в конических чумах (нума), зимой покрытых ровдугой, летом — листвен¬ничной корой. Остов чума составляли четыре жерди, скрепленные по кругу тальником в пять-шесть рядов, и квадратная рама вверху. На жерди каркаса опирались 20 — 30 тонких жердей. Пол устилали ветками и шкурами, иногда над постелями подвешивали матерчатые пологи. Чум отапливали разложенным в центре очагом, над ним устанавливали две поперечные жерди для котлов, чайников, просушивания одежды, вяления рыбы и мяса. Жили также и в больших срубных юртах с плоской или конической крышей из шестов и коры. У эвенов заимствовали цилиндроконические дома. Хозяйственные постройки - срубные амбарчики на высоких столбах с двускатной крышей и лестницей из бревен, лабазы-помосты.

Традиционный костюм юкагиров похож на эвенскую одежду. Но в отличие от эвенского кафтана, имеющего сзади широкую внешнюю складку, юкагирский кроили в талию с двумя клиньями по низу спинки, образующими внутреннюю складку. По этой особенности кроя соседи называли юкагиров «людьми с хвостами куропатки», а эвенов - «людьми с хвостами гагары». Меховые кафтаны (махил) золотисто-коричневого или серого цвета украшали окрашенным в красный цвет мехом нерпы-белька, летние ровдужные (наймэкэ) отделывали пополам и подолу вышивкой подшейным волосом оленя красного, черного и белого цвета. К верху спинки мужских кафтанов пришивали свисавший до земли, раздваивавшийся на конце хвост из тюленьего меха, крашенного настоем ольхи или тальника в красный цвет. 

На женских — два таких хвоста пришивали по бокам, над клиньями. Под кафтан надевали нагрудник (летний — нгеун, зимний, меховой — ниниэдабун). Зимой под нагрудник иногда подкладывали заячью шкурку. В качестве воротника в мужской одежде использовали шарф из лисьих хвостов, в женской — из беличьих. В тундре в большие морозы женщины надевали короткие штаны-натазники с нагрудником, а мужчины — меховые (харо). Ровдужная камлейка поверх меховой глухой кухлянки с капюшоном спасала от сильных морозов. Длинную, почти до паха, зимнюю обувь из камуса оленя или лося натягивали на меховые чулки.

Летняя ровдужная обувь была до колен, башмаковидного покроя. Головной убор — капорообразный меховой чепец. Его украшали красным кантом по шву, тканью или меховой опушкой, ровдужные перчатки — полосками красной и черной ткани, вышивкой подшейным волосом оленя белого и красного цвета. Праздничную одежду отделывали разноцветным мехом, суконными оторочками, вышивкой подшейным волосом оленя, реже бисером, металлическими подвесками и бляшками. Особенно ценились передаваемые по наследству круглые серебряные бляхи — «грудное солнце» на женских нагрудниках.

Предметы быта юкагиров

Перечень предметов в альбоме

1 Стрела с металличесим наконечником (юкагиры)

 Стрела с металлическим наконечником. Новодел.

а дл. – 40 см д. – 1,8 см., б дл. наконечника – 2,8 см. Дерево, металл. Резьба, вставка. Состоит из наконечника и древка. Стрела изготовлена из цельного дерева методом продольного резания сосновой древесины. Древко прямое, в сечении круглое, утолщенное ближе к наконечнику. К нижнему концу немного сужается и образует арочную выемку, предназначенную для фиксации стрелы на тетиве во время стрельбы из лука. Верхний конец древка, постепенно утолщаясь, образует своего рода конус на вершине, в которой установлено острие металлического гвоздя, приспособленное под наконечник. Нач. ХХI в. Приобретен у старшего научного сотрудника Института проблем малочисленных народов Севера Сибирского отделения РАН Л.Н Жуковой 25 марта 2008 г Изготовил: М.М. Лихачев из с. Нелемное Верхнеколымского района.

2 Лук охотничий (юкаг.)

Юкагиры: одулы.

Лук охотничий «уорпэд-эйэ» (юкаг.), модель. Новодел. Дл. – 86 см шир. – 3см. Дерево. Резьба. Вырезан из одного куска дерева. Поверхность обработана неровно, со следами небольших срезов, выщербин, нащепов. Кибить представляет собой пологую дугу. Кибить - дуга, наиболее толстая и широкая в средней части, постепенно сужается к концам. На них вырезаны ромбовидные головки, служащие для закрепления концов тетивы. Использовался для обучения мальчика стрельбе из лука. Нач. ХХI в. Приобретен у старшего научного сотрудника Института по проблемам малочисленных народов Севера Сибирского отделения РАН Л.Н Жуковой 25 марта 2008 г. Изготовлен М.М.Лихачевым из с. Нелемное Верхнеколымского района.

3 Кармашек для хранения принадлежностей для добычи огня

Юкагиры.

Кармашек для хранения принадлежностей для добычи огня. Латидидаур (юк.). Дл. - 12 см, шир. – 11 см. Ровдуга, кожа, мех, ткань, бисер. Шитьё. Нач. ХХ в. Имеет подквадратную форму с округленным дном. Лицевая сторона: в центре - черный меховой лоскут, повторяющий форму кармашка размером 2,5х3 см, вокруг него - полоски бисера белого, черного, синего и красного цветов. Лицевая и оборотная стороны соединены вставкой шириной 1 см из черной кожи. Между ними вставлена цветная ткань. Края обработаны каймой из черной кожи шир.1см. По бокам пришита кожаная лямка шир. 1,5 см. По центру с внутренней стороны пришиты завязки из ровдуги. Кармашек использовался кочевниками-оленеводами до распространения спичек в тундре до 20 - 30 гг ХХ в.

4 Доска для выделки сыромятных ремешков

Юкагиры.

Доска для выделки сыромятных ремешков. Ёдрубул (юк.). Дл. – 80 см, шир. - 17 см. Дерево. Резьба. Начало ХХ в. Имеет прямоугольную форму. С одного конца на расстоянии 14 см. от края сделаны 4 прорези дл.13 см и шир. 1 см. для продевания полосок кожи, которые нужно было выделать или освободить от шерсти. Противоположная сторона доски служила хозяйке кочевого дома для разделки мяса, рыбы и др. Поступление 1975 г. от жительницы с. Андрюшкино Куриловой А.В. Нижнеколымский музей истории и культуры народов Севера.

5 Игольница дорожная

Юкагиры.

Игольница дорожная. Муридет-аур (юк.). Дл. - 8 см, d - 1.5см. Металл, ровдуга. Ковка. 40гг., ХХв. Представляет из себя полую металлическую трубочку, в которую продет ровдужный ремешок дл. 26 см шир. - 2.5 см с медной пряжкой на конце. Размеры медной пряжки 3.5 х 2.5 см. Трубочкой прикрывали часть ремешка с нанизанными иглами. Игольница бытует у женщин тундры по настоящее время. Поступление 1975 г. от Атласовой И.А. из с. Андрюшкино. Принадлежала юкагирке из Олеры Атласовой Т.А. Нижнеколымский музей истории и культуры народов Севера.

6 Сумочка для швейных принадлежностей. Юкагиры

Юкагиры.

Сумочка для швейных принадлежностей. Дл. – 13 см, шир. - 19,5 см. Кожа птицы (лебедя), ткань, ровдуга, металл. Шитьё, крашение. ХIХ в. Форма трапециевидная с округленным дном, с клапаном. Сумочка сшита косыми стежками сухожильными нитками из нескольких кусков кожи, по краям с применением техники мозаики. Наружная сторона окрашена в черный цвет, удлиненные вставки дна, боков, верхней части клапана и середина лицевой стороны сшиты из треугольных кусков кожи черного и охристого цвета. Задняя сторона украшена по центру полосой ткани шир. 1,5 см и орнаментом из кусков кожи в форме ромбов. Между вставками вложена красная х/б ткань. Клапан имеет округлую форму, с нижней стороны пришиты 3 ровдужные веревки. На клапане с изнаночной стороны имеется кармашек из кожи для иголок и наперстка. Поступление 1982 г. Такие сумочки бытовали у приречных жителей р. Колымы. Нижнеколымский музей истории и культуры народов Севера.

7 Календарь недельный Шебеше. Юкагиры

Юкагиры

Календарь недельный «шебеше» (юкаг.). Новодел. Выс. – 18 см шир. – 3 см. Тальник Резьба. Имеет вытянутую, круглую в сечении форму. Вырезан из одного куска тальника с поверхностной обработкой коры. Вдоль всей длины в один ряд вырезаны семь насечек, обозначающие дни недели. Три из них зачеркнуты поперечными зарубками. Таким образом, семья отмечала дни отсутствия охотника, ушедшего на промысел. На одной стороне тальникового обрезка вкруговую вырезано углубление с целью закрепления нитки для подвешивания. Нач. ХХI в. Приобретен у старшего научного сотрудника Института проблем малочисленных народов Севера Сибирского отделения РАН Л.Н Жуковой 25 марта 2008 г Изготовил: М.М.Лихачев из с. Нелемное Верхнеколымского района. Без видимых повреждений.

8 Табакерка

Юкагиры: одулы.

Табакерка. Дл. – 14,5 см, шир – 5,5 см, выс. – 3,5 см, глуб. – 3,2 см. Дерево. Долбление, дирка, резьба. Изготовлена из цельного дерева с помощью долота и стамески. Имеет прямоугольную форму в виде пенала. Внутренние стенки прямые, в нижней части образуют плавный переход ко дну. Крышка выдвижная, прямоугольной формы, имеет округлый выступ на одном конце, выполняющий функцию ручки. Лицевая сторона украшена резным изображением в виде квадрата с прочерченными диагоналями, по обе стороны которых и по внутреннему периметру квадрата проходит орнамент из треугольников. К квадрату примыкает треугольного вида фигура с округлыми углами, нижняя сторона которого приподнята к верху. К вершине этой фигуры также соединена другая фигура в форме сердечка. На месте выступа выгравированы стилизованные изображения двух птиц. Паз для выдвижной крышки, вырезанный в верхней части табакерки сколот, фрагмент утрачен. Для заполнения табаком курительной трубки на крышке имеется маленькое отверстие. Служила для хранения табака. ХIX - нач. ХХ вв Изготовлен мастерами юкагирского рода Ягловских из Алазейского зимовья Колымского округа Якутской области в ХIX - нач. ХХ вв. Нижнеколымский музей истории и культуры народов Севера.

9 Украшение юкагирского седла

1897 г

10 Юкагирская женская одежда 

 Мужчины подпоясывали кафтаны кожаными поясами с сумкой для табака и ножом в ножнах. К поясу охотников (калбу) кроме ножа и трутницы прикрепляли мешочки для пороха, сушеного мяса и табака. Зимой надевали снеговые очки. Мужчины заплетали волосы в косу, украшая ее железной бляшкой или несколькими нитками бисера. Женщины заплетали много косичек с нитками бисера и жемчуга, медными кольцами. Погребальный комплект — кафтан с тремя меховыми хвостами и островерхая шапка. Это соответствовало остроконечной голове мифического предка. В XIX в. появилась летняя одежда из ткани — рубахи и платья с отложным воротником.

Основной пищей были мясо и рыба. Оленье мясо ели сырым и вареным, зимой — строганину, весной и летом коп¬тили над костром и вялили на солнце длинные тонкие пласты мяса. Сушеное мясо (эхалэнг), нанизанное на жильные нитки, хранили в мешках в амбарах и варили зимой. Из трубчатых костей вываривали жир. Из взбитой свежей оленьей крови готовили суп (хаша). Питались также дичью: таежные — мясом зайцев и куропаток, тундровые осенью и летом — мясом уток и гусей. Гусиные и лебяжьи желудки ели сырыми. Рыбу варили, вялили, квасили в ямах, хранили в слое вечной мерзлоты, делали строганину (чахаа), юколу (уйкэлэ), толкли в порошок-порсу (баргу). Брюшки, налимью печень употребляли сы-рыми, потроха и икру жарили. Из икры с рыбой пекли лепешки. Летом готовили рыбу, заворачивая ее на сутки в листья тальника. Лакомством считались толченая вареная рыба с голубикой и жиром (кулъибаха), рыбная мука, сваренная с оленьей кровью или сосновой заболонью (анил кэрилэ). Пили чай, заваривали шиповник, чагу. Ягоды, рыбу хранили в берестяных туесах (оччо). Корзины плели из тальника. Посудой служили деревянные и берестяные сосуды четырехугольной и круглой формы. Для хранения порсы, вяленой рыбы и мяса шили ровдужные или тканые мешки, для женского рукоделия — сумки из лапок птиц или ровдуги.

Понятие «племя» обозначали словом омон, род — мийбэ, группу кровных родственников — кудэйэ. Уже в XVII в. у юкагиров были известны «лучшие люди», «улусные мужики», «тоёны», «холопы» — домашние рабы из военнопленных. В конце XIX в. счет родства вели по материнской и отцовской линиям. Брак матрилокальный, но имущество — олени, лодки, нарты, сети — наследовалось по отцовской линии. Во главе рода стоял старейшина (лигэе шоромбох — «старый человек»), часто выполнявший функции шамана. Возглавлять род мог и шаман (алма), а также главный воин (тэнбэе шоромох — «сильный человек») или лучший охотник (хангича). Жена главы рода заведовала распределением добытого в общей охоте или рыбной ловле. В этот период преобладала территориально-соседская община. Семья большая, сохранялись обычаи левирата, избегания. Споры, вопросы, связанные с военными столкновениями, обменом, распределением промысловых угодий, устройством праздников и пр., решали на весенних собраниях (шахадьиибэ).

Религиозные представления включали культ природы, промысловые культы, шаманство. Считали, что Вселенная делится на Верхний небесный мир, Средний земной и Нижний подземный мир. Верхний мир населяют божества. Они помогают людям в промысле, оберегают их от болезней и бед, наказывают за дурные поступки. Средний мир — земля принадлежит духам-хозяевам. Главные духи — хозяин земли, хозяин пресной воды и хозяин моря. Им подчиняются хозяева гор, леса, тундры, заливов, рек, озер и животных. Особое место занимает хозяин огня — хранитель семейного очага, покровитель семьи. Нижний мир представляют многослойным: каждый слой населяют различные духи и божества. Например, верхний его слой — это мир мертвых, предков, нижний — мир сказочных стариков и старух-людоедок, а также злых духов, чертей и их главы — Острой головы.

Шаманы (алма) были покровителями рода. Проникая в Верхний и Нижний миры, они общались с миром предков, тенями умерших, врачевали заболевших, приносили жертвы духам охоты. Специальная одежда и атрибуты шамана состояли из кафтана, нагрудника, шапки, обуви, бубна (йалгил), колотушки (пэйдубэ) и изображений духов-помощников. Самыми сильными духами-помощниками считали мамонта и медведя, а также души предков. На шаманский кафтан красной краской (охрой или соком ольхи) наносили рисунок, деливший его на две половины: правую — светлую, с семью крестообразными фигурами птиц и левую — темную, с семью человекоподобными фигурами предков. Ровдужная полоса в центре, расшитая подшейным волосом оленя, изображала мировое дерево. Головной убор — круглая шапочка из камуса, справа светлого, слева темного цвета с двумя цилиндрическими столбиками на макушке. Существовал культ умерших шаманов: их тела расчленяли, части высушивали и хранили как родовые святыни. Кровью шамана смачивали части его одежды, которые также считали амулетами. Череп умершего шамана помещали на деревянную куклу в рост человека (шан шоромо — «деревянный человек»), одетую в шаманский кафтан. Называли ее богом Хойл, ставили на почетное место в жилище, «кормили», обращались с просьбами, перевозили с собой при перекочевках. Юкагиры верили в силу заговоров и гаданий (на оленьей лопатке, на челюсти зайца), колдунов (антадъайе), носили обереги-амулеты. Охотничьими амулетами считали шкурку белки (талан), нос и когти медведя, охранителями дома — шкурки гагары, утки: их вешали над входом в жилище. Вплоть до недавнего времени у верхнеколымских юкагиров сохранялось пиктографическое, т.е. «рисуночное», письмо — изображение условными знаками на бересте схемы местности и охотничьих маршрутов.

С XVII в. на северо-востоке России распространилось христианство, которое оказало влияние на традиционную мифологию: Христос (иногда царь Соломон, Ной, Адам) в роли устроителя земли разделил ее между хозяевами зверей, птиц, рыб. Главой злых духов Нижнего мира считался Сатана, или Острая голова. Два брата — герои традиционного мифа о сотворении мира — носили имена Христа и Сатаны: Христос, старший брат, послал Сатану в образе гагары достать землю, нырнув в первозданный океан. Православных святых отождествляли с хозяевами природы: св. Николай являлся хранителем животных, св. Георгий — птиц, св. Петр — рыб. К этим святым обращались на охоте. Фольклор представлен мифами, волшебными и героическими сказками (легенды, исторические предания, были, охотничьи истории). Известны своеобразные «исторические карты» — сказки, в которых рассказывается о происхождении островов на Колыме и некоторых приречных гор между отрогами хр. Черского (Аргатас) и Колымским нагорьем. Рассказчик представлял, что горы — это люди, окаменевшие при каких-нибудь обстоятельствах.

Сюжеты волшебных сказок связаны с мифами о происхождении небесных тел и их систем. Персонажи некоторых сказок — старухи, ледяные старики, Дебегей. В сказках о животных действуют обитатели тайги и тундры: медведь, росомаха, лось, северный олень, рысь, лисица, волк. Особенно отмечен образ зайца, тотемного животного, умного, коварного, всепобеждающего. Любопытная черта сказок о животных, а возможно и юкагирского фольклора вообще, — способность людей превращаться в зверей и наоборот. Чаще всего в зверя или птицу превращаются шаманы. Музыка включает несколько различных этнических традиций, связанных с их делением на племенные группы. Центральное место занимают песенные восхваления людей, животных или отдельных бытовых предметов; песенное благословение; колыбельный напев; краткие песенные «воспоминания», песни-подражания (повторение чужой песни). Миф, сказка, рассказ, предание, легенда тоже могут содержать песенные вставки. Иногда эти напевы по характеру приближаются к обрядовому пению. Во время камлания шаман под бубен пел от имени духов-помощников и песню вредоносного духа, и песню духа «светлого пути». К числу обрядовых инструментов кроме бубна, олицетворяющего собой оленя и являющегося семейной святыней, относятся трубчатые конусные позвонки и колокольчики на праздничной и шаманской одежде; ботала-погремушки на рогах оленя, копытца, деревянные бруски и косточки; погремушки-обереги на детской колыбели, сделанные из рыбьего пузыря.

В сухую лопатку оленя с отверстием в центре вставляли обструганную палочку. Вращая ее, производили «наигрыши»: «лай собаки», звуки, имитирующие звучание бубна и даже песенные мелодии. Музыкальным инструментом был «играющий лук», на тетиве-струне которого играли гладко выструганной палочкой-стрелой. Известны также вращалка-гуделка на нитке, тальниковый свисток, язычковая пищалка из пера птицы, язычковая ленточная пищалка из листа травы или язычковый духовой инструмент из трубчатого ствола травы, тонкий цилиндрический свисток из полой травы, сучковатая палка или рог оленя, которым проводили по стволу. Горлохрипение на вдохе и выдохе сопровождает круговой танец и состоит из нескольких сигнальных возгласов: «хэ-йэ», «хм-льо», «хи-льа», «хэ-ха», «хм-хо», «хий-ха», «хи-хам» и т.п. С музыкой юкагиров генетически связана музыка русских старожилов: любовная песня-диалог юноши и девушки. Благодаря контактам с русскими сохранились самодельные трехструнные лютневые инструменты с долбленым овальным и коробчатым треугольным корпусом (типа балалайки) со смычковым и щипковым способом игры на них.

Современные нижнеколымские юкагиры занимаются пушным промыслом, рыболовством, оленеводством и коневодством, верхнеколымские — огородничеством и клеточным звероводством. Сохраняются ремесла. Для нацио¬нальных хозяйств выделены территории традиционного природопользования. Родным языком владеют лишь небольшое количество людей. Говорят также на якутском, эвенском, чукотском и русском языках. Только в двух школах Республики Саха (Якутия) обучают юкагирскому языку. В пос. Нелемное Верхнеколымского улуса работает единственная в Якутии (и в России) юкагирская средняя школа. Из национальной интеллигенции много учителей, медицинских работников, писателей, ученых и общественных деятелей. Интерес к родному языку, культуре, истории поддерживают Совет старейшин и Фонд возрождения юкагирского народа. На юка¬гирском языке выходят телерадиопрограммы «Геван» («Рассвет»). В Якутске на языках народов Севера издаются республиканская газета коренных народов «Илкэн» («Затёс на дереве») и приложение к художественному журналу «Розовая чайка».

Юкагирское письмо – идеографическое письмо палеоазиатского народа odul (самоназвание юкагиров на таежном диалекте, wadul – на тундренном; означает «силачи»). Этноним юкагир – эвенкийского происхождения и происходит от düke-gir «люди мерзлоты» или yoke-gir «дальние люди» (юкагирами называют эти племена якуты). Чукчи называли их этел, а первые русские поселенцы – омоки. Юкагирский язык условно признается к генетически изолированным (его также чисто формально относят к палеоазиатским языкам), но обнаруживает признаки отдаленного родства с алтайскими языками.

По предположению одних исследователей, предки юкагиров освоили территорию Якутии в позднепалеолитическое время, другие считают, что они пришли с юга в неолите или в бронзовом веке. Изначально юкагиры занимали бóльшую часть Восточной и Северо-Восточной Сибири с 4 тыс. до н.э. по 12 - 15 вв. К рубежу эр они делились на две группы племен, различавшихся диалектами: южноюкагирскую (потомки носителей усть-мильской культуры около 1300 - 1400 до н.э. бронзового века; предки южных юкагиров знали металлургию бронзы с начала усть-мильской стадии) и североюкагирскую (носители пережиточного Ымыяхтаха около 1300 до н.э. – 1500, также освоившие металлургию бронзы). Обе эти группы восходят к носителям неолитической Ымыяхтахской культуры (исход 3 тыс. – около 1300 до н.э.), которых надо отождествлять как праюкагирскую общность. Характерной приметой праюкагиров c начала ымыяхтахского времени (около 2000 до н.э.) по 17 - 18 вв. была так называемая вафельная керамика. Атаки чукчей и немирных коряков (начались они еще в 1660 – 1670 г., но большой размах приобрели в первой трети 18 века) в середине 18 в. привели к истреблению и вытеснению юкагиров на территории значительной части бассейна Анадыря и сопредельных районов Чукотки. В результате юкагирский клин между коряками и чукчами исчез, те соприкоснулись друг с другом, и между ними разгорелись такие войны, что одно и то же чукото-корякское слово tangit (дословно «истинный враг») стало для чукчей квазиэтнонимом для коряков, а для коряков – квазиэтнонимом для чукчей. В наше время юкагиры обитают в бассейне рек Колыма и Алазея (Алаиховский и Анадырский районы Магаданской области) и крайний северо-восток Якутии (Нижнеколымский и Верхнеколымский районы).

Однако еще в 17 в. юкагирские и предположительно родственные им племена были расселены значительно шире, от р. Яна до р. Анадырь. Предполагается, что юкагиры – древнейшее население северо-восточной Азии, которое занимало территорию от р. Лены до Берингова пролива. В течение последних 300 лет они были оттеснены и частично ассимилированы якутами, эвенами, чукчами и русскими. Этим письмом пользуются в основном женщины для своих «любовных посланий». Имеются сведения об использовании пиктограмм для примитивных географических карт (информация о маршруте). Признаков перерастания в систему письменности не обнаружено. Знаки вырезались специальным ножом на бересте. Такое письмо, как и сам материал для него, получили у верхнеколымских юкагиров название тос (сравните похожее слово «тосэ», которым айны называли свои целебные талисманы) или шангар-шорилэ («письмо на коже дерева»). Применялись юкагирами и особые знаки собственности (тамги). Впервые письменность у юкагиров была обнаружена С.М. Шаргородским в 1892, сосланным в Сибирь царским правительством (по другим сведениям на эти знаки первым обратил внимание В.И. Иохельсон, побывавший на Верхней Колыме в конце 19 – на. 20 вв.).

В целом юкагирским письмом (его фигуры напоминали наконечники копий или стрел) можно передавать крайне ограниченное число понятий. Тос обычно выражал схему взаимоотношений между людьми с определенным числом действующих лиц, разграничением их возраста, пола, национальности. Кроме того, письмо фиксировало межличностные связи, намерения и душевное состояние. Рядом представлено любовное послание юкагирской девушки русскому мужчине. Эта иллюстрация, опубликованная в 1896 Крамером, считается одной из лучших. Перечислим условные обозначения: 7- юбка (отличительная черта русской девушки), 8 – коса (отличительная черта девушки), 9 – покинутый дом, 10 – связь (указывает на преграду – 6), т.е. говорит о том, кто встал на пути, 11 – взаимная любовь, 12 – брачные отношения, 13 -связь, 14 – родной дом, 15 – грусть, 16 – мысль (говорит, о ком кто думает). Девушка (1) живет в своем доме (14), но ее мысли витают над покинутым домом (9) другого человека (2), хотя у него русская жена (4) и двое детей (3) и хотя вокруг ее дома бродит жених (5).

Литературный перевод данного тоса будет выглядеть примерно так: «Ты уехал, полюбил русскую, которая загородит тебе путь ко мне. У вас дети, но я вечно печальная буду думать о тебе, хотя у меня есть жених, любящий меня». Как правило, на таких пиктограммах юкагиры рисовали дом, обозначавшегося тройной рамкой и украшавшегося рядами точек; внутри располагали фигуры людей. Линии и дуги, соединяющие фигуры, символически обозначали чувства и мысли. Некоторые исследователи читают любовное послание 19 в. на рисунке (3) так: «Люблю тебя всеми силами моей души». Если вглядеться повнимательнее в переплетение линий, то можно предположить, что письмо пишет влюбленная девушка, не встречая взаимности со стороны юноши. Письмо на рисунке (2) было адресовано самому Иохельсону. На нем есть фигура, похожая на шляпу, изображает половину дома (таким образом подчеркивалось, что человек, находящийся в нем, уезжает). Иохельсон был очень уважаем среди юкагиров: на рисунке отмечено, что пары (две девушки и двое юношей) хотели засвидетельствовать уезжавшему свою любовь, но из-за скромности не посмели признаться в ней. Косой крест внутри прямоугольника, связывающий фигуры, обозначает высшую степень влюбленности, любовь, супружеское счастье. С появлением бумаги среди юкагиров береста, как писчий материал, начинает выходить из употребления, а с распространением буквенного письма отпадает необходимость и в самих пиктограммах.

Шангар-шорилэ, составленное в 20 в. на бумаге, уже мало похоже на традиционное берестяное послание. Суть пиктограммы на рисунке, по словам рисовавшего, означает: «Мысли стремятся к тебе, но не встретились мы». Исследователь изобразительного искусства народов Сибири С.В. Иванов считал, что «изображения на этих письменах строго канонизированы и не имеют ближайших аналогий в искусстве народов крайнего северо-востока Азии, равно как и в искусстве остальных народов Сибири. Они стоят особняком не только по трактовке образа человека, но и по тому, что графически изображают мысли и чувства человека, узы дружбы и любви, симпатию – все то, что обычно не находит себе места среди рисунков». «Берестяная почта» обслуживала полубродячее население Якутии, возможно, не одно тысячелетие. Своими корнями она восходит к наскальному искусству древних племен. Археолог, исследователь петроглифов бассейна р. Лены А. Окладников считал, что пиктографическая письменность юкагиров является прямым продолжением древней письменности, остатки которой уцелели кое-где на Ленских скалах, аборигенная, зачаточная письменность к моменту прихода предков якутов на Лену имела за собой «по крайней мере тысячу лет самобытной эволюции». Еще в 19 в. картинное письмо было известно большинству народов Сибири – хантам, манси, тофаларам, хакасам, бурятам, эвенкам, якутам, нивхам и юкагирам. 

У юкагиров, помимо удивительного женского письма, существовало письмо мужское. С незапамятных времен пользовались они берестой для нанесения маршрутов перекочевок, изображений отдельных моментов охоты и рыболовства. Маршрутные шангар-шорилэ были настолько точны, что Иохельсон назвал их «зародышами географических карт». Реалистически переданы на них фигуры людей, животных, стойбища и отдельно стоящие чумы, лодки, лыжи, орудия лова. Вот как изобразили юкагиры выход на весеннюю охоту по насту. Два охотника на лыжах, представители четырех домов, вышли на охоту в одном направлении. Каждый имел упряжку из двух собак и нарты. Вскоре пути их разошлись. Интересно, что содержание письма передано на бересте дважды: первый раз через сюжетный, реалистический рисунок, второй раз – посредством идеограмм в центральной части композиции. Дома здесь изображены в виде традиционных островерхих чумов, над ними две нарты, что соответствует количеству нарт охотников. Дерево, возможно, родовое, символизирует принадлежность людей, живущих здесь, к одному роду. Наконец, сами охотники изображены весьма выразительно – каждому из них соответствует след одной ноги. Параллельное положение следов соответствует началу пути, а поворот в сторону одного из охотников передан волнистой линией. В этих двух равнозначных письмах можно выделить только одно несоответствие: в реалистическом рисунке направление движения охотников показано влево от домов, а в условном – прямо, т.е. перпендикулярно к линии домов. Ближайшие аналоги берестяных «маршрутные писем» юкагиров исследователи находят в пиктограммах эвенков. Между собой они отличаются прорисовкой отдельных деталей изображений и тем, что юкагиры для нанесения рисунков пользовались ножом, а эвенки – углем и охрой. 

На другом маршрутном письме обозначены деревья, которые символически обозначают двух взрослых людей и ребенка, традиционное коническое жилище, дорогу в виде пунктира. Каждая линия соответствует одному дню, т.е. изображена дорога продолжительностью в семь дней. Положение луны соответствует той фазе, какую луна имела в день ухода промысловиков. Имелся также особый знак, известный по шаманским пиктограммам юкагиров. Он применяется для обозначения действия возвращения. «Знак возвращения» показывает, что через семь дней хозяева дома вернутся в свое жилище. Иногда возле «знака возвращения» изображали ту фазу луны, какую луна будет иметь в день возвращения промысловиков. Юкагирский язык – агглютинативный с элементами флективности. Характерное отличие – использование рематива, как грамматическое средство логической ударности в предложении (аналогичное средство известно в кушитских и филиппинских языках): mət modojə я сижу ; mətək modol я сижу. Родственные связи не установлены. Крайне интересна система счета, основанная на тройках: 1 – mo:rqon', 2 – kiyon', 3 –yalon', 4 – yalaklan', 5 – imdal'd'an'. Система морфологически выраженного актуального членения предложения – крайне специфическая черта, выделяющая юкагирский язык. Есть гипотезы о генетической близости уральским, палеоазиатским, кетским и даже индоевропейским языкам. Православие распространилось с 17 в., хотя сохраняется вера в верховного бога юкагиров Хойла. Первый юкагирский писатель – Тэки Одулок (Н. Спиридонов). Возрождением местной оригинальной культуры занимаются братья Куриловы – прозаик Семен и поэт Гаврил (Улуро Адо). Письменность на основе кириллицы с элементами якутской графики с 1970. С конца 1980-х юкагирский язык преподается в средней школе в поселках Андрюшкино (тундренный диалект) и Нелемное (таежный диалект) сначала на факультативной основе, затем как обязательный предмет. Воссоздаются родовые общины «Чайла» (Рассвет) и «Юкагир». 

С 1992 созданы Совет старейшин и Фонд возрождения юкагирских народов. В настоящее время, в качестве одного из средств поддержания национальной идентичности, в среде колымских юкагиров имеют некоторое распространение пиктографические письмена. Некоторые исследователи обращают внимание на необычное изображение людей в юкагирских пиктограммах. Согласно представлениям юкагиров, их первопредок был «остроголов» и обитал в нижнем ярусе подземного мира. Петроглифы, изображающие остроголовых людей (или с острым шипом вместо головы) обнаружены на скалах Средней Лены, Алдана... Подобные рисунки зачастую находятся в соседстве с круглоголовыми и рогатыми людьми. Есть гипотеза, что юкагирские пиктограммы людей – это синтез женского и мужского начал. Соединение мужских и женских признаков можно найти в образе мифологического Мирового Дерева. Так, в якутском героическом эпосе олонхо у священного дерева Аал Луук Мас восемь могучих ветвей, которые символизируют три поколения женщин. Священное дерево исторгает желтое илгэ — живительную влагу для зверей, птиц и людей, «густыми сливками струится, желтым маслом источается». 

План реки Колымы с притоками, сделанный юкагиром на бересте (ориентирован на юг). 

Молочная верхушка дерева в вышине небес превратилась в самую лучшую в мире коновязь, по другим вариантам, «словно хвостовое перо журавля, с вершины небес, извиваясь, вниз опустилась; на вершине (этой ветви) созданный Айыы Тойоном орел клекочет». Орел, посланец божества Верхнего мира Айыы Тойона, и столб-коновязь символизируют в данном случае мужское начало Мирового Дерева якутов. В серии якутских олонхо о женщине-богатырке, первой жительнице Среднего мира, прародительнице якутов, имя героини Кылааннаах Кыыс Бухатыыр состоит из трех слов. Первая его часть означает «лезвие», «острие» или «ость шерсти, хлебного колоса». Остальная часть имени переводится как «девушка-богатырь». В одном из вариантов олонхо к первой части имени добавлено весьма примечательное определение – «Учуктаах», что означает «остроконечная». Записавший олонхо собиратель отметил, что «центральный персонаж олонхо не то мужчина, не то женщина, хотя по облику – это все-таки женщина». Интересно, что остроголовые люди были известны и в славянской мифологии (кукеры и кикиморы, или шишиморы, шишиги). Да и в самом имени Бабы-Яги (в некоторых вариантах Баба-Ига) некоторые исследователи угадывают указание на остроконечность (смерть Кощей, как известно, также хранилась на конце иглы; Лягушка-царевна ловит пущенную Иваном-царевичем стрелу; волшебной иглой Один усыпляет валькирию).

По материалам издания Илин

Берестяная почта юкагиров // "Илин".

Сравнительный анализ. 

В древности юкагирские племена (самоназвание «вадул», «одул» - в переводе на русский язык «сильный», «храбрый») занимали обширную территорию от низовий Лены до Анадыря: в бассейнах рек Лены до Яны жили коромои, омолонцы и яндигирцы, по Индигирке - олюбензи, шоромби и яндинцы (янгинцы). По Алазее и Колыме - алаи (алазеи), когимэ, лавренцы и омоки, в бассейне Анады- ряанаулы, ходынцы и чуванцы. Так, в XVII в. в ясачном списке было зафиксировано от 5 до 9 тыс. юкагиров, а в конце XIX в., по данным переписи 1897 г., их насчитывалось только 948 человек, или за триста лет численность юкагиров сократилась в 6,4 раза¹. А по данным Всесоюзной переписи населения 1989 г., юкагиров насчитывалось 1112 человек, из них 697 жили в Якутии. Местами компактного проживания юкагиров являются с. Нелемное Верхнеколымского  улуса (таежные юкагиры) и с. Андрюшкино Нижнеколымского улуса (тундренные юкагиры) Республики Саха (Якутия). 

Причины малочисленности юкагиров: последствия страшной болезни - оспы после прихода русских в XVII в., ассимиляция с другими, более доминирующими по численности народами и др. Эти факторы стали основой потери их самобытности, традиционного хозяйства, культуры, языка... По этому поводу этнограф В. Серошевский писал так: «Это - податливое, мягкое племя, со слабыми национальными инстинктами. В низовьях Колымы они совершенно обрусели, кочующие с чукчами превратились в чукчей, а на западе, по Яне и Лене, они слились с якутами».² Юкагирский ученый-исследователь, доктор филологических наук Г.Н. Курилов доказывает, что верхнеколымские и нижнеколымские юкагиры -два отдельных народа. Он убедительно пишет о языковых различиях: «На самом деле, юкагиры некогда составляли целую семью народов с близкородственными языками, подобно самодийским, тунгусо-маньчжурским и другим семьям. Поэтому верхнеколымские и нижнеколымские юкагиры представляют собой последние два осколка почти исчезнувшей человеческой популяции на Севере азиатского материка. Различия в языках этих последних «говорящих» юкагиров такие же, как различия между юкагирским и якутским языками. Это два самостоятельных юкагирских языка».³ Например, слово «марамыч» у нижнеколымских юкагиров имеет положительное понятие - «будем торжествовать». А у верхнеколымских юкагиров, напротив, отрицательное - «убью». 

Совершенно по-разному они выражают приветствия: верхнеколымское - «Ходо модо е до!», а нижнеколымское совершенно другое - «Мэ, кэль-дэмут!». В.И. Иохельсон был убежден в том, что верхнеколымские юкагиры владеют юкагирским древним языком, и о языке нижнеколымских юкагиров писал: «Хотя большинство его корней и почти все словообразование общие с основными и грамматическими формами верхнеколымского наречия,но тундренный диалект воспринял некоторое количество тунгусских, слов, выработал несколько иную фонетику, если и родственные, то все-таки различные понятия»⁴. На наш взгляд, подход В.И. Иохельсона весьма примечателен, когда он изучал два диалекта юкагирского языка. Интересно, что верхнеколымские юкагиры, хотя тоже были подвержены эвенскому влиянию, в большей мере сохранили свой исконный язык, чем тундренные юкагиры. Такое положение говорит о том, что взаимовлияние народов приводит к потере своего исконного начала. Степень взаимовлияния языка нелемнинских юкагиров с соседними оказалась меньше, чем у андрюшкинских юкагиров. Г.Н. Курилов утверждает, что юкагиры сел Нелемное и Андрюшкино- два разных народа. Тогда кто прав? Мы поинтересовались о том, могут ли верхнеколымские юкагиры жить вместе с нижнеколымскими юкагирами. На что юкагир с. Нелемное А.Н. Дьячков сказал: «Мы не можем жить в Арга Тасе, там совершенно другие условия, чем здесь». Возможно, В.И. Иохельсон, как отмечает И.С. Вдовин, слабо изучил нижнеколымский диалект, так как он там работал всего два месяца и пришел к такому выводу, приведенному выше.⁵ Все эти соображения о том, что верхнеколымские и нижнеколымские юкагиры, судя по языку, два разных народа, нуждаются в обсуждении и тщательном научном исследовании ученых. На наш взгляд, японская исследовательница юкагирского языка Ику Нагасаки более убедительно доказывает, что значительно влияние эвенского (ламутского) языка на язык нижнеколымских юкагиров. 

За многие годы ученые не пришли к единому мнению о том, к какой языковой группе относится юкагирский язык. К уральской языковой группе его относили X. Паасонен (1907), Э. Леви (1928), Б. Коллиндер (1939), К. Пуда (1940), И. Ангре (1956), Е.А. Крейнович (1948, 1983) и др. В последнее время лингвисты Е.А. Крейнович, И. Николаева, Г.Н. Курилов пришли к мнению, что юкагирский язык относится к финно-угорской языковой группе. К этой группе относятся такие этносы, как мантии, манси, мари, финны, венгры и др. Г.Н.Курилов в своем докладе на Международной конференции «Фольклор палеоазиатских народов», проходившей 26-30 ноября 2003 г., утвердительно высказался о том, что юкагирский язык входит в финно-угорскую группу языков. В 2000 г. он, основываясь на данных пре­дыдущих исследователей, защитил докторскую диссертацию, где пришел к такому выводу. Докладчик совершенно правильно отметил, что праюкагиры пришли в Якутию 6 тыс. лет назад, когда еще в этих краях не было эвенов, эвенков, якутов. В 1992 г. во время научной экспедиции, в п. Зырянка Верхнеколымского улуса информантка В.Б. Дуглас утверждала, что юкагиры как народ древнее якутов, эвенов и эвенков, она слово «якут» перевела по-юкагирски: «яхал - пришлый». Та­ким образом, она еще раз подтвердила, что праюкагиры пришли в Ленский край раньше, чем предки якутов. И наконец, резюмируя о языковом отличии юкагиров, живущих в Якутии, можно делать вывод, что они - отдельный народ или сильная ассимиляция нижнеколымских юкагиров с эвенами повлияла на их язык. 

Во время научной экспедиции 1990 - 1992 гг. мы, при сборе материала по юкагирскому фольклору, обнаружили совершенно другие отличия. Например, нижнеколымские юкагиры не знают национальный праздник юкагиров Шахадьибэ, а осенью, после корализации, справляют праздник, как бы подводя итог годовой работы: проводят собрание, организуют соревнования, устраивают концерт, танцуют круговой танец, в древности камлали шаманы. Н.Н. Курилов, нижнеколымский вадул,собрание юкагиров называет Солзодьилпэ. Он пишет: «Юкагирские игры начинаются в связи с большими событиями, которые два-три раза в год собирают юкагиров в большие стойбища. Это или родовые собрания - Солзодьилпэ, или же дни года, когда люди считали, что с этого дня происходит смена времени года. Иногда это начало хода рыбы, праздник после ледохода". Юкагиры тундры, как и таежные, справляют после ледохода праздник, но, как написано выше, название праздника Солзодьилпэ, а не Шахадьибэ. Далее, Н.Н Курилов пишет: «Следующий день, все приехали - этот день собраний и обсуждений предстоящих планов: маршрутов кочевок, летовки и т.д. Вечером же ставят настоящий шест для лимтмэч, распределяют призы по местам и видам игр. Участники оленьих гонок осваивают маршрут и торят массу гонок. На завтра игры начинаются с песни-йахтэл, танцев, шаманы камлают, лечат; женщины варят, кипятят. Когда начинается кульминация, все водят хоровод, танцуют, припевая: «Мий-йэ кэбрик! Мий-йэ, кэбрик!» Танец, наверное, был похож на «лон-дол верхнеколымских юкагиров, т.к., по воспоминаниям А.В. Куриловой, в таком танце был человек в центре»⁶. Верхнеколымские юкагиры тоже танцуют круговой танец «Одул Лондо". 

По сведению Н. Курилова, нижнеколымские танцуют круговой танец с совершенно другими словами, но движения танца, кажется, похожи. Оказывается, виды соревнований нижнеколымских ва-дулов отличаются от соревнований, проводимых верхнеколымскими одулами: «Собрания до обеда заканчиваются и начинаются соревнования. Перед собравшимися, которые были окурены дымом багульника хазимэ-нуол, мелькают олени и гонщики: их тоже окурили. Глава рода сообщает об открытии соревнования, о призах, спонсорах, о трассе»⁷. Так как тундренные и таежные юкагиры живут в разных условиях, они праздники проводят по своему образу жизни. Если у нижнеколымских юкагиров три раза в год справляли праздник, то, по сведению верхнеколымского одула Н.Н. Дьячкова, каждое необычное положительное событие в жизни юкагиров превращалось в праздник. Например, после первого дня охоты юкагиры собирались на праздник. Они в это время отмечали первую радость охотника: танцевали круговые танцы, рассказывали интересные сказки о птицах, зверях и на ходу сочиняли песни-андылыцины. Одулы праздновали Исаков день, царя Константина, Николин день, Христов и Егорьев день. Все эти праздничные обряды забыты современными юкагирами. Помнят их лишь старики. Этнографы признают, что от самобытной юкагирской культуры уже к концу XIX в. сохранились только некоторые элементы фольклора и языка. В этом убеждаешься каждый раз во время сбора материала.

В упомянутые праздники юкагиры три-четыре дня не работали, не охотились, не рыбачили. Несомненно, эти дни им служили психологической разрядкой, развлечением, удовлетворением эстетической, художественной и игровой   потребности. Ныне существующие ансамбли «Сээдьэ» нижнеколымских юкагиров и «Ярхадана» верхнеколымских юкагиров показывают свою своеобразную национальную культуру. Мы слышим древний голос юкагиров. Ансамбль «Сээдьэ», руководимый специалистом Э. Клепечиным, более профессионален, чем «Ярхадана». Мелодии песен и движения танцев совершенно разные. Солист, мелодист ансамбля «Сээдьэ» И.Курилов не смог остаться работать в клубе с. Нелемное из-за различий в языке и мелодии верхнеколымских юкагиров. Как он сам говорил, "здесь его не поняли, поэтому пришлось уйти". Верхнеколымские песни глубоко народны, глубоко национальны. Именно потому, что в них заложен сугубо одульский, присущий только одулам древний этнический ритм, мелодия. А мелодия нижнеколымских юкагиров более подвержена эвенским, чукотским и другим этносам. В заключение надо сказать, что невозможно сделать окончательный вывод: верхнеколымские и нижнеколымские юкагиры - два отдельных народа, как доказывает доктор филологичес­ких наук Г.Н. Курилов, или нет. И все эти соображения автора еще требуют тщательного коллективного исследования, обсуждения этнографов, историков, лингвистов, музыковедов и т.д. 

Зинаида ДМИТРИЕВА

Примечания:

 Статистический сборник/ЯГСУ. - 1990. №9.

Серошевский В.Л. Якуты. Опыт этнографического исследования. - 2-е изд. - М., 1993. - С. 230-231.

 Малочисленные народы Севера Якутии: состояние, пробле­мы: Сборник научных трудов. - Якутск: ЯНЦ СО РАН, 1993. -С. 68.

Иохельсон В.И. Материалы по изучению юкагирского языка и фольклора, собранные в Колымском округе: в 2 ч. - СПб, 1900. - С. 3.

 Вдовин И.С. История изучения палеоазиатских языков. - М. - Л.: Изд-во АН СССР,.1954. - С. 121.

Курилов Н.Н. Лексика спортивных игр юкагиров тундры. - Якутск, 1999. - С. 22. 

Научный визит к юкагирам 

Экспедиция, организованная купцом И.М. Сибиряковым в 1894 - 1896 годах, была беспрецедентной по своим масштабам и научным результатам. Она охватила Якутский, Олекминский, Верхоянский и Колымский округа. В ней приняли участие 26 человек, из них 15 политических ссыльных, а также несколько якутских чиновников и местных проводников. Участникам экспедиции предстояло изучить хозяйство и быт коренного населения региона. При подготовке экспедиции были разработаны большие по протяженности маршруты, рассчитанные на стационарную работу в течение 2 - 3 лет в разных районах Якутии.

В числе политических ссыльных, которые вошли в состав экспедиции, был Владимир Ильич Иохельсон, ставший впоследствии одним из самых авторитетных исследователей народов северо-востока России. С участия в Сибиряковской экспедиции начинается его карьера ученого-исследователя. 

О руководителе экспедиции Д.А. Клеменце Иохельсон писал: «В 1875 году он повлиял на направление моей революционной деятельности, а через 20 лет, в 1894 году... он привлек меня к участию в «Якутской экспедиции» и... этим открыл мне научную карьеру». Иохсльсон решил заняться исследованием Колымского округа, к этой работе он привлек своего друга политического ссыльного В.Г. Богораза. Программа исследования содержала основные разделы общей этнографии, важной частью стала сравнительная антропология народов округа. Иохсльсон подчеркивал, что «главный интерес в Колымском округе не в якутах, а в почти исчезнувших чуванцах, мелких остатках юкагиров...». Из общего бюджета на исследования Колымского округа Иохсльсону и Богоразу было выделено 2,5 тысячи рублей на два с половиной года. 

Успех проводимых исследований во многом зависел от губернатора Якутской области 

В.Н. Скрыпицына. При отправлении Иохсльсона в Колымский край в ноябре 1894 года в выданном ему открытом листе целенаправленно был опущен термин «ссыльный» «...чтобы таким наименованием не создавать ему затруднений». Ввиду «...сокращения путевых издержек» вместе с Иохельсоном был отправлен казак, возвращающийся из Якутска в Срсднсколымск. А в предписании колымскому окружному исправнику губернатор требовал «относиться попечительно», «оказать содействие, когда в таком содействии встретится надобность»; разъяснить «кому будет нужно, что занятия Иохсльсона имеют исключительно научные задачи» и не несут служебного характера. Иохсльсону был открыт доступ к архивным делам инородных управ, родовых управлений и крестьянских учреждений Колымского округа. Колымский исправник должен был организовать условия для «беспрепятственного» передвижения Иохсльсона и Богораза в пределах округа, оказывать материальное содействие, «какое оказать будет возможно, без обременения жителей». Иохсльсону было разрешено пользоваться фотоаппаратом, оставшимся от экспедиции И.Д. Черского. Надзор же за деятельностью «экскурсантов», как стали называть участников экспедиции, должен был проводиться без «помех для принятых ими на себя дел». 

Работа Иохельсона в экспедиции длилась с декабря 1894 по июль 1897 года. «С отдельными родами юкагирского племени, разбросанными на громадном расстоянии между р. Колымой и Яной, я жил и странствовал более двух лет», — писал Иохсльсон, посещая их стойбища и на реках Малый Анюй, Ясачная, Рассоха, Коркодон, притоках Колымы. 

Спустя год работы, в 1895 году, ввиду обширности края было решено, что Богораз займется исследованием нижнеколымской части округа, русским населением, «бродячими» племенами, чукчами, а Иохельсон — изучением якутов, «бродячих» племен верхнеколымской тундры, юкагиров. Он писал: «Я решил избрать главной своей работой собирание материалов для составления монографии о юкагирах». 

В рамках этого исследования было совершено четыре поездки, в которых он занимался изучением обрусевших юкагирских родов, тундрового диалекта, расселения родов, их хозяйственной жизнью. Основой изучения культуры народа он считал возможность общаться с ним на его языке и соблюдал это в своих исследованиях. В июне 1896 года В.И. Иохельсон и В.Г. Богораз обратились к губернатору с просьбой продлить им разрешение на разъезды до августа 1897 года, разрешить Иохельсону возвращение в Якутск через Алазею, Русское Устье, Усть-Янск и Булун и выдать пособие вперед за 6 - 7 месяцев его пребывания в тундре Верхоянского округа. Впоследствии эта просьба была удовлетворена. Кроме того, В.И. Иохельсону неоднократно предоставлялись займы под будущие ассигнования в Якутском окружном полицейском управлении. 

В одном из писем в распорядительный комитет Восточно-Сибирского отдела Императорского Русского географического общества (ВСОИРГО) Иохельсон называет ряд лиц, оказавших ему помощь в изучении языка, быта и фольклора юкагиров. Среди них юкагиры Ушканского рода — Алексей Долганов, Василий Шалугин, Иван Спиридонов на реке Ясачной и Николай Самсонов и Федосья Сонцева на реке Коркодоне. Он просит выделить им подарки в виде жизненно необходимых вещей — кремневой винтовки, конопли и конского волоса. 

Труды В.И. Иохсльсона и В.Г. Богораза были изданы на английском языке в начале XX века и вошли в результаты другой крупнейшей экспедиции — американской Джсзупповской, состоявшейся в 1897 - 1902 годах. Таким образом, Сибиряковская экспедиция приобрела не только российское, но и мировое научное значение и сыграла важную роль в развитии этнографических исследований северо-востока Азии и Якутии в частности. 

В одном из своих писем к жене, написанном во время вынужденной остановки в Средне-Колымске, Иохельсон подробно рассказал о своей работе. 

«В юкагирском языке мои познания настолько подвинулись вперед, что редкая форма затрудняет мне теперь грамматический разбор и что довольно сносно могу объясняться по-юкагирски. Надеюсь, что скоро в состоянии буду приступить к составлению грамматики, но торопиться с этим не буду, т.к. для этого мне еще нужна некоторая теоретическая подготовка. Мой юкагирский словарь растет, теперь я уже перестал 

считать слова. Кроме того, из каждой основы я сам могу теперь производить все словообразования. Мои предположения относительно языка колымских тунгусов вполне оправдались. Они говорят на юкагирском наречии. Я свел тунгуса из Колымского округа с колымским тунгусом, и они друг друга понимали, только когда последний заговорил по-ламутски. Нижнетунгусское наречие имеет 3/4 юкагирских основ, а тунгусские основы в дальнейших словообразованиях подчинены юкагирской грамматике. Вообще строение языка вполне юкагирское, отличается же от юкагирского значительным количеством тунгусских слов, переходом одних согласных в другие. Смягчением некоторых из них, удлинением некоторых гласных и так, что все конечные гласные произносятся как французские носовые звуки. 

Поэтому верхнеколымский юкагир хотя и улавливает значение многих слов, но смысла речи тундренных тунгусов не понимает. С омолонским же юкагиром и олоиским юкагиром Щербаковым, бывшим в свите чукотского тойона, он разговаривает, как со своими родовичем, хотя есть некоторые, веский незначительные особенности в произнесении некоторых звуков. Я составил небольшой словарь тундренно-тунгусского языка, тоже приведенный в азбучный порядок. По количеству слов он составляет 1/3 юкагирского словаря, но в достаточной степени доказывает, что язык этот юкагирский, а не тунгусский. Очевидно, пришлые тунгусы, смешавшиеся с юкагирами, усвоили язык юкагиров. Это явление весьма интересно. Юкагирский язык оказывается жизненнее самого темени. На тундре тунгусы, а на Ясачной ламуты переняли у юкагиров язык, в то время как юкагирское темя уменьшается... 

Я должен торопиться, чтобы с необходимыми остановками в Ср. Колымске и Ясачной водным путем добраться до Коркодона. не замерзнув на Колыме. На устье Омолона я еще успел измерить и снять омолонских юкагиров, записать некоторые предания и собрать кой-какой архивный (из родовых архивов) материал об омолонском и 3-м омолонском юкагирском родах, главным образом по вопросу о вымирании утих родов... 

В Среднеколымске я уже три недели. Здесь я застал приготовленный для меня карбас, а в Верхнеколылике меня ждут коркодонские юкагиры, чтобы плыть вверх. Хотя почта не привезет ответ на наше ходатайство насчет средств, но я решился занять в окружной полиции 100 р. и на 100 р. взять в кредит продуктов и товаров. Завтра уезжаем па Ясачную...» 

За время экспедиции В.И. Иохельсон выяснил, что племя омоков, считавшееся вымершим, является одним из родов юкагирского народа. 

Занимаясь изучением юкагирского языка, он составил словарь почти из 10 тысяч слов, записал более сотни текстов песен и преданий, выявил, что считавшийся мертвым юкагирский язык подразделяется на диалекты — тундренный и колымский. Собранный им материал поделен на пять разделов: язык; фольклор; материалы о древних семейно-родовых отношениях юкагиров; антропологические данные и экономическое положение населения. 

Уникальные сведения о жизни юкагиров, «этих живых свидетелей старины», как называл их Иохельсон, содержатся в опубликованных им материалах «По рекам Ясачной и Коркодону», «Бродячие роды тундры между реками Индигирской и Колымой» (за нее он был награжден Малой золотой медалью ВСОИРГО), «Очерк зверо-промышленности и торговли мехами в Колымском округе». 

Огромный пласт материалов, собранный во время Сибиряковской историко-этнографической экспедиции, хранится в фондах архивов Санкт-Петербурга и Иркутска, часть фотографий — в отделе этнографии Сибири Музея антропологии и этнографии в Санкт-Петербурге, письма Иохельсона и Богораза, датированные 1894 - 1896 годами, — в фондах Государственного архива Иркутской области. 

Алёна Архипова 

Гавриил Николаевич Курилов 

(Улуро Адо) 

Известный юкагирский поэт и видный ученый-филолог, академик Академии духовности РС(Я), доктор филологических наук Гавриил Николаевич Курилов — Улуро Адо родился 30 апреля 1938 года в селе Андрюшкино Нижнеколымского улуса в семье колхозника-оленевода. 

В восемь лет он поступил в Хара-Тальскую начальную школу, после окончания которой два года работал пастухом. Затем продолжил учебу в Андрюшкинской семилетней школе. В 1954 году поступил в Чурапчинское педучилище, но в связи с закрытием его в 1957 году перевелся в Якутское педагогическое училище. После успешного окончания учебы в 1958 году поступил на северное отделение Ленинградского государственного педагогического института им. А.И. Герцена, который окончил в 1962 году. 

В 1965 году Г.Н. Курилов поступил в аспирантуру Якутского филиала Сибирского отделения АН СССР и в 1969 году в Ленинграде защитил диссертацию кандидата филологических наук по теме «Сложные имена существительные в юкагирском языке». Он становится первым юкагирским ученым-языковедом и создателем юкагирской письменности. Им разработаны правила орфографии, система словообразования, вопросы нормативной грамматики родного языка, создан экспериментальный букварь для 1-го класса юкагирской школы, изданы Юкагирско-русский словарь (1990) и Русско-юкагирский разговорник (1992). Ученый в течение десятков лет осуществлял фольклорно-лингвистические экспедиции, собрал богатейший материал по языку, фольклору, этнографии юкагиров, собрал и издал сборник «Предания и легенды» (1992). В тематических сборниках, в республиканских журналах и газетах им опубликовано большое количество очерков и статей, посвященных проблемам языка, традиционной культуры, экологии, теме выживания малочисленных народов Севера. 

Став доцентом кафедры Северной филологии Якутского госуниверситета, Г.Н. Курилов читал курс лекций по грамматике юкагирского языка. С 1968 по 1991 год работал младшим, старшим научным сотрудником, заведующим сектором Института истории, языка и литературы Якутского филиала Сибирского отделения АН СССР. В связи с образованием Института проблем малочисленных народов Севера с августа 1991 года работал заведующим сектором юкагирского языка, литературы и фольклора этого института. Защитил докторскую диссертацию по теме «Основные проблемы юкагирского языковедения (генезис, пути развития языка)». 

Гавриил Николаевич проводит большую общественную работу как председатель Совета старейшин юкагиров. 

Г.Н. Курилов, выступающий в литературе под псевдонимом Улуро Адо, давно известен народам Якутии и всей России как талантливый певец, воспевающий суровую красоту родного северного края, людей — своих земляков, согревающих теплом своих сердец вечно мерзлую землю арктической зоны. Его поэтическое творчество отличается особой философичностью, лиричностью и яркостью образов. Его стихи и рассказы под названием «Юкагирские костры» выпущены Якутским книжным издательством еще в 1965 году. Затем последовали сборники стихов, переведенные на русский язык и выпущенные в Москве: издательством «Советская Россия» — «Пока дремлют олени» (1973); издательством «Современник» — «Растопленные снега» (1975);«Рассказы Юко» для детей, выпущенные издательством «Детская литература» (1973). В Якутске изданы его книги на юкагирском, якутском и русском языках: «Дьоруо туйах тойуга» («Песня звонких копыт») (1970), «Харса оонньуур харалдьыктарым» («Проталины») (1977), «Гул Полярного сияния» (1984), пьеса для детей «Мой друг Чача» (1985), «Милая Лабунмэдэну» (1988) и другие. 

Г.Н. Курилов — член Союза писателей России с 1975 года, неоднократно избирался членом правления Союза писателей Якутии, делегатом съезда и членом ревизионной комиссии Союза писателей России. 

Улуро Адо — поэт, писатель, выросший вместе с поколением таких самобытных писателей, как Владимир Санги, Василий Лебедев. И что-то общее связывает их: основной мотив, главное дело жизни — возродить, сохранить культуру своего народа. 

Гавриилу Курилову, как и его братьям, многое удалось сделать для юкагирского народа. Он полон неуемного желания творить добро: 

Сердцу так и хочется 

Смерть перехитрить, 

Чтоб вернуться побыстрей 

В тундру эту белую, 

И с восторгом трепетным 

На тебя взглянуть. 

Н. Тоборуков 

Аборигены Нижней Колымы 

Самыми древними жителями территории, на которой с 30-х годов XX века располагается Нижнеколымский район (улус), считаются люди племени алаи (алайи — самоназвание племени). Алайцы, как и остальные 14 локальных групп одулов (юкагиров), были объясачены в первой четверти XVII века. Историю их жизни до указанного времени принято считать доисторической, незафиксированной в письменном виде. По этой причине о многом из этнической и духовной жизни алайцев мы можем судить лишь по данным, полученным в результате исследований лингвистов, этнографов, фольклористов и археологов. Так, лингвисты установили, что у алайцев был свой самостоятельный язык, имеющий родственные связи с языками финнов, венгров, эстонцев и других финно-угорских народов. Родство алайцы имели также с самодийскими народами (с ненцами, энцами и нганасанами). На основе этих и других научных данных, полученных лингвистами, этнографами, фольклористами и археологами, было установлено, что древние алайцы (как и все остальные одульские племена) имели первоначальную родину где-то восточнее Уральских гор. При этом, по мнению ряда ученых-археологов, одульские племена перебрались на северо-восток Азии около 6 тысяч лет назад. Данной точки зрения придерживаются большинство ученых, занимавшихся и продолжающих заниматься так называемой юкагирской проблемой. 

Передвижение древних уральцев, вероятно, началось задолго до переселения одулов (юкагиров). По крайней мере археологи на территориях Якутии и Магаданской области обнаружили следы шести культур. О том, что некоторые из этих культур могли принадлежать древним уральцам, свидетельствуют, как нам представляется, обнаруженные в последние годы «следы языковых контактов» одулов (юкагиров) с племенами винту с за¬падного побережья Калифорнии. 

Вообще, надо сказать, что в этнической истории алайцев, как и юкагиров, очень много неизвестного и загадочного, так как изучение их языка и культуры началось очень поздно, когда юкагиры (алайцы в том числе) почти исчезли с лица земли после страшных эпидемий оспы. Было утеряно очень многое из их духовной и материальной культуры безвозвратно. Вместе с тем можно полагать, что отдельные элементы их культуры сейчас могут сохраняться в заимствованном виде в культурах народов, контактировавших с алайцами. Тем же, кто интересуется историей юкагиров, хочу привести цитату из статьи французского этнолога Б. Шишло, так как в ней названы фамилии некоторых ученых, в работах которых можно найти отдельные сведения о древних одулах (юкагирах), и алайцах в том числе. Вот что пишет Б. Шишло в статье «Юкагиры: прошлое, настоящее. А будущее?» (1983): «С точки зрения антропологии проблема происхождения юкагиров важна также для понимания этнической истории многих народов Северной Азии. 

Иохелъсон считал юкагиров связанными с индейцами Северной Америки. По его теории юкагиры перешли Берингов пролив во время ледниковой эпохи, а после отступления ледника вернулись опять в Сибирь. Окладников полагал, что юкагиры являются потомками древнейшего населения Якутии. А.М. Левин писал, что они составляли все неолитическое население не только бассейна Лены, но и Прибайкалья. Р. Василевский указывает на возможное участие юкагиров в древности в формировании коряков. Н. Диков думает, что юкагиры явились этническим клином, разделившим палеоиндейцев и палеоазиатов. Л. Хлобыстин утверждает, что экспансия юкагирских племен простиралась от Финноскандии на западе до Сахалина и Северной части бассейна Амура. В. Чернецов обосновал теорию о наличии единого этнического субстрата в различных культурах Циркумполярной зоны. Этот субстрат, уральский по происхождению, он связывал на востоке с юкагирами, а на западе с лопарями. Территория Среднего Енисея была зоной контактов между ними. Теории принадлежности юкагиров к уральцам и юкагирского языка к уральским языкам развивает Симченко...» 

Древние алайцы были охотниками на диких оленей и рыболовами. Основным одомашненным животным у них была собака. Она помогала своему хозяину не только во время охоты и кочевок, но и во время столкновений с чужеземцами. Так, в предании об Эдилвее говорится, что его собака всю ночь ходила вокруг чума и отрывистым лаем «бор» сообщала своему хозяину о том, что все спокойно вокруг и нет признаков приближения врагов. Хорошо обученные собаки очень почитались хозяевами. Так, в легенде «Озеро собаки» хозяин с почестями хоронит свою охотничью собаку, проглоченную огромной «щукой» в озере. Это чудовище охотник решил убить при помощи горящего плотика, погрузив на него горящие кучи тальника и хвороста. Чудовище сдохло, проглотив этот костер, и охотник с помощью всех соседей еле вытащил эту огромную тушу на берег и извлек из брюха дикого оленя и собаку, которая поплатилась жизнью, пытаясь пригнать оленя к хозяину. А по другому преданию, черти боялись подходить ночью к чуму, где возле входа лежала собака с белыми круглыми бровями над глазами. Эти круглые брови черти принимали за открытые глаза и думали, что собака следит за ними, чтобы громким лаем сообщить хозяевам о приближении нечистой силы. Кстати, собак с подобными бровями алайцы называли четырехглазыми. Далее надо сказать, что алайцы будто бы очень ценили собак с белыми глазами. Такие собаки будто бы хорошо видели в темноте. При этом согласно сообщению наших информаторов, в старину специально открывали веки новорожденных щенят, для того чтобы побелели их глаза. 

У алайцев были также сэбуньиэчэ — специально обученные олени (манщики). В данном сложном слове первый компонент сэбу ныне не функционирует как самостоятельное слово. Близкое к нему по звучанию слово сэбул имеет не совсем четко определенное значение. Мы находим его в сложном слове лэгу-рэбул — специально сшитый из камусов поднос, куда клали вареное мясо и вареную рыбу: лэгу(л) — «еда», рэбул сэбул — «поднос», «вещь». Возможно, слово сэбу(л) имело также значение «предмет» (в широком понимании этого слова), «нечто живое», так как слово ньиэчэ   означает «зовущее», где нъиэ — «звать», «окликать», -чэ- аффикс причастия. 

Поэтому сэбунъиэчэ можно понимать, наверное, как «зовущее кого-то». 

Олень-манщик управлялся при помощи нъуойигийэ — тонко сплетенного аркана, применяющегося ныне как ремень для увязывания вещей в нарте. Охотник, накрывшись шкурой, подкрадывался к диким оленям, находясь сзади манщика на расстоянии 20 - 30 метров, и особыми движениями аркана управлял поведением своего помощника. Одной из «целей» манщика являлось усыпление бдительности диких собратьев, чтобы заставить их лечь для отдыха. При другом способе манщик, наоборот, заставлял диких оленей тронуться с места и идти друг за другом. Тут хозяин догонял своего помощника и, идя рядом с ним, закалывал сзади идущего дикого оленя. 

Алайцы были искусными охотниками на линных гусей, шилохвосток и лебедей. Линных гусей гоняли вниз по реке до того изгиба реки, где их путь преграждали люди на челноках. Тогда гуси поднимались на берег и оказывались внутри огромной загороди. Вокруг загороди стояли люди, ловили выбегавших гусей и убивали. В это время путь назад к реке преграждали другие охотники. И несколько искусных охотников ловили гусей за голову и одним кругообразным движением руки откручивали им шею. 

Алайцы были искусными рыболовами. Они ловили рыбу при помощи нъанмэйэийэ, то есть вершой, сплетенной из тальников, где нъанмэ — «тальник», йэийэ — «сеть». Выловленную рыбу сушили (для юколы), квасили в яме под мхом и замораживали на строганину. 

При этом у них существовали многие запреты, связанные с охотой и рыболовством. О них читатель может найти сведения в работах В. Иохельсона, Е. Крейновича и других. Поэтому на этих запретах из-за объема данной статьи мы не останавливаемся. 

Алайские охотники во время нашествия чужеземцев становились воинами, защитниками родных земель. При этом древние алайцы, как рассказывали старики В. Иохельсону в конце XIX века, отличались особой храбростью, ловкостью и бесстрашием во время кровопролитных столкновений с иноземцами. Так, по одной легенде, воин, прыгая по головам врагов, словно по кочкам, копьем закалы вал их. 

Даже один воин побеждал целое полчище чужеземцев. А этими иноземцами в старину, до появления тунгусоязычных и чукотоязычных племен, оказывались соседние юкагирские племена, живущие в лесах или горах. Впоследствии алайцы, очевидно, поняли пагубность подобных кровопролитий между близкими им по крови племенами и нашли способ предотвращения боевых столкновений с соседями. Для этого они выходили с копьями навстречу чужеземцам и, остановившись на достаточном расстоянии от приближающихся к ним чужаков, втыкали копья в землю. Это означало: «Мы не хотим кровопролития, поэтому прячем острие своих копий в землю. Вы тоже последуйте нашему примеру». Подобным способом алайцы будто бы предотвратили много кровопролитий. Причину избегания боевых столкновений объясняли еще и тем, что алайцы это делали из-за боязни навсегда потерять солнце на небе. Они полагали, что если прольется много крови родственных племен (омо — «племя»), то солнце навсегда отвернется от людей и наступит на Земле вечная ночь, тьма. 

Алайские воины считали также большим грехом убивать слишком много врагов. Так, однажды юкагирский воин, женившийся на девушке из племени чуванджи (чуванцы), поубивал много чукчей, напавших на чуванцев. А затем бросил свое копье и крикнул: «Убейте меня, я слишком много ваших людей убил, я слишком грешный стал!» Сейчас трудно определить, из какого племени был этот юкагир, так как по соседству с чуванцами жили и алайцы, и омоки, и анаулы. Но самое интересное в предании заключается в том, что чукчи, заколов воина, поняли свою оплошность, так как по одежде и по тому, на каком боку он носит нож с ножнами, они поняли, что это не чуванец, а этелъ (так чукчи называют арктических юкагиров). Оказывается, чукчи не должны были воевать с этелями, ибо солнце может отвернуться от них. Вот почему чукчи стали просить солнце, чтоб оно не рассердилось на них и не отвернулось навсегда. Наконец, надо особо отметить то, что алайцы опасались убить много иноземцев из-за боязни перед духами Земли, Неба, Солнца и т.д. Они, согласно первобытным представлениям алайцев, будто бы сурово наказывали подобного грешника. Такое наказание понес, согласно одному преданию, алайский богатырь Эдилвей, в одиночку отражавший в течение нескольких лет нападения чачинцев. 

Чачинцы, согласно В.Г. Богоразу-Тану, были одной из чукотоязычных этнических групп, вымершей почти поголовно во время эпидемий оспы. При этом Богораз-Тан, выдающийся исследователь духовной и материальной культуры чукчей, считал, что чукчи могли переехать со своими стадами оленей в западную от реки Колымы тундру, где-то в первой четверти XVII века. Следовательно, богатырь Эдилвей прекратил воевать с чачинцами, вероятно, где-то в начале XVII века. И только с тех пор, по-видимому, чукчи стали жить в Халларчинской и Алазейской тундрах вместе с алайцами. Очевидно, к этому времени или чуть раньше на Нижней Колыме появились и тунгусоязычные люди.

Существует легенда о том, что многие алайцы утонули в Ледовитом океане, убегая от врагов, пришедших со стороны «леса», то есть с южной стороны. Алайцы будто бы по привычке воткнули копья в землю и, ожидая мирного исхода, совсем близко подпустили к себе южан. А те вместо повторения мирного жеста алайцев вдруг набросились на них с копьями. Очевидно, это стойбище алайцев имело наиболее смелых воинов и, услышав об их поражении, другие стойбища спешно погрузили свои тордохи, вещи и жерди жилищ в нарты и двинулись к острову Ледовитого океана. Но на полпути до острова их начали настигать враги. Тогда алайцы будто бы поперек своей дороги сложили все свои вещи и сожгли. От большого огня начал таять лед и океан поглотил всех алайцев и их врагов. В этой легенде говорится, что отблески этих костров отразились на небе, и они появляются ночью в виде полярного сияния, предупреждая живых людей о близком наступлении холодов, злейших врагов людей, живущих в тундре. Поэтому нижнеколымские юкагиры полярное сияние еще называют алайиип лачилпэ — «алайские огни». 

Эта печальная легенда, очевидно, говорит о том, что после тех реальных событий на нижнеколымской земле сохранилась лишь небольшая группа юкагиров-алайцев, которые впоследствии смешались с пришлыми тунгусами рода Бети. 

Вот что пишет В. Иохельсон об этих бетильцах: «По сохранившимся преданиям, он (т.е. бетильский род. — Г.К.) пришел из мест около Якутска. На Колымской тундре он смешался с юкагирами, изменив их тип и в известной степени обычаи, нравы и верования. Но тем не менее все указанное у них носит довольно еще резко юкагирский характер. Что же касается языка, то в этом отношении они вполне объюкагирилисъ». Из приведенной выдержки становится ясным, что современные юкагиры Нижней Колымы произошли из смешения алайцев и тунгусов. Эта группа юкагиров именует себя хангайцами. Среди хангайцев выделяется также группа, именующая себя этнонимом вагарил. По предположению В. Иохельсона, они могли произойти из смешения тунгусов, алайцев и отдельных представителей якутов. В связи с этими этническими видоизменениями напомним, что нижнеколымские эвены — хододилы, по-видимому, являются оламученными ходынцами. В сложном слове «ходынцы» первый компонент ходын является атрибутивной формой существительного ходол — «челнок» (аффиксы многие определяют как показатель родительного падежа), второй компонент означает «люди». Следовательно, ходиндъии означает «люди челнок имеющие». Отсюда становится ясным то, что это юкагирское племя занималось в основном рыболовством. Хочу напомнить, что ходиндъии по-русски передавалась звукосочетанием ходынцы. Здесь элемент — цы заменяет слово чии (дъии). Например, чуванцы от чувандъии (чувал — «море»), «люди племени чувал». Или возьмем этноним когимцы от когимдъии (когимэ — «ворон», «люди племени когимэ»). Что касается видоизменения компонента ходин в ходын, то напомним, что здесь гласный Ы показывает твердость произнесения согласного Д, ибо по орфографическим правилам русского языка гласный И передает также мягкость произнесения предшествующего согласного (ср. Дима и дым). 

Возвращаясь к алайцам, надо сказать, что они смешались не только с бетильцами, но и с чукчами, якутами и русскими. Известно, что раньше русские казаки брали в жены в основном юкагирских девушек и женщин. Вот почему можно утверждать, что в крови почти каждого походчанина течет кровь древних аборигенов Нижней Колымы — алайцев. 

В настоящее время людей, относимых к алаи, осталось совсем немного. Они в основном носят фамилии Ягловский, Трифонов и Атласов. А юкагиры, носящие фамилии Лаптев, Третьяков, Бегунов, будто бы относятся к хангайцам. В эту же группу некоторые наши информаторы, в 1960-х годах, имевшие возраст с 80 до 90 лет, относили и Куриловых. Однако некоторые пожилые юкагиры говорили, что Куриловы и Никулины относятся к вагарилам. 

В заключение своей небольшой статьи напомню: самыми древнейшими обитателями Нижней Колымы являются юкагиры из племени алаи. Они вместе с другими племенами одулов (или вадулов) некогда составляли целую семью одулоязычных (юкагироязычных) племен на территории современной Якутии, Чукотки и Магаданской области. При этом юкагиры обитали почти на всей территории Якутии, а также на западных территориях Чукотки и Магаданской области. Из этой семьи племен ныне сохранились лишь нижнеколымские алайцы, верхнеколымские когимцы и обрусевшие еще в XVIII веке чуванцы. Нижнеколымские вадулы и верхнеколымские одулы были самостоятельными племенами с близкородственными языками. Сейчас науке, благодаря небольшому словарю омоков и чуванцев, составленному лицейским другом А.С. Пушкина мичманом Ф.Ф. Матюшкиным (позже он стал адмиралом флота), стало известно, что языки омоков и чуванцев также представляли собой самостоятельные языки, близкородственные языкам одулов и вадулов. 

Раньше по причине совершенно слабой изученности языков и культур одулов и вадулов ученые полагали, что юкагиры представляют один народ с единым языком, делящимся на диалекты. По этой же причине (то есть по причине слабой исследованности языков юкагиров) считалось, что юкагирский язык не имеет родственных языков. Ныне твердо установлено, как говорилось выше, что юкагирские языки имеют древнее родство с языками финнов, венгров, эстонцев и других финно-угорских народов. Они имеют дальнее родство также с языками ненцев, энцев и нганасан. Следы языковых контактов древних юкагиров обнаруживаются и с языками юки и винту из Калифорнии. Эти находки российских ученых (лингвистов, этнографов и археологов) заставляют совершенно по-новому смотреть на древнюю историю юкагиров. А жители Нижней Колымы, благодаря древнему языковому и этническому родству алайцев с народами иных государств, могут в будущем установить культурные и иные контакты с иностранными государствами. И тогда, может быть, станет реальностью для Нижней Колымы и для юкагиров то, что предсказал в свое время Богораз-Тан в романе «Воскресшее племя». Этот роман увидел свет при жизни автора в середине 1930-х годов и с тех пор не переиздавался. Будем надеяться на то, что переиздание этого романа станет небольшим шажком к реализации всех тех благ социального и культурного характера, которые предсказал профессор В.Г. Богораз-Тан. 

Гавриил Николаевич Курилов — Улуро Адо, доктор филологических наук 

Семён Николаевич Курилов 

У Семёна Николаевича Курилова не было литературного псевдонима. Он в шутку называл себя «Юкагиром-450», имея в виду малочисленность своего народа и то, что он является одним из его представителей. Дела возвеличивают человека, а Семён Курилов за свою короткую жизнь успел сделать так много, что в последнее время его называют великим юкагиром. 

Детство писателя прошло в трудные довоенные и военные годы. С малых лет он познал нелегкий труд северянина, пас оленей, охотился, мерз, а порой и голодал. Как старший сын в семье, закончив четыре класса, начал самостоятельную жизнь. Работал во всех сферах — оленеводом и свинопасом, радистом и корреспондентом газеты. Он будто неутомимо искал свое «я», свое назначение в жизни, чтобы полностью реализовать себя, свои возможности. И все-таки «набрел на свою тропу», которая вывела в большой мир художественного искусства. 

Огромное влияние на формирование сознания Семёна Курилова и на его становление как писателя имели родители. Большим знатоком старины был отец. Он любил рассказывать детям интересные истории, были, многие из которых затем легли в основу сюжетов Семёна Курилова. Мать тоже была великолепной сказительницей и кладезем народной мудрости, откуда сыновья черпали не только знания, но и любовь к родному краю, народу, жизни.

Поэтому неудивительно, что в одной семье выросли три таланта, три писателя: Семён Курилов, Гавриил Курилов — Улуро Адо, ученый-лингвист, поэт, Николай Курилов — поэт, прозаик и художник. И каждый из них сказал свое слово в литературе. 

На жизненном пути первого юкагирского романиста повстречались «солнечные люди», которые помогли ему стать писателем. Первым делом — редактор нижнеколымской районной газеты М.А. Сучков, который отдал много сил, обучая Семёна Курилова азам художественного творчества, благословил его на литературный труд. Ямиль Мустафин, редактор «Советской России», первым ознакомился с рукописью юкагирского романа и открыл миру новое имя. С благодарностью С.Н. Курилов называл имена Семёна Данилова, Романа Палехова, Михаила Дьячковского и других якутских писателей. 

Первый его рассказ «Встретимся в тундре» вышел в свет в 1961 году в одном из московских издательств. Нетрудно представить в это время радость на¬чинающего писателя. О нем заговорили, его имя входило в литературу. Но Семён Курилов, как будто чувствуя зыбкость бытия и недолговечность своей жизни, не хотел растрачиваться по мелочам и спешил сотворить великое дело. 

Он сразу взялся за историческое полотно. И уже в 1969 году появилась первая книга романа «Ханидо и Халерха», в 1975 году вышла вторая — «Новые люди». Роман был встречен восторженно, ведущие литературоведы и критики страны написали о нем немало рецензий и статей. Семён Курилов стал известен, его читали, им восхищались, его произведения назывались среди лучших достижений советской литературы. 

Желающим бесплатно скачать книгу С.Н. Курилова «Ханидо и Халерха» (формат «FB2»

Скачать

Исследователи пытались по-своему объяснить феномен становления С.Н. Курилова как писателя и как романиста. Сам же он объяснял это тем, что в детстве и юности с упоением читал роман народного писателя Якутии Н.Е. Мординова «Весенняя пора» и повесть чукотского писателя Ю. Рытхэу «Время таяния снега». Именно они впервые заставили задуматься о значении художественного слова. Затем он стал задаваться вопросом: «А смогу ли я написать роман о судьбе своего народа?» 

Семён Курилов хотел, чтобы слово «юкагир» узнал весь мир. Он достиг своей цели. Его роман несколько раз издавался миллионными тиражами и тут же исчезал с полок магазинов. Сам факт его появления стал ярким примером смелости мыслей и дерзновенности деяний автора, его подвигом. Всегда считалось, что роман под силу лишь зрелым литераторам, прошедшим определенный этап своего развития. Юкагирский же роман сразу заявил о себе, нарушив тем самым «иерархию». Еще одно обстоятельство — отсутствие собственного литературного языка и даже алфавита — могло стать препятствием на пути создания романа. Но тут великое значение сыграл русский язык, позволивший полно и образно выразить мысли автора. 

В мире, наверное, нет другого примера, когда народ с численностью менее тысячи человек рождает роман! 

Главная идея книги С.Н. Курилова — поиск народного счастья. Она была вызвана логикой соцреализма, в котором это самое счастье непременно связывалось с победой Октябрьской революции. Однако Курилов одним из первых осознал трагическое положение своего народа в так называемом развитом социализме. Его сородичи так же, как и в начале XX века, оказались перед угрозой вымирания, исчезновения родного языка и культуры, массового алкоголизма, неустройства быта. Именно поэтому Курилов не смог завершить свою трилогию. Писатель последние годы жизни прожил в мучениях, сомнениях и поисках. В мире во все времена малочисленных и даже исчезающих народов и племен было множество, но почти никто из них не сумел сказать художественное слово в свою защиту. Например, у американских индейцев до сих пор нет как таковой настоящей литературы. В этом отношении Курилов как бы повторил подвиг якута А.Е. Кулаковского, поэма «Сон шамана» которого во многом перекликается с проблемами юкагирского романа.

Семён Курилов хотел и сумел вырваться из канонов и предрассудков соцреализма. Его заслуга в том, что он не поддался идеологизации, не поспешил «революционизировать» свой народ, не поделил героев на положительных и отрицательных по классовой принадлежности. 

Также он не изображал жизнь народа черно-белыми красками, не «воспевал гимн» победам Октябрьской революции, не подгонял под готовые рецепты решения социальные проблемы. Устами героя его повести было сказано: «Я люблю читать книжки смелых писателей». Таким смелым писателем был он сам. 

Очень мало прожил на этой земле Семён Курилов.... Но он сумел сделать так много, что его имя навсегда вписано в историю, интерес к его творчеству не пропадет. 

В. Окорокова 

Николай Курилов 

В далеком детстве мне выпала редкая удача наблюдать настоящее полярное сияние. Было это в небольшом якутском поселке Чаппанда около Нюрбы, на берегу реки Вилюй. 

В этих краях редки отблески ночного свечения дальних небес, но то было удивительным фейерверком. С северной стороны небо вдруг заколыхалось. По нему волной ходили огромные многоцветные драпировки, поминутно меняясь в цвете, словно кто-то невидимый раздвигал волшебные занавеси в волшебном театре. Морозный воздух доносил сверху слабый гул и треск. Отец мой, сельский учитель, рассказал тогда древнюю якутскую легенду о том, как жители тундры — юкагиры, собравшись вместе, зажигают костры. Пламя их превращается в небесное сияние. Из искр рождаются звезды. Потому и «Полярное сияние» с якутского языка переводится как «огни юкагиров».

Эту же легенду, но уже в юкагирском варианте рассказывает Николай Курилов в книге для детей «Каникулы в тундре», выпущенной издательством «Детская книга» в 1987 году. Здесь множество старинных преданий и легенд. На мой вопрос, откуда он, молодой человек, все это знает, Николай ответил: «Начало всему дала мать. Она в нашей семье сказительница и философ, мастерица и певица». 

Действительно, Анна Васильевна — человек замечательный. В молодые годы успевала и за большим стадом оленей смотреть, и рыбачить, и ходить на зверя в тундре. Умела шить, петь, а уж как начнет рассказывать, так вокруг и дети, и взрослые собирались. Несмотря на свои без малости восемьдесят лет, она хранила в памяти множество сказок, былей и небылиц, пословиц, поговорок, загадок. Речь ее была образной, богатой меткими выражениями. К ней приезжали ученые из Москвы и Якутска, чтобы записать на пленку забытые теперь народные песни и легенды.

Сыновьями ее гордятся все юкагиры и якуты. На многие языки мира переведен роман старшего сына Семёна — «Ханидо и Халерха», инсценировка которого в Якутском драматическом театре им. П.А. Ойунского завоевала у зрителей популярность. Показали ее по всесоюзной телепрограмме «Орбита». 

Средний сын Гавриил стал известен не только как ученый-филолог, автор многих научных трудов по юкагирскому языку и литературе, но и как поэт Улуро Адо. А младший ее сын Николай стал первым профессиональном юкагирском художником. Умным и проницательным был глава рода алазейских юкагиров Афанасий Куриль, ставший прототипом главного героя романа Семёна Курилова. Его мечты о свободной жизни осуществились только в советское время. 

Как начинал Николай? Окончив в 1975 году Красноярское художественное училище, работал учителем рисования в школе, потом в качестве фотокорреспондента исколесил тундру вдоль и поперек. Рисовал, писал стихи. После успешного выступления на зональной, нескольких всероссийских и всесоюзных выставках был принят в Союз художников СССР. 

Когда Николай в первый раз привез в Якутск свои аппликации, художники были поражены точностью и выразительностью его рисунков, своеобразием техники. «Как ты догадался делать такие вещи?» — спрашивали его. Николай отшучивался: «Я живу в тундре, у меня есть только бумага, клей и ножницы, да и то цветной бумаги не хватает». В тундре черпает он силы и вдохновение. Вот удивительно нарядный лист «Совы мышкуют». Белизна бумаги — заснеженная тундра. На ее фоне четко видны черные силуэты полярных сов, мохнатых кочек. С этим перекликается стихотворное обращение Курилова к тундре (здесь и ниже в переводе с юкагирского Дм. Ушакова): 

Глаза твои с кочек смотрели, 

Из норок мышей и песцов... 

Куда ж это я, в самом деле, 

Стремился из края отцов? 

К тундре обращены все помыслы художника, они присутствуют всюду — даже там, где речь идет, казалось бы, о посторонних вещах. Например, офорт «Муняхит» образно воссоздает древнюю игру литэмэч с набрасыванием маута. Простая детская игра, рассчитанная на меткость рук и зоркость глаза. Однако Курилов сумел увидеть в ней гораздо больше. Вот расстелена на земле медвежья шкура, но если приглядеться, это вовсе не шкура, а живая, теплая тундра. Она кормит, поит и одевает людей. Она цветет весной и линяет осенью. И художник рисует на фоне теплой шкуры микроскопически маленькие стада, нарты, запряженные собаками. А вот два оленя выбежали за пределы шкурки-тундры.... Кто поручится за их будущее? Нельзя рвать связи с родиной — вот какую мысль развивает Николай из простенького сюжета о детской игре. 

Большинство графических работ Курилова отличают динамика, стремительность ритмов, остановленный миг сложных движений. Аппликацию на черной бумаге художник, например, назвал «Танец». В центре круга стоит человек в характерной позе, собираясь бросить маут на рога оленя. А животное пока еще «раскачивается» по кругу. Музыка движений похожа на танец сээдъэ. 

За медленным хороводным шагом скоро последует неистовый бег по коралю. 

В работах последних лет видение художника стало более  неожиданным, острым, образным. Вот лист «Светает». Местами сопки и кочки погружены еще в полный мрак, но луч солнца выхватывает тени бегущих оленей. Сами они не видны. Художник увлекся эффектами освещения. 

В серии офортов «Люди и тени» воссозданы многочисленные сюжетные картинки снежной тундры в начале весны, когда длинные тени ложатся на белый снег, создавая красивый теплый фон и новую необычную динамику. Острый глаз художника выхватывает приметы времени. Вот прилетела аэролавка, и тут же ее окружили взрослые и дети — кому сласти, кому игрушки, а кто-то новую одежду примеряет. А вот перед пастухами выступает агитбригада, прибывшая из районного центра, — снова праздник. 

Курилов прекрасно владеет всей разнообразной техникой графики — литографией, офортом, акватинтой, сухой иглой, но его неповторимый почерк особенно остро ощущается в аппликации, которую художник знает виртуозно. Он унаследовал традиции северных народов, издавна славившихся своим умением создавать нарядную одежду из кусочков меха и кожи, приводя к гармонии цвет и материал. Николай перенес опыт предков на профессиональную почву. 

Живопись у Курилова сочная, эмоциональная. Солнце плывет красным стругом, пылает нестерпимо жарким огнем, и кажется, растопит снега, превратив тундру в море. 

Курилов мечтает создать полотно с высоты птичьего полета: 

Был бы птичий художник, 

Он с такой высоты 

Всю бы тундру, возможно, 

Перенес на холсты. 

Николай трудится неистово. Много накоплено в его душе и ищет выхода, но иногда он чувствует бессилие, стремясь выразить то, о чем думает: 

И вроде не ведаю лени. 

Порой на работе горю... 

Но чаще стою, как олени, 

И вдаль отрешенно смотрю. 

Зинаида Иванова-Унарова, кандидат искусствоведения 

Юкагирская крепость 

Олёринский наслег Нижнеколымского района расположен на северо-востоке Якутии в основном за полярным кругом. На севере его омывает Северный Ледовитый океан. Здесь компактно проживают юкагиры. 

Центр наслега — село Андрюшкино располагается на правой стороне реки Алазеи вблизи границы с Алазейским наслегом соседнего улуса. Село как административный центр было образовано в июне 1941 года.

От районного центра — поселка Черский — до Андрюшкина более 500 км. Сообщение с внешним миром осуществляется круглогодично только воздушным путем; а зимой — с декабря по апрель — по зимникам. Отдаленность не шуточная, и село обязано жить автономно. 

Олёринский наслег богат пушниной. Преобладают здесь лисицы, песцы, горностаи, в последнее время опять расплодился соболь. В озерах и водоемах водится рыба. Промысловая добыча осуществляется на чира, муксуна, сиговых, пелядь, щуку, налима. Основные промысловые участки находятся в тундровой зоне, большинство в бассейне Алазеи. 

Издревле в наслеге проживали юкагиры, эвены, чукчи, относительно недавно поселились якуты. Традиционные занятия аборигенов — пушной промысел, рыболовство, оленеводство, пошив национальной одежды — поддерживаются в основном людьми старшего и среднего возраста. Основным занятием юкагиров остается оленеводство. 

В Олёринской тундре в середине 1920-х годов начали организовывать оленеводческие товарищества. В начале 1930-х годов возникли два коллективных хозяйства «Оленевод» и «Сутаня-Удеран».

В них объединили всех жителей, в том числе зажиточных оленеводов, у которых насильно отобрали оленей. Хозяева сдавали заготовителям тонны мяса, рыбы, много пушнины. 

Село Андрюшкино в 1930-е годы выглядело как «земляночное» поселение, где не было ни одного капитального дома. В 1940 году Алексей Дедков построил первый дом из местного тонкомера — почти русскую избу с железной печью. В те годы местные жители из муки умели готовить только лепешки. А Дедков из местной глины сложил набивную печь-пекарню и выпекал вкусный мягкий хлеб. Кроме того, на своем арктическом огороде он умудрялся выращивать репу и табак. 

В 1956 году в селе началось строительство гаража, электростанции и 4-квартирного дома из бруса. Первая начальная школа располагалась в местечке Хара-Тала недалеко от Андрюшкина. В конце 1940-х годов ее перевели в наслежный центр. 

Большую культурно-просветительскую и санитарно-оздоровительную роль играли Красные чумы и избы-читальни. Красные чумы обслуживали оленеводческие стада, промысловые участки, коне-, молочно-товарные и сенозаготовительные фермы. Агитаторы знакомили население с международной обстановкой, учили грамоте и даже вели профилактическую и лечебную деятельность.

В 1950-е годы появились колхозы-«миллионеры», где количество оленей превышало 10 тысяч голов. Значительную прибыль давали охотничий промысел и рыболовство. Вспомогательные отрасли — коневодство, животноводство и звероводство — также приносили ощутимые доходы. Олёринские стада насчитывали более 500 оленей и 100 голов крупного рогатого скота. Их содержали 10 оленеводческих бригад. 

В 1953 году колхозы объединили в крупнейшее хозяйство республики — совхоз имени Сталина. Введение трудовой дисциплины, личной ответственности каждого колхозника, бережливое отношение к общественному богатству позволили сохранить поголовье оленей. 

За потерянную голову виновные были обязаны отдать в совхоз оленя из своего домашнего хозяйства. 

Первые трактора в Олёринском наслеге появились в середине 1950-х годов. Тогда же установилось воздушное сообщение с поселком Пять Крестов (Черский). 

В 1964 году руководство Нижнеколымского района предложило переселить жителей села Андрюшкино в местечко Конзабой. Был заказан современный по тем временам проект планировки нового поселка, началось освоение средств, но население Олёринской тундры бурно возразило против этого решения, и строительство приостановили.

В 1971 году началось новое строительство вблизи обжитых мест. В конце 1980-х годов в Андрюшкине появились многоэтажные дома, и оно стало одним из самых благоустроенных сел на Севере. 

В 1990-х годах оленеводческие хозяйства разделились по родовым общинам. В Олёринской тундре опять паслись десятки частных оленеводческих стад. В настоящее время остались три стада с поголовьем около 3 тысяч оленей. 

В Олёринском наслеге в одной семье выросли три таланта, три писателя — Семён, Гавриил и Николай Куриловы, которые прославили свой маленький народ, обратили на него внимание. Многие выпускники андрюшкинской школы идут по стопам знаменитых братьев — получают образование за пределами малой родины и успешно проявляют себя в больших городах.

В 1998 году в Олёринской тундре был утвержден новый орган власти — суктул (национальное муниципальное образование). Подчиняясь республиканским органам власти, он одновременно является хозяйствующим предприятием, что позволяет оперативно и успешно решать социальные и экономические проблемы в глухом арктическом уголке страны. К сожалению, сегодня древний юкагирский язык вытесняется русским и якутским языками. Существует реальная угроза исчезновения разговорной повседневной речи арктических аборигенов. 

Анна Садовникова