Из металлов якутам знакомы: железо, медь, бронза, серебро, олово свинец, золото. По значению и распространенности на первом месте следует поставить железо. Это, кроме того, единственный металл, который в настоящее время якуты добывают из руды, и единственное производство, ясно обособившееся в кустарный промысел. Им занимаются искони некоторые роды в Вилюйском и Якутском округах. В первом добыча железа сосредоточена в Мархинском улусе в наслегах Асьыкайском, Одейском, Кангаласком и в Верхне-Вилюйском улусах, в наслегах Хоринском, Меитском и Первом Удюгейском. Во втором округе центра представляют Хачикатский и Жемконский наслеги Восточно-Кангала ского улуса, именно роды их, расположенные по речкам Батоме и Тюгате. Кроме того, там и сям по всему округу разбросаны единичные железоплавильщики или более или менее крупные их поселки. Такой поселок я видел недалеко от Тюхтюрской станции в Октемском наслеге Западно-Кангалаского улуса, а отдельного кузнеца, умеющего плавить руду, встречал даже в малокультурном Баягантайском улусе.

Выплавка производится в кувшинообразных печах из огнеупорной глины в 3 фута 8 дюймов вышиной и в 3 фута шириной в самом широком месте, которое приходится на четырнадцати приблизительно дюймах выше дна. Верхнее отверстие печи узко — немного более 1 фута. Внизу находятся дверцы для вынимания крицы. Огнеупорные стенки печки не толще полутора-двух дюймов. Для крепости и сбережения тепла она помещается часто в сруб, набитый обыкновенной глиной. Маак описывает такие же печки в Вилюйском округе, но без обшивки. В нижнюю часть горна проведена труба от раздувательных мехов. Заперши кричное отверстие глиняной дверцей и обмазав ее глиной, разводят огонь и, мало-помалу раздувая мехи, наполняют печку доверху углем. На него высыпают около полуведра искрошенной в куски руды. Когда уголь сгорит и опустится до половины печки, то опять добавляют доверху угля и на него кладут такое же количество руды. И так повторяют процесс до 15 — 20 раз Из каждого пуда руды получается от трех с половиной до четырех фунтов железа. Крицы, болго, выходят весом от 25 фунтов до 1 пуда. Они очень пористы, покрыты толстым слоем окалины и шлаков. Чтобы сделать их пригодными для дальнейшей обработки, их много раз проковывают, причем половина веса угорает. Из одного пуда болго получается максимум 25 фунтов железа. Иногда получается прекрасное мягкое, волокнистое железо, иногда высокого достоинства сталь; чаще всего помесь того и другого, гибкая и вместе с тем доступная закалке. Ее-то ставят выше всего якуты, называя "якутским железом" саха тимир, в отличие от чистого, мягкого железа, русского, нучча тимир, Последнего они не любят; привозная же сталь, уклад, ыстал, недоступна им по дороговизне. Руководить процессом выплавки, чтобы получить желаемый сорт железа, якуты не умеют. Употребление флюсов им неизвестно. Руду ищут на поверхности земли, на берегах рек или добывают из неглубоки шахт и ям. Затем сушат ее и дробят на небольшие куски молотком. Излюбленные якутами руды: бурый и красный железняки и сферо-сидериты. Последним они отдают предпочтение.

Мастера, выплавляющее железо, обыкновенно селятся недалеко от залежей руды. Они редко занимаются дальнейшей обработкой криц; обыкновенно отсылают их на продажу в город или перепродают на месте другим, настоящим кузнецам. Якутская кузница до сих пор осталась подвижной кузницей кочевника, а якутский кузнец — бродячим мастером, охотно перебирающимся из одной местности в другую, из юрты в юрту, то по вызову богатых работодателей, то по личному усмотрению. Главные его инструменты: мех, кёрт, наковальня, кыстык, клещи, кытыгас, молот, напилок, иги. Все эти вещи и посейчас очень схожи с теми, которые изображены в монгольской кузнице XVIII столетия Палласом. Мехи их вставляют, так же как и у древних монголов, кожаные мешки из кой кожи, сшитые так, что формой они чрезвычайно напоминают кожу, снятую чулком с кобыльего зада; два рукава этих мешков привязываются общей двугорлой деревянной втулке, жерло которой вложено в переднюю стенку горна. Между двумя мехами садятся помощник кузнеца, его жена, сын, чаще всего сам заказчик и дуют, обеими руками попеременно поднимая и раскрывая пальцами отверстие одного меха и я и опуская одновременно другой мех, так что струя воздуха получается непрерывная. Работа якутским мехом требует некоторого навыка, но почти каждый взрослый якут умеет с ним справляться. Воздуха дает такой мех много, но невысокой плотности; отверстие его жерла широко, что мешает сосредоточить накаливание на небольшом пространстве. Мелкие вещи плохо свариваются при действии этими мехами: горят; большие требуют другой пары мехов. Уже кусок в десять фунтов не может быть доведен до плавления без работы четырех мехов одновременно. Кроме того, якутские мехи требуют чуть ли не вдвое больше времени в сравнении с русскими кузнечными мехами для получения таких же результатов. Зато они без всякого затруднения раскладываются и примащиваются ко всякому камельку или даже просто во дворе. Горно представляет узкую рытвину в 3 — 4 дюйма шириной, перпендикулярно к которой посередине пристроены мехи. В правое устье желоба, считая от мехов, обыкновенно кладут подлежащее ковке железо, левым выбрасывают  золу и шлаки. Горно всегда полно угля. Уголь употребляется древесный, легкий и мягкий, с массой головешек. Получают его, сжигая на воздухе сложенное в клетку сухое дерево и заливая жар водой. Куют якуты обыкновенно сидя, на маленьком стульчике, на корточках перед низенькой небольшой наковальней. В два молота куют чрезвычайно редко, а тому, что можно ковать в три и четыре молота, не верили. Большинство виденных мною якутских молотов формой напоминало монгольский топор с сильно развитым обухом. Бородка их иначе заправлена, чем в наших молотах, она обыкновенно оттянута вдоль черенка Приемы и инструменты якутских мастеров очень первобытны, тем не менее они справляются со своими грубыми инструментами прекрасно и при их помощи сваривают довольно удачно ружейные дула. Впрочем, искусники в каждом улусе перечет; средний же якутский кузнец не отличается особенно чистой работой и должен быть поставлен значительно ниже среднего русского кузнеца. Железо до степени сварки якуты доводят неохотно, отчего оно в работе часто пленится и щепится.

Шов сварки всегда почти заметен, и сила сцепления его слаба. Для флюсов при сваривании употребляют, как и русские кузнецы, белый кварцевый песок. Закаливают предметы, погружая их в холодную воду со льдом; для большей крепости иногда перед нагреванием посыпают их порошком слабо пережженного рога и соли. Отпуск по цветам им незнаком, и если отогревают иногда закаленные предметы, то определяют их мягкость, пробуя напилком. Ввиду прекрасного навыка некоторых распознавать качества данного материала по его наружному виду, излому, цвету нагрева якуты с закалкой особенно своей стали справляются сносно; они делают из нее напильники, удачно закаливают топоры, ножи, долота, пешни, копья и т.п. Не умеют только калить и ковать ружейных и всяких других пружин. До недавних пор не умея также нарезывать винты и сверлить железо. Винторезки все сплошь у них покупные, а винт зовется бинт или нучче суола — русская дорожка. Коловорот, бур, пьерка, сверление железа вызывали всегда удавлен среди верхоянских и колымских кузнецов, хотя между ними есть и хорошие мастера. На юге сверление железа практикуется, но тоже редко якуты предпочитают железо пробивать. Сверлить железо им трудно еще и потому, что нужные для буров высшие сорта стали (гушталь) им незнакомы; я убедился, что они не умеют ее обрабатывать, всегда прогревают и жгут. Не знают они также чугуна, и я помню недоумение и ужас одного кузнеца, когда принятая им по ошибке за железную чугунная дужка, согретая в горне, рассыпалась под молотом в кашицу. Только там, куда проникла русская печка, а вслед за ней русский чугунный горшок, они знают этот металл и зовут его джугун. Если нельзя сваривать железных предметов, то для их соединения якуты употребляют как припой красную или желтую медь, реже серебро. При спаивании употребляют буру, а за неимением ее — жидко разведенную глину. Склепывают якуты предметы очень неумело. На заклепки употребляют по большей части трубочки свернутой жести. Я не видел ни одного, который умел бы делать настоящие заклепки; они все-таки прекрасно понимают превосходство настоящих заклепок, и моя заклепочная машинка всегда среди них вызывала зависть. Жестянщики якуты тоже неважные. Паяют оловом грубо и толсто. На севере даже лудят паяльником; на юге для растирания олова употребляют заячьи лапки, куски кожи и т.п. Паяльник у них обыкновенно железный; как облегчающие спаивание вещества употребляют нашатырь, стеарин, воск, лиственничную смолу (камедь). Жестяной посуды не делают; даже дно и заплаты вставляют до того неумело, что всегда после починки якутские хозяйки принуждены замазывать щели тестом.

Зато большинство якутских кузнецов прекрасные медники и серебряники. Не говоря уже о мелких предметах, как-то: пряжках, кольцах, серьгах, крестах, печатях, цепочках, привесочках и целых сложных украшениях, которые они чисто и тонко отливают из обоих металлов, многие из них из медного лома выливают и выковывают большие, ведер в 10 — I2, котлы, пузатые чайники в несколько фунтов весом — и даже я записал: в Намском улусе предание, что один из колоколов Намской управской церкви отлит якутом (Намск, ул., 1891 г.). Литейное их искусство равняется и, пожалуй, превышает их кузнечные знания.

Они плавят и льют даже золото, и я видел у богачей золотые перстни, серьги и браслеты работы якутских золотых дел мастеров. Для плавки этих металлов они употребляют небольшие тигли из огнеупорной глины, с круглым, как у яичной скорлупы, дном. Горшки слегка греют, затем кладут в них металл и, поместив посередине горна, тщательно обсыпают мелким горячи углем. Немного спустя начинают слегка поддувать мехами, все усиливая и усиливая ток воздуха. Когда металл расплавится, его мешают тонкой деревянной лучиной, выдувают через длинную трубку с горшка золу и уголь и, схвативши загнутыми щипцами за край горшка, вынимают его с горна и выливают металл в приготовленную и согретую заблаговременно форму. Форма обыкновенно состоит из двух совершенно одинаковых железных рамок, которые наполняются влажным, мелким речным илом, выглаживаются, посыпаются порошком древесного угля и сдавливаюся на модели, как створки. Оттиск обыкновенно чист и нежен. Крупные вещи также формуются и отливаются якутами, как мелкие; разница только в размерах форм. Красную медь для больших котлов они сперва выливают в толстые круги, а затем куют, согревая до темно-красного каления. Серебряные облицовки к седлам, кружки и бляхи к поясам тоже отливают сначала более толсто, а затем выковывают. Якуты умеют шлифовать свои металлические изделия с помощью напилков, но совсем не знают полировки. Вообще работа и резьба их довольно груба, но бывают исключения. Я знаю случай, когда верхоянский серебряник Румянцев сделал на пари серебряный гравированный кубок точь-в-точь такой, как привезенный приезжим купцом из Москвы. Этот же Румянцев делал винтовки, славящиеся по всему краю. Я видел одну, за которую заплатили 100 руб. и которая на 200 шагов била без промаха в цель. Он же, не будучи грамотным, резал печати по рисунку, сделанному на бумаге, и закаливал ножи так хорошо, что за них якуты платили охотно вдвое больше. Таких кузнецов мало. Слава Румянцева гремела по всему округу и живет верно сих пор, хотя старик, я слышал, умер.

Количество железных, медных и серебряных предметов, находящихся во владении якутской семьи, сильно изменяется с ее благосостоянием. То оно падает до нескольких фунтов, то поднимается до нескольких пудов. Еще в 1860 году Маак исчислял ежегодную добычу железа в области в 3000 пудов. С тех пор добыча железа не уменьшилась, а привоз год от году возрастает. То же самое можно сказать о распространении меди, олова, серебра, свинца и других металлов, не добываемых якутами. Учесть более точно количество металлических предметов у якутов невозможно, по недостатку данных. Ради полноты привожу перечень их в богатом якутском хозяйстве. Качество металлов, обращающихся среди якутов, самое разнообразное и сильно влияет на цену предметов. Лучшие их серебряные изделия, "старинные", как говорят они, содержат только 50% серебра, остальное медь и цинк. Металлического цинка якуты совершенно не знают, он попадает к ним в русских товарах только в сплавах, как латунь. Бронзу якуты знают и зовут чян; поделки из нее у них довольно редки и ценятся низко. Любимый их металл для украшений — серебро; золота они не любят. "Что в нем красивого — та же медь!.." — говорили мне колымские якуты, когда я им показывал никогда ими не виданные золотые кольца и цепочки (Колымск. ул., 1882 г.). Другое дело серебро; желая выразить высшую степень красоты, они говорят: "как серебро", и любовное, ласкательное их имя — комюс — серебро.

Золото зовут красным серебром кысыл кбмюс. Медь предпочитается ярко-красная; даже желтую медь, которую зовут "белой медью" юрюнг алтан, дочитают с красным отливом. Знали ли якуты до пришествия русских все эти металлы? Кое-что можно ответить только относительно железа, меди и серебра. Древность знакомства их с первым не подлежит сомнению. Предания, записанные мной по поводу всевозможных случаев, постоянно указывают на это. Герои их былин воюют постоянно железным оружием. "Железа было мало, все оно шло на копья, стрелы и панцири, куях; на косы его не хватало, их делали из кости или косили батасами" (Баяг. ул., 1885 г.), — говорили якуты по поводу изобретения косы. "Железо мы знали до русских, богатыри наши выходили на бой в железных рубашках, а только было его мало, и простые люди долго еще делали к стрелам острия из расколотых вдоль костей скотских голеней" (Колым. ул., 1883 г.). Правда, есть у меня и такие записи: "Железо получается из камня. Добывать железо из камня научили русские..." "Медь и серебро находится в земле, а железо получается из камня. Когда узнали железо, в то время и стали сено косить..." (Намск. ул., 1887г.). Но этим показаниям противоречат исторические документы, указывающие на то, что инородцам Якутской области железо было знакомо до пришествия русских. В отписке служивого Семена Епишева (1652 г.) к якутскому воеводе Дмитрию Францебекову говорится, между прочим: пришли мы морем на устье Охты-реки и в те поре на устье иноземцев тунгусов было многих родов тысяча и больше, и стреляли нас збруйны и ружейны, с луки и с копья, в куяках и шишаках в железных и костяных и в Охту пустить не хотели — хотели побить". Сомнению не подлежит, что раз железные изделия были в то врем у тунгусов, то они были и у якутов, стоящих во всех отношениях выше тунгусов и других своих соседей. Отмечу также, что в настоящее время только у якутов сохранилась самостоятельная выплавка железа из руд.

Тунгусам она не знакома и нет преданий, указывающих на что-нибудь подобное. Наоборот, есть указание на заимствование последними. Георги говорит по этому поводу: "Между лесными тунгусами есть и кузнецы; но других ремесленников нет никаких. Наковальня, молот, терпук, клещи, которые они, как и само железо, выменивают на мягкую рухлядь у собирающих подушим оклад казаков, раздувальные мехи из тюленьих кож, подобные нашим не выключая и самого мешочка с угольем, тяжестью вообще не больше как полпуда: почему всякий кузнец весь свой прибор может носить с собой под пазухой". Между тем о якутах тот же Георги говорит: "...они умеют плавить железо и изрядно куют из оного разные надобности; а особливо искуси в том вилюйские кузнецы". Еще раньше у Штраленберга в книге, изданной в 1730 году, находим заметку, что "у якутов котлы имели дно железное, а бока из березовой коры и все это так устроено, что ни вода не проливается, ни огонь боков не сжигает". Кроме острия стрел, по-видимому, одинаковых у инородцев всей Сибири, есть у якутов и другие железные орудия, сохранившие до сих пор свои древние, оригинальные формы. К таким принадлежит якутское военное копье батас. Лезвие его длиной в три четверти с лишком аршина, с прямой, тупой спинкой, с острым концом, посередине слегка расширяющимся, так что острие образует ломаную линию. Ширина его у деревца 1 1/4 , а в самом широком месте 1,1/2 дюйма. Толщина 1/8. Его березовая ручка к концу становится толще. У лезвия она не толще 1 в диаметре. Нередко она обернута скотскими сухожилиями, обклеена черненой кожей и украшена с обеих сторон двумя узкими продольными полосками белой бересты. В общем, батас красивое, легкое боевое оружие, некогда любимое якутами. Им можно и колоть и рубить. Точно такое их охотничье копье, батыях отохан, только острие его поменьше и пошире. Лезвие копья нередко гравировано, украшено простой, но изящной резьбой, медными и серебряными насечками. Их особенность заключается в том, что острия их сточены с правой стороны, между тем как у остальных режущих инструментов, включая топор и косу, якуты стачивают левую сторону. Красивы также, но редки железные мечи, болат. Не менее древний по форме якутский топор, сюге. Несмотря на совершенно одинаковое название с монгольским — сугэ, он сильно от последнего разнится. Он узок, в 2,1/2 — 3, ровен, с тонким обухом, без бородки и обушной закраины, с прямым тонким острием. Эти признаки, а также размеры сильно сближают его с бронзовыми сибирскими топориками позднейшего периода. Бородка, обушные закраины, закругленность острия и большая его против обуха ширина, встречающиеся теперь все чаще, по сознанию самих якутов, позднейшие русские нововведения. "В старину топоры были еще уже и еще меньше; рубили ими, точно долотом долбили", — передавали колымские якуты (1883 г.). "В старину топоры были узкие и было их несколько родов, а у всякого особое название" (Намек, ул., 1890 г.). Узнать названий мне не удалось. Маак говорит про два топора: чиёсля и адалха; оба, с поперечными к черенку, полукруглыми остриями употребляются для выдалбливания лодочек и чашек. Такой же топор с узким, прямым острием видел в Якутском округе. Его там употребляют для продалбливания дыр в столбах. Но из всех якутских металлических инструментов самого большого внимания заслуживает, несомненно, якутский нож. Он небольшой, редко длиннее 4 и редко шире 1\2. Спинка его тупа; прямая, от 3 до 5 линий толщиной. Конец острый, пальмовидный. Лезвие слегка выгнуто. Сточена у него всегда левая сторона, подобно большинству виденных мной древних курганных сибирских ножей, и, подобно им же, правая сторона у якутских хороших клинков слегка вогнута. В последнее время с этой стороны стали делать якутские мастера желобок. Хвост, который вбивается в деревянный или костяной черень, вдвое короче лезвия. Обыкновенно хвост помещается посередине лезвия, образуя два плечика, но я видел ножи, где хвост оттянут в одной линии с острием и плечо одно. Якутский нож, по-видимому, есть образец совершенно особых сибирских ножей. На юге Сибири он не встречается; буряты, монголы, урянхайцы употребляют кинжаловидные ножи, ручка которых плоска и такой же почти ширины, как лезвие. Оправа ручки состоит из двух половинок, приклепанных или привязанных к черенку, совсем как у бронзовых ножей этого типа. Только самодельные ножи минусинских татар имеют некоторое сходство с якутскими. В последнее время русский фабричный нож

всюду в Сибири вытесняет самобытные инородческие клинки. Якуты да поры до времени составляют исключение. Качество добываемого имя железа вполне соответствует форме и употреблению большинства их орудий, что и удерживает орудия эти в обращении. Предположение, что добыча железа позаимствована якутами у рус¬ских, неосновательна. Возможно только, что под влиянием железоплавильных казенных заводов на реках Тёре и Батоме, существовавших в 1730 году, изменились у якутских плавильщиков этой местности и форма и размеры горна, что они позаимствовали некоторые приемы. В основе якутское железоплавильное дело осталось таким же, каким оно было до пришествия русских, и, по-видимому, они его принесли с юга. Его опи¬сывает Георги в таких выражениях: "В плавильном их снаряде составляют всю разность, в отношении к абинцкому плавлению, одни только раздувальные мехи..." (Часть 2, с. 174). Об абинцах же он говорит: "Плавильное их заведение едва ли может быть простее. Плавильная печь делается в зимней хижине и состоит в гемисферическом на пядень углублении глинистого пола в избе, у которого находится на одной стороне для действия двумя мехами небольшое отверстие. Яма покрывается круглой горбатой вьюшкой из глины, у которой в самом верху есть отверстие пространством дюйма в два. Когда плавят, то наполняют печь такими мелкими углями, какие только сквозь отверстие проходить могут, и оные поджигают. А как они совсем разгорятся, то при беспрестанном раздувании мехами бросают попеременно сквозь отверстие в печь то угли, то по небольшому количеству истолченной мелко руды. Часа в полтора выходит руды около трех фунтов. Вскрывши печь, очищают они переплавленную руду от огарков биением оной деревянными поленьями. Из выплавленного таким образом железа куют они на каменных наковальнях железными молотами железцы к стрелам и заступы; больше же продают невыделанного железа российским кузнецам..." (с. 163). Все приемы, включая "биение поленьями" и продажу криц на сторону, остались у якутов и посейчас те же. Впрочем, есть у них следы еще более древних приемов. В Намском улусе я записал следующее предание: "Железо, медь, серебро мы, якуты, считаем за слезы (харах ута) невидимых существ (абасы). Они рассыпаны по земле, и люди, блуждая по рекам, находят эти камни" (Намск, ул., 1890 г.). Богатый старик Капитон, живший в местности Туруялах в III Баягантайском наслеге, в то время, когда я там жил, ежегодно посылал после убыли воды на берег Алдана своих малолетних внуков отыскивать "железные камни".

Они оказывались настолько богаты железом, что их без всяких хлопот переплавляли и перековывали в простом якутском горне. Степень знакомства якутов в прошлом с медью, серебром, оловом выяснить значительно труднее. Ни одного из этих металлов они в настоящее время не добывают. Для поделок употребляют старый лом, деньги или привозной в кусках сырец. Даже подлинно не узнано в настоящее время, существуют ли в Якутской области медные рудники, годные для выработки. Тем не менее сохранились признаки, что в Якутской области жил когда-то какой-то народ, близко знакомый с медью. В Якутском музее есть красной меди ваза, найденная в Вилюйском округе. В том же округе в 150 верстах от города Вилюйска найден прекрасный обоюдоострый бронзовый меч (рис. 20). Наконец, о подобной же медной находке в верховьях Вилюя в 30-х годах говорит Маак. Две вышеупомянутые вещи я видел лично; они, по-видимому, не были в употреблении. Ваза не отделана; на ней сохра¬нились тонкие пузырьки, образующиеся при отливании. На краю вместо уха изображена изгибающаяся змея, животное, отсутствующее в Якутской области. По форме она тождественна с так называемыми "скифскими котлами". Меч совершенно новый, острый, и на нем всего одна небольшая щербинка, случайного, по-видимому, происхождения. Там же, в Вилюйском округе, в старинных тунгусских гробницах Маак находил медные наконечники стрел и медные шейные украшения из витой проволоки. Отмечу, что у якутов в настоящее время из меди и бронзы приготовляются украшения и домашняя утварь. Никакого режущего или колющего инструмента из бронзы или меди я у них не встречал и преданий о чем-нибудь подобном, несмотря на допросы, не находил. Медные и серебряные украшения находят в старых якутских гробницах; а как они ценили медь, свидетельствует небольшая заметка Фишера: "Якуты за медные котлы, которые им понравились паче других российских товаров, обыкновенно давали столько соболей, сколько в каждый котел могло уместиться". За железо, насколько известно, они не платан так дорого. В пользу того, что якутам медь знакома с незапамятных времен, говорит также татарское ее название: алтан. Таким же татарским словом комюс они обозначают серебро. Олово зовут по-монгольски: хорголюн; это значит по-татарски свинец, а свинец зовут якуты по-русски сипинес. Я знаю только один случай добывания якутами свинца из руды. Сделал это тоже кузнец Румянцев; он в 1882 году и раньше выплавлял металл из свинцового блеска, большие залежи которого найдены им были недалеко от старинных Екатерининских рудников в верховьях р. Дуол-голах. Плавил он руду так же на месте, в обыкновенном горне, дно которого делал воронкообразным и вымазывал огнеупорной глиной, Туда стекал металл. Этот свинцовый блеск был очень богат серебром, но последнего не умел получить Румянцев. Он даже не верил, что его можно из сплава получить, хотя сам употреблял прием многократного пережигания сплавов меди и серебра для увеличения процента последнего я уверял меня, что этот прием знают все якутские серебряники. "Медь горит, а серебро остается", — объяснял он (Верхоянский ул., 1882 г.).

Из кости, рога, камня якуты в настоящее время выделывают предметы только второстепенного значения: гребни, рукоятки, табакерки, рожки для пороха, ступки для растирания табака, ложки, мутовки для сбивания масла и т.п. Из камня они выделывают, между прочим, жернова, которые в былое время, по преданию, были деревянные с каменной и костяной набивкой (Намск, ул., 1891 г.). Кость употребляют якуты по преимуществу мамонтовую, рог — коровий. Из перемежающихся кружков бересты, кости, дерева, кожи, серебра или олова, плотно наложенных друг на друга и насаженных на черенок ножа, якуты делают изящные рукоятки к ножам, очень похожие на урянхайские. В прошлом кость, рог, камень, конечно, имели значительно более широкое применение. Из кости и рога, как я сообщал выше, делали наконечники стрел, косы и копья. В Верхоянском улусе еще в 1881 году я видел костяные удочки, очень первобытной конструкции, употреблявшиеся для ловли налимов, за отсутствием железных крюков. В Колымском улусе я видел костяные шилья, костяные наперстки и большие костяные иглы для сшивания потников. О каменных топорах, пешнях и долотах там до сих пор сохранились очень живые воспоминания. "Жилища мы строили в старину маленькие, потому что топоры были каменные. Каменным топором рубить поперек нельзя, приходилось щепить. Одно дерево в день иногда рубили, а толстого и вовсе срубить нельзя было ", — рассказывали колымские якуты местности Енгжа (1884 г.) "Каменным топором рубить все равно что зубами грызть" (Андылах, Колым. ул., 1882 г.). Когда я впоследствии подобное выражение встречал в описании сержантом Андреевым построек на Медвежьих островах, я был поражен тождественностью выражений "как бы зубами грызено. Я думаю, что на севере употребление каменных орудий было перенято якутами по недостатку железа у тамошних инородцев юкагиров и тунгусов, у которых сохранились каменные орудия еще до половины текущего столетия. Там образовалось как бы понижение в развитии ремесел. Якутские мастера забыли выплавлять железо, несмотря на обилие железных руд и их доступность. Фунт железа стоит там 50 коп. и даже 1 руб. Многие северные кузнецы не умели ни плавить, ни отливать, ни ковать серебра и меди. В Колымском округе оба эти металла привозили ко мне из очень отдаленных местностей, так как я в то время был там единственным человеком, умевшим переработать лом. Тамошние кузнецы приходили ко мне учиться, между тем как на юге я сам многому учился у них. Но это падение ремесел и возврат к каменным орудиям был временный.

Теперь оно исчезает и память о нем быстро потухает. Только кремень для добывания огня вместе с огнивом все еще пользуется широким распространением. Название у кремня двоякое: и с т р и к зовется привозной иссера-прозрачный, обращающийся в торговле кремень. Он ценится выше, и для кремневок употребляют исключительно его, как более богатый на огонь. Другой, местный кремень, отыскиваемый тщательно на берегах речек, изжелта-прозрачный, носит монгольское прозвище чокур (чакыр). По-монгольски ч о г у р — кремень. Не меньшим распространением пользуется точильный брус, который зовут по-русски б р у с, он привозной. Этим и исчерпываются роговые, каменные и костяные предметы в якутском обиходе.

Ткани у якутов встречаются: бумажные, шелковые и шерстяные; все они привозные. Из растительных волокон, имеющихся у них под рукой, они употребляют только тальничное лыко на веревки к "переметам", болотный ситник — на циновки с ё р ё, да известный сорт мягкой травы - на потники, б о т о. Траву собирают по осени, когда она обмякнет и завянет. Чтобы сшить потники, ее кладут ровным толстым слоем на полу и прошивают тонкими волосяными бечевками. Для циновок траву (тоже осенью) сплетают в узкие, в 1\4 ленты и затем последние сшивают волосяными бечевками. Есть еще оригинальный материал, которым, по-видимому, не пользуется для своих изделий никто, кроме якутов, — это коровий навоз. Из него в смеси с глиной делают ступки, э н э к, описанные в свое время Страленбергом, а затем Мааком. Из него выделывают большие четырехугольные ящики для замораживания т а р у и воронкообразные огромные щиты для обмолачивания хлеба. Все эти предметы вымазывают внутри мокрым снегом и поливают многократно водой. Мерзлый навоз употребляется также на скрепления к саням, вместо связок у изгородей, на обмазку домов и т.д. Такие вещи, как клей, краски, масла, нашатырь, горючая сера, стекло, смола, спирт, бумага и т.п., употребляются якутами только как вспомогательные средства при выделке и украшении разных предметов. 

Впереди всех по употреблению стоят краски. Самые излюбленные якутами суть: черная, красная, оранжевая, желтая, белая, голубая, зеленая. Для окрашивания в черный цвет они употребляют: болезненный нарост, появляющийся на хвосте лошади харангачина; небольшие, растущие на березе черные лишаи, ы т т у м с а; наконец, уголь горной, кустовидной ольхи, сисик абагата, и некоторых других трав и кустов. Для окрашивания в красный цвет якуты употребляют кору ольхи, а б а г а; в Вилюйском округе употребляют красную охру, с о х о. В Колымском и Верхоянском улусе употребляют оранжевую охру для окраски в оранжевый цвет, а также кору ивы, сисик, или и е т, к ы с ы л т а л а к . Для окраски в желтый цвет: охру и отвар исландского мха; отвар лиственничной коры для окраски в светло-коричневый цвет. Для белых цветов отыскивают белые земли и глины. Голубую и зеленую краски якутские мастера покупают в лавках, хотя я видел у якутов Верхоянского округа какой-то голубоватый порошок, употребляемый ими вместо краски, который они добывали будто бы где-то в горах на месте. Краски приготовляют якуты очень просто. Минеральные ве¬щества они растирают, смешивают с водой или клеем и раствором густо покрывают предмет; кожу обыкновенно натирают краской насухо. Ы т т у м с а (собачья морда) и харангачина, а также древесные угли якуты сушат, мелют, смешивают со скотской кровью, клеем или водой красят их раствором. В растительный красильный отвар они погружают предметы на продолжительное время; березовую посуду даже варят в нем, а если этого нельзя сделать, то многократно смачивают им окрашиваемую поверхность. В последнее время стали якуты минеральные краски разводить на конопляном масле. Таким способом они красят мебель, иногда богачи — внутренние двери, косяки дверей и окон, надгробные памятники, выездные санки. Цвета обыкновенно довольно пестрые, но преобладают белый, голубой, красный. Красить в эти три цвета, покрывая один другим, зовется по-якутски бурутуйбут (Намский улус, 1892 г.). Смолы и лаков для окраски якуты не употребляют. Лиственичную, желтовато-бурую смолу, ы э с, похожую по твердости, хрупкости и аромату на копал, они охотно жуют. Смешанная с коровьим маслом, рыбьим жиром и шерстью она идет на замазку швов в легких якутски лодочках, т ы. Деготь из березовой коры якуты приготовляют исключительно на продажу для русских. Пока этим занимаются очень немногие.

Ведро якутского дегтя в Якутске стоит около полутора рублей. Полусожженный берестяной уголь в смеси с маслом и сливками употребляется и замазку щелей и отверстий в берестяной и деревянной посуде. Стекло в виде корольков и бус идет на вышивки, подвески и другие украшения. У богачей окна в домах стеклянные. Из остальных веществ заметным употреблением пользуется еще горючая сера. Серу употребляют на серницы. Это небольшие костяные чашечки, налитые серой. Они висят у пояса вместе с трутом и огнивом и служат для разведения огня в дождливую пору. Всякий якутский промышленник, отправляющийся далеко в лес на охоту, обязательно запасается серницей. Затем горючая сера входит как составная часть в якутскую серебряную эмаль, х а р а-к о м ю с. Эмаль приготовляют таким образом пережигают на слабом огне свинец, помешивая его постоянно палочкой; когда металл превратится в кашицу, его перекладывают в небольшое углубление, сделанное в кирпиче, добавляют серебряных опилок, кладут зажженные кусочки горючей серы и плотно закупоривают углубление глиняной крышкой. Как остаток горения получается темная губчатая масса, которую толкут и, посыпавши ею серебряный вычищенный и соответственно вырезанный предмет, накаливают в горне до сплавления в стекло. Некоторые как средство, облегчающее плавление, употребляют буру, другие — нашатырь. У всякого мастера есть свои секреты, очень разнообразящие достоинства этой эмали. Иногда это твердая, стекловидная масса, голубоватого отлива, иногда — черно-бурая и более мягкая. Якутами выше ценится первая. Эмаль шлифуется и спиливается мелкими напилками или стачивается на бруске. Большинство якутских производств еще не организовано и не обособлено. Только кузнечное и плавильное дело, как было сказано выше, выделилось в некоторых местностях, образовало кустарные производства.

Кустари, насколько мне известно, нигде не соединяются в артели, а работают отдельными семьями. Ремесло служит им только вспомогательной статьей дохода при скотоводстве. Плавильщики вырабатывают в год от 20 до 50 пудов б о л г о на семью. На пуд идет обыкновенно две крицы, а крица стоит от 40 коп. до 50. Это составит на семью рублей 20 — 50 в год. Начинают работать кустари обыкновенно осенью, по окончании полевых работ. Якутское плавильное дело находится в трудном положении. Якутскому железу приходится конкурировать со все более и более дешевеющим привозным железом, и только благодаря своему превосходному качеству и замечательной дешевизне якутского труда оно пока еще держится. Пуд б о л г о дает после проковки и очистки 25 ф. железа. Кузнечное и плавильное дело у якутов наследственное; оно переходит от отца к сыну вместе с инструментами и секретами. Есть роды, с незапамятных времен занимающиеся этими производствами, и они в свою очередь делятся на роды исключительно плавильщиков и роды исключительно кузнецов. В Якутском округе роды кузнецов и плавильщиков есть в Хачикатском и 1-м Жемконском наслегах В. Кангалаского улуса; в Вилюйском округе — в Асыкайском, Одейском и Каягаласком Мархинского улуса и Хоринском, Меитском, Удюгейском Верхневилюйского улуса. В Якутском округе в 1859 году числилось в Кангаласком улусе 90 кузнецов; в 1860 году в Мархинском улусе было 42 плавильщика, преимущественно Асыкайского наслега, и 175 кузнецов Одейского и Кангалаского наслегов. Добывали они и обрабатывали до 420 пудов железа ежегодно. Такой же порядок добычи и обработки наблюдался раньше в Верхневилюйском улусе, и количество железа достигало там приблизительно той же величины. В Якутском округе добыча железа в то же время достигала 2 000 пудов. В 1891 году о кузнечестве в Якутском округе мне передавали приблизительно те же сведения. Плавильным делом занимались те же роды тех же наслегов, что и в старину. Группы кузнецов существуют особо и в других улусах. В Зап. Кангаласком улусе, в версте от станции Тюхтюрской, мне показывали целый выселок, зани¬мающийся кузнечеством. По весне, обыкновенно в конце февраля и в марте, на якутском городском рынке появляются работы этих кустарей: ножи, топоры, пешни, сабаны, наборы бороньих зубьев, пальмы, косы-горбуши, удила и проч. Все эти предметы отличаются большим однообразием формы и невысоким достоинством; лучшие вещи раскупаются на месте производства. На городском рынке в то же приблизительно время можно встретить медные и серебряные кустарные изделия: кресты, пряжки, цепочки, пуговки и т.п.

Деревянную посуду, горшки, столярные изделия: ящики, столы, стулья, бочки, ушаты, дуги; затем изделия из мамонтовой кости, рога, кожи, готовое платье (меховое и суконное), обувь, циновки, сбрую, сани и телеги якутской работы и много друга предметов домашнего обихода. Все они, конечно, по качеству материала и работы значительно ниже таких же предметов домашнего приготовления и дают не совсем верное представление о якутском вкусе и якутских способностях. Мне не удалось узнать, откуда их привозят; по-видимому, они попадают в руки скупщиков поодиночке из разных уголков страны. Только плавильщики, кузнецы и некоторые литейщики поставляют свои работы в дюжинах и сотнях совершенно одинаковых экземпляров и сбывают их гуртом. В местах, более густо населенных и культурных, как было сказано выше, начали обособляться также столярное плотничье, гончарное и берестяное ремесла, но в глуши нет другого ремесленника, кроме кузнеца. Если может быть речь об общественном разделении труда, то распался он пока только на труд мужской и женский. Все поделки из дерева, все, что выделывают при помощи топора и ножа, делают мужчины, все, что сшивается, сплетается, лепится, - женщины или дряхлые старики. Мятье и выделка кож тоже женское и старческое рукоделие. Бесконечно длинные зимние вечера трудолюбивой якутской семьи проходят в заготовлении для себя или по просьбе соседей платья, утвари, разных предметов. Якут не торопится. Мурлыкая песенку или прислушиваясь к речитативу не менее длинной, чем сама ночь, сказки, он готов тысячу раз примерить, подстрогать, прирезать, пока наконец предмет примет соответствующую его вкусам форму. Он лениво поворачивается перед огнем камина, согревая то один бок, то другой, то спину, советуется с окружающими, с удовольствием выслушивает их похвалы и живо обсуждает возражения. Вот почему каждая вещь, даже самая пустячная, выходит из рук якутского мастера с особым отпечатком: она всегда вещь более или менее художественная. Миддендорф отметил это и говорит по этому поводу: "Что бы он ни вырезал, во всем у него особый шик; будет ли это столь же удобная, как простая, но все-таки красивая рыбная ложка, которую он делает для русского, или большая ступка для толчения, которая также делается из дерева, тут не может быть речи о механической подражательности. Везде проглядывается своеобразность". Я был не раз свидетелем, как с удивительным терпением якут целые часы осторожно подрезывал черенок ложки или пузо деревянного жбана, чтобы придать их изгибам желаемую степень кривизны. Нередко это были молодые люди, и сколько шуток и смеха вызывали их тщетные усилия и в свою очередь какой искренней гордостью наполняло их общее признание их искусства! Хорошие мастера пользуются почетом, и молодому мастеру, особенно женщины, охотно прощают  за его "ловкие пальцы" иные неловкие слова и поступки.

Относительно их вкуса могу только отметить, что формы якутских изделий всегда лучше их резьбы и рисунка. Линии очертаний всегда довольно чистые, предпочтительно кривые и волнистые. Кривизна их никогда не переходит в уродливую китайскую или монгольскую вздутость, она ближе к нашим вкусам, и старинные их жбаны для кумыса нередко очертаниями напоминают этрусские вазы. Резьба этих жбанов обыкновенно представляет параллельные барельефные кольца, состоящие из тонких рубчиков или двух пересекающихся линий. Этот древний узор лучше всего удается якутским мастерам. Его в виде бордюра можно встретить и на металлических, и на костяных изделиях. Другие узоры, представляющие вариации более или менее развернутой спирали, зачатки веток, цветов, листьев и розеток, спутаны, смутны и исполнены по большей части грубо. В их рисунке не труда подметить монгольское, русское, даже китайское влияние. На далеком севере в Егинском наслеге Верхоянского улуса, севернее р. Бытантай, я видел старинное седло, серебряная лука которого украшена была сплошь монгольским характерным двулинейным узором, а сбоку в двух местах изображен был китайский дракон. Якуты звали дракона м о х о й — змей, а седло считали очень древним. Нередко также на якутских седлах позднейшей работы можно видеть рогатого коня или гривастого льва, вставших на задние лапы с двух сторон щита: точный снимок фабричных ситцевых клейм. Русское влияние особенно сильно заметно на ажурных работах лобзиком из кос; и. Вырезные игрушечные фигурки животных и людей тоже изделия недавнего происхождения — в старину только шаман имел право вырезать человеческие фигуры. Я помню страх и гнев одной якутки Верхоянского улуса, когда я ее ребенку дал, как игрушку, вырезанную мной фигурку человека. Она очень энергично потребовала, чтобы я ее уничтожил. Якутские дети играют изображениями только птиц и животных: гусей, уток, быков, коней. Тем не менее якутские костяные фигурки, несмотря на грубость отделки, производят нередко художественное впечатление. В них удачно схвачен характер лиц и своеобразно передано отношение к ним ваятеля. Подбор и сочетание цветов у якутов тоже своеобразно; оно мена пестро, чем у тунгусов; хотя во всех шитых бисером украшениях вида мы те же излюбленные тунгусские цвета: голубой, черный и белый, с незначительной подмесью желтого и красного. Платье черного цвета у женщин обрамлено обыкновенно полосами красного сукна, платье белого, желтого и серого цветов — полосами черного сукна. Платье мужчин обыкновенно лишено цветных бордюров. Оторочка сар (б и л е) у голенищ делается из черного и зеленого или из черного и красного цветов; женщин по красному фону нередко нашиты серебряные блестки, что, по-видимому, нравится очень якутам. Видел я также якутов в шубах, крытых ярко-зеленым сукном; но в платьях синего, фиолетового ни красного цвета здесь щеголяют только женщины. Цветной узор на ситцах и платках нравится им, по-видимому, мелкий и однородный, а так называемые татарские ситцы у них не в ходу. Несмотря на сильное иностранное влияние, якутский вкус в своей основе остался независимым. У якутов есть свой якутский стиль, позволяющий отличать их изделия, узоры и украшения от изделий и узоров других северных инородцев. Как на типичный образчик их узора укажу на серебряную пряжку в орнаменте застежки сильно чувствуется монгольское влияние, но сама бляха разрисована в чисто якутском стиле. Даже позаимствованным вещам они придают своеобразный отпечаток, подобно тому как северному оленю, недавно перенятому ими у тунгусов, или рубахе и винтовке, принесенным сюда русскими, они успели уже придать некоторые характерные особенности.