Нюргун Боотур
Суорун Омоллоон
Драма в 4-х действиях, 6-ти картинах по мотивам якутского эпоса – олонхо.
Авторизированный перевод с якутского Татьяны Стрешневой
Об авторе
Народный писатель Якутии, лауреат государственных премий Республики Саха (Якутия) им. А. Кулаковского и П. Ойунского, заслуженный деятель искусств Якутии и России. Герой Социалистического Труда. Почетный гражданин Республики Саха (Якутия), академик Академии духовности РС (Я) Дмитрий Кононович Сивцев — Суорун Омоллоон родился 14 сентября 1906 г. и 3-м Жехсогонском наслеге Таттннского улуса В семье крестьянина-середняка. В 1928 г. окончил Якутский педагогический техникум. Д.К. Сивцев — человек разностороннего таланта. Он поэт, прозаик, драматург, театральный деятель, народный учитель, автор учебников и учебных пособий, общественный деятель.
В истории развития драматургии и театра Якутии его творчество и трудовая деятельность занимают особое место. Еще будучи учеником 7 класса, написал комедию "Олох Очура". В том же году она была поставлена на школьной сцене. На втором году обучения в педтехникуме принимал участие в работе национальной труппы при Русском народном театре, сперва в качестве переписчика ролей, затем суфлера. С 1926 стал актером труппы.
Свой первый рассказ «Река Лена» опубликовал в 1926 г. в журнале "Чолбон". Через год выступает на страницах того же журнала с рассказом "Ланчык", "Охоноон" и "Горе соха". Они сразу же привлекли внимание читателей новизной содержания, яркостью и сочностью языка, глубиной художественного обобщения. На последующих многочисленных рассказах и сказках писателя, таких как "Чээчэ", "Ннкус", "Оксана", "Чечяски", "Здравствуй, родная тайга!", "Мальчик и огонь" воспитывалось не одно поколение якутских детей. Всего Д.К. Сивцев издал более 40 сборников.
В 1926 г. им была написана комедия "Кувх коппо" ("Лентяй"), которая в 1928 г. поставлена на сцене Якутской национальной труппы, где автор играл одну из главных ролей. Был актером и администратором, членом Союза писателей Якутии, литсотрудником.
Якутского музыкально-вокального коллектива, заведующим литературной частью Якутского музыкально-драматического театра им. П.А. Ойунского, штатным драматургом.
Весной и летом 1944 г. Д.К. Сивцев находился в частях действующей Красной Армии для освещения подвигов якутян на фронтах Великой Отечественной войны.
Написаны им драмы "Кузнец Ккжюр", "Нюргун Боотур Стремительный", трагедии "Айал", "Сайсары", "Во имя Родины", пьеса "Личное дело Наташи Смирновой" (в соавторстве с С. Орловым на русском языке), комедии "То, что украшает человека, "В хижине Рыкунова", драмы "На ледяных просторах", "Красный шаман", "Перед восходом солнца". За драму "Перед восходом солнца" удостоен Государственной премии Якутской АССР им. П.А. Ойунского.
Д.К. Сивцев является зачинателем якутской музыкальной драматургии. Сценарий театрализованного концерта "Айхал", текст первой якутской кантаты "Великой партии коммунистов", либретто первого национального балета "Полевой цветок", либретто первой национальной оперы "Нюргун Боотур", театрализованная оратория "Северная праздничная" ("Ысыах"), либретто опер "Лоокуут и Нюргусун", "Красный шаман", "Неугасимое пламя", либретто балетов "Орлы летят на Север", "Камень счастья", "Кюн-Куо", "Абакаяда" укрепили за ним авторитет знатока родного фольклора, современной жизни и явились неоценимым вкладом в развитии музыкальной культуры якутского народа. В его переводе была поставлена пьеса А. Корнейчука "Макар Дубрава".
Известен Д.К. Сивцев и как автор сценарист документальных фильмов "Повесть о земле якутской", "Якутские алмазы", Искусство страны Олонхо. Он составил хрестоматию '"Якутский фольклор", сборник Якутские сказки".
Много сил и энергии народный писатель отдавал идейно-эстетическому воспитанию народа на примерах истории. Ярким результатом его многолетней активной общественной деятельности является создание в селе Черкех Таттинского улуса исторического мемориального музея и Ленского историко-архитектурного музея-заповедника Дружба. Он - автор иллюстрированной книги "Якутск в XIX в." и фотоальбома о музее "Дружба".
За выдающиеся заслуги в разлитии якутской художественной литературы, искусства и народного образования он награжден орденами Ленина, двумя орденами Трудового Красного Знамени, орденом Дружбы народов, орденом "Знак Почета" и многими медалями. Указом Президента России Б.Н. Ельцина награжден орденом "За заслуги перед Отечеством III степени''. Также награжден медалью "К.Д. Ушинский", золотой медалью ВДНХ, орденом Якутии "Полярная звезда".
Действующие лица
Тюэпэ Могол- старейшина племени, населяющего Средний мир.
Кюн Кюбэй – его жена
Туйарыма Куо - их дочь.
Юрюн Уолан - богатырь, жених Туйарыма Куо.
Нюргун Боотур Стремительный - могущественный богатырь Среднего мира.
Аан Эскэл — дух священного дерева жизни "Аал Луук".
Айы Умсуур - светлая волшебница, покровительница и сестра Нюргун Боотура.
Сорук Боллур — посыльный.
Уот Усутаакы - сын владыки Нижнего мира, кровожадное чудовище.
Кыыс Кыскыйдаан - сестра Уот Усутаакы.
Ырыа Чагааи - запевала хора.
Аиыы Джурагастай - богатырь Верхнего мира.
Люди добрых племен айыы, воины, богатыри, духи трав и цветов, фе и дочери небесных светил, вестники Верхнего и Нижнего мира, подземные страшилища.
Пролог
С дымным облаком сравнима летней юрты белизна. Возле Юрты Туйарыма и печальна и грустна. И её товаркам скучно, нет ни смеха, ни речей. Только слышно - однозвучно в тишине звенит ручей.
Туйарыма Куо
Ах, подружки, не знаю, что стало со мной,
Сердце ноет мое и болит.
Будто с домом родимым, с любимой страной
Мне расстаться навек предстоит.
Омрачая мой солнечно-ласковый день,
Мрачной тучей затмив небосвод,
На меня надвигается грозная тень.
Страх томительный в душу ползет.
Вижу я как последняя меркнет звезда,
Пляшет красного пламени свет.
Я, как птица у сбитого бурей гнезда;
И покоя и места мне нет.
Днем и ночью в тоске,
Днем и ночью в слезах.
Истерзал меня этот
Мучительный страх...
Девушки
Дорогая, не горюй,
Нет причины для тоски.
Слышишь пение звонких струй
Пробудившейся реки!
Огляди весь мир кругом,
Солнце в блеске золотом!
Счастье будет у тебя
Вровень с тем большим холмом.
Горе сгинет без следа
Солнце, радость нам даруй!
Воцарятся навсегда
Песни, шутки, смех...
Уруй!
Уруй! Уруй!! Уруй!!
Действие первое
Картина первая
Средний мир неколебимый, всеобильная страна. Безграничная равнина светом утренним полна. На зеленой луговине девяносто девять рек - гулких, чистых и студеных - начинают вешний бег. Здесь, с возвышенности малой, даль видна во все концы: поднялись на юге скалы на дыбы, как жеребцы. А на севере утесы громоздятся велики, будто полные угрозы беломордые быки. Па востоке медноствольны кедры встали в строгий ряд и на западе раздольно море плещется Арат.
Наклонившиеся ветви словно сети сплетены; птицы, все, что есть на свете, славят здесь приход весны; кукованье, свист и щебет оглашают все кругом. Облака кружатся в небе, безмятежно голубом. Солнце щедро светит людям, шлет лучи благие вниз... Мясо грудится на блюде, в жбанах пенится кумыс: праздник Ысыах сегодня, и на поляне весь народ, только девушки не водят почему-то хоровод. И в молчание под березой старцы древние сидят. На глазах у женщин слезы, и мужчины не шумят.
То не пчелы загудели, в ульи мча медовый груз, - это слышный еле-еле загрустил, запел хомус.
Один из мужчин
Тише, слышу стук копыт,
То Сорук Боллур спешит.
На кауром на коне
Скачет он во весь размах,-
Вести, думается мне,
Он привез нам в тороках.
Сорук Боллур
Эй, друзья,
Эй, друзья!
Мне молчать
Никак нельзя.
Без веселой
Прибаутки,
Без ядреной
Хлесткой шутки
Не живу на свете я.
Уж таков характер мой:
Помирай,-
Но песни пой.
Славный старец Тюэнэ
Вместе с доброй Кюн Кюбяй
Повелели нынче мне
Весь народ собрать скорей.
Передать велели вам
Свой отеческий привет.
По лугам и холмам
Торопился я чуть свет.
А покуда уговор:
Пусть дружнее грянет хор,
Девяти народов песни,
Повторяет эхо гор.
Ускакал, как не бывало, будто не было его. Бойкой песенки начало слышно где-то далеко.
Мужчины
Ну, друзья, запевайте дружней.
Женщины
С каждым днем весна зеленей.
Мужчины
Солнцем луг согрет
Все
И весенний свет
И весенний свет
Веселей!
Появился средь народа и на круглый холм взошел, словно лунь седобородый, старец Тюэнэ Могол. И в почтенном окруженье, чем-то разогорчена, возле в строгом облаченье, встала Кюн Кюбяй — жена.
Народ
Тюэнэ Могол,
Здравствуй, батюшка!
Кюн Кюбяй хотун,
Здравствуй, матушка!
Тюэнэ Могол
Счастья вам, друзья,
От души привет!
Народ
Счастлив будь, отец,
Много долгих лет!
Тюэнэ Могол
Умный, храбрый мой народ,
Люди мирного труда,
Нашу дочь несчастье ждет,
Неминучая беда.
Только в юрте родилось
Чадо милое мое,-
Небожители пришли
Подивиться на нее.
Но, увидя пред собой
Столь прелестное лицо,
Участь девочки моей
Боги спрятали в яйцо.
И подвесили его
На шнурке из жил витом,
Над землею высока,
В небе бледно-голубом.
Говорят, что красота
Не бывает людям впрок,
Что она - источник ссор
Войн губительный исток.
Мол, такой наступит день,-
Он грядет, неотвратим,-
Духи бездны прилетят
За сокровищем моим.
Туйарыма Куо, дочь,
Страшный ждет тебя конец!
Может в горе нам помочь
Только юноша храбрец.
Сверхъестественный стрелок,-
Это он, прибыв в наш край,-
Перебьет стрелой шнурок,
Что зовется Ап-Чарай.
И сверкающую цель
Поразит в небесной мгле.
Но стрелков таких досель
Не случалось на земле.
Нынче - тризна,
а не пир,
Часть прощанья настанет.
Преисподней Нижний мир
Торжествуя, жертву ждет.
Кюн Кюбяй
Старых глаз затмился свет,
Кто же мне подаст совет?
Обнадежит, хоть чуть-чуть?
Горе мне сдавило грудь...
Как безмерна синева!
Кто бы смог стрелу метнуть
В цель, что видится едва,
Кто ее достанет?
Юрун Уолан
Я!
Я приехал к вам из далеких стран,
Мое имя Юрун Уолан
Конь мой белый, как только выпавший снег
И быстрей, и надежней всех.
Он мчал меня сквозь мерзлый туман,
Я привез и лук, и колчан,
Чтоб, сверкнув опереньем сизым, стрела
В небе малую цель нашла.
Тюэнэ Могол и народ
Не дрогнет, друг
Твой меткий лук,-
Тебя удача ждет.
Ты светом солнца осиян,
Отважен ты, Юрун Уолан,
Привет тебе, почет!
Все Привет тебе. Почет!
Тут сбежал на холмик малый, юный Юрун Уолан. На одно колено встал он, из-за пояса достал он, шитый бисером, колчан и с прищуром, зорко глядя, в купол полный синевой, он стрелу слегка погладил, будто та была живой.
Юрун Уолан
Ты лети, моя стрела,
Исчезая в синеве,
Там, как зернышко мала
Цель блестит на бечеве.
В ней душа моей любви.
Тихо дышащий огонь.
Ты бечевку оборви,
Но само яйцо не тронь.
Тетива звени, крепка,
Не дрожи, моя рука,
Ты лети, лети стрела,
Уходи за облака.
И стрела, с высоким свистом, дело славное верша, к цели ринулась лучистой, оперением шурша. Непреклонно и привычно, набирала высоту и схватил яйцо - добычу смелый витязь налету.
Народ
Будь счастлив брат,
Юрун Уолан,
Тебе счастливый
Жребий дан.
Невеста, вешняя звезда.
Даруй нам чистый снег всегда.
В сопровождении девушек-подружек выходит Туйарыма Куо.
Девушки
Сквозит луна,
Сквозь облака
И серебром
Полна река.
Повсюду зыбкий снег разлит,
Он счастье близкое сулит.
Как обещанье
Лепет струй.
Уруй!
Уруй!!
Уруй!!!
Туйарыма Куо
Столько лет жила в слезах
От тоски лишаясь сил.
И постылый бледный страх
От меня не уходил.
Мне мерещилось везде
Аджарая злая тень,
Все ждала, что быть беде,
Что настал - последний день.
Даже верится с трудом,
Что тобой я спасена,
Что войду в твой новый дом,
Как подруга и жена!
Мы зажжем вдвоем очаг,
Набросав в огонь ветвей,
С тихой радостью в очах
Милых пестуя детей.
Низко кланяется Юрун Уолану.
Я тобой, мой друг, горжусь.
ЮрунУолан
Я с тобой не разлучусь.
Пара юная прекрасна! Им велят отец и мать на ковре лисицы красной - на колени рядом встать.
Тюэнэ Могол
Дети милые мои,
Будет ваш прекрасен дом!
Красной меди столб - серге
Водрузите в доме том,
Пусть, дарящее тепло,
Пышет пламя очага.
Пусть тропа не приведет
К вам лукавого врага.
Пусть, резвясь в березняке,
Дети крепкие растут.
И пусть радостью для вас
И усладой будет труд,
И богатство, и почет.
Вас любовь, родные, ждет.
И улыбка на устах
Пусть приветливо цветет.
Сорук Боллур
Эй, хомус, играй, играй.
Эй, кумыс, мне сил придай.
Начинайте пир весенний,
Брызни, радость, через край!
Улыбаясь благосклонно, зачерпнув кумыс чороном, старец дал условный знак. Мясо жирное дымится, а в котлах кипит ушица, — время пить и веселиться - славен праздник Ысыах! Вот уже "Э-гей, ого-кай", словно дружный вздох глубокий: "К нам скорее в круг давай!" На зеленой, на поляне закружился утром ранним буйный танец осуохай.
Ырыа Чагаан
Плавно двинемся, друзья,
Приседая и скользя.
Бел у девушек наряд,
Будто крылья лебедят.
Парни, сизые орлы,
И проворны, и смелы.
Молодушки, дорогушки,
Старцы, тетушки, старушки,
В хоровод наш поживей
Ого-ксй, ого-кей!
Всем пришедшим с дальних гор,
От воды больших озер,
От равнин, где солнце свет,
И почет наш и привет.
Ну-ка, ну-ка, поживей!
Ого-кей!
Ого-кей!
Вдруг сияющее небо тьма, клубясь заволокла. Сырость душная сгустилась, над землей нависла мгла. Туча шкурою медвежьей все закутала кругом, связки молнии воздух режут беглым бьющимся огнем. Люди мечутся без толка и стенают и кричат. Крупный, с головы теленка, начал падать льдистый град. Грохнул гром огромной силы, взрыв неслыханный досель, и над лесом встал верзила ростом в северную ель. Сам Уот Усутакы тьмы властитель, сатана. Туйарыма Куо в страхе, чувств лишается она. В торжествующем веселье бес красавицу схватил. И пропал в гнилом ущелье повелитель адских сил... "Туйарыма Куо, где ты?" - обуяло горе всех... Загремел в дали ответно, издеваясь, дикий смех
Занавес
Картина вторая
Будто юные невесты, робки вешние кусты. Сосны встали возле леса, зрелой силой налиты. Зеленея величаво, кедры держат шумный строй, так мужи в расцвете славы рассуждают меж собой.
Развиднелось понемногу, луг прохладен и росист, и на береге пологом отсвет волн речных ребрист. Заплетя в большую крону восемь веток - мощных рук, светом утра озарено Древо жизни Аал Луук.
Из литого серебра тускло светится кора, в кроне мощной и ветвистой отдыхают облака и шуршат под ветром листья, каждый больше чепрака. Там, наполнен спелым соком, словно колокол бренча, золотой орех высоко, сходен с чарой богача. Так зелеными плечами подпирая небосвод, напоенное ручьями чудо-дерево растет. Главный корень свилеватый мира нижнего достиг и оттуда бесноватый с шумом выбился родник. Затопив водой долину, малым озером он стал, круглым оком журавлиным средь осоки заблистал.
Встав под сенью благородной, распростертой ввысь и вширь, вдаль глядит из под ладони Нюргун Боотур богатырь. То не ветер в ветках дышит, то не дробно град стучит; чутким ухом он услышал топотание копыт.
Па открытую поляну, опечален и понур на коне своем буланом въехал вдруг Сору к Боллур.
Сорук Боллур
Стремительный брат мой,
Нюргун Боотур,
Девятого неба
Бесстрашный сын.
В часть горя и скорби
К тебе я пришел.
Не с радостной вестью,
С печалью пришел -
На помощь приди,
Мой брат, исполин!
Счастье людское
Дерзко поправ,
Колыбели малых младенцев разбив.
Зловонным дыханьем
Мир отравив,
Уот Усутакы головорез,
Верзила из племени "абаасы"
Туйарыму Куо, похитил у нас,
В незащищенный наш дом пролез.
Туйарыма Куо свет наших глаз
Ввергнута в огненно-дымный ад.
Люди помчались за нею вслед,
Но не один не вернулся назад.
Нас защити, прославленный брат,
Крепче уступов каменных будь,
Выручи нашу нежную дочь!
Нюргун Боотур
Страшно узнать о горе таком...
Выслушав, как могу не помочь!
Извергов надо смешать с песком,
Чтобы над ними простерлась ночь.
Распростясь с Сорук Боллуром, поглядел Нюргун вокруг, видит ствол замшело-бурый, - это древо Аал Луук. Закрывая полвселенной, распростерты ветви вширь. Опустился на колена Нюргун Бооотур богатырь.
Дерево символ жизни людей,
Восьмиветвистый Аал Луук,
Аан Эскэл, родимая мать,
Восемь зеленых дружных ветвей
Оберегают вечный покой.
Соки восходят в мощном стволе,
Я, твой Нюргун, стою пред тобой,
На изначальной доброй земле,
Мира Срединного сын простой.
Ты снаряди, о матерь, на бой,
Благословенье свое даруй.
Счастье людское - счастье мое,
Я за него сражаться готов!
Листья глухо зашумели, ствол протяжно заскрипел, из едва приметной щели вышла мать Аан Эскэл.
Аан Эскэл
Сын мой, храбрейший из храбрецов,
Неколебимым в сражении будь.
Дерево жизни, Аал Луук,
Ниже склони замшелый свой сук.
В этом орехе, под скорлупой,
Жизни бессмертной таится сок.
Сын, твой опасный жребий высок,
Этот орешек возьми с собой
И не осилит тебя беда.
Наших врагов развей без следа,
Мир защити, мой сын золотой!
Наклонились, низко ветви, чтобы Боотур, без помех, средь густой листвы заметил, золотящийся орех. Мать Аан Эскэл неслышно снова в дерево вошла. Вдруг поляна в травах пышных, расцветилась, ожила: духи трав, цветов и леса, неглубоких здешних вод, превратясь в детей прелестных, закружили хоровод. То шутливая борьба резвых мальчиков "Резба", колокольчиковый хор, стройных девочек "Узор".
Девочки Узор-Бичик и мальчики Резба-Бичик
Славься, жизни мирный ход
Без начала и конца.
Пусть он счастье принесет
Веселящее сердца.
В молодом березняке
Слышен посвист снегиря,
Отражаются в реке
И березы, и заря.
В Подземелье путь направь,
Где не тает вечный лед.
В битве родину прославь,
Защити родной народ.
Спели песню, покружились, безыскусны и просты и неслышно превратились снопа в листья и цветы.
Нюргун Боотур
Родина, радостная страна,
Гор крутизна,
Рек быстрина!
Ширины полян, где так зелены
Каждый лесок и каждый алас,
Вы, племена народа айыы,
Я защитить собираюсь вас!
Первый свой шаг я здесь совершил,
Юношей тут скакал на коне,
Сделался мужем, исполненным сил.
Все испытанья мне не страшны,
В нижней стране,
Куда еду я,
Из человечьих костей настил,
Реки от слез пролитых темны.
Холод, дыхание леденя,
Кровь, что струится в жилах, сгустил.
Но не страшат лишенья меня:
Не отступлю я, вперед идя!
Все мои помыслы - о врагах,
Должен их племя развеять я,
Чтоб разгоралось пламя, гудя,
В сложенных дедами очагах.
О походе весть, как эхо, разнеслась во все концы, богатырские доспехи отковали кузнецы. Проводить на подвиг друга на поляну вышел люд, шлем и крепкую кольчугу Нюргун Боотуру дают.
Девушки и женщины
Угрожает нам бедой
Черной силы злая власть.
Храбрый витязь молодой,
Отврати от нас напасть!
Мир и дружба пусть цветут;
Вражьи полчища развей.
Охрани счастливый труд
Созидающих людей...
В зыбке пусть дитя уснет,
Улыбается во сне.
Исстрадавшийся народ
Позабудет о войне.
Пусть не тупится копье,
Не зазубрится булат.
Назначение свое
Выполняй, отважный брат!
Чтобы путь военный, дальний был победой озарен, Нюргун Боотуру прощальный с кумысом дают чорон: "Пей защитник наш отважный, путь твой долог и тернист!" Засвистел Нюргун протяжно, чтобы конь пришел на свист.
Нюргун Боотур
Ке-хэ-ха-ха!
Мой быстрый гнедой,
Топот стремительный слыша твой
Лиственниц вздрагивают стволы.
Верную службу мне сослужи,
В царство извечной промозглой мглы
Путь самый краткий мне укажи.
Вид твой внушает недругам страх.
Молнии блещут в гриве твоей,
Ржанье твое - прерывистый гром,
Непобедим с тобой я вдвоем.
Конь мой гнедой, явись, ке-хе-хах!
Четко цокают копыта. Золотой броней покрытый, встал пред Боотуром скакун. Глазом огненным он водит; ухватив рукой поводья, на коня вскочил Нюргун.
Народ
Возвращайся поскорей,
Ждет тебя родимый край.
Силы темные развей,
Вражье племя покарай.
Пусть разит звеня копье,
Силу грозную свали.
Возвращение твое —
Праздник матери земли.
Всадник мчится по дороге, каждый куст от пыли сед. И с надеждой, и в тревоге люди смотрят вслед.
Занавес
Действие второе
Картина третья
Страшно в темном подземелье, стены мокрые глухи, тусклый месяц светит еле в небе, что мутней ухи. Здесь, шипя, клубятся гады и, с утра и до утра, воздух весь отравлен смрадом, как хорьковая нора. То не волк поживы ищет, не рычанье зверей, - с лязгом кружится жилище без окон и без дверей. Вход подобный горловине, отвратительно осклиз и провал дымится синий, уходя куда-то вниз. Это царство Усутакы злого духа, сатаны. В дымно-желтом полумраке стоны тихие слышны. Женский голос полон муки; Туйарыма Куо тут, цепь ее сковала руки, слезы медленно текут.
Туйарыма Куо
Где заблудилась ты, смерть моя!
Как тяжело от милых вдали.
Ах, мне не видеть сияния дня,
Запах не слышать талой земли.
Здесь в ютюгенском мертвом краю
Сырость ползет, мой ум леденя.
Плачу и слепну, и слезы лью,
И не жалеет никто меня.
Мне перед смертью, хотя бы раз,
Глянуть глазком на вешний алас,
Где так легко и просто жилось!
Там ручейков звенел бубенец
Средь хоровода тонких берез.
Тут раздался грохот тяжкий. То не взрыв и не обвал, — испугав насмерть бедняжку, кто-то вдруг захохотал. Это мерзостный урод, земляной ползучий крот, червь, гнездящийся во мраке бес Уот Усутакы, порождение болот. Змеем сделался как будто, кольца медные клубя, то явился скользким спрутом, присосаться норовя. И в тоске невыразимой заметалась Туйарыма, зарыдала, как дитя. Рядом слышен смех злорадный - веселится дьявол смрадный, развлечение найдя.
Туйарыма Куо
Умираю! Ой!..
Змея!..
Уот Усутакы
Пошутить с тобой нельзя!
Ар джалы! Ар татай!
Мой отец Арсан Дуолай!
Мать рябая Буурай
По душе тебе мой край?
Смрад чудовищный ползет
От трясин и от болот.
Корни цепкие вокруг,
Словно пальцы мертвых рук
Ютюганский страшен край
Я его хозяин, знай!
Все живое сокруша,
Адским пламенем дыша,
Челюстями раздробил
Всех, кто мне не угодил.
Отчего ты так дрожишь,
Отвернулась, не глядишь?
Для тебя, я не совру,
В порошок луну сотру.
Все, что хочешь, прикажи. –
Для прекрасной госпожи
Все исполнить я готов.
Туйарыма Куо
О, хвастун из хвастунов,
Ох, не стыдно ли тебе
Языком своим болтать?
Мягкой травки сибйктэ
На камнях спеши постлать.
Здесь и сырость и туман
Я продрогла до костей,
Что стоишь, как истукан?
За травой спеши скорей.
Далеко растет она,
Ложе брачное готовь.
Уот Усутакы
Закипела в жилах кровь,
Ах, улыбочка моя.
До чего же ты умна!
Я спешу, спешу, смотри!
Эй, железная стена,
Ты мне службу сослужи, -
Чтоб не вырвалась она,
Ты невесту сторожи!
И, послушная приказу, с места сдвинулась стена, вход в пещеру скрыла сразу, неприступна и темна. Запер дверку Усутакы на огромнейший засов, подозвал сестрицу знаком, прибежала та на зов. Он ей бросил ключ чугунный и помчался за травой. Скрылся бес и вдруг Юруна видим мы перед собой. Он по лестнице железной опустился храбро в бездну. Здесь, на дне подземных стран, он безмерном удивленье слышит кваканье, хрипенье - пенье ведьмы Кыскыйдан
Кыыс Кыскыйдан
Камни черные мои,
Скалы голые мои.
Хорошо идти босой –
Сырость чувствуют ступни.
Ишь, как вздыбился утес,
Словно грозный бык какой.
Э-ге-гей, учуял нос,
Сладкий запах молодой.
Ветер дай еще вдохнуть...
Ты, подуй-ка на меня!
Кто сюда направил путь
В царство дыма и огня?
Ведьма витязя узрела и в восторге заревела:
Ох, прекрасный удалец,
Целовать тебя хочу.
Я измучилась вконец,
Еле ноги волочу.
В пору мне ни есть, ни спать, -
Только б милого ласкать.
Для него постель постлать.
Я пылаю, словно печь,
От любви к тебе дрожу!
Ловит витязя руками, словно филин лунный луч и ударился о камень, простучав чугунный ключ.
Юрун Уолан
Кто решил меня завлечь,
Дай, тебя я разгляжу:
Щетки-брови...
Ну и ну! –
Повсрнись-ка;
нос крючком,
Сзади горб торчит торчком,
Только как же это так!
Захотела под венец,
А одета кое-как,
Без серег и без колец,
Поясок из позвонков,
Ожерелье из зубов,
Брошь из кости теменной...
Захотела стать женой?
А неряха из нерях!..
Кыыс Кыскыйдан
Камни черные мои,
Скалы голые мои.
Неопрятную прости,
На мгновенье отпусти.
Разоденусь в пух и прах,
Созову на пир гостей,
Пусть внушат смертным страх
Ожерелье из костей.
Через горы, через дол,
Через реки и моря
Вейся, огненный подол,
Темным пламенем горя.
За собой влача туман, улетела Кыскыйдан. Отпер витязь дверь ключом, на нее налег плечом. Ржавым лязгая засовом, приоткрылась дверь слегка. Видит Туйарыма Куо пред собою жениха.
Туйарыма Куо
Милый мой, бежим, бежим!
Юрун Уолан
К солнцу, свету поспешим!
Кандалы с запястий сбив, цепь на части разрубив, в пропасть их Юрун швырнул. И, как будто бы в ответ, вспыхнул там багровый свет и пошел протяжный гул. Злобно выпучив глаза, и ругаясь, и грозя, самый длинный из верзил, ненавистный всем сердцам, Усутакы беглецам путь мечом загородил.
Уот Усутакы
Чуть отлучился - ты наутек! –
И не одна! Постой, паренек!
Юрун Уолан
Ах, бесноватый, подземный крот!
Час твой последний скоро придет.
Меч свой вонжу я в спину твою,
Переломлю хребтину твою.
Смерть неминучая - твой удел!
УотУсутакы
Ох, мой цыпленок, ты слишком смел!
Ада дикие обряды соблюдал подземный князь, лапу он три раза кряду окунул по локоть в грязь.
Буя-ка!.. Буя-кам-
Пища есть моим клыкам!
И могуч ты, и плечист,
И красив ты, и речист.
Но пожаловал сюда
И погибнешь без следа.
Кровью я твоей упьюсь,
Кожей белою утрусь.
Кости камнем раздробя
Целиком сожру тебя!
Дьявол злостью обуянный, прыгнул на Юрун Уолана, отразил удары он. Но сильнее бес, однако, и Уотом Усутакы витязь к скалам пригвожден. Меч его переломила преисподней злая сила, — два обломка в стороне! И по колдовскому знаку распахнулся ход в стене. Скрыл погибшего героя ржою тронутый заслон. С Кыскыйдан, своей сестрою, Усутакы отомщен. И от их веселья злого плачет Туйарыма Куо, распростершись на земле. Кровожадной, полны злобой, Кыскыйдан с Уотом оба, тихо крадутся во мгле.
Кыыс Кыскыйдан
Я убью тебя сейчас!
Туйарыма Куо
Я молю в последний раз:
Расступись, развейся мгла
Солнце, лучик мне пошли,
Чтоб увидеть я могла
Хоть клочок родной земли.
Перед жертвою невинной, возникает мир срединный. Летний праздник Ысыах. Вновь кумыс в чоропах бродит... К ней родители подходят с мягкой нежностью в глазах. Столб стоит среди поляны, склон порос зеленым мхом и, себя с Юрун Уоланом, видит, рядом женихом...
Ах, прощай, Юрун Уолан!
КыысКыскыйдан
Наползай, ползи, туман.
Тресни, черная гора.
Эй, сестрица, Хахайдан,
Дядя мой, Алып-Хара
Хоох-хуух! Хоох-хуух!
Выходи из плоти дух
Я светильник погашу,
Душу в шарик положу.
Ворон, черный словно ночь
Слышишь каркает: "Кра, кра!"
Унесет он душу прочь,
В вечный мрак Алып-Хара.
Тяжкий стон ласкает слух
Хоох-хуух! Хоох-хуух
Из провала дикой бездны, испуская хриплый крик, в оперении железном ворон огненный возник. Дух невесты бездыханной спрятав шар из серебра, ворон взмыл в страну тумана в царство зла Алып-Хара.
Кыыс Кыскыйдан
Камни черные мои,
Скалы голые мои.
Песни инеем падут
Невеселые мои.
Топот слышится копыт
Ближе, ближе гром глухой.
В наш подземный мир спешит
Нюргун Боотур удалой.
Темя крепкое мое
Чует меткое копье.
Месяц, даром, что щербат,
Осветил дорогу в ад.
Ох, остри булатный меч,
Господин, мой старший брат!
Я боюсь, боюсь, боюсь!
Уот Усутакы
Ала-а-та! Сестра, не трусь!
Мы его развеем в дым, -
Знай, что я непобедим.
Но грозой неотвратимой, средь осклизлых черных стен в блеске молний, в клубах дыма у теснины Ютюгэн, грудью скалы отодвинув, перекрыв всю горловину, колокольцами звеня, богатырский, златогривый, быстрый, как поток бурливый, конь возник в предвестьи дня. Сросшись с тем конем косматым, в золотых, как утро, латах ликом сумрачен и хмур, неизбежный, как расплата, вдруг предстал с мечом подъятым богатырь Нюргун Боотур. Но свидетельством несчастья он увидел в полумгле меч Юруна и запястье, что забыто на земле. И от боли сердце сжалось и поник он головой: "Где они, что с ними сталось. Кто из них сейчас живой? Если нету их на свете, для чего дыханье мне!" Сокрушаясь, он заметил щель чуть видную в стене... Навалился, что есть силы, вбив в расселину древко, как веревки вздулись жилы - сдвинуть гору не легко. Он еще раз, посильнее, весь напружился, как лев, - дрогнул камень еле-еле, чуть подвинулся, осев. И когда подался туго камень черный, как чугун, он узрел останки друга - спит с копьем в груди Юрун. Тут водою вечной жизни, что Аан Эскэл дала Нюргун Боотур темя сбрызнул, чтобы в брата жизнь вошла. Жив жених, но он не может удержать глубокий стон. Туйарымы Куо ложе - ложе смерти видит он.
Юрун Уолан
Снова дышу, я жив, я здоров.
А медногрудой горлинки нет.
Ей не услышать призывный зов,
Ей не встречать со мною рассвет.
Скоро на землю придет весна,
Крик журавлиный грянет вдали.
Той, кто как зимний лед, холодна
Не до весенних плясок земли,
Сколько цветов бы я не принес,
Сколько б над нею не пролил слез,
Не шелохнется больше она...
В льдистой пещере воют ветра.
Ночью и днем, ночью и днем
Там восьминогий Алып-Хара
Бродит кругом, бродит кругом!
Мира подземного властелин,
Грозный хозяин зыбких болот
Губит он в вязкой тине трясин
Всех, кто в его владенья зайдет.
Там, словно слабенький огонек
Тлеет дыханье милой моей
Чахнет под снегом робкий цветок...
Брат мой, сильнейший из богатырей,
О помоги мне, любимый брат,
Счастье верни мне!
Нюргун Боотур
Голубчик мой,
Как бы опасен ни был мой путь,
С грозной дороги мне не свернуть, -
Не отступить ни шагу назад!
Недругов вызову я на бой
Должен я род избавить людской
От приносящих ужас и зло,
Чтобы свободы солнце взошло
Над обновленным краем моим.
Ты передай друзьям дорогим:
Тяжкая мне предстоит борьба, -
Если погибну, значит судьба
Ты же невесты погибшей прах,
Бережно вынеси на руках.
И отвези в родительский край,
Дай обниму тебя, брат, прощай!
И с трудом разжав объятья, наконец, расстались братья. Наверх к утреннему свету держит путь Юрум Уолан. Слышит старший брат во мраке реи Уога Усутакы, шип змеиный Кыс-кыйдан. То пришло, возмездья время! Проломил он ведьме темя, труп отбросил в хлябь болот. Но пред ним хозяин ада Усутакы встал громадой и на бой его зовет.
Уот Усутакы
Ну-ка, свистни, меч остер,
Разреши наш давний спор!
Змеем кольчатым скользя, жалом сдвоенным грозя, бес в угрюмой тьме пропал. В Ютюгенской стороне Нюргун Боотур на коне тяжко следом поскакал.
Занавес.
Действие третье
Картина четвертая
На горе у самой бездны круг с поверхностью железной, гладкий как гигантский щит, скользкий словно лед озерный, отлипая блеском черным, чью-то жизнь он сторожит. Рядом слышен грозный гул - море пламени Кудул хлещет кровью берега, а там вздымаются утесы - семигранные рога. На утоптанной площадке громоздится в беспорядке павших витязей броня. Нюргун Боотур в нетерпенье, жаждет он начать сражение в быстрых отсветах огня. Вдруг прохлады дуновенье, - и в безмерном удивленье Нюргун Боотур глянул вверх; в белоснежном оперенье, легким облаком весенним пролетел по небу стерх... Плавно рядом опустилась птица белого пера и в девицу превратилась Нюргун Боотура сестра. Серебрится ткань одежды, тонко вышивки шитье, и участье и надежда слышны в голосе ее.
Айыы Умсуур
Желтые туманы
Пали, недобры.
Братец мой желанный,
Слушай речь сестры.
Пусть беда нагрянет –
Ты не бойся, брат.
Кто страшиться станет,
Не придет назад.
Тот, кто не уронит
Чести на войне -
В море не утонет,
Не сгорит в огне.
В небе засияет
Солнышко для нас.
Это плеть витая
Сил тебе придаст.
Плеть с узорным перехватом на лету хватает Боотур, о семи она хвостах. Распростившись с милым братом, стерхом сделавшись крылатым, дева скрылась в облаках.
Нюргун Боотур
Эге-гей!
Мошенник ты,
Порожденье темноты!
Дьявол сущий,
Кровь сосущий
Усутакы, подлый змей,
Людям горе приносящий,
Ненасытный пес смердящий,
Где ты прячешься, злодей?
Жизнь спокойную наруша,
Ты ворвался в мирный дом
Я чудовищную тушу
Изрублю сейчас мечом.
Я противник равный твой,
Выходи на смертный бой!
Выползай из дымной бездны,
Дьявол с рожей земляной!
Раздастся треск ужасный, кольца в воздухе вия, поднялась струею красной ввысь гигантская змея. Налетела, как проклятье в вихре жадного огня, от палящего объятья стала плавится броня. Не возьмешь змею руками, словно угли очага, по Нюргун хватил о камень ненавистного врага. И гранитный, от удара, камень лопнул пополам. Змей пропал, но с видом ярым Усутакы прянул сам.
Уот Усутакы
Ар джалы! Вот так-так!
Ты пожаловал мой край,
Если хвастаться мастак,
Значит первым налетай!
Хоть и ростом ты высок
Разрублю наискосок.
Кровью красною твоей
Пусть окрасится песок.
Ар джалы! Ар татай,
Я тебя ударю, дай!
Тьма и утро стали биться. Боя яростен накал, от ударов стал светиться копий кованый металл. Перепархивает пламя, гибель слабому суля, и под конскими ногами прогибается земля. Мясо слабое косули не сварилось бы в котле - копья крепкие согнулись, словно луки на седле. То не в кузнице громовый, в наковальню молот бьет, - грохот палиц стопудовых сотрясает небосвод. Мясо нежное оленя не сварил бы котелок, а дубины как поленья расщепились поперек, от ударов расщепились, до лучины истончились, как старухи-кожемяки полустершийся скребок. Приближая часть расплаты, сердце гневное, стучи, - из заморского булата в прах рассыпались мечи... Будто каменные башни, оба, сшиблись в рукопашной. Пальцы словно горностаи и проворны, и хитры, что есть сил сдавили шею. Кто из них двоих сильнее? Где овраги прежде были встали бурые бугры, где враги стояли прямо, - там колдобины и ямы, где они поворотились - вглубь и вширь раздался яр, где взмахнули кулаками, прогремел под облаками трех громов соединенный, поражающий удар. От свирепой этой битвы преисподняя тогда заходила, как корыто, где колышется вода. Стали рушиться предгорья, вниз лавина сорвалась, вздулось огненное море — пена кровью запеклась. В небе тусклый месяц кружит и заметили лучи беспощадное оружье, двухсторонние мечи. Обоюдоострой стали чуть блеснула полоса, как вблизи заверещали неживые голоса. И толпясь на поле боя, чуть дыша, кряхтя и воя, с языками до плечей, слуги выбежали ада, порожденье мглы и смрада, волчьих дьявольских ночей
Черные слуги
Кто с ушами, тот внимай,
Парни, вы сошли с ума.
Наш отец Арсан Дуолай
Мечет, гневаясь, грома.
Матерь Пегая Буурай
Чуть от ярости жива.
Вы трясете кости их,
Виноваты в злости их.
Ой, беда, беда, беда!
Неподвижная вода,
Что была мертвым - мертва,
Рябью мелкою пошла,
Будто снова ожила.
Воедино день и ночь
Вы решили истолочь.
На Серебряный хребет
Убирайтесь, парни, прочь!
По сияющей дороге, над серебряным хребтом месяц в путь идет двурогий в небе млечно-голубом. Признак утра молодого — там краснеет свет зари, - в вышину для битвы новой поднялись богатыри. Где лужайка зеленела, как болотный влажный мох, ничего не уцелело от ударов мощных ног. Что росло, того не стало, Вся листва с дерев опала; горы каменные кручи оползли песком сыпучим, закружился мелкий прах, и тогда над полем боя, схожий с медною трубою, грянул голос в облаках.
Белый слуга
Стойте, парни, погодите!
Слыша жалобы и стон,
В раздраженье и обиде
Нас послал Джылга Тойон.
Духов чистых вод проточных,
Голубых, весенних гор, -
В колыбельках их непрочных
Ждет и гибель и разор.
Бой не медля прекратите,
Примириться вам пора, -
Не хотите, так идите
На канат Халбас-Хара.
Длинным узеньким витьем
Он протянут над огнем.
Завершались поединки
С давних пор всегда на нем.
Бей неправого с плеча!
Не погибнет от меча, -
В бездне огненной сгорит
Извиваясь и крича.
И безжалостен и скор
Совершится приговор.
А покамест поскорей
Уходите с наших гор!
Замолчал серебротрубый голос Белого слуги, но не внемля; в схватке грубой сшиблись смертные враги. В жажде боя полны мести, из последних бьются сил и над ними снова вестник громогласно возгласил,
Белый слуга
Выполняйте повеленье,
Приносящие нам зло, —
У Властителя терпенье
До последнего дошло.
Ведь мечей стучащий гром
Взбаламутил все кругом.
Мать-земля дрожмя-дрожит
Скалы ходят ходуном.
Не хотим терпеть вас боле,
Убирайтесь на канат
Или крепкие дреколья
Вас к утесам пригвоздят
Вы измучили наш край!
Как завеса, приподнялись тучи рваные края и оттуда показались синих копий острия. Тут мошенник Усутакы к небесам подняв глаза, в унижении и страхе как бы жалуясь сказал:
Уот Усутакы
Вот беда-то! Арт-та-тай!
Кто с ушами, тот внимай,
Кто с глазами, тот глазей!
Это все Нюргун злодей!
Он, верзила из верзил,
Мне, невинному, грозил
Кыскыйдан, мою сестру,
В темя камнем поразил
По своей я шел по тропе,
Тих, как птенчик в скорлупе:
Жизнь моя смирна, робка,
Как мельканье мотылька
Я, добряк, не испугал
Даже спящего телка.
Этот изверг, словно тать
Сам напал исподтишка
Хочет жизнь мою прервать,
Что слабее волоска.
Эй, взгляните на меня,
Защитите вы меня!
НюргунБоотур
Вот притвора, вот так лгун!
С телом черным, как чугун
Красногуб и одноглаз,
И пролаза из пролаз.
Он на наш Срединный мир
Неожиданно напал,
Зелень первую чечир
По злодейски растоптал.
Шел за ним я по пятам
По измученной земле,
По разбитым очагам
В холодеющей золе.
И сейчас я говорю -
Справедлив я,
Не жесток, -
Что злодея разрублю,
Словно змея поперек.
Мне ли пятиться назад?
Первым влезу на канат, -
В бездне дымно-смоляной,
Пусть сгорит подземный гад.
Из витого серебра, тот канат Халбас-Хара, что над пламенем повис, посреди слепящих брызг, он как скользкий змей живой и воители на нем, озаренные огнем продолжают лютый бой. Нестсрпимо душен жар, звучен двух мечей удар, белых молний блеск двойной. И не выдержал Уот, властелин гнилых болот рухнул в пламя головой. Меч свой выпустив из лап, лопнул бес со звуком "лап", жидким схваченным огнем, полыханием жадных струй, а Нюргун светя мечом, воскричал: "Уруй! Уруй!"
Занавес.
Картина пятая
Топь зыбучая болот, здесь Алып-Хара живет. Над пузырчатой трясиной протянулась паутина, многогранен цепкий круг, стережет ее паук неизвестно сколько лет. В паутине той липучей Джурагастай Айыы могучий исхудавший, как скелет. "Дела проще нет на свете, чем порвать паучьи сети", и Нюргун мечом взмахнул. Поддаваться не желая, паутина, как живая, издала неясный гул. Поглядеть - тонка, как волос. Да зато, как сталь крепка. Тут раздался слабый голос, тяжкий стон издалека.
Айыы Джурагастай
Друг!
Стремительный Нюргун,
Паутину не порвешь, -
Крепость этих странных
Струн
Не разрубит острый нож.
Черный дух Алып-Хара,
Так волшебника зовут, —
Спрятал шар из серебра Туйарыма Куо кут.
"Кут" -
Дыханье,
"Кут" -
душа, -
Сердце трепетного стук.
Это чудо сторожа
Паутину ткет паук.
Я, как ты спустился в ад,
В царство этой мозглой тьмы,
Чтобы витязей айыы
Из глухих спасти тюрьмы.
К пряже дьявольской прилип
Жду я смерти день и ночь,
Друг!
Пока ты не погиб,
Уходи отсюда прочь.
Я хоть жив, но мертв давно,
Ты погибнешь заодно!
Нюргук Боотур
Я не затем, Айыы Джурагастай
В этот зловещий спустился край.
В воющий огненно мутный ад,
Чтобы, попятясь, идти назад.
Не для того от сестрицы в дар
Плеть получил я Айыы Далбар,
Чтобы той плеточкой пренебречь!
Лучше мне в землю живому лечь,
Чем повернуться и отступить!
Плеть, попрошу тебя вот о чем:
Длинным и огненным стань мечом,
Переруби тягучую нить!
И чудесное совершилось — плеть мечом оборотилась. Нюргун Боотур паутину разрубил на два куска и проход открылся длинный, узкий, как нора хорька. Камни вход в него закрыли, эта кладка высока, каждый скользок, как надкрылья шестиногого жука. Камни те обвиты ловко, с хитроумьем колдовским просмоленною веревкой на конце узлом тугим. Развязать тот узел нужно. - Только он поднес ладонь, как по вервию окружный побежал, шипя огонь. И чадящий, рдяный пламень, словно плащ, окутал камень, от жары не продохнуть. Тут обеими руками, затаив в груди дыханье, стал Нюргун канат тянуть. Дернул раз — не тут-то было, видно дьявольская сила поклялась не отпускать. Громом взрывов оглушенный, от жары изнеможенный пал герой на землю-мать. И тотчас слетели сверху, пять сестер, пять белых стерхов. Мелодичен шелест крыл, это дочки полуночных, недоступных, непорочных, в небе блещущих светил. На земь их послали звезды, расположенные к нам. Сестры, тихие, как воздух, подошли к богатырям.
Девушки айыы
Ой, дуом! Ой, дуомал!
Избавленья час настал.
Мы с собою принесли
Силу матери земли.
У сестер в руках чорон, он из света сотворен.
Кто в сырой земле лежит,
Смертной плесенью покрыт,
Сросшись с глиной и травой –
Возвратится к нам живой.
Изначальной жизни нить
Предназначены мы вить.
Сгусток жизни - этот сок,
Сделай маленький глоток
И почувствуешь в себе
Силы трепетный исток.
Вновь увидишь тихий дол,
Ветерок туда забрел,
Чтоб играла без конца
Трав весенних зеленца.
Воскрешенья час настал.
Ой, дуом! Ой дуомал!
Оживила стерхов стая Нюргуна и Джурагастая и исчезла в синеве, а герои, со сноровкой, стали вновь тянуть веревку, силу чувствуя в себе. Вдруг из логова ночного, зыблым светом озарен, показался трехголовый, огнедышащий дракон. Отвратительный до дрожи, восьмилапый, иглокожий, но захваченный врасплох, от двойного их удара рухнул грузно, в клубах пара и с шипением подох. Из предсердия дракона Нюргун Боотур смело тут шар достал посеребренный с Туйарыма Куо "кут". Хрупкий шарик этот спрятав, за канат схватился Боотур. Затрещав порвался он, разлетелись камни сразу, вышли витязи из лаза, это их стерег дракон! Скрыты заживо в могиле, полоненные забыли, как прекрасен цвет зари. Подошли к герою близко и поклон отдали низкий Нюргуну богатыри.
Богатыри
(торжественно)
Дье-буо, Нюргун могучий,
Богатырских полон сил,
Из страны трясин зыбучих
Братьев ты освободил.
Постепенно затихает эта песня удалая, над просторами земли долго слышится вдали.
Ты, оплот разрушив вражий,
Возвратил свободу нам,
Мы о подвиге расскажем
Всем свободным племенам.
Выше низкой тучи хмурой, полной влаги дождевой, во главе с Нюргун Боотуром едут витязи домой. Из страны сырых туманов и промозглой дымной мглы, в край весны благоуханной мчатся вдаль быстрей стрелы.
Занавес
Действие четвертое
Картина шестая
Изобильная твердыня. Серединная страна. В небесах глубинно-синих светит матово луна. Мягкий свет окутал ложе, чернобурый мех блестит, - тихим сном на смерть похожим, Туйарыма Куо спит. Излучает сам сиянье белоснежный мех песцов, неподвижно, словно камень, бледной девушке лицо. Возле умершей подруги Юрюн Уолан поник, и звучит по всей округе то ли песня, то ли крик.
Подруги
Не нужны тебе меха,
Драгоценные шелка -
И безмолвна и тиха,
От живых ты далека.
Не цвести твоим глазам,
Как весенние цветы, -
Никогда не скажешь нам
Ни словечка больше ты.
Ты бледна и холодна,
Твой торжественный покой.
Неподвижная луна
На тебя глядит с тоской.
Слышно пташек щебетанье, утро новое встает. На светлеющей поляне здесь и там сидит народ. Как копна большая сена, юрта круглая стоит. Песнь без слов звучит размерно, словно тихий плач навзрыд. Престарела и согбенна, в окружении людей, входит медленно на сцену царица Кюн Кюбяй. И вздыхая безнадежно, с материнскою тоской, милой дочери одежду гладит старческой рукой. Всеми чтимый, именитый старец Тюэнэ Могол, отойдя от пышной свиты, к мертвой дочке подошел. Преклонил отец колени, удержать не в силах плач.
Топот слышен в отдаленьи, это лошадь мчится вскачь. Смотрят люди оживленно, разглядели вдалеке: едет всадник запыленный на стремительном коньке. Конь торопился каурый, на дороге пыль встает, песнь слышна Сорук Боллура, он благую весть несет.
Сорук Боллур
Поделиться я спешу,
О невиданном скажу!
Тюэнэ Могол
Отец,
Кюн Кюбяй
Родная мать!
Надо нам цветов скорей
На дорогу накидать!
Ты стелись, стелись, ковер,
Лейся сам в чорон, кумыс.
Прояснись, печальный взор,
Кто грустит, развеселись!
Лейся, песнь, и вдаль и вширь
Запевай и стар и млад, -
Нюргук Боотур богатырь
Возвращается назад!
Тяжкий топот нарастает, ветер тополь пригибает - скачут кони тяжело. Скалы рухнули в ущелье, облака с вершин слетели, небеса заволокло.
То не на море бурунный в гулкий берег бьет прибой, это витязи с Нюргуном возвращаются домой.
Народ
Слава, слава
и хвала!
Славим мы
Твои дела.
Наш стремительный
Нюргун,
Удивительный Нюргун!
Нюргун Боотур
Солнце доброе взошло,
Растопив лучами зло.
Стороной прошла гроза,
Молний спрятались клинки.
Как большая ураса
Дни просторны и легки.
Нашей родины судьба,
Нам одним принадлежит.
Злобных демонов волшба
Людям больше не грозит.
Никогда не заблестят
Угли дьявольских зениц.
Их недвижные тела –
Пированье хищных птиц.
К нам навек спустилась вниз
Многоцветная весна.
Туйарымы Куо жизнь
В этот шар заключена
Трепет жизни молодой,
Светом солнца освещенный,
Блещет шар позолоченный.
Юрун Уолан, внемли,
Ну-ка, брат любимый мой,
Этот шарик расколи!
Ты втяни в себя, вдохни
Жизни свежий ветерок,
Чтоб дыханием твоим
Воедино слиться мог.
И к невестиным устам
Ты прильни, едва дыша,
Пусть к возлюбленной твоей
Возвращается душа.
Дрогнет жилка на виске,
Щеки ей окрасит кровь, -
Это чудо совершит
Настоящая любовь.
И вдохнул Юрун губами жизни трепетное пламя, от волненья чуть дыша, обошел он ложе милой, наклонясь проговорил он заклинания слова
Юрун Уолан
Сереброгрудый птенчик мой,
Кюэрсгэй, бубенчик мой.
Возвратись в наш добрый мир,
Стань веселой и живой!
Руки он берет любимой, чтобы согреть дыханьем их. Лоб холодный Туйарымы гладит ласково жених. Ей румянец лег на щеки, губы дрогнули чуть-чуть, вздох порывистый, глубокий колыхнул девичью грудь. Созерцая чудо это, люди встали в тесный круг, и разносится по свету песнь ликующих подруг.
Подруги
Пробудись, очнись скорее,
Слишком долго ты спала.
Ветерок весенний веет,
Стала розовой скала.
Родничок звенит на склоне
Отороченном травой,
Мир трепещущий, зеленый
Снова встретится с тобой.
И под звуки этой песни, сбросив пышный лисий мех, встала юная невеста, озарив улыбкой всех.
Подруги
Ах, глядите ожила!
Народ
Нюргун Боотуру хвала!
ТуйарымаКуо
О, как долго длился сон,
Все проснутся не могла.
Помню: мгла со всех сторон,
Странный мир заволокла.
Нелюдимая страна,
Там земля в гнилой трухе.
И ныряет там луна.
Словно рыбий глаз в ухе.
Солнце, солнышко мое,
Вновь увиделись с тобой!
Вижу ласточек витье
В выси нежно голубой.
Зелен праздничный алас,
Аж, захватывает дух!
Кто меня из бездны спас –
Человек иль добрый дух?
И народ, в благоговенье, показал ей на того, кто безмолвно, в отдаленье созерцает торжество.
Народ
Человек!
Человек!
Солнцем добр,
Хоть с виду хмур.
Проживи счастливый век
Богатырь Нюргун Боотур!
Туйарыма Куо
Жаль, бедны мои слова,
Чтоб все чувства передать!
Разреши тебя сперва,
Старший брат, поцеловать!
Ты, дыханье мне вернул,
Дня сиянье мне вернул.
Вижу небо, птиц, цветы,
В лицах сколько доброты.
Вижу вновь отца и мать,
Жизнь моя со мной опять!
Народ
Самым преданным и лучшим,
Слава воинам могучим,
Охранившим наши дни,
Пусть прославятся они!
Слава честным, молодым,
Защитившим грудью всей
Очагов высокий дом,
Жизнь родившихся детей.
Пусть забыв о лютых бойнях,
Что раззор земле несут,
В благоденствии спокойном
Люди мирные живут.
Скот пусть множится в загонах,
Пусть кумыс шипит в чоронах,
Пусть растет из года в год,
На земле многообильной,
Мудрый, мужественный, сильный
Торжествующий народ.
Богатыри
(клянутся)
За Срединную милую землю мать
Будем насмерть стоять,
Будем насмерть стоять!
За улусы, где солнечный цвет разлит,
Где луна в ночных озерах блестит.
Где ручьев по весне не смолкает смех,
Где пушиста трава, словно заячий мех.
Этой радости всей у нас не отнять, -
Будем насмерть стоять!
Будем насмерть стоять!
Непреклонными будем, как выси гор,
Пока зорки глаза и слух наш остер.
Пока в жилах, хоть капля крови красна,
Пока вдох есть в груди и во рту слюна.
Пока сердце, как молот, о ребра бьет, -
Кто пришел к нам с мечом тот, мертвым
падет.
Мы клянемся врагов отчизны карать,
Будем насмерть стоять!
Будем насмерть стоять!
Голосами молодыми песню девушки поют, и с поклоном Туйарыме платье белое дают.
Девушки
Поднимись-ка выше, солнца,
Нашу землю обогрей!
Рассыплет колокольцы
Над полями кюэрегэй.
Милый гость поры весенней,
Он взлетает, он парит
И бесхитростное пенье
Только доброе сулит.
Сыплет в сини поднебесной
Трелей хрупкое стекло
И от песенки чудесной
На душе у всех светло.
Тюэнэ Могол
Что ж, давайте пир
начнем.
На лугу костры
зажжем.
Взвейся пламя
в очагах,
Весел праздник
ысыах.
Люди солнца,
Звонче смех
Этот праздник
Лучше всех!
"Слава! Слава" — все кричат, рукавицы вверх летят. Веселитесь, в добрый час, сами ноги рвутся в пляс. Старики помолодели, а незрячие прозрели, стал медлительный шустер, и хромые не хромают и немые подпевают песне той, что грянул "хор. Важно головы откинув, опустив ресницы вниз, вышли девы в платьях длинных принеся гостям кумыс. С уважительным поклоном, подают они чороиы, как откажешься принять! Никого не обделили... Пили люди и хвалили и просили подливать. Вот уж головы чуть кружит... Вдруг, бряцание оружья, к тишине зовет труба. Быстрый блеск мечей булатных, видим витязей мы статных — начинается борьба. Состязаньем ловких, смелых не нахвалится народ... Из нарядной юрты белой пара юная идет. К новым подвигам готовый, светом славы осиян, рядом с Туйарымой Куо юный Юрун Уолан. Поклонились оба в ноги Нюргун Боотуру, родным. Мать с отцом желают многих лет достойным молодым. И спокойно и счастливо жизнь пойдет за годом год, а пока неторопливо над поляной песнь плывет.
Народ
Пусть живет на белом свете,
Без тревог и без скорбей,
Беспечальное, как дети,
Племя солнечных людей,
Без страданий и без розней,
Без губительной войны,
Под высоким небом звездным
Мирно люди жить должны.
В блеске солнечного света
Расцветай, моя страна.
Ведь у всех людей планеты
Будет родина одна.
Счастьем каждый день отмечен.
На душе у всех светло, -
Человечество навечно
Мир и дружбу обрело.
Сила дружбы велика
Славься мир на все века!
Занавес
Словарь
Аймы - племена населяющие Срединный мир.
Аджарай, абзесы - племена хищных насильников, жители подземного Нижнего мира.
Аар-джалы, арт-татай, алаата - междометия, выражающие недовольство и удивление.
Ап-чарай - веревка обладающая волшебной силой.
Алас - луговина.
Арсан Дуолай — верховный властитель Нижнего мира.
Буя-ка, буя-кам — непереводимое восклицание племен абаасы.
Джмлга Тоён - верховный властитель Верхнего мира.
Сибиктэ - вечнозеленая растительность, род хвоща.
Хомус — музыкальный инструмент.
Чорон — резной деревянный кубок для питья.
Ураса - летняя берестяная юрта
Ютюгенская сторона - страна племен абаасы, находится на дне пропасти.
Чэчир - зеленке насаждения вокруг лужайки, на которой празднуется Ысыах.
Ысыах - всенародный праздник, кумысный пир, справляемый весною в честь солнца.
От автора
Якутский богатырский эпос – олонхо
Олонхо — ценнейший памятник духовной культуры якутского народа. Он выражает мечты и идеалы якутов, отображает их жизнь и борьбу. Борьба за родную землю, за существование своего народа порождала патриотический порыв у сказителей (олонхосутов) и способствовала красочному прославлению ими подвигов древних богатырей. Воспевание цветущей земли, вечного солнца, свободы и мужества людей легло в основу героического эпоса олонхо. Поэтому он воплотил в себе надежды и чаяния трудовых масс, стремящихся к счастливой жизни. Олонхо — обширные по размерам и стройные по форме поэтические сказания сложились и живут в памяти народа, переходя от поколения к поколению. Все свои лучшие стремления, мечты и чаяния якутский народ, не имевший в прошлом письменности, вложил в устное творчество. Для стиля олонхо характерны вымысел, сказочная фантастика, мифологические мотивы, гиперболизация. Олонхо отличается обилием сюжетов, монументальностью образов, совершенством форм, богатством языка. В жанровом отношении олонхо трудно отнести к какому-нибудь конкретному виду литературы — настолько оно оригинально, своеобразно по содержанию и по форме и по характеру исполнения. В олонхо нет конкретного отображения исторических событий и героев. Исторический характер его заключается только в общем отражении быта, нравов, географической среды. Главные герои эпических поэм рисуются как борцы против зла и насилия, за торжество добра. Их богатырские подвиги направлены против бед и чудовищ, угрожающих их народу, им самим. Они не стремятся к захвату чужого имущества и к власти над людьми, а напротив, хотят им счастья и радостей жизни. В основе сюжета олонхо лежит борьба богатырей "айыы" (буквально племен созидания), населяющих Средний мир, со все разрушающими чудовищами Нижнего мира. Средний мир в представлении якутов - это земля, где всегда сияет солнце, вечно тянется лето, нет холодной зимы, нет ночей. Вся природа жива и одухотворена. В центре земли возвышается могучее дерево жизни "Аал Луук", созданное для блага всех живущих на земле. Чудесное дерево соединяет все три мира вселенной. Вершина его достигает небес, корни спускаются вплоть до гибельного Нижнего мира, откуда, испугавшись грязи и гниения, поворачиваются кверху, и, дойдя до поверхности земли, бьют молочными ключами. С ветвей дерева каплет животворная влага, которой щедро одаривает людей доброжелательная владычица - дух его - Аан Эскэл-Хотун. Это дерево - светлый образ земной благодати, счастья и изобилия.
Резко контрастирует со Средним миром в олонхо Нижний мир, который представляется в виде мрачной бездонной пропасти, являющейся владением страшилища Арсан Дуолай. Его единственное желание состоит в том, чтобы в Среднем мире царили смерть и опустошение. Обитают в Нижнем мире одноглазые чудовища - кровожадные великаны-насильники, хищные звери и птицы, всевозможные страшилища. Здесь солнце и луна щербатые, деревья и травы железные и выделяют яд, моря и реки кровавые, воздух смраден, царит тьма. Несколько обособленное место в олонхо занимает описание Верхнего мира. Обитателями его являются могущественные богатыри-титаны и светлые феи - "удаганки" — дочери небесных светил. Они помогают племенам "айыы" защищаться от нападений кровожадных чудовищ Нижнего мира. Так народ представляет величественный образ всей вселенной, создавая воображаемую картину трех ее миров. Сила олонхо в мудрости его идеи - идеи жизнеутверждения. Это — отражение заветной мечты народа о конечном торжестве справедливости и правды на земле. Красота якутского эпоса в его высоком поэтическом дыхании. Язык олонхо образен, богат и служит неистощимым родником для обогащения современного якутского литературного языка. Я впитал очарование олонхо еще в детстве, как говорится, с молоком матери. Меня совершенно покорили пленительная поэзия и глубокая мудрость, воплощенные в могучих образах. В своей работе над либретто оперы я больше всего остерегался искажения самобытного характера этого величественного произведения, не утратившего своей прелести и по настоящее время.
Главная трудность в работе над либретто заключалась в построении сюжетной линии, коллизии конфликтов, иначе говоря, в разработке архитектоники произведения. Работа осложнялась тем, что материал олонхо чересчур велик для лаконичного оперного либретто. Он плохо укладывается в скупые рамки драматического жанра. Нужно было полностью овладеть материалом, создать нечто новое и в нем воплотить четкую, ясную идею, сохранив самобытность, колорит поэзии и специфику сказочной фантастики. В основу либретто положен текст якутского олонхо "Ньургун Боотур Стремительный", записанный К. Оросиным и изданный политссыльным Э.К. Пекарским в 1907 году. Однако, я не ограничился одним только этим вариантом и в ряде случаев использовал мотивы из многих других олонхо. Так завязка с золотым яйцом взята из олонхо "Элик-Боотур и Ньыгыл-Боотур". Отчуждение "кут" (души) Туйарымы Куо и хранение его в виде серебряного шарика из олонхо "Мюлджю Сильный". Живая Вода и дух священного дерева Аал Луук заимствованы из текстов Миддендорфа. Пять небесных удаганов — дочери светил Солнца, Луны, Венеры, Плеяды, и Полярной звезды — заимствованы из "Басымньы Батыр и Эрбэхтэй Берген". Хороводные танцы и их архаические слова (сандыа, саарыба и.т.п.) подсказаны олонхо "Элик Боотур и Ньыгыл Боотур". В первом варианте либретто, изданном в 1940 году мною также использован текстуальный материал из олонхо П.А. Ойунского "Туйарыма Куо", к которому я подходил, как к фольклорному источнику. Это сделал я сознательно, дабы возвратить народу его творение, которое, если связать с именем одного Ойунского, могло быть предано забвению (тогда, в годы культа личности Сталина, П.А. Ойунский был репрессирован). К сожалению, в своей последней редакции я из того текста почти ничего не сохранил. В моей работе над либретто много помощи оказал, как режиссер, ныне покойный Народный артист СССР В.В Местников, который с большим увлечением и успехом осуществил постановку этой оперы. Опера в первом варианте (как муздрама, в музыке засл. деятеля искусств РСФСР и Якутской АССР М.П. Жиркова) была поставлена в 1940 году. В 1943 году 100-й спектакль ее был отмечен общественностью, как праздник национальной культуры. На средства, вырученные постановкой, был сооружен танк "Ньургун Боотур", подаренный Красной Армии. Коллектив Якутского музыкально-драматического театра за этот свой патриотический почин удостоен благодарности Верховного командования.
Вообще образ богатыря Ньургун Боотура близок и дорог каждому якуту, как символ мужества, храбрости. Его воспевают в своих стихах и поэмах многие современные якутские поэты. Этот образ воспитывает в нашем подрастающем поколении чувство патриотизма и волю к победе над врагами Отчизны. В 1945 году музыка оперы была вновь отредактирована и в качестве соавтора композитор М.Н. Жирков привлек профессора Г.И. Литинского. В новой редакции опера имела еще больший успех и в 1957 году она была показана в Москве во время вечеров якутской литературы и искусства. Московскими зрителями постановка была принята хорошо. В те дни газета "Правда" писала: "Этот чудесный спектакль сразу покорил зрителей своей самобытностью и свежестью. В нем раскрылась прекрасная, как якутские алмазы, душа народа". Все, что хорошо и ценно в этом эпическом произведении, всецело принадлежит его основному автору — якутскому народу, работавшему над ним многие сотни лет, выцеживая золотые крупицы народного гения.
Д. Сивцев (Суорун Омоллоон).
