«Восточное обозрѣнiе» №59, 22 мая 1896

ПЕТЕРБУРГЪ, 18 мая. Телеграмма, посланная министромъ Двора въ «Правительственный Вѣстникъ»: Блистательное теченіе коронаціонныхъ торжествъ омрачилось прискорбнымъ событіемъ: сего 18 мая за долго до начала народнаго празднества толпа въ нѣсколько сотъ тысячъ двинулась такъ стремительно къ мѣсту раздачи угощенія на Ходынскомъ полѣ, стихійной силой своей смяла сотни людей; вскорѣ порядокъ былъ возстановленъ, но къ крайнему прискорбію, послѣдствіемъ перваго натиска толпы было не мало жертвъ, точное число будетъ опубликовано; по свѣдѣніямъ полиціи до четырехъ часовъ, убитыхъ триста тридцать одинъ, раненыхъ четыреста пятьдесятъ девять. Его Императорское Величество, глубоко опечаленный событіемъ, повелѣлъ оказать пособіе пострадавшимъ, выдать по тысячѣ руб. на каждую осиротѣвшую семью, а расходы на похороны погибшихъ принять на Его счетъ. По оффиціально полученнымъ послѣднимъ свѣдѣніямъ оказалось, что погибшихъ на Ходынскомъ полѣ и скончавшихся отъ полученныхъ увѣчій 1138 человѣкъ.

(OCR: Аристарх Северин)

Несчастье на Ходынскомъ полѣ.

«Восточное обозрѣнiе» №71, 19 iюня 1896

Судебное слѣдствіе озабочено выясненіемъ всѣхъ обстоятельствъ ужаснаго несчастія на Ходынскомъ полѣ; каждое показаніе свидѣтеля имѣетъ глубокій интересъ. Въ виду этого приводимъ свѣдѣнія, сообщенныя очевидцемъ Вл. Гиляровскимъ на страницахъ «Русск. Вѣдомостей». Начинаю съ описанія мѣстности, гдѣ произошла катастрофа. Неудачное расположеніе буфетовъ для раздачи кружекъ и угощеній безусловно увеличило количество жертвъ. Они построены такъ: шагахъ въ ста отъ шоссе, по направленію къ Ваганьковскому кладбищу тянется ихъ цѣпь, по временамъ разрываясь болѣе или менѣе длинными интервалами. Десятки буфетовъ соединены одной крышей, имѣя между собой полуторааршинный суживающійся въ срединѣ проходъ, такъ какъ предполагалось пропускать народъ на гулянье со стороны Москвы, именно черезъ эти проходы, вручивъ каждому гуляющему узелокъ съ угощеніемъ. Параллельно буфетамъ, со стороны Москвы, т. е. откуда ожидался народъ, тянется сначала отъ шоссе глубокая, съ обрывистыми краями и аршиннымъ валомъ, канава, переходящая противъ первыхъ буфетовъ въ широкій, саженъ до 30-ти ровъ, бывшій карьеръ, гдѣ брали песокъ и глину. Ровъ, глубиною мѣстами около двухъ саженъ, имѣетъ крутые, обрывистые берега и изрытъ массой иногда очень глубокихъ ямъ. Онъ тянется на протяженіи болѣе полуверсты, какъ разъ вдоль буфетовъ, и передъ буфетами имѣетъ во все свое протяженіе площадку, шириною отъ 20 до 30 шаговъ. На ней-то и предполагалось, повидимому, установить народъ для врученія ему узелковъ и для пропуска во внутрь поля. Однако, вышло не такъ: народу набралось масса, и тысячная доля его не помѣстилась на площадкѣ. Раздачу предполагали производить съ 10 часовъ утра 18-го мая, а народъ началъ собираться еще наканунѣ, 17-го, чуть не съ полудня, ночью-же потянулъ отовсюду, изъ Москвы, съ фабрикъ и изъ деревень, положительно запруживая улицы, прилегающія къ заставамъ Тверской, Прѣсненской и Бутырской. Къ полуночи громадная площадь, во многихъ мѣстахъ изрытая ямами, начиная отъ буфетовъ, на всемъ ихъ протяженіи до зданія водокачки и уцелѣвшаго выставочнаго павильона, представляла изъ себя не то бивуакъ, не то ярмарку. На болѣе гладкихъ мѣстахъ, подальше отъ гулянья, стояли телеги пріѣхавшихъ изъ деревень торговцевъ съ закусками и квасомъ. Кое-гдѣ были разложены костры. Съ разсвѣтомъ бивуакъ началъ оживать, двигаться. Народныя толпы все прибывали массами. Всѣ старались занятъ мѣста поближе къ буфетамъ. Немногіе успѣли занять узкую гладкую полосу около самыхъ буфетныхъ палатокъ, а остальные переполняли громадный 30-ти саженный ровъ, представлявшійся живымъ, колыхавшимся моремъ, а также ближайшій къ Москвѣ берегъ рва и высокій валъ. Къ тремъ часамъ всѣ стояли на занятыхъ ими мѣстахъ, все болѣе и болѣе стѣсняемые наплывавшими народными массами. Къ пяти часамъ сборище народа достигло крайней степени, — полагаю, что не менѣе нѣсколькихъ сотенъ тысячъ людей. Масса сковалась. Нельзя было пошевелить рукой, нельзя было двинуться. Прижатые во рвѣ къ обоимъ высокимъ берегамъ не имѣли возможности пошевелиться. Ровъ былъ набитъ биткомъ, и головы народа, сбившіяся въ сплошную массу, не представляли ровной поверхности, а углубились или возвышались, сообразно дну рва, усѣяннаго ямами. Давка была страшная. Со многими дѣлалось дурно, нѣкоторые теряли сознаніе, не имѣя возможности выбраться или даже упасть: лишенные чувствъ, съ закрытыми глазами, сжатые, какъ въ тискахъ, они колыхались вмѣстѣ съ массой. Такъ продолжалось около часа. Слышались крики о помощи, стоны сдавленныхъ. Дѣтей-подростковъ толпа кое-какъ высаживала кверху и по головамъ позволяла имъ ползти въ ту или другую сторону, и нѣкоторымъ удалось выбраться на просторъ, хотя не всегда невредимо. Двоихъ такихъ подростковъ караульные солдаты принесли въ большой № 1-й театръ, гдѣ находился г. Форкатти и доктора Анриковъ и Раммъ. Такъ, въ 12 часовъ ночи принесли въ безчувственномъ состояніи дѣвушку лѣтъ 16, а около трехъ часовъ доставили мальчика, который, благодаря попеченіямъ докторовъ, только къ полудню второго дня пришелъ въ себя и разсказалъ, что его сдавили въ толпѣ и потомъ выбросили наружу. Далѣе онъ не помнилъ ничего. Рѣдкимъ удавалось вырваться изъ толпы на поле. Послѣ пяти часовъ уже очень многіе въ толпѣ лишились чувствъ, сдавленные со всѣхъ сторонъ. А надъ милліонной толпой началъ подниматься паръ, похожій на болотный туманъ. Это шло испареніе отъ этой массы, и скоро бѣлой дымкой окутало толпу, особенно внизу, во рву, настолько сильно, что сверху, съ вала, мѣстами была видна только эта дымка, скрывавшая людей. Около 6 часовъ въ толпѣ чаще и чаще стали раздаваться стоны и крики о спасеніи. Наконецъ около нѣсколькихъ среднихъ палатокъ стало замѣтно волненіе. Это толпа требовала у завѣдывавшихъ буфетами артельщиковъ выдачи угощеній. Въ двухъ-трехъ среднихъ балаганахъ артельщики дѣйствительно стали раздавать узлы, между тѣмъ какъ въ остальныхъ раздача не производилась. У первыхъ палатокъ крикнули «раздаютъ», и огромная толпа хлынула влѣво, къ тѣмъ буфетамъ, гдѣ раздавали. Страшные, душу раздирающіе стоны и вопли огласили воздухъ... Напершая сзади толпа обрушила тысячи людей въ ровъ, стоявшіе въ ямахъ были затоптаны... Нѣсколько десятковъ казаковъ и часовыя, охранявшіе буфеты, были смяты и оттиснуты въ поле, а пробравшіеся ранѣе въ поле съ противоположной стороны лѣзли за узлами, не пропуская входившихъ снаружи, и напиравшая толпа прижимала людей къ буфетамъ и давила. Это продолжалось не болѣе десяти мучительнѣйшихъ минутъ... Стоны были слышны и возбуждали ужасъ даже на скаковомъ кругу, гдѣ въ это время происходили еще работы.

Толпа быстро отхлынула назадъ, а съ шести часовъ большинство уже шло къ домамъ, и отъ Ходынскаго поля, запруживая улицы Москвы, цѣлый день двигался народъ. На самомъ гуляньѣ не осталось и одной пятой доли того, что было утромъ. Многіе, впрочемъ, возвращались, чтобы розыскать погибшихъ родныхъ. Груды тѣлъ начали разбирать, отдѣляли мертвыхъ отъ живыхъ. Болѣе 500 раненныхъ отвезли въ больницы и пріемные покои; трупы были вынуты изъ ямъ и разложены кругомъ палатокъ на громадномъ пространствѣ. Изуродованные, посинѣвшіе, въ платьѣ разорванномъ и промокшемъ насквозь, они были ужасны. Стоны и причитанія родственниковъ, розыскивающихъ своихъ, не поддавались описанію... По русскому обычаю, народъ бросалъ на грудь умершихъ деньги на погребеніе... А тѣмъ временемъ все подъѣзжали военныя и пожарныя фуры и отвозили десятками трупы въ городъ. Пріемные покои и больницы переполнились раненными, часовни при полицейскихъ домахъ и больницахъ и сараи — трупами. Весь день шла уборка. Между прочимъ 28 тѣлъ нашли въ колодезѣ, который оказался во рву, противъ среднихъ буфетовъ. Колодезь этотъ, глубокій, сдѣланный опрокинутой воронкой, обложенной внутри деревомъ, быль накрытъ досками, которыя не выдержали напора толпы. Въ числѣ попавшихъ въ колодезь одинъ спасенъ былъ живымъ. Кромѣ этого трупы находили и на полѣ, довольно далеко отъ мѣста катастрофы. Это раненные, успѣвшіе сгоряча уйти, падали и умирали. Всю ночь на воскресеніе возили тѣла отовсюду на Ваганьковское кладбище. Болѣе тысячи лежало тамъ, на лугу, въ шестомъ разрядѣ кладбища. Я былъ тамъ около 6 часовъ утра. На встрѣчу, по шоссе, везли бѣлые гроба съ покойниками. Это тѣла, отпущенныя родственникамъ для погребенія. На самомъ кладбищѣ масса народа.

Вл. Гиляровскій.

(OCR: Аристарх Северин)