«Сибирскiй вѣстникъ» №58, 24 мая 1891

Якутскъ. Все, что есть, то уже было; въ томъ убѣждаемся мы ежедневно. Случайно попался мнѣ нынѣ № 5 «Восточнаго Обозрѣнія» 1890 года и подъ заглавіемъ «Чита, Забайкальской области», ведется рѣчь о врачѣ П., заключенномъ подъ стражу за экспертизу. П. далъ заключеніе, что смерть одной женщины произошла отъ угара, между тѣмъ какъ умершая оказалась изранена и изувѣчена.

Въ нашемъ Кильдемскомъ селеніи, обитаемомъ скопцами, побили, по распоряженію брата по вѣрѣ, одного старичка. Отъ затылка вдоль всей спины, тѣло избитаго покрыто кровавыми подтеками, на лѣвомъ боку переломаны два ребра. Докторъ при составленіи акта осмотра тѣла покойнаго Григорія Бондаренко опредѣлилъ, что черный цвѣтъ спины, вѣроятно, произведенъ синею дабинною рубашкою и что смерть приключилась отъ измѣненія нервныхъ центръ. Засѣдатель, производившій формальное слѣдствіе по сему дѣлу, нашелъ это прекрасное заключеніе справедливымъ и спросилъ свидѣтелей «не слыхали ли они крика впослѣдствіи умершаго и не видѣли ли они, какъ Бондаренко били», и получилъ отвѣтъ что «не слыхали ни крика и не видали и драки». Однако эти страшные мнимые свидѣтели находились въ то время въ 3-хъ или 4 верстахъ отъ мѣста происшествія, а тѣхъ почтенныхъ старцевъ, которые сидѣли около дома, противъ котораго надъ рѣчкою избили Бондаренко, — тѣхъ не спрашивали.

Генералъ-губернаторъ узнавъ объ этомъ убійствѣ въ іюлѣ 1890 г., когда онъ пребывалъ въ Якутскѣ, приказалъ произвести строжайшее слѣдствіе, которое выяснило дѣйствительныя обстоятельства дѣла, благодаря стараніямъ и опытности судебнаго слѣдователя М. Выкопали трупъ и избіеніе констатировали.

(OCR: Аристарх Северин)

«Восточное Обозрѣніе» №33, 11 августа 1891

Олекминскъ, 18-го іюля. Въ ночь съ 12 на 13-е іюля совершено у насъ звѣрское убійство. Въ 10 час. утра скопецъ Б. пришелъ на паузокъ для покупки соли, но паузокъ оказался запертымъ изъ-внутри. Заподозривъ недоброе, скопецъ обратился къ казаку, который усмотрѣлъ изъ щели паузка лежащаго тамъ убитаго человѣка. Явилась полиція, убитымъ оказался довѣренный солянаго паузка поселенецъ Петропавловской волости Иванъ Марушкинъ; у него оказалась въ 4 мѣстахъ разрублена голова. Убійца — тоже поселенецъ, недавно вышедшій и. зъ каторжныхъ — Иванъ Бобровъ. По справкамъ оказалось, что послѣдній уѣхалъ въ 3 часа ночи по направленію къ Мачѣ; въ 2 часа по полудни за нимъ посланъ былъ въ догонку казакъ Вологдинъ, который его догналъ, не доѣзжая двухъ станковъ до Мачи (въ 200 верст. отъ Олекминска). Денегъ при немъ найдено было всего 15 руб. Наканунѣ смерти убитый отправилъ по почтѣ 1, 000 съ лишнимъ руб., чего убійца не зналъ. Бобровъ сознался въ преступленіи. Онъ еще совсѣмъ молодой человѣкъ, ему всего 21 годъ! Онъ былъ единственнымъ рабочимъ на паузкѣ.

(OCR: Аристарх Северин)

«Восточное обозрѣнiе» №1, 5 января 1892

Якутскъ, 7-го октября. Выдающійся случай убійства одного ссыльнаго не мало волнуетъ наше общество, обостривъ вопросъ о ссылкѣ. Но прежде чѣмъ говорить о самомъ фактѣ, считаю не лишнимъ предпослать нѣсколько словъ о жизни ссыльныхъ въ нашемъ краѣ.

Ссыльный къ какой-бы категоріи ни принадлежалъ приписывается къ какому-нибудь наслегу (наименьшая административная единица, соотвѣтствующая роду бурятъ) — который обязанъ надѣлить его землею. Но что станетъ дѣлать съ землею полуголый, только что вырвавшійся изъ тюрьмы поселенецъ? «Не буду-же ее зубами грызть», говоритъ поселенецъ, у котораго подчасъ и одежды, соотвѣтствующей климату, нѣтъ, а не только средствъ на какой-либо инвентарь. Якуты съ своей стороны крайне тяготятся каждымъ поселенцемъ: помимо того, что приходится лишаться собственнымъ потомъ облитыхъ расчистокъ и сѣнокосовъ, небезосновательно разсчитываютъ они, что во всѣхъ случаяхъ поселенецъ сосѣдъ далеко не безопасный, а затѣмъ не рѣдко и получившій надѣлъ остается все-таки на ихъ полномъ иждивеніи, ибо и соблазновъ много, да много нужно имѣть сноровки, чтобы справится съ здѣшними климатическими и почвенными условіями. Кромѣ земледѣлія и скотоводства занятій нѣтъ, помимо ихъ и заработка нѣтъ; все это и приводитъ стороны къ довольно скорому соглашенію: принимая отъ наслега паспортъ и отъ 15 до 50 рублей, поселенецъ обязывается не являться на мѣсто новой родины по крайней мѣрѣ годъ. Очевидно, что возвращеніе раньше срока не обѣщаетъ любезнаго пріема, ибо поселенецъ, обязательно пропивъ все въ первомъ-же кабакѣ, если не пристраивается на пріискъ, слоняется гдѣ день, гдѣ ночь и рискуетъ явиться въ наслегъ только съ провожатыми, которыми онъ обязательно снабжается полиціею, по испытанію ею всѣхъ мѣръ домашняго исправленія. «Не пропадать-же ему съ голода», рѣшаетъ наслегъ и вновь начинаетъ его устраивать. Но такому «потерявшему совѣсть» наслегъ не рѣшается вручать билетъ и деньги, а предлагаетъ ему кормиться по недѣльно по юртамъ. Разными кляузами, спорами и жалобами поселенецъ добивается того, что ему отводятъ какую-нибудь юрту въ полное его распоряженіе и даютъ отъ наслега паекъ, обыкновенно въ такомъ размѣрѣ: 3 ф. хлѣба (ячмень), 2 ф. мяса, ¼ ф. масла и 10 коп. приварка (молоко, чай, соль и пр.) — въ день. По среднимъ цѣнамъ это обходится около 135 р. въ годъ.

Конечно отъ такого пайка можно кое-что сэкономить и экономію продать. Цѣны на всѣ предметы необходимости у насъ всегда хорошіе. Сейчасъ, напр., пшеничная мука (не крупчатка) 2 р. 10 к., гречневая крупа 3 р., кислая капуста 2 р., картофель 50 коп. и мясо 2 р. 50 к. пудъ, извозъ вьюками (около ¼ коп. пудъ-верста) поэтому всякую экономію у поселенца купятъ и по недурнымъ цѣнамъ. Но капиталъ, отсюда получаемый, мало помогаетъ поселенцу, хотя сколотивъ первые рубли онъ пробуетъ торговать. Предметъ торговли всегда одинъ: водка, пріобрѣтаемая въ городѣ по 6 руб. ведро и продаваемая въ наслегѣ по рублю за бутылку. Но чуть не съ перваго дня торговли самымъ лучшимъ потребителемъ этого товара является самъ торговецъ, и спустя немного времени наступаетъ полное банкротство. Опять клянчаніе билета съ приложеніемъ уже «что пожалуете», опять возвращеніе съ провожатыми. Снова начинаются грубости и дерзости чуть не въ каждой очередной юртѣ, ради полученіи пайка ибо «будешь просить честью, весь вѣкъ проживешь по юртамъ на сорѣ съ ерой» *) и опять сказка про бѣлаго бычка вплоть до смерти въ самомъ наслегѣ, что бываетъ очень рѣдко, или до отмѣтки «пошелъ бродяжить» или «пропалъ безъ вѣсти», хотя часто вѣсть о немъ могло-бы дать сосѣднее съ наслегомъ озеро.

*) Сора —сквашенное особымъ ферментомъ снятое, кипяченное молоко, а ёра (по поселенчески) — варево изъ сосновой заболони или чернобыльника — «сладкой полыни» — пища бѣдняковъ хотя ею не брезгаютъ и состоятельные.

Убитый былъ исключеніемъ. П. А., отбывъ въ 1885 г. срокъ каторги, былъ поселенъ въ Жулейскомъ улусѣ, Батурусскаго наслега въ 200 в. на С. В. отъ Якутска. Въ улусѣ этомъ земледѣлія нѣтъ, но сильно развито скотоводство и сѣно всегда въ спросѣ. Покойный, отличаясь богатырскою силою, успѣвалъ накашивать до 700 копенъ и выручать за нихъ 50, 100 руб. въ годъ. Отличаясь въ то-же время крайнею умѣренностью вообще, умѣряя, наконецъ, до нельзя свои потребности, онъ достигъ того, что не зналъ нужды, имѣлъ коровъ, одну лошадь, даже запасъ, изъ котораго одолжалъ кое-когда якутовъ, могъ даже снабжать ихъ рублемъ, двумя денегъ, конечно, безъ процента. Поселенецъ и ничего не проситъ, не только не проситъ, но и самъ одолжаетъ и безъ проценту. Очевидно богачъ и явилась легенда, что у А. 2,000 капиталу (maximum, что можетъ представить себѣ якутъ). На бѣду покойнаго старшиною дѣлается картежникъ, пьяница, только что выпутавшійся изъ обвиненія въ кражѣ. Ближайшій сосѣдъ покойнаго бывшій старшина, содержатель обывательскихъ лошадей, человѣкъ тоже съ неблестящимъ прошлымъ какъ оказывается теперь. Не удивляйтесь, читатель, цивилизація всегда начинаетъ съ верхнихъ слоевъ, они больше и чаще всего сталкиваются съ представителями высшей культуры и потому часто обгоняютъ своихъ учителей тогда какъ дальше стоящіе продолжаютъ жить въ коснѣніи натуральнаго хозяйства! Эти-то бывшій и настоящій сановники и рѣшили поправиться на счетъ А. Время выбрано было самое горячее и удобное — сѣнокосъ, когда большинство товарищей покойнаго заняты также какъ и онъ и слѣдовательно не могутъ его навѣщать, да наконецъ и во всякомъ случаѣ хватиться его въ это время было некому, ибо ближайшій его товарищъ (въ 20 верстахъ) зналъ, что по окончаніи покоса покойный долженъ былъ ѣхать въ городъ. Къ несчастью и казакъ, объѣзжающій ежемѣсячно улусы, въ теченіи августа не былъ и пріѣхалъ для провѣрки только въ сентябрѣ. Казакъ и началъ розыскъ А., спрашиваетъ товарищей, тѣ говорятъ, что онъ въ городѣ, казакъ говоритъ, что тамъ его нѣтъ; пошли дальнѣйшіе розыски, наконецъ въ 20 числахъ сентября приступили къ разслѣдованію. Осмотръ юрты А. сразу убѣдилъ, что онъ выѣхалъ не совсѣмъ, а только на время изъ дому: не было лошади, лѣтней одежды, неубранная чайная посуда на столѣ, не убрана постель, на ней очки, газета. До 16-го августа его видѣли. Бывшій и настоящій старшина настаивали, что онъ бѣжалъ, но это было время сѣнокоса, всѣ якуты были на покосахъ, слѣдовательно А. не могъ проѣхать незамѣченнымъ. Допросы выясняютъ не соотвѣтствующія средствамъ траты старшины, которыя онъ упорно отрицаетъ, у бывшаго находятъ нѣсколько новыхъ рублевыхъ бумажекъ съ №№ подрядъ, которые не могли попасть въ наслегъ иначе, какъ черезъ казака, привозившаго деньги въ іюлѣ покойному. Оказались замытыя веревка, рукавицы, рубаха. Пришлось сознаваться. Началъ старшина:

16-го августа А. собирался въ городъ, о чемъ онъ старшина и бывшій знали. Наканунѣ бывшій угостилъ настоящаго старшину водкой и уговаривалъ его принять участіе въ ограбленіи А. 16-го бывшій пошелъ провожать А.; въ лѣсу къ нимъ подошелъ старшина и предложилъ посидѣть и выпить. Посидѣвъ немного, А. собрался ѣхать. Старшина взялъ лошадь подъ узцы, А. сталъ подтягивать подпруги. Этимъ моментомъ воспользовался бывшій старшина и ударилъ А. ножемъ въ спину. А. рванулся и побѣжалъ, сбрасывая съ себя сумку и поддевку, но нагонявшій бывшій ударялъ его ножемъ въ спину. Старшина, привязавъ лошадь А., пошелъ къ бѣжавшимъ и въ 60 саженяхъ отъ мѣста перваго удара, за поворотомъ дороги увидалъ, что А. уже лежитъ, а бывшій бьетъ его ножемъ въ грудь. Старшина тоже два 2 раза ударилъ А. ножемъ и послѣдній, простонавъ «Боже, Боже мой»! умеръ. Денегъ у убитаго нашли 107 рублей, которыми и подѣлились. Трупъ унесли и бросили въ яму, заваливъ его хворостомъ и мхомъ. Лошадь убили черезъ 2 дня и спрятали ее недалеко отъ тѣла А.

По указанію старшины тѣло было найдено, но, благодаря холодамъ, приморозившимъ куски земли къ тѣлу, нельзя опредѣлить число ранъ. Теперь ждутъ доктора. Отъ лошади остались одни кости; мясо, вѣроятно, по частямъ разобрано и съѣдено.

У тѣла бывшій старшина не сознался, но потомъ, подавленный массою уликъ, уличаемый старшиною сознался, но увѣряетъ, что убилъ въ дракѣ. Оба они уже въ городской тюрьмѣ. Слѣдствіе ведется очень толково и энергично; оно еще не кончилось; дѣло теперь идетъ уже о знаніи и недонесеніи, въ чемъ чуть не весь наслегъ замѣшанъ, хотя А. жилъ со всѣми якутами хорошо, а бывшій старшина считался даже его пріятелемъ.

(OCR: Аристарх Северин)