ХРОНИКИ ЯКУТСКА (181х-185х г.г.)

(Изъ Якутска.)

Въ нынѣшнюю ярмарку, которая начинается съ 1 го iюня и продолжается до 1 го Августа, хотя довольно было купцовъ иногородныхъ съ товарами Россійскими и Китайскими, но цѣны вообще на всѣ товары, привезенные ими, были чрезвычайно высоки и по сей причинѣ не могли всѣхъ разпродать; иные рѣшились оставить ихъ до будущаго года, другіе продать торгующимъ здѣсь, записавшимся въ иногородные гости и Якутскимъ купцамъ безъ желанныхъ выгодъ, или легкіе товары вывесть обратно въ Иркутскъ. Покупка же мѣховыхъ товаровъ нынѣ въ Ярмарку была слѣдующими цѣнами: бѣлка отъ 50 до 70 копѣекъ, лисица красная отъ 13 и до 15 рублей, сиводушка отъ 20 до 25 рублей, и другіе сего рода товары продавались высокими цѣнами, не потому, чтобъ продающіе могли выдерживать такія цѣны; но сами покупатели каждой желая захватить въ свои руки большую пропорцію, возвышаетъ цѣны, и случается такъ, что двое или трое приходятъ къ продавцу въ одно время и покупаютъ возвышая цѣны какъ бы съ акціоннаго торгу; продавецъ слушаетъ, кто дороже дастъ, и съ тѣмъ рѣшается. Весьма вѣроятно, что естьли бы покупатели мѣховыхъ товаровъ умѣрили свой рискъ, или между собою согласились, почему покупать; то сіи товары не могли бы въ семъ мѣстѣ быть такъ дороги, когда они продаются изъ первыхъ рукъ и по большой части отъ самихъ промышленниковъ.

Цѣны же Китайскихъ товаровъ во время Ярмарки были въ Якутскѣ: Китайка отъ 8 до 10 рублей конецъ, даба торговая отъ 5 рублей 50 коп. до 6; Пекинская отъ 12 до 14 рублей. Чай мѣстами отъ 300 рублей и выше; фунтами отъ 5 и до 6 рублей; Сахаръ леденецъ отъ 85 и до 100 рублей пудъ; бѣлой отъ 110 и до 125 рублей. — По прошествіи же Ярмарки всѣ вообще товары возвысились отъ 20 и болѣе процентовъ; на съѣстные припасы были цѣны въ ярмарку: мука пшеничная отъ 3 рублей 80 к. до 4 рублей пудъ, ржаная отъ 3 рублей З0 коп. до 3 рублей 50 коп. крупы 4 рубли пудъ, говядина 2 рубли 50 коп. масло коровье отъ 8 до 9 рублей. — Но, теперь кромѣ говядины все возвысилось въ цѣнахъ до 20 процентовъ и болѣе.

(OCR: Аристарх Северин, орфография источника сохранена)

— По полученнымъ изъ Якутска свѣденіямъ, бывшій въ февралѣ мѣсяцѣ сего года въ Островной крѣпости мѣновный торгъ съ Чукчами былъ довольно выгоденъ, и Чукчи остались онымъ довольны. При сей мѣнѣ товары были, со стороны Рускихъ: табакъ, котлы желѣзные, топоры, ножи, копья, огнива, колокольчики, корольки, луки, и прочія мѣлочи, всего по установленнымъ торговымъ цѣнамъ слишкомъ на 27,800 рублей; а отъ Чукчей получены на обмѣнъ: лисицы красныя и сиводушки, куницы, песцы бѣлые и голубые, бобры, выдры, рыси, моржевый зубъ, оленьи кожи и проч. по Нижнеколымскимъ цѣнамъ почти на 31,600 рублей. Торгъ открытъ былъ 17-го февраля, и продолжался каждый день по 21 число. Чукчей пріѣзжало на сей торгъ 96 человѣкъ, кромѣ женъ и дѣтей.

(OCR: Аристарх Северин, орфография источника сохранена)

Замѣчаніе о городѣ Якутскѣ и Якутахъ.

1816-го года. Кусты и дерева начали здѣсь одѣваться зеленью со 2-й половины Маія мѣсяца. Цвѣты показались съ первыхъ чиселъ Іюня. Птицы прилетающія изъ теплыхъ странъ, появились въ исходѣ Апрѣля мѣсяца, кромѣ лебедей, которые пролетаютъ чрезъ здѣшнее мѣсто на сѣверъ гораздо ранѣе. Рѣка Лена ото льду очистилась 16-го Маія при умѣренномъ возвышеніи воды. Первый громъ слышанъ былъ здѣсь 20 числа Маія по полудни въ 3-мъ часу. Сѣнокосъ начинается съ 1-хъ чиселъ Іюля мѣсяца и продолжается до Сентября. Сосновую кору Якуты начинаютъ сдирать со 2-й половины Іюня мѣсяца, которую по высушеніи толкутъ и зимою употребляютъ вмѣсто муки, мѣшая съ кислымъ молокомъ и водою. Сею корою запасаются они на всю зиму и въ случаѣ недостатка другъ у друга покупаютъ ее рубля по 3 пудъ.

Іюня 6 числа въ 5-ть часовъ по полудни восточной вѣтръ нанесъ на городъ тучу, по мѣрѣ, приближенія коей увеличивался и вѣтеръ. Наконецъ когда она находилась надъ самымъ городомъ, то сильнѣйшій изъ громовыхъ ударовъ послѣдовалъ при проливномъ дождѣ надъ домомъ здѣшняго купца Михайлы Захарова. Молнія раздѣлилась на двѣ вѣтви: 1-я ударила сперва въ стропило смоленой кровли дома Захарова и спустилась по немъ на потолокъ, какъ можно было примѣтить, по сдѣланной ею въ стропилѣ щели и по высыпавшейся изъ потолка извѣсти и прошла въ покои, гдѣ у сидѣвшей на стулѣ дѣвицы опалила на головѣ волосы, и повредила правой глазъ, на правомъ боку разорвала платье, разщепала стулъ, на коемъ она сидѣла и привела дѣвицу въ безумство. Потомъ чрезъ разтворенныя двери вышла въ окно кладовой комнаты, гдѣ вышибла часть дерева верхней колоды не попортивъ желѣзной рѣшетки. Прочія люди, бывшіе съ упомянутой дѣвицей въ одной комнатѣ и сидѣвшіе возлѣ ея, были сильно оглушены, 2-я вѣтвь ударила въ землю на дворѣ Протоіерея Ѳеодора Амвросова въ 2-хъ саженяхъ отъ строенія. Земля, въ которую ударила молнія есть черноземъ смѣшанный съ пескомъ и глиною. Громовыхъ отводовъ здѣсь нѣтъ.

Якуты зеркаловъ не употребляютъ, очки же имѣютъ изъ нихъ только старики, умѣющіе читать и писать, да и таковыхъ бываетъ очень мало. Каптари здѣсь не въ употребленіи. Рускіе жители употребляютъ вѣсы съ обыкновенными гирями и безмѣны; Якуты же одни только безмѣны. У Якутовъ телѣги и сани строеніемъ и фигурою во всемъ похожи на Рускія; игры у нихъ для испытанія силы состоятъ въ борьбѣ; борются же раздѣвшися до нага, хотя бы то было и зимою. Луки и стрѣлы мало употребляютъ, а болѣе огнестрѣльное оружіе.

Музыкальныхъ инструментовъ Якуты кромѣ бубна ни какихъ не имѣютъ и тотъ употребляютъ при одномъ Шаманствѣ; пѣсенъ общихъ нѣтъ, а каждый поетъ дрожащимъ голосомъ для слуха противнымъ то, что вздумалъ, безъ всякаго порядка и связи словъ.

О свойствѣ и движеніи звѣздъ и земли Якуты не имѣютъ никакого понятія, естьли же явится когда комета, случится солнечное или лунное затменіе, то тогда они говорятъ, что гдѣ нибудь померъ Государь, или сдѣлалось большое нещастіе.

Здѣсь самое большое возвышеніе рѣки Лены бываетъ при вскрытіи оной; вода повышается иногда сажени на 2, на 2½, на 3 и болѣе, но таковое повышеніе оной при вскрытіи отнюдь не вредитъ живущимъ на островахъ Якутамъ, а еще приноситъ, имъ большую пользу: ибо земля напитавшись водою дѣлается на все лѣто влажною и трава на ней родится изобильно, хотя бы лѣто было и безъ дождей. Естли же въ бездождливой годъ вода не потопитъ острововъ, то происходитъ большой недостатокъ въ сѣнѣ, отъ чего неизбѣжно случается и скотской падежъ.

— (Отъ учит. Ив. Амвросова.)

(OCR: Аристарх Северин, орфография источника сохранена)

Нѣкоторыя замѣчанія о Якутскѣ 1817 года.

Въ первой половинѣ Маія мѣсяца обитатели южныхъ странъ конечно уже видятъ природу въ совершенной весенней красотѣ; но сѣверные жители Якутска лишь только начинаютъ тогда слушать пѣсни перваго провозвѣстника весны жаворонка, гнѣздящагося еще на проталинахъ. Въ Якутскѣ и около онаго снѣгъ покрываетъ землю иногда болѣе семи мѣсяцовъ. Сего 1817 года лежалъ оный здѣсь по полямъ до начала второй половины Маія, отъ чего Якуты, живущіе въ отдаленности отъ рѣки чувствовали большое разстройство въ разсужденіи своего скотоводства, ибо для прокормленія скота недостало у нихъ запасеннаго сѣна, отъ чего оный начиналъ было пропадать. Зелень, а вмѣстѣ и первые весенніе цвѣты появились въ концѣ Маія мѣсяца. Можно сказать, что съ 15-го Маія до Іюля въ Якутскѣ наслаждаются временемъ весеннимъ; съ первыхъ дней Іюля по 15 Августа лѣтнимъ; а съ сего числа до Октября, а иногда до половины только Сентября осеннимъ. Прочіе же мѣсяцы всѣ надлежитъ почитать зимними.

14-го числа Маія лучи благотворнаго солнца разрушили крѣпкую связь льда, рѣку Лену покрывавшаго, котораго огромныя глыбы во множествѣ неслись теченіемъ воды до 23 го числа Маія, а съ сего времени рѣка совершенно отъ оныхъ очистилась. Возвышеніе воды хотя было и умѣренное, однакожъ оно достаточно было къ тому, чтобы вода покрыла всѣ острова. Сіе событіе обрадовало Якутскихъ жителей, возбудивши въ нихъ надежду на хорошій урожай травы, по тому что и совершенно сухое лѣто не могло бы высушить упитанные рѣчною водою острова, на которыхъ производится живущими около рѣки Якутами и Рускими главный сѣнокосъ. Не тщетна была ихъ надежда: урожай травы былъ столь изобиленъ, что еслибъ не попрепятствовала сырая погода, стоявшая во время сѣнокоса, то сѣномъ можно бы было запастись болѣе, нежели на одну зиму.

Въ Якутскѣ рѣдко случалось въ Іюлѣ, Августѣ и Сентябрѣ столь много сильныхъ дождей, какъ въ нынѣшнемъ году. Примѣчательнѣйшій изъ нихъ былъ 15-го Іюля. Онъ не уподоблялся тѣмъ дождямъ, кои на землю падаютъ въ видѣ капель, но изъ покрывающихъ весь горизонтъ густыхъ облаковъ съ 3-го часу по полудни и до 11-го вечера совершенно лился ручьями при сильномъ и холодномъ восточномъ вѣтрѣ. Въ городѣ бѣжали по улицамъ рѣки и въ каждомъ почти домѣ сквозь кровли, потолки и стѣны была течь. Таковаго дождя въ Якутскѣ не запомнятъ и старожилы.

Громъ 13 числа Іюля.

Нѣсколько дней сряду небо было ясно; отъ солнечнаго зноя каждый чувствовалъ тяжесть и желалъ, чтобы воздухъ очистился. Наконецъ 13 числа Іюля въ 4-мъ часу по полудни на ю-з. показались густыя нѣсколько красноватыя облака, къ 6-му часу понеслась къ городу туча, имѣвшая въ нѣкоторыхъ мѣстахъ огненный цвѣтъ, при чемъ изрѣдка слышны были глухіе удары грома; а въ 9-мъ часу вечера таковыя же тучи поднимались со всѣхъ сторонъ и въ скоромъ времени приближившись другъ къ другу, соединились между собою, покрыли все небо и помрачили свѣтъ; при страшной бурѣ во всѣхъ сторонахъ слышны были безпрерывные удары грома. Молніи безпрестанно разливались по всему мрачному горизонту. Въ сіе время никто не былъ въ безопасности, рѣдкой не ожидалъ изъ множества таковыхъ громовыхъ ударовъ для себя роковаго; и одинъ ударъ столь былъ силенъ, что казалось, разрушился весь городъ. Звукъ его можно уподобить выстрѣлу, произведенному вдругъ изъ множества пушекъ. Многіе изъ тѣхъ, которымъ случилось быть на свободномъ воздухѣ, были оглушены, а сидѣвшіе внутри покоевъ были поражены смертельнымъ страхомъ. Таковая гроза продолжалась во всю ночь: но къ счастію не причинила ни какого ощутительнаго вреда, исключая только, что въ одномъ домѣ, стоящемъ на ю-з. сторонѣ города повредила стропило кровли, раздвинула потолокъ, разшибла на мелчайшія кусочки зеркало и стоявшую подъ онымъ стеклянную бутыль съ порохомъ. Къ щастію, а не менѣе и къ удивленію порогъ не вспыхнулъ, но только разсыпался по покою; при чемъ весьма чувствителенъ былъ сѣрный запахъ.

Другой уже годъ въ Якутскѣ съ начала весны и въ продолженіе лѣта свирѣпствуетъ кровавый поносъ, которой въ нынѣшнемъ году былъ смертельнымъ для младенцевъ; но къ сожалѣнію не найдено еще средства къ прекращенію онаго; взрослые же безъ пособій врачебныхъ съ мученіемъ переносили жестокость сей болѣзни, но не умирали, —

учитель Амвросовъ.

(OCR: Аристарх Северин, орфография источника сохранена)

Нѣкоторыя замѣчанія о Якутской ярмаркѣ.

Ни когда столь поздно не начиналась расторжка товаровъ въ областномъ городѣ Якутскѣ какъ нынѣ; причиною было то, что здѣшніе и иногородные купцы опоздали приплавомъ своихъ товаровъ изъ города Иркутска въ Якутскъ. Цѣны на Рускіе и Китайскіе товары были такія же какъ и въ 1816 году съ небольшею только разностію. Привозъ пушныхъ товаровъ, доставляемыхъ изъ Коммиссарствъ Оленскаго, Олекминскаго, Зашиверскаго, Колымскаго и Утскаго Острога былъ малъ. Покупатели наши примѣняясь къ прочимъ годамъ привезли своихъ товаровъ значительную пропорцію, а особливо табаку, но промѣнять всего привезеннаго Чукчамъ, Юкагирамъ и Ламутамъ не могли; потому что промыселъ пушныхъ звѣрей былъ недостаточенъ и что нынѣшняго 1817 года выходъ Чукчей былъ незначителенъ, коихъ только приходило до 24-хъ человѣкъ, да и то самобѣднѣйшихъ, какъ увѣряли тамъ торгующіе.

Цѣны на пушные товары состояли въ городѣ Якутскѣ 1817 года слѣдующія: соболи по добротамъ сорокъ продавались отъ 800 до 1400 и 2000 руб., лисица сиводушка отъ 30 до 50 руб., красная отъ 17-ти до 19-ти руб., песецъ и недопесокъ отъ 5 р. до 5 р. 50 коп., норники по 1 руб. 50 к., бѣлка черная отъ 1 р. до 1 р. 10 к., бурая и сѣрая до 6о коп., горностай отъ 35 до 40 коп., куньи парки отъ 100 до 130-ти руб., оленья кожа отъ 7 до 10 р., оленья кожа выдѣланная подъ именемъ ровдуги отъ 10 до 15 руб., лосиная кожа выдѣланная отъ 30 до 35 руб., хорьки отъ 1 р. до 1 р. 20 к., заячья шкурка отъ 30 до 35 коп., мамонтовая кость несортированная отъ 20 до 27 руб. пудъ. Моржевой зубъ отъ 75 до 85 руб. пудъ. Положить можно, что пушныхъ товаровъ и костей продано на полмилліона рублей, или болѣе, но сдѣлать подробнаго исчисленія порознь каждаго товара ни какъ невозможно.

Замѣчаніе о посѣвѣ хлѣба въ области Якутской 1817 года.

Хорошая по большой части въ Августѣ мѣсяцѣ погода, изключая 5 дней, въ кои былъ дождь, способствовала къ успѣшному снятію и уборкѣ хлѣба. Посѣвъ хлѣба былъ въ сравненіи съ прежними годами очень малъ, по той причинѣ, что въ прошлые годы была въ Якутской области засуха, и по необильной жатвѣ, сѣмянъ недостало на 1817 годъ. Гдѣ только посѣвъ дѣланъ былъ, земля произвела хорошій урожай. Здѣшніе хлѣбопашцы весьма радуются что, нынѣшній годъ отличаться будетъ хорошимъ урожаемъ хлѣба и полагаютъ съ одного пуда получить 12-ть, 15-ть или болѣе пудъ.

(OCR: Аристарх Северин, орфография источника сохранена)

Письма неизвестного чиновника, инспектора Комиссии из Санкт-Петербурга, прибывшего в Якутск после месячного путешествия по р. Лене 10 июня 1828 г. и находившегося пол-года с рабочими разъездами по якутским улусам. (Прим. Аристарх Северин)

ПИСЬМА ИЗЪ ОТДАЛЕННОЙ СИБИРИ.

ПЕРЕПИСКА.

Якутскъ, 24 Августа 1828.

1.

Не могу достойнымъ образомъ описать Вамъ, почтеннѣйшій другъ, путешествіе мое по Ленѣ. Оно было одно изъ самыхъ пріятнѣйшихъ, не смотря, что я пробылъ на рѣкѣ сей 30 сутокъ. Лена есть одна изъ прекраснѣйшихъ рѣкъ въ Россіи: берега ея — живыя картины. При каждомъ взглядѣ на оные ахаешъ отъ удивленія. Она протекаетъ между величайшими горами, и при всей быстротѣ своей, нельзя замѣтить струйки. Это совершенное зеркало! Лена чрезъ каждые двѣ версты и менѣе, перемѣняетъ свое направленіе: то съ Востока на Сѣверъ, то на Югъ, а иногда и на Западъ; повороты ея столь круты, что плывъ по ней, не льзя вѣрить, что это рѣка, а воображаешь ѣхать озерами, которыя тянутся на 2 тысячи верстъ. Далѣе русло ея становится прямѣе, прибавляясь въ ширину, а предъ Якутскимъ до 7 верстъ.

Не доѣзжая до сего города, плаватель встрѣчаетъ другой, — обширнѣйшій въ мірѣ. Представьте себѣ рядъ великолѣпнѣйшихъ зданій, простирающихся въ одну линію болѣе нежели на 30 верстъ. Это не простые домы, но храмы, пантеоны, цирки, пирамиды, неприступные замки съ ихъ огромными, почти до облаковъ досягающими башнями; здѣсь находите подлинники церкви Василія Блаженнаго и воздушныхъ садовъ Семирамиды; и все это — твореніе Великаго Зодчаго! Я не только ничего не прибавилъ къ этой игрѣ природы, но едвали успѣлъ сдѣлать и самый плохой абрисъ. Мѣсто сіе называется Синими столбами или утесами. Здѣсь-то повторяется каждый разговоръ проѣзжающихъ такъ ясно и чисто, что каждое слово жузжитъ въ ушахъ. Голосъ говорящихъ дѣлается совершенно другимъ, весьма звонкимъ и раскатывающимся по горамъ на нѣсколько верстъ.

Якутскъ не большой городокъ, но имѣетъ прекраснѣйшее мѣстоположеніе. Домы въ немъ, исключая одного каменнаго, всѣ деревянные; 5 каменныхъ и 2 деревянныхъ церкви, которыя при изрядномъ наружномъ видѣ, не уступятъ въ богатствѣ многимъ въ Россіи. Народъ, вообще набоженъ, особенно Якуты.

Пробывъ здѣсь, могу сказать съ удовольствіемъ, двѣ недѣли, я приготовляюсь теперь къ отправленію въ Якутскіе улусы. Все бывшее на мнѣ Петербургское платье замѣнено здѣшнимъ, сшитымъ по Якутски или Тунгусски изъ оленей, песцовъ, волковъ и медвѣдей. Оно прилично климату и хорошо для пѣшаго и коннаго.

2.

Якутскъ 16 Октября 1828.

Письмо это я пишу къ Вамъ изъ Кангаласкаго улуса. Скоро мѣсяцъ, какъ я веду жизнь подобно здѣшнимъ Тунгусамъ, т. е. съ каждымъ днемъ перемѣняю жилища, съ каждымъ днемъ вижу новыхъ людей и новыя мѣста, ознакомливаясь съ ихъ родомъ жизни и обычаями, съ здѣшнимъ климатомъ и съ здѣшними морозами. Послѣдніе пока снисходительны; только въ прошедшемъ мѣсяцѣ (Сентябрѣ) доходили до 25 гр., а въ нынѣшнемъ погода стоитъ прекрасная. — На скуку и на здоровье не жалуюсь: гдѣ есть дѣло, тамъ первая не имѣетъ мѣста, а послѣднимъ, благодаря и климату и войяжу, запасся порядочно.

Якуты вообще имѣютъ сердца простыя, добродушны и безмолвно повинуются властямъ. Они скотоводцы, обычаевъ совершенно временъ патріархальныхъ. Здѣсь я видѣлъ, кажется, Іакововъ и Авраамовъ. Какъ восхитительно встрѣчать столѣтнихъ старцевъ, окруженныхъ праправнучатами, сохранившихъ и тѣлесныя силы и силу памяти. Якуты вообще умны, понятливы, объясняются весьма хорошо. Не знаю, были ли они когда въ невѣжествѣ, но теперь и слѣдовъ онаго не видно. Быть можетъ, оно исчезло при появленіи между ними Христіанской Вѣры. Какъ бы то ни было, развѣ только по роду жизни, можно назвать Якутовъ народомъ полудикимъ. Такія хорошія качества по справедливости заслуживаютъ особенное попеченіе объ нихъ Правительства. Про Якутовъ можно сказать, что они счастливы своею счастливою безпечностію.

3.

Борогонскій улусъ, (15 Ноября 1828 г.)

Мрачно Ноябрское небо;

Печаленъ природы Сибирскія видъ;

Ни взору, ни слуху отрады:

Душа унываетъ и сердце невольно груститъ!

Бывало....

Зовутъ насладиться картиной другой;

Теперь же густые туманы

Скрываютъ и холмы и дымомъ встаютъ надъ рѣкой *).

*) Изъ Идиллій Панаева.

Вотъ вамъ изображеніе здѣшней природы. При 40 гр. мороза, такъ темно среди бѣлаго дня, что на разстояніи одной сажени, зрѣніе теряетъ свою силу, не можетъ отличать предметовъ и даже собственное дыханіе умножаетъ тучи тумана. Но какая за то радость, когда послѣ пяти или шести часовъ ѣзды въ такое время, увидишь юрту, гдѣ:

Дрова, запасены порою,

Пылаютъ въ горнышкѣ трескучимъ огнемъ *).

*) Отъ тудажъ.

И все забыто! Съ терпѣніемъ и упованіемъ на Бога, всякій видъ природы имѣетъ свои удовольствія.

Здѣсь въ юртѣ Князька Соттуцкаго, 90 лѣтняго старца, коммисiя остановилась на 2 дни, въ ожиданіи Борогонскихъ Тунгусовъ, которыхъ посланныя отъ насъ искали по снѣгамъ болѣе двухъ мѣсяцевъ. Племена сіи бродятъ круглый годъ по неизвѣстнымъ имъ мѣстамъ. Слѣдъ звѣря манитъ ихъ далѣе и далѣе отъ живыхъ урочищъ: рѣкъ и рѣчекъ. Хорошо, если искатель настигнетъ оленя или сохатаго, иначѣ голодная смерть постигнетъ его со всѣмъ семействомъ. Порадуйтесь радушію этаго бродячаго племени: часто случается, что большіе и малые, не имѣя во рту сутокъ по 7 никакой пищи, охотно отдаютъ послѣдній кусокъ оленьяго мяса, всегда готовый у нихъ при первой встрѣчи для подобнаго имъ несчастливца. Вотъ чистая Евангельская добродѣтель! не они ли истинные христіане?

Нельзя не замѣтить и того безпредѣльнаго уваженія, коимъ Коммисія пользуется отъ здѣшнихъ народовъ. Кажется подобнаго нельзя встрѣтить и въ Исторіи Римскихъ Цесарей? Не знаютъ какъ угодить за одно ласковое слово.

(Продолж. впредь).

ПИСЬМА ИЗЪ ОТДАЛЕННОЙ СИБИРИ.

Баягантайскій Улусъ. 28 Декабря 1828 г.

Нынѣшняя зима считается здѣсь легкою потому, что до селѣ было не болѣе 6 сутокъ, въ которыя термометръ Реомюровъ опускался до 40, 41 и 42 гр.; обыкновенные же морозы простирались отъ 30 до 38 гр., 25 гр. считаютъ оттепелью, да и дѣйствительно, кажется не болѣе 10 Петербургскихъ. Такъ привыкаютъ здѣсь къ морозамъ. При 40 гр. солнце имѣетъ видъ необыкновенный: оно въ полдень показывается въ видѣ глобуса, висящаго на воздухѣ по видимому не болѣе 5 саженъ отъ горизонта; его восхожденіе и захожденіе ужасно; тогда кажется, въ полной мѣрѣ чувствуемъ, что находимся на Сѣверѣ близь Ледовитаго моря. Во 2-мъ часу по полудни является мѣсяцъ, который свѣтитъ едва ли не сильнѣе солнца.

Но обратимся еще къ Якутамъ. Они, какъ и всѣ степные народы, скотоводцы, малымъ чѣмъ разнятся отъ Бурятъ и Монголъ; но живутъ чище, одѣваются богачѣ и ѣдятъ лучше сихъ послѣднихъ. Я говорю сіе о богатыхъ или достаточныхъ, но бѣдняки прежалкіе люди: они не имѣютъ даже постоянной пищи. Якуты живутъ въ весьма обширныхъ юртахъ, строеніе которыхъ у всѣхъ одинаково: почти квадратное, похожее внутри на наши кирпичные сараи; стѣны забираются не срубами, а тонкими, чистыми и ровными бревнами стоймя, нѣсколько покато, у богатыхъ же тесомъ и весьма плотно. Балки внутри поддерживаются нѣсколькими столбами; около стѣнъ широкія лавки, или нары, служащія для спаленъ, такъ, что двое могутъ лежать на нихъ спокойно; нары сіи раздѣляются перегородками, смотря по семейству. По срединѣ юрты каминъ, или какъ называютъ Якуты: Чувалъ, самое благотворное изобрѣтеніе для здѣшняго климата. На полуденную и на Западную стороны 5 или 6 окошекъ, въ которыя вставлены толстыя прозрачныя льдины, освѣщающія всю юрту, имѣющую иногда въ окружности саженъ 30. Нѣкоторыя юрты бываютъ съ поломъ, но большая часть безъ онаго; земля, полъ и нары устилаются всегда тростниковою травой или сѣномъ; юрты снаружи обмазываются особеннымъ составомъ, толщиною аршина въ полтора, и потомъ засыпаются снѣгомъ такъ, что въ зимнее время, особенно при туманѣ, трудно было бы отличишь ихъ отъ окружающихъ предметовъ, если бы онѣ не открывали себя летящими изъ камина искрами. — Бѣднѣйшіе Якуты въ продолженіе всей зимы держатъ рогатой скотъ въ той же самой юртѣ, въ которой живутъ сами, но достаточные пристроиваютъ особыя отдѣленія, обмазывая ихъ также толсто и крѣпко, какъ и самыя юрты, отъ которыхъ отдѣляются одною тоненькою стѣною. Можно представить, каковъ долженъ быть воздухъ, которымъ они дышатъ въ зимнихъ жилищахъ своихъ. На лѣто Якуты переходятъ въ другія, прекрасно сдѣланныя на подобіе сахарной головы, берестяныя палатки или по Якутски: Уросы. Береста выдѣлывается для сего очень хорошо, узорчато и сшивается конскими волосами.

Я доселѣ не говорилъ вамъ о Якуткахъ. Это такія красавицы, которыя въ миловидности не уступятъ ни Гречанкамъ, ни Черкешенкамъ. Черныя лица ихъ вообще выразительны и благородны, имѣютъ необыкновенную нѣжность, а иногда бѣлизну и розовый румянецъ; почти у всѣхъ черные волосы и большіе черные глаза, послѣдніе при каждомъ взглядѣ кажется такъ и хотятъ вытащить сердце; голосъ имѣютъ тонкой, говорятъ замысловато, одѣваются весьма нарядно и богато: одна шуба и шапка стоятъ часто болѣе 1500 руб., шубы сіи бываютъ большею частію изъ алаго тонкаго сукна, похожія на наши Русскія полукафтанья, только съ разрѣзомъ на зади, подбиты бѣлкой и кругомъ опушены бобромъ, шириною вершка въ 3 и болѣе, а сверхъ сего по краямъ бобра серебреною насѣчкой; околышъ шапки, которую носятъ и зимою и лѣтомъ, и въ юртѣ и внѣ оной, дѣлаютъ изъ черной розсамахи или собольихъ хвостовъ, а верхушку изъ чернаго бархата, вышитаго серебромъ или алаго сукна, вышитаго золотомъ. На шеѣ или на плечахъ носятъ серебряное кольцо, къ коему привѣшиваются съ зади и съ переди по двѣ серебреныя чешуйчатаго вида лапочки, покрывающія грудь и спину. Если что въ ихъ нарядѣ дурно, такъ это большія серги, которыхъ вдѣваютъ по 4 въ каждое ухо. Женщины пользуются отъ мущинъ особеннымъ уваженіемъ, какъ завѣдывающія всѣмъ хозяйствомъ. Мущины также большею частію хороши и покрой платья имѣютъ почти одинакій съ женщинами, только по скуднѣе, но всегда кафтанъ или шуба обложены алымъ сукномъ или какою нибудь другою матеріею, а иногда и чернымъ плисомъ. Они большею частію флегматики, въ сердца которыхъ любовь рѣдко вкрадывается, не потому ли, что съ 12 лѣтъ познаютъ уже супружескія связи. Не смотря на то, что они теперь самые усердные христіане, въ семъ случаѣ придерживаются древняго своего обычая, состоявшаго въ томъ, что по заплатѣ половины калыма, женихъ ѣздитъ къ своей невѣстѣ пользоваться правами мужа. Вообще народъ сей почти не имѣетъ никакихъ предразсудковъ.

День тезоименитства Государя Императора (6 Декабря) провелъ я на берегу величественнаго Алдана самымъ пріятнѣйшимъ образомъ. Къ сему времени прибыли къ намъ еще два племени: Тунгуское съ береговъ Индигирки и Ламутское съ Оймекона. Народъ сей былъ пораженъ удивленіемъ, когда я показалъ имъ портреты: Государя, Государыни и Наслѣдника. Всѣ они пали предъ ними ницъ; потомъ помолясь Св. Иконамъ, предъ коими теплилось 20 свѣчъ, съ умиленіемъ подходили къ портретамъ, кланялись низко, глядѣли и не могли наглядѣться. Они никогда не видывали портретовъ. Послѣ сего принесли Коммисіи поздравленіе, благодаря насъ отборнѣйшими выраженіями за доставленіе имъ счастія видѣть ликъ своего Государя, что относили къ особенному къ нимъ милосердію Божію. Мѣсто, на которомъ стояли портреты, драпировано было шалями, платками и шарфами, представляя видъ трона. Всѣ чиновники и козаки одѣты были въ парадные мундиры; народъ же въ числѣ ста человѣкъ, въ праздничные кафтаны. Картина хоть куда! Семь Князцевъ и одинъ Улусный голова приглашены были къ нашему столу; для прочихъ же инородцовъ, всѣхъ Тунгусовъ и Ламутовъ приготовленъ былъ другой столъ. Обѣдъ сихъ послѣднихъ состоялъ изъ вареной говядины и жареныхъ карасей.

При питіи за здравіе Государя и всей Царской Фамиліи, громогласное ура раздалось по юртѣ. Надо замѣтить, что вмѣсто Шампанскаго, мы пили крѣпкую настойку, которая одна только выдерживаетъ здѣшніе морозы: виноградныя вина и фруктовыя водки превращаются въ ледъ. Къ чаю мы снова собрались вмѣстѣ. Якуты и Тунгусы открыли праздникъ своими народными пѣснями и плясками. Нѣсколько нарядныхъ красавицъ — Якутокъ, также участвовали въ семъ, праздникѣ. Три Тунгуса, восьмидесяти-лѣтніе старики, но еще легкіе какъ серна, представили ловлю дикихъ оленей. Одинъ изъ стариковъ представлялъ оленя дикаго, робкаго и осторожнаго, другой — оленя домашняго, лукаваго, желающаго заманить въ сѣти собрата своего дикаря, третій ловца, или охотника. Сей послѣдній ползаетъ, прячется за деревья, приближается, пускаетъ мѣткую стрѣлу — и олень его! Какая радость для семейства охотника: они снова имѣютъ пищу! снова сыты!

Письмо мое я заключу совѣтомъ, чтобы пріѣзжающіе сюда не тяготились теплою одеждою. На дняхъ я простудился въ одной негодной юртѣ такъ, что чуть, чуть не умеръ, а все отъ того, что не хотѣлъ слѣдовать примѣру моихъ товарищей одѣваться по теплѣе. Юрта была самая дурная по устройству: не было паза и льдины въ окнахъ, въ которые бы не дулъ вѣтеръ. На другой день я былъ уже безъ памяти, не помня какъ довезли меня въ городъ, отъ котораго, по счастію, находился только въ 40 верстахъ. И вотъ послѣ 3-хъ дней я едва могъ собратъ силы, написать къ вамъ про мое житье бытье Сибирское.

(OCR: Аристарх Северин, орфография источника сохранена)

Отрывки изъ писемъ Якутскаго жителя.

«Сѣверная пчела» №138, 1833 г.

Октября — 1832

Шумитъ Октябрская буря, и пушистый снѣгъ несется по воющему вѣтру; зима мчится отъ полюса, и что-то мрачное и безотрадное, какъ предтеча ея суровости, падаетъ на душу. Тусклое солнце, мало отдѣляясь отъ горизонта, не согрѣваетъ уже здѣшнихъ пустынь; равнодушный Якутъ торопливо слѣдуя за стадомъ, уже не оглашаетъ дебрей заунывною, монотонною своею пѣснію; скоро все затихнетъ и, облекшись въ хладный саванъ Природы, замретъ на долго. Среди сего однообразія, въ свободные отъ служебныхъ занятій часы, принимаясь за перо, я имѣлъ намѣреніе описаніемъ Якутска, перенести ваше воображеніе въ знакомыя вамъ пустыни, гдѣ тысячи полу-дикихъ сыновъ Природы привыкли благословлять отеческія о нихъ попеченія.

Въ началѣ сего помѣщаю нѣсколько строкъ изъ моихъ давнишнихъ записокъ.

Простясь съ Иркутскомъ и всѣмъ, что душа привыкла любить на родинѣ, что слилось съ ея милыми воспоминаніями, я грустно ѣхалъ до Качугской пристани на Ленѣ. Большая, однообразная степь съ разбросанными кой-гдѣ черными юртами Бурятъ наведетъ скуку и на веселаго. Зрѣніе отдохнуло на красивомъ ландшафтѣ Лены, одной изъ величайшихъ рѣкъ Земнаго Шара, столь благодѣтельной для сѣверовосточной Сибири. Тогда двигалось въ пристани множество купеческихъ судовъ (называемыхъ павозками) и барокъ съ хлѣбомъ; на берегу возвышались груды товаровъ; кипѣли тысячи народа, крестьянъ и Бурятъ; заботливые купцы суетились съ фактурою и карандашемъ, или съ аршиномъ и вѣсовою гирею въ рукахъ. Чрезъ нѣсколько дней всѣ суда понеслись по тихимъ волнамъ рѣки, съ грузомъ необходимыхъ потребностей жизни и причудъ роскоши къ одинокимъ городамъ Сѣвера.

Прелестные и грозные виды, сопровождающіе токъ величественной Лены, просятся — такъ сказать — на картину: берега, красивые отлогостью и зеленью, или амфитеатромъ обставленные чудесными столпами; дубравы, ужасающія своею мрачностью, неприступныя скалы, ручьи, низвергающіеся съ ревомъ и клокотомъ, и эхо, имъ вторящее въ пустынныхъ горахъ — все сіе, безпрестанно смѣняясь, живописуетъ чудную Природу. Часто, въ тишинѣ ночи, пугали меня дикій вой волковъ или ревъ медвѣдя; часто восхищался я концертами безчисленныхъ разнородныхъ птичекъ, или уносился думою за стадомъ лебедей, едва видныхъ подъ чистою лазурью неба: душа отвѣчала на ихъ тоскливые клики.

Чѣмъ далѣе плылъ я, тѣмъ казалось замѣтнѣе, населенность рѣдѣла, пустота и безплодіе дѣлались разительнѣе; маленькіе, бѣдные города Киренскъ и Олекминскъ живы посѣщающими ихъ транспортами, слѣдующими въ Якутскъ и далѣе.

Въ двадцатый день тихаго и пріятнѣйшаго плаванія, я издали увидѣлъ на горизонтѣ блестящіе кресты церквей и верхи башенъ деревянной крѣпости — увидѣлъ Якутскъ отдаленный!

Такъ показался мнѣ путь по Ленѣ; тому минуло уже шесть лѣтъ, проведенныхъ въ Якутскѣ; въ сіи годы

«Бывало грустно мнѣ, а скучно не бывало».

(Крыловъ.)

Теперь увѣренъ я, что если люди поселятся подъ полюсомъ, то и туда судьба отрядитъ горе и радости, необходимыя для человѣка.

2.

Ноября — 1832.

Якутскъ степенью своего значенія и устройствомъ стоитъ выше уѣздныхъ городовъ. Онъ имѣетъ до 500 домовъ, изъ коихъ каменныхъ только два; фасады деревянныхъ большею частію красивы и правильны; 8 церквей, изъ коихъ 5 каменныхъ; богатство нѣкоторыхъ храмовъ и живопись иконъ дѣлаютъ честь городу. Половина пространства, занимаемаго городомъ, болотиста и не вездѣ ровна; потому направленія улицъ по большей части изогнуты; въ срединѣ города есть топкія мѣста, и пустота ихъ нынѣ только застроивается; но, смотря на выгодное положеніе Якутска для торговли и коммуникаціи, можно надѣяться, что онъ достигнетъ одной степени съ лучшими городами Сибири.

Якутскъ имѣетъ до 4000 жителей, кои почти всѣ Русскіе. Якуты живутъ въ городѣ или за работами, или для сбыта своей промышлености и покупки. Большее стеченіе ихъ изъ округа бываетъ въ Іюлѣ мѣсяцѣ на ярмарку, и въ Февралѣ — съѣздъ ихъ родоначальниковъ, по дѣламъ общества, для совѣщаній въ Степной Думѣ и для подрядовъ на доставку въ разныя мѣста тяжестей.

Въ городкѣ пустынномъ, за 9000 верстъ, напрасно бы житель столицы предполагалъ найти грубую необразованность: даже Якуты слишкомъ смѣтливы и знающи, судя по образу ихъ жизни, кочевой и полудикой. Кроткое Правительство, водрузивъ въ сихъ странахъ благодатный Крестъ безъ меча и кровопролитія, дало народу способы къ просвѣщенiю — медленные, но вѣрные. Въ трехъ учебныхъ заведеніяхъ Якутска воспитывается дѣтей до 170 человѣкъ, а съ частными до 200; въ томъ числѣ Якутовъ 50. — Лучшее общество Якутска носитъ отблескъ новѣйшаго большаго свѣта: у насъ читаютъ всѣ произведенія Литературы, знаютъ всѣ политическія новости Европы, хотя двумя мѣсяцами позднѣе противъ Петербурга; на балахъ нашихъ уже вводятся законы утонченнаго приличія, блистаютъ красотой лицъ и нарядовъ, и танцуютъ Французскую кадриль; а если иногда, подъ звукъ оркестра, ведется мирный разговоръ о сѣнокосѣ и скотѣ, если слухъ иногда оскорбляется звуками полу-Татарскаго нарѣчія: то находя, что и въ первенствующихъ городахъ кой-гдѣ —

«Господствуетъ еще смѣшенье языковъ Французскаго съ Нижегородскимъ».

(Грибоѣд.)

кто бы не простилъ насъ въ такой отдаленности за смѣсь чисто-Россійскаго съ Якутскимъ? Въ самомъ дѣлѣ — чего жъ болѣе требовать отъ столь пустыннаго и далекаго города? И что было здѣсь за два столѣтія? Умъ Европейцевъ не смѣлъ тогда, кажется, и предполагать здѣсь бытія существъ живыхъ и мыслящихъ: только отважные казаки саблями могли открыть тропу въ невѣдомыя степи; могли среди тысячъ дикаго народа — поставить крѣпость и на главной башнѣ ея водрузить Русское знамя и гербъ побѣдоносный.

Западная стѣна деревянной крѣпости, съ тремя башнями, на мрачныхъ стѣнахъ своихъ храня отпечатки двухъ вѣковъ, есть единственный памятникъ древности — есть драгоцѣнность Якутска.

Окрестности города довольно пріятны. Равнина, ограниченная съ одной стороны протокомъ Лены, съ другой хребтомъ невысокихъ горъ, испещрена картинами деревъ, небольшими озерами, цвѣтущими лугами, множествомъ стадъ и разбросанными жильями Якутовъ. Положеніе же города лишено многихъ выгодъ и пріятностей: болотистая, солонечная почва затрудняетъ разведеніе садовъ; и самые овощи, требуя много усилій, часто не награждаютъ заботливости хозяевъ; мы пользуемся привозимыми изъ Киренска, и не всегда свѣжими. Къ городу примыкаетъ заливъ Лены, пересыхающій почти съ половины лѣта, съ другой стороны — гнилое озеро; вблизи нѣтъ рѣчекъ, и потому мы лишены большаго удовольствія — купанья въ знойные дни лѣта.

Якутскъ есть средоточіе торговли сѣверовосточной Сибири: сюда стекаются промыслы Якутовъ, Тунгусовъ, Чукчей; также произведенія Камчатки, Охотска и береговъ Ледовитаго Моря. Оборотъ торговли его полагается каждогодно до 1,800,000 рублей.

(Окончаніе впредь.)

Отрывки изъ писемъ Якутскаго жителя.

«Сѣверная пчела» №140, 1833 г.

(Окончаніе.)

3.

Декабря — 1832.

Главное и важное произведеніе Области — пушные звѣри и мамонтовая кость. Невольно изумлялся я, видя груды дорогихъ шкурь, во время ярмарки. Понятіе Европейцевъ о неисчерпаемыхъ богатствахъ Сибири — довольно справедливо. Зимою, пріѣхавши въ Якутскъ, должно удивиться роскоши жителей: дамы здѣшнія, даже женщины средняго состоянія, закутаны въ богатыхъ мѣхахъ и собольихъ шапкахъ; и потому онъ — въ жестокую зиму, когда термометръ показываетъ отъ 40° до 45°, — выждавши оттепель въ 30°, съ удовольствіемъ прокатываются!

Но очень замѣтно, что промыслы звѣрей съ году на годъ становятся бѣднѣе, а требованія Европы и цѣна на оныхъ, по стеченію обстоятельствъ, упали; посему дѣятельность народа ожидаетъ новаго предмета, а потребности — новаго, прибыльнѣйшаго источника; и кажется, цвѣтущая, плодородная земля сама говоритъ Якутамъ: я источникъ вашего изобилія, во мнѣ богатство ваше. И точно — въ семи верстахъ отъ Якутска цвѣтущее плодородіе на небольшой дачѣ дворянина Г. П—ва изумляетъ выходцевъ изъ плодородныхъ Губерній Россіи; онъ засѣваетъ пшеницу, овесъ и яровое. Амгинская слобода (въ 250 верстахъ къ Ю. В. радовала начальство очевидными успѣхами хлѣбопашества; но прошедшее лѣто, засухою, холодомъ и послѣ безвременными дождями, было совершенно убійственно для первыхъ успѣховъ нашего полярнаго земледѣлія; впрочемъ такіе годы очень рѣдки: равнаго же истекающему сѣдые старцы не запомнятъ.

4.

Марта — 1833.

Оттаявъ при первыхъ свѣтлыхъ лучахъ весенняго солнца, послѣ нѣсколькихъ мѣсяцевъ жестокаго холода, я снова очиниваю перо: но приготовьтесь къ свѣдѣнiямъ прискорбнымъ, къ извѣстіямъ о страданіи Якутска, вамъ все еще интереснаго.

Съ первыхъ чиселъ Ноября спиртъ термометра упалъ на — 30°; а 22 числа на 45°, и до первыхъ чиселъ Февраля не возвышался болѣе — 33°. Намъ — закупореннымъ въ теплыхъ домахъ, тепло одѣтымъ — морозы казались сносными; но появившаяся въ двадцатыхъ числахъ Ноября летучая эпидемическая болѣзнь, которую Медики назвали катарральною лихорадкою, обратила Якутскъ въ обширный лазаретъ на нѣсколько дней: смертности же большой не было. Съ 25-го Декабря показалась здѣсь, чрезъ 37 лѣтъ, корь, и при сильныхъ морозахъ постепенно усиливаясь, производила необыкновенную смертность: въ Январѣ умирало до 17 человѣкъ въ сутки. Бѣдствіе дѣйствительно ужасное! Недавно вы оставили Якутскъ; съ болѣзненнымъ, грустнымъ чувствомъ вы сказали бы:

«Ахъ, сколько нѣтъ теперь въ живыхъ

Тогда веселыхъ, молодыхъ!..»

(Изъ Козлова.)

Въ домахъ средняго и низшаго классовъ жителей не оставалось часто и одного здороваго человѣка. Медики не успѣвали помогать страждущимъ, — и бѣдные, лишась способовъ пропитанія, въ болѣзни при необычайномъ холодѣ, чего бы могли ожидать, кромѣ вѣрной гибели въ годину общаго бѣдствія? Но Провидѣніе, учредивъ власти и законы, дало народамъ хранителей въ бѣдствіяхъ, коими оно — всегда праведное и милосердое — иногда посѣщаетъ преступное человѣчество.

Оба повѣтрія распространились во всѣ стороны; вездѣ народъ страдалъ, вездѣ смертность была чрезвычайная, особенно у Тунгусовъ безпріютныхъ.

Каждый день встрѣчаясь или съ погребальными процессіями Русскихъ, или съ сосновымъ гробомъ убогаго Якута, я наконецъ почувствовалъ въ себѣ что-то невыразимо-тяжкое, чего никогда не испытывалъ. Однажды, стоя въ храмѣ, при отпевѣ одного изъ пріятелей, я, кажется, жаловался Провидѣнію на бытіе смерти: глаза мои, останавливаясь на безчувственномъ трупѣ существа, недавно живаго и цвѣтущаго, возбуждали въ душѣ слишкомъ непріятныя впечатлѣнія. Бѣдная женщина поднесла въ это время къ причащенію Тайнъ младенца, родившагося — по видимому — недавно; когда возвращалась она, то ангельская улыбка на невинномъ личикѣ новаго гражданина земли, какъ прелестный цвѣтокъ вблизи могилы, была укоризною за мой ропотъ. Безъ смерти ничего не родилось бы и не цвѣло — подумалъ я. Съ тѣхъ поръ мнѣ было легче и отраднѣе.

Теперь народъ, снова живой и бодрый, хваля Бога, не до конца прогнѣвавшагося, благословляя начальниковъ и благотворителей — друзей человѣчества, уже забываетъ, кажется, бѣдствіе и потери.

Такъ былъ тяжелъ для насъ протекшій 1832 годъ. Извольте же теперь разувѣрять народное суевѣріе о високосѣ! Но послѣ холода должно ожидать теплоты, послѣ горя — радости: дай Богъ! И мои письма къ вамъ, раждаясь подъ яснымъ небомъ, въ пріятномъ расположеніи души, при общемъ благополучіи, были бы, можетъ статься, не такъ скучны,— и срывая иногда улыбку одобренія, награждали бы меня за трудъ, и безъ того пріятный.

Н. С.

(OCR: Аристарх Северин, орфография источника сохранена)

«Отечественныя записки» №1, сентябрь 1855

— Вотъ извѣстіе изъ другаго далекаго края нашего отечества — изъ Якутска. Говоря о наступленіи морозовъ въ двѣнадцать и пятнадцать градусовъ, якутскій корреспондентъ говоритъ: «что это за морозы?» — Настоящій морозъ (продолжаетъ онъ), по-нашему, долженъ быть за тридцать-пять градусовъ, когда дыханіе трещитъ въ воздухѣ, когда наши деревянные домы издаютъ звуки, подобные ружейнымъ выстрѣламъ, когда воздухъ наполненъ такимъ густымъ туманомъ, что невидно впереди саженъ за пять, Если послѣ такого мороза термометръ поднимается до 30°, .мы говоримъ: оттеплило, слава Богу! Въ началѣ октября было въ Якутскѣ великолѣпное сѣверное сіяніе. Его видѣли немногіе, потому-что до полнаго развитія достигло оно уже послѣ полуночи, когда всѣ жители Якутска погружены были въ крѣпкій сонъ. Начало сіянія было вечеромъ часу въ восьмомъ. Немного къ западу отъ настоящаго сѣвера показалась на краю горизонта отбѣль, нѣчто подобное разсвѣту. Часа три держалась она въ одномъ положеніи, не увеличиваясь, не уменьшаясь. Уже около одиннадцати часовъ сегментъ свѣта сдѣлался живѣе, и выбрасывалъ изъ себя лучи; послѣ того сегментъ раздѣлился дугою на двѣ части, повидимому на аршинъ разстоянія одна отъ другой, и этотъ промежутокъ былъ чистое небо; лучи выкидывала только верхняя дуга, и столь сильные, что они достигали до зенита. Часу въ первомъ поднялось изъ-подъ горизонта черное и длинное, какъ бревно, облако, и растянулось по основанію нижняго сегмента, на которомъ вдругъ начали обозначаться цилиндры, сначала едва-примѣтные, а потомъ какъ-бы зардѣвшіе багровымъ сокомъ. Это были пламенные чурбаны, ровные, гладкіе, однакожъ не блестящіе. Вдругъ они начали подбѣгать одинъ къ другому: сбѣгутся, ударятся — и прочь. Все пришло въ движеніе, и эта суматоха продолжалась около четверти часа; послѣ того чурбаны стали бѣгать медленнѣе, какъ-бы утомленные борьбою; багровый цвѣтъ ихъ сталъ слабѣть, слабѣть, а наконецъ они совсѣмъ исчезли. Между-тѣмъ все явленіе начало расширяться по горизонту и обхватило наконецъ все пространство отъ запада до востока. Сѣверныя сіянія бываютъ иногда безпрестанно, иногда нѣтъ ихъ нѣсколько лѣтъ. Геденштромъ прожилъ на берегахъ Ледовитаго Моря четыре года и не видалъ ни одного порядочнаго сіянія. Тамошніе жители дѣлятъ сѣверное сіяніе на два вида: полное, съ лучами, столбами, и иногда съ радугою, называютъ сполохомъ, а слабое, безъ принадлежностей, съ однимъ неподвижнымъ свѣтомъ, отбѣлью. Вотъ новые термины для словаря русскаго языка. Однакожъ они не составляютъ принадлежности жителей сѣверной Сибири: ихъ зналъ и Ломоносовъ, а потому можно допустить ихъ происхожденіе въ Архангельской Губерніи. Говорятъ, что на берегахъ Ледовитаго Моря бываютъ столь яркіе сполохи, что при свѣтѣ ихъ можно читать книгу, что тамъ слышатъ даже трескъ отъ движенія сіянія.

(OCR: Аристарх Северин)