О происхождении оленеводства существует масса теорий и гипотез. В цели данной работы не входит подробное разбирательство в них. Однако если констатировать попутно общее их направление, то историческое прошлое данной отрасли, как и коневодства, рассматривается в одиночку, отрывая от истории тех хозяйственных комплексов, в которые она входила и входит. Надо полагать, что такой крупный методический промах не остался без последствий. На территории Якутии оленеводство входило и входит в состав сразу трёх хозяйственных комплексов: арктического (охота-рыболовство – собаководство-оленеводство), горно-таёжного (охота - рыболовство-оленеводство) и луго-лесного (охота – рыболовство - оленеводство-скотоводство). Сама практика жизни не любит обособленностей и эти три комплекса заходят друг в друга так, что трудно установить, где кончается один и начинается другой. Эта особенность оленеводческого дела ещё не признала с отчётливой определённостью в якутоведении. Отсюда многие исследователи данную отрасль вовсе не признают за занятие якутов. Подобную позицию можно увидеть из следующего высказывания В.Л. Серошевского: «Якуты крайне неохотно заводят оленей, которых откровенно зовут иноземным скотом… Якутов – оленеводов, вроде чукчей или самоедов, совсем нет…»

[*В.Л. Серошевский. Якуты, часть I, СПб, 1896, стр.307].

О том, что данная отрасль является одной из исконных занятий якутов, впервые в якутоведении выступил, с присущей ему страстностью, Г.Н. Ксенофонтов в часто упоминаемом выше труде «Ураанхай-Сахалар».

Однако в связи с событиями 1937 – 1938 гг. эта гипотеза, как и все другие работы Г.В. Ксенофонтова, была снята из научного обращения, даже не успев распространиться широко. С тех пор к вопросу об оленеводстве якутов никто из исследователей – якутоведов не возвращался. Лишь в начале 50-х годов дискуссия об этнической принадлежности коренных обитателей бассейна р. Олёнек в Институте Этнографии АН СССР им. Н.Н. Миклухо-Маклая коснулся некоторой части вопроса. Она с большими трудностями признала, что оленёкцы являются якутами. А их основное занятие – оленеводство. Таким образом, по состоянию на сегодня признано официально наличие оленеводства лишь у одной оленёской группы якутов. Усомниться же в исконности занятий якутов оленеводством заставили исследователей много обстоятельств. Из числа последних ведущее место занимало отсутствие представления о закономерности продвижения в веках на север вышеупомянутого луго-лесного хозяйственного комплекса. С другой стороны, как бы ни говорилось для формальности о формировании якутов из северных и южных элементов, на деле же преобладающее большинство исследователей данный народ исподтишка выдает за потомков только одних древних тюрков. При этом явное прямое участие тунгусо-язычных в процессе формирования якутов как-то незаметно умалчивается. Способствует тому, кажется, постоянная ссылка на загадочных древних палеоазиатов, мол, они вошли в состав якутов, а не тунгусы. Между тем о близости последних к якутам чем кто бы то ни было, свидетельствует один, частично всё ещё живой, совместный эвено-эвенкийский-якутский обычай. Согласно тому обычаю, представителя любого из трёх этих народов принято отнести к якутам при условии, если их основным занятием становится скотоводство. Всю же не скотоводческую их часть, независимо от фактической этнической и языковой принадлежности, тот обычай относит оптом к эвенам и эвенкам. До недавнего времени этот обычай властвовал среди якутов, эвенов и эвенков Якутии настолько беспрекословно, что общественное мнение края было полностью на его стороне. Поэтому чистокровные якуты, вчера только занимавшиеся скотоводством, перейдя на охотничье-рыболовческо-оленеводческое дело, рекомендовались: - Был якутом, да с прошлого года отунгусился; обзавелся, лишившись скота, оленями. Аналогичным образом эвены и эвенки, выстроив себе стационарную юрту на лугах и обзаведясь коровами и лошадьми, отчисляли себя из рядов своей национальности. За длительные годы своей этнографической практики в разных районах мы и в настоящее время встречали немало людей, определяющих, подчиняясь той традиции, свою этническую принадлежность по образу занятий. На вопрос: «Как они соглашаются с подобными архаизмами?» - во многих случаях следовал оригинальный ответ: - Вы же коренной якутянин. Неужели Вам незнакомы существующие обычаи: согласен я или не согласен, кто посчитается со мной? Всё равно общественное мнение причислит меня туда же.

И не вижу я большой необходимости перечить этому мнению. Однако, встречались и возмущающиеся подобным обычаем. Например, бывшие угуляты, брангаты, кэлтэки, беллеты, пуягиры, нюрмагаты, сологоны и их помеси с якутами в долине Вилюя относятся весьма щепетильно к любым упоминаниям об их родстве с эвенками: одни обижаются открыто, другие – старательно ищут доказательства «чистоты» своей крови. Эта группа вилюйчан и другие окраинные якутяне смешанного происхождения, без особой необходимости, часто любят твердить: «мы – настоящие якуты» («дьињ сахаларбыт»). Поскольку подобное заверение не встречается среди основной скотоводческой массы Центральной Якутии, мы даже стали пользоваться данным характерным явлением в виде особого сигнала для боле тщательного изучения происхождения таких родов. И ни в одном случае этот своеобразный признак не дал осечки: уверявшие об истинности принадлежности к якутам всегда оказывались в весьма близком родстве с эвенами и эвенками. Таким образом, уверение «дьин саха», явно являлось одним из форм протеста против всесилия обычая определения национальной принадлежности якутянина по роду занятий. Заверяя, что он «настоящий якут», человек смешанного происхождения, видимо, старался отвести от себя, навязываемое общественным мнением, отнесение к не якутам. Кстати, в исторических преданиях и легендах якутов окраинных районов любой герой, в большинстве случаев, наделен эпитетом «дьин саха». Он и в данном случае применён с целью подчёркивания большой давности принадлежности рода рассказчика к якутам. Такое своеобразное назначение эпитета «дьин саха» ещё не замечено в якутоведении, так как частично сохраняющиеся по сие время, остатки того обычая не привлекли достаточного внимания исследователей. Мимо подлинного смысла «дьин саха» прошёл даже редкостный знаток якутской старины Г.В. Ксенофонтов, который принял его лишь как указатель древности предания

[*Г.В. Ксенофонтов. Ураанхай сахалар, том 1, Иркутск, 1937, стр. 16].

Наличие эпитета «дьин саха» в якутском фольклоре, между тем, отмечено ещё Филиппом Сталенбергом: «Ein neydnigh Uoek, uon seldet Russen abto (Yakuten) dennant… nennen sich seebst im ihrwn sprache Yinn Yacha oker Yadotooh», - писал он

[*Там же].

Данная запись относится к началу XVIII века. Если учесть, что исследователем был зафиксирован не только, что зародившийся народный обычай, то, очевидно, ещё в XVII веке у якутян была необходимость подчёркивать свою принадлежность к тому или иному народу или этнической группе. Другими словами, вышеупомянутый обычай определения этнической принадлежности по роду занятий и в XVII веке обладал огромной, почти непререкаемой, силой общественного мнения. Отсюда нам, историкам, очевидно, придётся пересмотреть многие, ставшие уже привычными, представления о Якутии XVII века. Например, до сих пор никто из нас не сомневался в абсолютной точности определения этнической принадлежности якутян в ясашных книгах того времени.

Исходя же из того господствовавшего обычая определения данного вопроса по роду занятий, не приходится быть уверенным, что он не оказал существенного влияния при составлении списков ясашных людей. При расспросах первых русских землепроходцев об этнической принадлежности, вряд ли тогдашний забитый таёжник мог перечить общественному мнению. Скорее всего, ясашным сборщикам он выдал себя так, как диктовал ему об этнической принадлежности тот всесильный обычай. Очевидно, именно поэтому по ясашным книгам якутское общество XVII века представлено на редкость контрастно: если скотовод – непременно якут, если охотник-оленевод – только не якут. Между тем во всех соседних с Якутией областях, где охота с оленеводством соседствуют со скотоводством, всюду в XVII веке имело место чрезвычайная пестрота этнического состава занятых в каждой отрасли хозяйства. Например, в Бурятии и на Амуре эвенки занимались не одними охотой и оленеводством, среди них были и так называемые, «конные». Одновременно из традиционно скотоводческих народов там также встречались приверженцы охотничье-оленеводческого дела. Отсюда трудно предположить, что и Якутия XVII века составляла исключение от аналогичной картины соседних Бурятии и Амура в деле смешанности этнического состава людей, занятых как в скотоводстве, так и в охотничье-рыболоводческо-оленеводческом деле. Нет сомнения, и в Якутии XVII века было немало эвенов и эвенков – скотоводов и якутов – охотников-оленеводов. Только этот факт не был зафиксирован ясашными книгами, благодаря замаскированности вышеупомянутым обычаем определения этнической принадлежности якутянина по роду его занятий. О том, что эвены и эвенки не стояли в стороне от скотоводческого дела, могут свидетельствовать бесчисленные их тяжбы о сенокосах и их заявки о спусках озёр под луга, обильным потоком посыпавшиеся в адрес русской администрации, как только она упрочилась у власти. Что же касается из давности появления у якутов своих оленей, можно удостовериться и из якутской части применяемой ныне по всей Якутии, оленеводческой терминологии. Например, «таба» – «олень»; «куукэйи» - бодливый олень; «лынта» – спокойный олень; не отходящий далеко от жилья; «кыычча» - важенка; «буур» – хор; «туолан» – взрослый олень; «уонэс» – олень – трёхлеток; «тарагай», «муойка», «хорой» – молодняки – двухлетки; «ынаах» – подросший оленёнок, почти одногодок; «тугут» – совсем маленький оленёнок; «харама» – олень тёмной масти; «элик», «тиикээн» – дикий олень; «дьиэрэн» - дикий олень трёхгодовалого возраста; «далда» («далла») – щит для скрадывания диких оленей; «Эрсэнэй Айыы» – бог оленеводства, ведающий размножением домашних оленей; «оттук» – оленье пастбище; «маатычча» – временная неводообразная изгородь для поимки оленей – предшественник современных коралей; «суумаhыт» – олений пастух; «миинэр» – верховой олень; «сырга» – нарта; «ыраакы» – летняя нарта; отличающаяся от зимних жёсткостью укрепления копыльев к полозьям; «олох сырга» – легковая нарта; «сэтии сырга» – грузовая нарта для каравана; «ала» или «когус» – широкий, ярко орнаментированный пояс, надеваемый только на ведущего в упряжи оленя; «аалык» – лямка; «сулар», «бас быата» – недоуздок», «дэпсэ» – подушка и набивка оленьего седла; «уурэр» – хорей; «чэнкээйи» – палка, надеваемая на ночь на шею трудновылавливаемого оленя; «хойох» – остаток не проваренной пищи в желудке оленя; «ынтака» – капорообразная шапка из оленьей шкуры с орнаментированным верхом; «буурпэх» – короткие мужские зимние сапоги из оленьих, лосиных и лошадиных лап; «ургуллу» - длинный их вариант; «уктас» – чулки из оленьей шкуры; «саныйах» – распашная меховая доха; «сукуй» – арктическая глухая доха из того же материала и т д.

[*Часть данных материалов предоставлены нам лингвистом Н.К. Антоновым, а остальные позаимствованы из ранее уже упомянутого труда Г.В. Ксенофонтова «Ураангхай – сахалар»].

Как видим, термины охватывают все области оленеводческого дела. Они не похожи на кальку из эвено-эвенкийских оленеводческих терминов. Судя по богатству и своеобразию, данный комплекс оленеводческих терминов якутов претендует на большую самостоятельность и свою отдельную историю возникновения. В этом смысле весьма многозначен факт возникновения у древних якутских оленеводов особого антропоморфизированного божества из семейства «айыы», ведающего делами размножения домашних оленей. Как известно, ни у эвенов и ни у эвенков нет подобного божества. Приведённый только что комплекс оленеводческих терминов применяется в настоящее время всеми якутоязычными из оленеводов Якутии. А их численность составляет добрых две трети наших оленеводов. Особенно сильно распространено якутоязычие среди оленеводов, проживающих к западу от Лены. Там, за исключением ближайших к Эвенкии, якутский язык является единственным родным почти для всех жителей тайги и тундры. «Их хоть ругай по-эвенски или по-эвенкийски – не поймут ничего» – говорят о них их соседи. Такое удивительно сильное распространение якутоязычи среди оленеводов само по себе явление весьма многозначительное. В условиях прошлого, когда не было ни письменности, ни современного языка радио и телевещаний, господство того или иного языка определялось преимущественно численным превосходством говорящих на том языке. Пришлым же тюркоязычным, если бы у них самих не было оленеводства, почти невозможно было бы навязать свой язык аборигенным кочевникам – охотникам-оленеводам якутской тайги. Относительно, почти одинакового для всей Якутии, ведения оленеводческого дела на сегодня, мы бы могли сослаться на предыдущую свою работу «Эвены и эвенки Юго-Восточной Якутии»

[*С.И. Николаев. Эвены и эвенки Юго-Восточной Якутии, Якутск, 1964]

и на недавно вышедшую книгу А.Д. Курилюка «Оленеводство Якутии»

[*А.Д. Курилюк. Оленеводство Якутии, Якутск, 1969].

Однако для полноты картины производственного быта во всех традиционных отраслях хозяйства и здесь придётся привести некоторые краткие сведения. В последних использованы материалы из местных газет, указанной книги А.Д. Курилюка и сведения, накопленные нами самими за многие годы как в полевом, так и в информационном порядке.

В до колхозном оленеводстве Якутии почти повсюду господствовали вольный и полувольный системы выпаса оленей с применением изредка и в определённые сезоны изгородей. Суть этих систем состояло в следующем. При вольном выпасе, владельцы оленей отпускали своих животных, как говорят, «на все четыре стороны», полностью полагаясь на их инстинкты. Ни постоянного окарауливания, ни ограничения территории выпаса, тем более регулирования использования пастбищных угодий, в данном случае не предусматривалось. Метод этот, вероятно, самый наидревнейший, так как он почти ничем не отличался от способа содержания диких оленей на воле. В отличие от диких, при вольном выпасе, домашних оленей человек время от времени вылавливал, использовал и отпускал. Кроме того, в наиболее опасные от разбредания периоды самые рачительные из оленеводов изредка загоняли несмышленый молодняк на короткое время в пастбища, огороженные изгородью. Точнее, и в данном случае не существовало полного огораживания пастбищных угодий, так как это было бы и слишком трудоёмко и непосильно для оленевода-единоличника. Тогда под временные, сезонные пастбища молодняка ловко использовали рельеф местности. Выбор местность, изолированную со всех сторон то крутыми склонами гор. то неприступными водными преградами в виде больших быстрин и перекатов с опасными валунами, они загораживали изгородью только небольшую открытую часть пастбища. В таком случае длина изгородей получалась не более каких-нибудь пары сотен метров. Вольный выпас особенно был типичен для горно-таёжных и таёжных районов до колхозной Якутии. Любопытно, что этот метод почти в точь-точь копировал аналогичный выпас крупного рогатого скота летом и круглогодичный – лошадей. Различие между ними составляла лишь разница в особенности пастбищ. Сходство их, надо полагать, было связано с близостью уровней развития всех этих отраслей животноводства и частым комплексированием их в рамках одного луго-лесного хозяйства. Полу вольный выпас оленей в доколхозное время встречался чаще в зоне тундры и лесотундры, а также в хозяйствах отдельных богатых оленеводов из зоны горной тайги и тайги. При полувольном выпасе также не было круглосуточного окарауливания оленей и пастьбы по определённым маршрутам. Пастухи в данном случае, как и коневоды, наведывались к своим подопечным лишь в определённые сезоны года с принятием определённых мер ухода, когда это было необходимо. Популярность этих методов до колхозной Якутии объяснялась подчиненностью оленеводческого хозяйства промыслам и незначительностью количества оленей, находившихся в ведении каждого отдельного оленевода. Личных своих оленей у каждого среднего хозяйства редко когда хватало на личные транспортные нужды. В зоне тайги и горной тайги, за исключением вынужденных условий голодовок, почти никогда не было принято забивать оленей на мясо. Забивали тогда ограниченное количество домашних оленей при нехватке охотничьих трофеев, лишь в Заполярье, где количество их поголовья было несколько выше, чем в других районах края.

Перекочёвывая на оленях, охотники-оленеводы того времени свои продовольственные нужды восполняли за счёт охоты на мясных, рыболовства и покупных продуктов, получаемых в обмен за пушнину. При этом кто имел больше оленей, тот за счёт большего охвата угодий, всегда добывал мяса, пушнины и рыбы намного больше мало оленьих пеших. В условиях подобной постоянной погони за охотничьими трофеями и рыбой, собственно некогда было даже считаться с интересами своих живых вездеходов. Весь уход за оленями тогда состоял в выпуске их во время остановок и вылове перед отъездом на другое место. Чтобы усложненный уход не сковывал подвижность, как уже отмечено выше, очевидно даже намеренно приходилось ограничивать поголовье оленей. В те времена несколько иначе вели своё полуспециализированное хозяйство богатые оленеводы. В отличие от малооленных, живших одними охотой и рыболовством, они мясом домашних оленей пользовались в продовольственных целях до полного удовлетворения своих потребностей. Многие из них извлекали большие доходы от использования оленьего транспорта на грузоперевозках. Однако даже эти богачи оленей, выходящих за пределы повседневных нужд своего хозяйства, старались не держать у себя. Пользуясь наличием спроса в транспортных оленях для перекочёвок, они раздавали их мелкими партиями как своим малооленным и безоленным сородичам, так и посторонним зависимым людям. Последние с большой благодарностью принимали подобный «дар» от богача, не замечая, что превратились в почти бесплатных пастухов чужого добра. При наличии в то время огромного количества малооленных, подобную «милость» богач оказывал даже не всем желающим, а только тем, кто ему больше понравится по тем или особенностям характера, услуг и личности. Оленей, оставшихся в личном хозяйстве богача, пасло небольшое количество специальных пастухов. Последние большей частью пользовались в своей работе вышеописанными вольным и полувольным методами выпаса. Только изредка в байских хозяйствах встречалось некоторое зачаточное подобие современного стадного выпаса оленей. Таким образом, благодаря содержанию мелкими распыленными группами, до колхозной Якутии нельзя было увидеть большие стада домашних оленей даже в Заполярье. Организация в 30-х годах среди не скотоводческого населения различных форм коллективного хозяйства внесла огромные изменения не только в их жизни и быту, но и в методах ведения производства. Поскольку каждый вид коллективного хозяйства начал свою жизнедеятельность с постройки своего центрального посёлка со школами, избами-читальнями, медпунктами, магазином, почтовым отделением, прежнее кочевое население начало новую жизнь с тяготения к осёдлости и ограничения пределов перекочёвок. В этих новых условиях несоответствие старых традиционных методов ведения хозяйства выявилось почти с первых же дней. Живя по старинке, оказалось почти невозможным справиться с лавиной новых задач. Например, во всех видах коллективных хозяйств, пришлось в первые, же дни пересмотреть проблему распределения труда и обязанностей. Здесь, по примеру уже организованных хозяйств, скотоводческих районов, были созданы бригады строителей, рыбаков, охотников и оленеводов, положивших конец многовековым противоречиям между отдельными отраслями комплексного хозяйства охотников-оленеводов-рыбаков.

С тех пор, прежде мешавшие друг другу, охота, оленеводство и рыболовство превратились во взаимодополняющие и совершенно самостоятельные, отрасли. Каждый член коллективного хозяйства теперь мог выбрать любую из данных отраслей и специализироваться по ней. Так в якутской тайге, лесотундре и тундре за всю их длительную историю впервые появились, освобожденные от всех других дел, профессия охотника, рыбака и оленевода. С изменениями методики ухода за оленями обстояло почти аналогичным образом, как вышеописанное. Начальные шаги и здесь не обошлись без попыток продолжить традиционное прошлое. В некоторых товариществах и артелях была предпринята попытка организовать уход за обобществленными оленями точно таким же образом, как в доколхозное время содержали своих оленей местные богачи. Иными словами, все олени были розданы поровну каждой семье, чтобы они, попутно, со своими перекочёвками и промыслами, осуществляли уход и за обобществленными и своими личными животными. Однако из такой затеи не вышло ничего и вскоре пришлось отказаться от неё. Старинный, испытанный веками, данный метод здесь дал осечку по той причине, что сузившимся, из-за тяготения к центральному посёлку, ареалам перекочёвок перестала соответствовать оленеёмкость пастбищ. Ближайшие к населённым пунктам угодья за короткий промежуток времени были вытоптаны и вытравлены настолько, что возникла явная угроза полного выхода их из строя на долгие годы. Кроме сужения ареалов перекочёвок, воздействовала перегружающе на пастбища и, непривычная прежде, концентрация оленьего поголовья на небольших участках во время обобществления оленей. Таким образом, первые коллективные хозяйства – владельцы невиданного прежде большого количества оленей – довольно рано столкнулись с необходимостью внести надлежащий порядок, как в разумном использовании дефицитных рабочих сил оленеводов, так и в экономной эксплуатации пастбищных угодий. Именно в те годы и началось постепенное внедрение в крае, применяемого ныне, стадного метода выпаса оленей с круглосуточным дежурством пастухов и сезонным использованием пастбищ. В связи с данными мероприятиями, в 30-х годах работала, прибывшая из Москвы, в срочном порядке, землеустроительная экспедиция. В результате её деятельности впервые были определены наличные ресурсы оленьих пастбищ и заложены научные основы их рационального использования. В самой столице - в Якутске - начали действовать с тех времён всевозможные курсы и семинары по подготовке кадров, перестраиваемого нового, оленеводческого дела. Местная кузница партийных и советских работников – Совпартшкола кадры для северных районов готовила с уклоном их традиционного хозяйства. Для создания образцовой школы ведения оленеводческого дела на новых современных началах, в Булунском и Нижне-Колымском районах были организованы два оленесовхоза – большая новинка для Якутии тех времен. Именно с них и начался ввод нового стадного метода ухода за оленями. Пастухи этих совхозов вели окарауливание животных посменно круглые сутки.

Однако новшество есть новшество: в первые годы стадный метод сохранял большое количество пережитков и остатков древних вольного и полувольного выпасов. Например, в первое время пастухи находили необходимым следить лишь за соблюдением сроков эксплуатации посезонных пастбищ и обеспечить передвижение стад по запланированному маршруту. Перегнав оленей на новое место, в таких случаях, оленеводческая бригада ставила свои переносные жилища так, чтобы стойбище располагалось в середине участка, где паслось в данное время стадо. Далее каждый занимался своим делом. Наведываться к оленям время от времени бригада направляла одного оленевода. Последний объезжая тихо весь участок и проверял по заметным животным наличие всех. В более спокойные сезоны (например, зимой) стойбище оленеводов могло оставаться сравнительно очень долго на одном месте – около 2-3 месяцев. Тогда олени, пасшиеся в первые дни в непосредственной близости от стойбища, с каждым днём уходили всё дальше и дальше, выбирая пастбище по своему усмотрению. Местонахождение стойбищ менялось только тогда, когда пастуху – наблюдателю, выезжавшему время от времени к стадам, ставилось нелегко достигнуть места выпаса оленей. Следовали оленеводы за стадом оленей без отставания только в определённые сезоны: во время отёла, насекомых, гона, поквартальных переучётов и во время проведения зоотехнических мероприятий. В другом случае, пастух, выезжающий раз или два в неделю для осмотра подопечных животных, не считаясь с расстоянием и временем года, всех оленей пригонял к стойбищу. Некоторые при помощи раздачи соли приучали самих животных приходить к стану оленеводов. Тогда пастухам оставалось лишь разыскивать отколовшихся и следить за состоянием пастбища и животных, а также вести охоту на хищников. Изредка встречался и такой вид пастьбы, когда оленей перегоняли из одного пастбища на другое только весной и осенью. В остальное время олени паслись сами вольно. Пастух, навещавший их изредка, следил за состоянием оленей и направлением их передвижений. Вышеописанные отступления от стадного метода пастьбы имеют место изредка даже в настоящее время. Ныне вся Якутия ведёт уход за оленями преимущественно стадным образом, с окарауливанием животных круглосуточно. Его считают наиболее совершенной формой ухода за оленями – детищем оленеводства советского времени. Этот активнейший метод и в самом деле уменьшил до минимума непроизводительный отход оленей и улучшил использование пастбищных угодий. Он способствует своевременному проведению необходимых угодий. Он способствует своевременному проведению необходимых зооветеринарных мероприятий и при нём создаются более удобные условия для развёртывания племенной работы. Там, где сохраняются отступления от этого метода, не удивительно, что показатели оленеводческого дела всегда ниже других. Начиная с конца 40-х годов, наряду со стадным методом, выпаса, в оленеводческих хозяйствах горно-складчатого и таёжного районов проводятся опыты по возрождению и усовершенствованию древнейшего из методов выпаса оленей – содержания их в изгородях.

В указанной зоне немало преград для копытных, созданных самой природой. Если их использовать умело, то при помощи постройки сравнительно не очень длинных изгородей можно превратить сравнительно не очень длинных изгородей можно превратить огромные площади в закрытое пастбище. Привозного материала для изгородей здесь не требуется. Во многих случаях нет необходимости даже трелевать, срубленные для изгороди, деревья, так как здесь лесом покрыта почти вся зона. Что же касается трудоёмкости строительства изгородей, то всё коренное население края в данном деле издревле имеет настолько богатые навыки, что вряд ли найдутся где равные им, как в скорости, так и лёгкости возведения подобных сооружений. С учётом всех этих плюсов, количестве изгородей растёт из года в год. Некоторые из них довольно просторны. Например, изгородью всего в 13 км. Совхоз «Томпонский» в долине р. Санар создал закрытое пастбище, площадью в 4 тысячи гектаров; изгородью в 125 км. В 1963 - 64 гг. Булунская опытная станция огородила пастбище с площадью в 205 тысяч гектаров и т.д. Как показала вся ширящаяся опыт-практика, этот метод, забракованный ещё в седой древности из-за бессилия одиночки - охотника-оленевода бороться со стихиями, таил в себе немало рационального. В местах, где он возможен, оказалось, что с его помощью можно избавиться от некоторых недостатков метода круглосуточного окарауливания животных. При круглосуточном окарауливании, несмотря на все его выгоды, требуется всё же слишком много и людей, и труда. Кроме того, круглосуточное окарауливание всегда связано с большой скученностью животных. Последняя заставляет пастухов прибегнуть к чрезмерно частым перегонам, отрицательно воздействующим на состояние оленей. В изгородях же олени пасутся в условиях весьма близких к их естественному выпасу. Здесь их никто не торопит, не беспокоят они также и друг друга, так как они обычно пасутся поодиночке, рассредоточено. Отсутствие лишних беспокойств и спешки, а также свободная пастьба с самостоятельным полюбовным выбором наличных кормов, оказывается, немаловажны для домашнего животного. Олени, побывавшие в полувольных условиях огороженных пастбищ, становятся неузнаваемым даже за короткий промежуток времени. Однако количество изгородей всё же увеличивается в оленеводческих хозяйствах намного медленнее, чем это необходимо и возможно. В вышеотмеченных огороженных пастбищах почти нет таких, которые бы обеспечивали круглогодичное содержание значительного количества оленей. Только огороженное пастбище совхоза «Булунский» способно вместить 2500 оленей в течение всего года. Все остальные рассчитаны на кратковременное пребывание не очень большого количества животных. Действует тормозяще на распространение данного метода ещё недостаточная убеждённость самих оленеводов в его большой эффективности. Дело в том, что во многих оленеводческих районах в настоящее время далеко ещё не завершена работа по истреблению хищников. При наличии остатков последних, пастух предпочитает быть самому постоянно около своего богатства с винтовкой в руках. С другой стороны, как говорили нам сами оленеводы, имеющиеся ныне изгороди, оказались не совсем надёжны.

Их ломают медведи, лоси, непогода и появившиеся в тайге многочисленные люди со всевозможной техникой. Разрушения изгородей особенно часты в бесснежное время года. Наконец, тормозит увеличение количества изгородей и недостаток рабочей силы в оленеводческих хозяйствах, располагающихся в самых суровых, в климатическом отношении, районах. Однако, имеющая ныне место медлительность есть, очевидно, не что иное, как присущие внедрению всякого новшества, предварительные просматривания и раскачка. Со временем темпы строительства изгородей в зоне тайги и горно-таёжных районов, вероятно, ускорятся. Наблюдая за успешностью опытов применения изгородей, специалисты сельского хозяйства Якутии прочат большое будущее полу вольному выпасу вообще, даже без огораживания пастбищных угодий. Однако эти прогнозы и проекты пока ещё не вышли и стадии изучения, разработок, экспериментов и дискуссий. Выбор пастбищ для зимовок и летовок, утвердившийся испокон веков в разных географических зонах, оставлен в основном, без изменений и поныне. Например, олени почти всех Заполярных районов в течение года совершают длительный путь от зоны лесотундры (место зимовки) к берегу моря (место летовки) и обратно. Чуть меньший путь совершают лишь оленеводы низовий Анабара и Лены, где посезонные маршруты пролегают от морского берега только до южной окраины тундры. В горных и таёжных районах длительность подобных посезонных перегонов не очень велика, так как зимние и летние пастбища здесь, в большинстве случаев, находятся рядом. В районах высоких гор в качестве летовок используются участки горных тундр, поздностаивающие обширные наледи, склоны гольцов, лишенные древесной растительности. За отсутствием подобных бескомарных, хорошо обдуваемых и прохладных мест, только оленеводы зоны низменной тайги проводят лето, не уходя далеко. Им здесь приходится в летнее время придерживаться берегов небольших речек и ключей, создавая самим противокомарные средства защиты. Последние состоят из традиционных теневых сооружений (халтаама) и дымокуров. Позже к ним добавилась обработка оленей противооводными химическими препаратами. Секрет такой большой живучести традиционных мест пастьбы в разные сезоны кроется в их большой близости к изначальной, естественной основе. Стада диких оленей, если они сохранились ещё в указанных районах, пасутся почти аналогичным же образом. Следовательно, выбор посезонных типов пастбищ, вместе с присущими им переходами, и в древности не был придуман человеком. Он был позаимствован у диких оленей от их естественного метода пастьбы. Так поступают и ныне, когда приручают других диких зверей: стараются создать им и в неволе условия, по возможности близкие к природному. Поэтому попытки ещё больше приблизить содержание домашних оленей к их естественному, дикому, выпасу, имеют свои веские основания, разумеется, в условиях, если это приближение сохраняет за оленеводом возможности провести все современные мероприятия, обеспечивающие процветанию данного весьма выгодного типа животноводства.

Самое раннее у нас землеустройство оленепастбищ, как уже отмечено выше, было проведено в 1931 - 1939 гг. Позже, в связи с укрупнениями, хозяйств и изменениями состава пастбищных угодий вследствие лесных пожаров, в 1956 - 1965 гг. были проведены новые землеустроительные работы. Их провела, также специально направленная сюда, экспедиция Министерства сельского хозяйства РСФСР. Ею были проведены землеустроительные и зоотехнические обследования на площади в 130 млн. гектаров, составлена геоботаническая карта, выявлены запасы кормов, с указанием сезонов их использования. Доколхозные оленеводы Якутии не без оснований верили в своеобразного бога, представляющего собой различные явления одухотворенной природы. Благополучие их стад почти целиком зависело от всевозможных капризов суровой природы, от распространения различных заболеваний. При «невезении» ни богач, ни бедный не в состоянии были оградить своё стадо от неминуемой гибели. Отсюда и исчезала у них уверенность в постоянстве и прочности своего благополучия. «Несчастье никогда не ходит в одиночку», - говорили они. Иногда в условиях тогдашней действительности именно и получалось так, что все злые силы природы будто сговорившись, один за другим обрушивались на стадо, несчастного оленевода. Вот описание такого неудачного года дореволюционного времени, о котором рассказали нам в 1969 г. несколько старых оленеводов Булунского района. «Всё началось с сильного паводка. Пути к прохладному берегу моря, где мы обычно проводили лето, оказались затопленными. Во время длительного обхода этих препятствий мы вначале потеряли почти весь приплод того года. Опоздание к летовке затем сказалось и на взрослых оленях. Их донимали и жара, и насекомые. Началась попытка, унесшая некоторую часть животных. Осенью на местах нашего стойбища неожиданно появились крупные стада диких оленей. Сколько бы мы ни старались уйти от них побыстрее, всё равно не сумели уберечь своих домашних оленей – многие ушли с дикими. Далее, и снегопад не дал нам облегчения. Вместо обычного сухого, пошёл мокрый снег вперемежку с моросящим дождем. Потом всё это превратилось в ледяной панцирь, прикрывший неприступным колпаком все корма. Все, что осталось от всех этих бед, позже погибло и от зубов хищников, и от весеннего наста, и от бурь. В тот год досталось одинаково и богатым, и бедным». Для активной борьбы со всеми выше рассказанного типа бедствиями оленеводы сегодняшней Якутии имеют в своём распоряжении услуги местной авиации, информации и прогнозы агрометеорологической службы, и обслуживание специалистов ветеринарии и зоотехнии. В настоящее время в каждом северном оленеводческом районе имеется своя местная полярная авиация. Она на самолётах типа «АН-2», «ЯК» и на небольших вертолётах обслуживает все постоянные населённые пункты района. Привыкнув к ней, ныне мало кто прибегает к наземным средствам транспорта для поездок от одного населённого пункта до другого. Местная авиация обслуживает и оленеводческие стойбища.

Она по определённому расписанию доставляет почту, продовольствие и другой груз, как к самим пастухам, так и в опорные их базы. По заказам районных, сельскохозяйственных управлений и отдельных хозяйств самолёты и вертолёты доставляют в стойбища специалистов и сменных пастухов. Они ведут также авиа обследование состояния пастбищ, путей перегона оленей и наблюдают за последствиями аномальных погодных условий. При составлении маршрутов выпаса оленей руководство и специалисты сегодняшних колхозов и совхозов пользуются не только данными землеустройства и самих оленеводов, но и сведениями гидрометслужбы. Последняя снабжает оленеводческие районы прогнозами как по сезонам, периодам и декадам, так и на краткие отрезки времени. О приближении бурь, штормов и других опасных явлений природы она предупреждает оленеводов заранее. Эти сведения доходят до пастушеских стойбищ, как по административной внутрихозяйственной эстафете, так и по современным видам связи: по радио и рации. В большинстве оленеводческих хозяйств, транзисторные приёмники входят в обязательный инвентарь снаряжения пастуха, которым должны снабдить сами колхозы и совхозы. Рация до недавнего времени слабо применялась для непосредственной связи колхозных и совхозных центров с оленеводческими стойбищами. Теперь этот вид связи ширится изо дня в день. Для успешности таких мероприятий в состав пастушеского звена начинает входить особый штат пастуха-радиста, который проходит специальные курсы обучения радиоделу. Для борьбы с болезнями оленей каждый колхоз и совхоз имеют особые штаты ветеринарных работников, которым помогают ветсанитары из числа членов пастушеских бригад. Последнее время от времени проходят специальные курсы и семинары. Кроме специалистов самих хозяйств, профилактические и лечебные работы ведут работники зооветучастков, ветучастков, которые имеются в каждом оленеводческом районе. В уходе за оленями огромные услуги в настоящее время оказывают оленегонные собаки. Специализированных таковых доколхозная Якутия не имела. Местные якутские охотничьи лайки не обладают подобными навыками возможно потому, что в доколхозной Якутии крупные стада оленей и систематический их выпас были большой редкостью. Всё же и тогда охотники-оленеводы при сборе и перегоне оленей никогда не обходились без услуг лаек. Они по команде своего хозяина выполняли ряд простых заданий, как сохранение кучности животных, при перегонах, подгон отбегающего в сторону оленя, подача сигнала о появлении хищников в зоне выпаса оленей, преследование диких оленей с целью удаления их от пределов содержания домашних, окарауливание оленей, находящихся около стойбища и т.д. После создания крупных стад и упорядочения выпаса их в советское время, оленеводы Якутии попытались приучить новой специальности и своих охотничьих лаек. Однако выучка шла весьма туго, так как среди самих оленеводов Якутии не было кадров, имеющих специальную подготовку по обучению собак и оленегонному делу. Некоторое время спустя опыты с местной лайкой прекратились. Зато они оставили после себя не совсем верный вывод, что собаки должны родиться с наследственно оленегонными наклонностями и местная якутская лайка не имеет подобных данных.

В 1940 году из Ненецкого национального округа были доставлены в Булунский оленесовхоз 10 лаек. Последние имели превосходную школу по оленегонному делу. Щенята от них, подражая будням своих родителей, создавали иллюзию, будто бы ненецкие лайки от самой природы появляются на свет с врожденными оленегонными способностями. При отсутствии профессиональной выучки со стороны самих оленеводов, теперь потомки и тех ненецких лаек постепенно начинают утрачивать оленегонные навыки, привезенные когда то из ненецкой тундры. Однако поверье есть поверье: от ненецкой лайки якутяне всё ещё продолжают ожидать врожденного чуда, и никто ещё не верит, что оленегонному делу собак можно научить специалист-дрессировщик. Введенные в заблуждение народным поверьем, даже образованные специалисты оленеводческого дела пока ещё не настаивают на открытии курсов дрессировщиков и заботятся лишь о разведении ненецких лаек в чистоте. Всяким надуманностям когда-нибудь, да приходит конец. Так и с оленегонной лайкой со временем, вероятно, поймут, что главное здесь в выучке, а не во врожденных способностях. Ненецкая лайка типичная обитательница тундры – в зимние холода покрывается густейшей, пышной шерстью. На первый взгляд она чем-то напоминает песца. Такое впечатление создаётся, видимо, её малым ростом, короткой мордой, острыми небольшими ушами и преобладанием среди них особей с белой мастью. Те привезенные лайки, которые хорошо сохранили остатки ненецкой школы выучки, могут сопровождать стадо при перегоне, не допуская отбеганий в сторону и направляя всё стадо по команде пастуха. Наличие такого послушного и неутомимого помощника особенно незаменимо в летнее и осеннее время, когда трудно пастухам управиться с оленями, преследуемыми насекомыми или чувствующими неуемное беспокойство из-за приближения гона и тяги к грибам. Оленегонные лайки оказывают большую помощь при переучётах и зооветеринарных мероприятиях, когда огромное количество животных нужно пропускать через корали или пункты обработки. Они помогают также отлавливать нужных особей, не беспокоя остальных. Без их услуг также трудно обойтись при поисках утерявшихся или при подгоне отколовшихся. Ненецкие лайки по росту намного меньше якутских ездовых и охотничьих. Зато у большинства их шерсть гуще и длиннее первых. Правда, и среди ненецких лаек встречаются подвиды со сравнительно короткой шерстю, но их якутские оленеводы считают менее выносливыми, чем длинношерстные. Ненецкие лайки очень послушны и исполнительны. Они почти не знают лености при выполнении заданных поручений. За любое задание они берутся охотно и активно, проявляя удивительное упорство в преследовании злостно откалывающихся оленей. Между тем, как бы они ни уставали при подобных погонях, излишней злобы к оленям-нарушительницам порядка не проявляют. Может быть этими перечисленными сторонами характера они отличаются от якутских охотничьих лаек, среди которых леность и увлечение не всем порученным встречаются довольно часто. Однако и указанные пороки якутских охотничьих лаек могут оказаться результатом воспитания и дрессировки.

Во всяком случае, о годности местных якутских лаек в оленегонном деле мог бы сказать точно ненец дрессировщик-профессионал данного дела. Общеизвестно, что образ жизни сельского населения всюду зависит от особенностей его производства. Постепенное изменение последнего у охотников, рыбаков-оленеводов Якутии за годы Советской власти внесли огромные изменения и в традиционном их быте. Разделение труда по отраслям хозяйства и по отдельным видам работ в товариществах, артелях и совхозах дали возможность осесть значительной части бывшего кочевого населения Якутии даже в первые годы коллективизации. Осели в постоянных посёлках, например, люди, занятые в рыбном лове, строительстве, транспорте, различных видах внутри поселковых работ и охоте. Правда, охотники и рыбаки по определённым сезонам – сезонам промысла – обратно возвращались в кочевой образ жизни. Но это уже была существенно иная перекочёвка – перекочёвка чисто производственного порядка. В данном случае в промысловые перекочёвки пускались только непосредственные участники дела без утяжеляющего домашнего скарба и без членов семьи. Последние оставались в своих постоянных домах в посёлках, где они осели с первых же дней организации коллективных хозяйств. Таким образом, производственные перекочёвки рыбаков и охотников стали напоминать командировочные разъезды. Из бывшего кочевого населения тайги, тундры и лесотундры Якутии оказались самыми труднооседлаемыми оленеводы, благодаря специфике своего труда. Олени не потребляют ничего из готовых, заготовленных людьми, кормов, за исключением соли и небольшого количества концентратов. Их пастбища располагаются в самых труднодоступных и отдалённых участках. Пастухи, ухаживающие за ними, вынуждены были кочевать вместе с ними в течение всего года. Однако и в их перекочёвках произошли большие изменения. За последние десятилетия начинают оседать и они. Уход за оленями производят одни взрослые люди. Детям их с самых ранних лет были предоставлены правительством особые льготы. Согласно последним ребёнок из кочевой семьи от младенческих лет вплоть до окончания высшего учебного заведения переходит в полное иждивение государства. Причём, как только начнутся каникулы, их обязательно доставляют к родителям, в какой бы недоступной дали они ни оказались в тот момент. Те же транспортные средства по окончании каникул потом перебрасывают детей обратно в детские и учебные заведения. Эти льготы сохраняются и по настоящее время. Поэтому в каникулярные сезоны обычно все самолёты и вертолёты северных трасс бывают битком набиты детьми охотничье - оленеводческое - рыбаловческих семей. Такая разгрузка от самой уязвимой части семьи намного облегчила условия перекочёвок оленеводов. За последние два десятилетия особенно усиленно ведутся работы по обеспечению оседания и этих последних остатков кочевничества. В числе таких мероприятий входят интенсификация строительства жилых домов в посёлках северных колхозов и совхозов, организация дополнительных видов производства для оседающего населения, механизация трудоёмких процессов производства и разработка более рациональных методов ведения оленеводческого дела.

По мере оседания оленеводов, например, предполагается введение сменного выпаса оленей. Частично он практикуется и теперь в отдельных хозяйствах. В этом деле специалисты сельского хозяйства, как уже упомянуто выше, ожидают большие облегчения со стороны полувольного выпаса оленей. В качестве переходных мер ныне применяются промежуточные базы, построенные вблизи оленьих пастбищ. Отдыхающие во время коротких передышек, пастухи находят временный приют в них. Труд пастуха-оленевода будет ещё больше облегчен, когда в их распоряжение поступят в достаточном количестве снеговые вездеходы, мотонарты, внутрихозяйственная авиация и другие средства механизации. Их приход оленеводы ждут в ближайшем будущем, так как разработка подобной северной техники за последние годы идёт особенно усиленно. Как уже отмечено выше, оленеводство Якутии до колхозного периода имело преимущественно транспортное направление. Оно обеспечивало транспортом в первую очередь промысловые перекочёвки. Мясное направление данная отрасль тогда имела частично лишь в хозяйствах отдельных богатых оленеводов Заполярья. Теперь, после оседания чуть ли не всегда бывшего кочевого населения и расширения применения других более эффективных современных средств передвижений, это традиционное направление оленеводства от главного отошло во второстепенное. Олений транспорт теперь используется для сезонных выездов охотников и рыбаков. Им пользуются также сами оленеводы при уходе за самими стадами оленей. В районах, где ведутся интенсивные геологоразведочные работы всё ещё продолжается использование этого живого вездехода. Главным направлением оленеводства современной Якутии стало производство дешёвого мяса. Дешевле, чем оленина, в данном крае нет других мясных продуктов, так как олень добывает себе корм подножным путём. Кроме уменьшения транспортных нужд, переход на мясное направление позволило увеличение поголовья оленей в наши дни более чем три раза по сравнению с дореволюционным. Соответственно с новым направлением изменилась и структура стада. Если раньше в стаде превалировало поголовье транспортных оленей, то теперь основу стада составляет маточное поголовье. Племенная работа в настоящее время делает свой упор на выведение и выращивание мясных пород. В зоне тундры и лесотундры мясной породой оленя считается чукотский каргин, превосходящий по мясности эвенский и эвенкийский лесные породы. Делаются попытки спаривать оленей Якутии с тофаларскими (саянскими), но они оказались возможными не во вех районах Якутии. Поэтому улучшение пород и крови оленей решено провести внутривидовым отбором и обменом оленями между близкими по природным условиям районами. С использованием кожевенного, мехового сырья и остальных дополнительных видов продукции оленеводства до сравнительно недавнего времени обстояло даже намного хуже, чем в до колхозное время.

Виновником такого явления было предпочтение покупных видов одежды. Теперь используются все виды побочной продукции оленеводства, за исключением, испорченных оводами, шкур. В продукцию оленеводства могло войти и редкостное по своим качествам оленье молоко. Оно напоминает по густоте коровьи сливки. Жирность его не постоянна. Она в разные сезоны меняется, колеблясь от 7,4% до 21,3%. Содержание белков и зольных веществ в оленьем молоке также превосходят коровье в несколько раз. Однако молочное направление никогда не имело места в оленеводческом хозяйстве Якутии. Сами пастухи изредка доили незначительное количество важенок в течение очень короткого времени лета. Опасаясь за жизнь оленят, они старались доить только очень молочных важенок или тех, которые лишились детёнышей. То же самое практикуется и ныне в отдельных районах.

В самом древнейшем виде якутского собаководства – о разведении охотничьих лаек – уже изложено в главе об охоте. Здесь же остаётся рассказать об упряжном и оленегонном его видах. Автор выше уже упомянутой монографии «Ураангхай сахалар» Г.В. Ксенофонтов появление у северных якутов упряжного вида собаководства связывает с превращением промысловой охоты на песца в особую отрасль после прихода русских

[*Г.В. Ксенофонтов. Ураангхай сахалар. Иркутск, 1937, стр.209].

Лично мы склонны признать данное мнение близким к истине. Собачьей упряжкой в Якутии и ныне пользуются только в пределах лесотундры и тундры, где в зимнее время, из-за погодных условий и малодоступности кормов, затруднено применение оленей. На собаках возят грузы бытового назначения и ездят осматривать песцовые ловушки. Таким образом, для якутских промысловиков, не связанных с охотой на морского зверя, собачий вид транспорта и ныне обслуживает, в основном, один песцовый промысел. Надо полагать, что те же цели имели место и в период начального внедрения у них упряжного собаководства. Прав, очевидно, Г.В. Ксенофонтов, говоря об освоении якутами зимней тундры также в после русское время. Зимняя пуржистая тундра представляет интерес для якута-северянина – промысловика единственно только наличием в ней песца. В древности, когда промысловики края лесов вели мясную охоту, вряд ли этот маленький несъедобный зверек мог служить приманкой для освоения зимних безлесных просторов севера. Тогдашний промысловик, по всей вероятности, появлялся в лесотундре и тундре в период летнего обилия в них пернатых и диких оленей и осенью уходил оттуда вместе со стадами диких оленей под защиту лесной растительности. В последней собачья упряжка не во всех случаях могла конкурировать с оленьей, по крайней мере, из-за кормовых ресурсов на их содержание. О неякутском происхождении упряжного собаководства, на наш взгляд, говорят даже команды, подаваемые каюром для управления упряжкой. Среди этих выкриков якутские слова почти не встречаются, за исключением таких второстепенных добавлений, как «тук-тук!» (наускивание собаки во время охоты), «хабдьы» (куропатка), «кыыллар» дикие олени), «хара» (из эвфемистического словаря охотников: «человек» в значении «чужой».

Данные добавления применяются для ускорения бега собак. Последние обычно забывают в пути про усталость при появлении на поле их зрения любой дичи и посторонних людей. Выше перечисленные дополнительные выкрики рассчитаны на такую повадку собак. По мнению самих представителей якутского севера, все приведённые здесь слова команды не похожи ни на эвенские, ни на эвенкийские, чукотские, юкагирские и эскимосские. Не смогли принять их за свои и редкие ненцы, с которыми мы имели беседы о данных терминах. Остаётся, таким образом, загадкой какой из народов севера первым применил собачью упряжку для зимних переездов по тундре. Судя по бросающемуся в глаза единству основных команд, упряжное собаководство якутский Север, очевидно, получил из какого-то единого центра. Вывод Г.В. Ксенофонтова в вышеупомянутой работе о перенесении данного дела русскими промысловиками откуда-то из западного севера может оказаться и верным и неверным. В Нижне-Колымском районе отдельные информаторы основные виды вышеприведённых команд приписывали русским («пать-саа!», «Пот-поо!», «тоойт!»). В противовес им, набор, состоящий из «чырда!», «нээх!», «пута!» и «тоо!», они именуются якутскими. Такое уверение могло быть близко к истине лишь наполовину. Например, так называемый, «русский набор» мог быть привезен с добавлением «стой!» из какого-то дальнего национального севера. Тогда якутские северяне имели бы полное право называть их русскими. Что же касается, так называемого, «якутского набора», то все наши попытки сблизить их с базой якутского, эвенского и эвенкийского словарей оказались безуспешными. Не дали ничего утешительного и сопоставления их с междометиями этих трёх народов по обращению и подзыванию домашних животных. По краткости и отрывистости те команды весьма похожи на подобного рода междометия, чем на цельные слова. Возможно по этой причине их не удается обнаруживать в словарях других северных народов. И поиски и будут ещё больше усложнены, если в основе команд лежат забытые современностью междометия. Некоторые наши собеседники из северных районов предполагали, что команда «тоо!» представляет собой конечный слог якутского «тохтоо» (стой). Однако поверить в такую возможность нелегко, так как другого аналогичного примера мы ещё не встречали у якутов. Другая часть терминологии упряжного собаководства не оказалась столь консервативной, как команды. Она состоит из смеси русских, якутских и ещё каких-то других слов. Видно в них сказались частые усовершенствования и принципиальная близость собачьей упряжки с упряжью других местных транспортных животных. Аналогичным образом обстоит и с особенностями техники запрягания и оснастки. В последних нивелировка оказалась столь сильна, что в настоящее время по всему якутскому северу почти отсутствуют локальные различия. Наблюдавшиеся в недавнем прошлом некоторые различия в данной области собаководства скорее имели зональный характер, чем сохраняющиеся исходные древние остатки. Отсюда судить по ним о давнем прошлом данной отрасли хозяйства не приходится. Упряжное собаководство Якутского Заполярья ныне доживает свои последние дни.

Расширение применения авиации и механизированных видов наземных транспортных средств, давно уже вытеснило собачью упряжку из средств сообщения между дальними населёнными пунктами. Всё население зоны тундры и лесотундры в настоящее время настолько привыкло к самолётам, вертолётам, вездеходам и автомашинам, что даже на сравнительно близкие расстояния не желает прибегнуть к услугам древних традиционных средств сообщения. Оно садится на нарты для просто поездок лишь в таких случаях, когда в том направлении не намечается в близком будущем отправка современных видов сообщения. От крупных грузоперевозок собачья упряжка также отстранена, её заменили тракторы, вездеходы и самолёты. На долю упряжных собак, как отмечено выше, на сегодня остаются пока обслуживание промысловых рейдов охотников и рыбаков, а также мелкие околодомные работы в личных хозяйствах жителей заполярных посёлков. Очевидно, и на этих последних рубежах упряжные собаки продержатся не очень долго. Для них уже появляется весьма «опасный» конкурент в виде мотонарты. Только последняя ещё не достигла полного совершенства. А это – дело лишь времени. В дальнейшем, когда полярные охотники и рыбаки убедятся, что «моторная упряжка» не подведёт в морозы и дали и не напугает песца треском и бензином, ездовые собаки будут ликвидированы сами по себе. Помехой здесь могут быть лишь сила привычки и некоторые особенности собачьей упряжки, которые вряд ли какой изобретатель сумеет передать обыкновенной моторной нарте. Дело в том, что застигнутый бурей и как-то случайно заблудившийся охотник или рыбак часто выходит из положения через своих собак. Их инстинкт здесь настолько силен, что достаточно каюру приказывать: «домой» или «до первого жилья», то собаки сами без всякого управления найдут дорогу. Спасшиеся подобным образом буквально обоготворяют своего умного передовика. Ни за какие блага такую собаку они не уступят никому. В условиях тундр и лесотундр, где имеются затруднения с оленьими кормами, песцеловы из числа местных русских, якуты и эвены в личном своём хозяйстве обязательно имеют по одной нарте упряжных собак. Только при помощи такого вида транспорта удается вести промысел мягкого золота зимнего Заполярья. Ими пользуются и при подлёдном лове рыбы на дальних водоёмах. В некоторых районах песцеловства и заполярного рыболовства наблюдается своеобразное соревнование между оленьим и собачьим нартами. При этом зачастую лидирует собачья нарта. Её преимущество перед оленьей заключается в значительных в значительных её удобствах для езды в данной зоне. В условиях бурь и темени, которые нередко сбивают промысловика с пути, ни один из прославленных ездовых оленей не в состоянии помочь своему хозяину в поисках верного пути. Хорошие же собаки находят в любых условиях дорогу и к занесённым снегом пастям, и к ближайшему жилью, и обратный путь домой. Им в подобных случаях требуется лишь не вмешиваться самостоятельному выбору направления. Во время переночевок в пути уходит очень много времени и усилий на поиски и вылов оленей. А если их загрызет ночью стая волков, то промысловику грозит даже остаться вовсе без транспорта один на один с неимоверными просторами снежной целины. По сравнению с ними упряжные собаки всегда под рукой и им не грозит опасность утерь от хищников, пока последние не одолеют их хозяина.

Зато ахиллесовой пятой собачьей упряжки являются корма. Северные колхозы и совхозы вначале имели значительное количество об общественных ездовых собак. Позже их пришлось ликвидировать именно из-за кормов. Основным собачьим кормом на якутском Заполярье испокон веков является рыба. Поэтому упряжное собаководство особенно сильно было развито преимущественно в самых рыбных районах. И рыбы требуется на каждую собаку немало – не менее 6 - 7 центнеров в год, из расчёта по 2 кг в сутки во время работ, и 1 кг – на стоянке. На дальнюю дорогу в одну нарту принято запрягать до 10 - 12 собак. Следовательно, без 6 - 7 тонн рыбы в год не обойтись владельцу нарты. Эти большие расходы рыбы облегчаются тем, что добрых три четверти наличных ездовых собак используются на песцовом промысле. Их обычно кормят такой рыбой, которую, независимо от её сортности, не имеет экономического смысла использовать в ином назначении. Во избежание лишних расходов на транспортировку, корма для своих ездовых собак каждый песцелов заготовляет сам, выехав чуть раньше начала сезона, на всём протяжении зимнего промыслового маршрута. Последний обычно располагается в таких местах, где из-за чрезмерной дальности и бездорожья, никто отроду не занимался рыболовством. В этих, перенаселённых рыбой, водоёмах ему удается заготовить необходимое количество кормов буквально за считанное количество дней. Там же он приготовляет рыбу и для привады самих песцов. Такие два вида использования богатств диких водоёмов Заполярья сами промысловики законно считают выгодным делом, так как бесполезная нетранспортабельная рыба всё же превращается в дорогую пушнину. При нерачительности, те же песцеловные собаки, могут потреблять полезную рыбу в летнее время, если оставлять их в посёлке. Однако большинство песцеловов их обычно берут с собой на места летних рыбалок. Там во время разделки улова, для них всегда хватает всевозможных отходов, как головизна и потроха, которым также трудно найти иное применение. Совершенно иначе обстоит дело с кормами ездовых собак, применяемых круглый год в околодомных работах внутри заполярных посёлков. Именно за счёт их идёт в настоящее время сокращение численности ездовых собак, так как они поедают рыбу, которую можно бы использовать для других целей. Правда, и тут сами жители тех посёлков приводят немало довольно резонных оговорок. Многие из них уверяют, что и в данном случае нет никакой порчи полезной рыбы. Дело в том, что во время летней путины заготовительным организациям удается транспортировать во время улов только с тех угодий, которые расположены вдоль оберегов судоходных рек. Рыба же, выловленная на остальных угодиях, оставляется на месте лова в ледниках. Осенью перед промерзанием почвы в тех ледниках температура становится непригодной для сохранения пищи. Поэтому всю рыбу приходится вынести наружу и вымораживать в виде пластин, именуемых «кэлимсэ». Мы пробовали то «кэлимсэ». Оно не блестело свежестью. По словам местных рыбаков, из «кэлимсэ» приходится забраковывать довольно значительную часть из-за неважной сохранности. Она то, оказывается, идёт на корм ездовым собакам.

Выходит, и тут собаки поедают не совсем пищевую рыбу. Однако собак, находящихся для обслуживания бытовых нужд заполярных посёлков, ныне сохранилось очень мало и не всюду. Причём отдельно взятая семья держит не более двух-трёх собак, которых вполне достаточно для недальних поездок на рыбалку и для перевозки небольшого груза. Когда же появляется необходимость в полной грузовой нарте, несколько владельцев таких собак одалживают недостающее количество друг у друга поочередно. На всём якутском Заполярье в настоящее время собак запрягают только цугом, спаривая их ближе к нарте. Среди нарт колымо-индигирского края встречаются и прямокопыльные, и дугокольные. К востоку от этих районов последние исчезают, заменяясь иногда нартами ненецкого типа с копыльями, посаженными наклонно. Такого различия не наблюдается в упряжи: всюду собаки тянут грудью, и лямки проходят с обоих боков, соединяясь вместе путём перекидывания одной из них через спину. Торможение нарты производится и при помощи палки «прикол» (тарыыр) и при помощи небольшого судового якорька. Последний особенно надёжен при осмотре пастей и при встрече с дикими оленями. Промысловику в таких случаях достаточно столкнуть с нарты якорь. Если не порвется потяг, собаки не могут уйти далеко от своего каюра. В качестве ездовых всё наше Заполярье использует собак преимущественно местного происхождения – особый густошерстный северный подвид якутских лаек. Никакая другая порода кроме них не выдерживает ни изнурительной работы на нарте, ни суровость климатических условий тундры. Изредка встречаются лишь помеси местных лаек с овчарками, но их тундровики недолюбливают за слабость и невыносливость. Даже из выводка местных лаек в Заполярье принято использовать не всех щенят. По каким-то особым признакам распознаются будущие качества каждого ещё слепого, щенка и их воспитывают согласно их наклонностям: кого для выискивания ондатровых лунок, кого для езды, кого в «передовики», кого в охотничьи. Из всех видов ездовых собак особо высоко ценятся, так называемые, «передовики». Будучи поставлен во главе упряжки, именно только они выполняют все команды каюра. В этом им помогают их «ученики» – молодая собака, запрягающаяся после передовика. Подражая старшему, они постепенно приучаются своей «профессии». Так же на примере других собак ведётся обучение охотничьих и оленегонных собак. Поэтому, вероятно, с большим трудом ныне идёт приучение собак оленегонному делу. В «передовики» идёт не любая собака, а самая смышленая, способная не только выполнять команды, но и умеющая понимать своего хозяина в любых ситуациях. Ценятся в ездовых собаках выносливость, сила, неприхотливость к кормам и быстроногость. В некоторых районах время от времени даже проводятся состязания для выявления вышеперечисленных качеств ездовых собак.

Лингвист Института языка, литературы и истории Якутского филиала СО АН СССР М.С. Воронкин любезно передал нам материалы гонок ездовых собак, зафиксированных им 2 мая 1968 года в Аллаиховском районе. Там передовая нарта из семи собак дистанцию в 22 километра покрыла за 1 час 15 минут. В обычной езде, при лёгкой поклаже, за весенний день на той же нарте можно без труда проехать путь не менее 100 км. В упряжку же в 10 - 12 собак можно накладывать груз от 150 до 300 кг.

Из нетрадиционных отраслей хозяйства сельских якутов самой значительной является земледелие. Оно было внедрено здесь русскими крестьянами, переселенными на новые земли царским правительством. Наблюдая за их опытом, первыми из аборигенов края заимствовали новое занятие, соседствующие с русскими деревнями, приленские якуты. В дальнейшем земледелие из года в год стало проникать всё дальше и дальше вглубь страны. Распространению этого нового вида занятий среди якутов способствовали внутренние противоречия указанного выше луго-лесного комплекса. У последнего, создаваемые упорным трудом многих поколений, луга нуждались в сравнительной осёдлости, а оленеводство вместе с охотой и рыболовством приносили тем больше продукции, чем больше прочесывалось площадей. Отсюда неудивительно, что взаимодополняющие и близкие по осёдлости, земледелие и скотоводство пошли на взаимный союз. И чем больше крепчал этот союз, тем быстрее стал оттесняться вдаль лесная часть древнего луго-лесного комплекса. Для раннего этапа земледелия Якутии было характерно использование под пашню преимущественно лесных гарей и площадей из-под раскорчевки древесной растительности. Гаревые пашни использовались всего в течение двух-трёх лет, пока не выдохнется первичная буйная урожайность. Находясь под защитой лесного массива, посевы на таких пашнях не боялись главного бича якутского лета – ранних заморозков. Подтаивание подгрунтового и внутригрунтового льда, интенсивно протекающее на лесных гарях в первые годы после пожара, делали неуязвимыми растительность таких пашен и от второго врага якутского земледелия – частых засух. Лесные палы и забрасывание выдохшихся пашен, одновременно воздействовали интенсифицирующе остепнению окрестностей тех участков, где пошло развиваться земледелие. Этот процесс ускорялся ещё больше увеличением вокруг них плотности скотоводческого населения, притянутого сюда обменными отношениями с земледельцами. Вот почему в Якутии все крупные массивы лугов ныне располагаются только вокруг земледельческих оазисов. Отдельные якутские пашни из-под раскорчевок того времени имели весьма характерные конфигурацию и ориентацию. Их большей частью делали в виде длинных узких полос, ориентированных поперёк господствующих ветров. Оказалось, всё это делалось не без умысла. По уверениям старых якутов, любителей таких пашен, подобная ориентация представляла собой контрмеру против ранних заморозков, а вытянутость их форм обеспечивала нормальное поступление необходимой влаги. В качестве иллюстрации тех своих выводов, они кивали на пашни, округлой формы.

В последних, и в самом деле, урожайность оказывалась неровной на разных частях площади. В них были более урожайны наружные края и растительности становилось всё меньше по мере приближения к середине. При этом они всегда показывали сравнительно свежие лесные пашни. - Видите ли, - говорили они, - лесные пашни на первых порах всегда питаются талой влагой, идущей от оттаивания мерзлоты. На округлых пашнях влажность улетучивается, не успев дойти до самой её удалённой части – середины. В этом отношении намного удобнее узкая форма. Влага с обеих сторон легко добирается до всей полезной площади. Кроме того, узкие пашни экономичнее в деле более длительного использования подземной лесной влаги. На большей и открытой площади хлеб мёрзнет намного быстрее, чем в небольшой, притаившейся в сплошном массиве леса. - Короче, при такой своеобразной методике доколхозное земледелие, в малых своих масштабах, шло с многообещающим успехом. А расширить эти успехи мешали низкая культура производства, недостаток семян, нехватка тягловых животных и рабочей силы, ограниченность средств индивидуальных хозяйств бедняков и середняков. Тут на зависть им, местные богачи извлекали огромные, на их взгляд, барыши, спекулируя зерном. Все эти причины, объединившись с огромным спросом на хлеб в крае и вечной нехватки растительной пищи, вывели земледелие после установления Советской власти на ряд одной из ведущих отраслей сельского хозяйства. Оно получило особенно сильное развитие после создания колхозов и совхозов. Кроме объединения сил и средств прежних индивидуальных хозяйств, воздействовало интенсифицирующе на земледелие появление в крае первых отрядов специалистов – агрономов и создание машинно-тракторных станций. Последние до конца второй мировой войны обслуживали преимущественно одно лишь земледелие, не отвлекаясь на другие отрасли. До начала 50-х годов самой развитой отраслью якутского земледелия было зерновое хозяйство. Сеяли яровую и озимую рожь, ячмень, овес. Пшеница в большинстве, доступных для земледелия, районов не успевала созревать. Она гибла большей частью от ранних, осенних заморозков. Поэтому эту культуру высевали лишь в самых южных районах. Усилиями местных учёных-селекционеров из Покровской опытной станции, вошедшей позже в состав Якутского Института сельского хозяйства, были выведены особые сорта зерновых, приспособленных под короткий вегетационный период северного лета и под многочисленные другие капризы сурового края. Позже, по мере выхода страны из продовольственных затруднений, зерновое хозяйство Якутии было переведено на фуражное направление, обслуживающее традиционно ведущую отрасль сельского хозяйства края – животноводство. Теперь высеваются идущие на корм животным овсяно-гороховая смесь, ячмень, рожь. Только в южных районах нашего региона сохранялось довольно долго в незначительных размерах посев пшеницы продовольственного назначения. В связи с усилением фуражного направления ведущих отраслей земледелия, за последние годы интенсифицировалось производство кормовых культур, практиковавшееся в ранних колхозах и совхозах в незначительном количестве.

В колхозных и совхозных посёлках Центральной Якутии в приусадебных участках сажают преимущественно картофель для личного пользования. Однако, за последние годы в тех участках стали отводиться места и для огурцов, помидоров, лука и моркови. Приречные жители, дополнительно к культурным видам лука, издавна собирают в пойменных лугах и его дикий вид. В 30 - 40-х годах колхозники любили выращивать репу, брюкву, свёклу на лесных гарях. Теперь эти культуры перестали интересовать якутян. В окрестностях городов и рабочих посёлков колхозы и совхозы имеют специализированные овощеводческие участки. В остальных не северных хозяйствах овощеводство ведётся лишь для самоснабжения. За последние годы в Якутии сильно начинают развиваться парниковое и тепличное хозяйства. Их популярность здесь объясняется возможностью искусственно продлить количество тёплых дней для выращивания дефицитных культур. Из года в год во всех хозяйствах расширяются площади, затянутые полимерной плёнкой. Под защитой такой кровли огородничество становится доступным в довольно суровых районах, где раньше считалось вовсе невозможным растениеводство. Теплицы особенно пришлись по душам северянам. В них круглый год вырастают помидоры, огурцы и другая зелень. В зимних теплицах грунт в большинстве случаев обогревают при помощи труб, через которые проходит тёплая вода от отопительной сети или от электростанций и бань. У жителей Заполярья пользуется большой популярностью, так называемый, «оконный огород». Выращиваемые на окнах помидоры одновременно выполняют две функции: декоративную и деликатесную.

До конца второй мировой войны в колхозах и совхозах Якутии было значительное количество свиней. Разведение их в преобладающем большинстве случаев не приносило большого эффекта. Но местами оно удавалось на редкость успешно. Оно ведётся успешно и в личных хозяйствах сельских жителей. Однако после приобретения хозяйствами большей самостоятельности в выборе рода занятий, от данной отрасли отказались почти повсюду. Теперь свиней разводят большей частью лишь пригородные колхозы и совхозы и там, где имеется избыток кормов для них. В первые десятилетия после установления Советской власти в разных районах Якутии были предприняты попытки акклиматизировать овец и кроликов. Ни из того, ни с другого не появилась потом новая отрасль животноводства. Однако опытное хозяйство нашего НИИ сельского хозяйства ныне вновь ведёт эксперименты с овцами. Результаты пока многообещающи. В конце 20-х годов в Олёкминский район были пригнаны несколько верблюдов, на которых был доставлен груз для золотодобытчиков Алдан откуда-то из верховьев Амура. Животные не выдержали климатических условий и погибли вскоре. В колхозах и совхозах долго проводились опыты с содержанием кроликов, кур, уток и гусей. Но и эти отрасли не привились на новом месте. Позже в наследство от них остались птицефермы около крупных населённых пунктов. На их базе в окрестностях Якутска выросла птицефабрика. В личных хозяйствах отдельных жителей села незначительное количество кур сохраняется и поныне. Таковы, в основном, новые отрасли хозяйства сельского якута. О них здесь изложено лишь в порядке краткой ознакомительной справки. Потому и лишены они деталей.