V.
На основаніи архивныхъ данныхъ 70-хъ годовъ XIX-го столѣтія памятники древности сохранились еще въ слѣдующихъ населенныхъ мѣстахъ Прибайкалья: въ городахъ Илимскѣ и Балаганскѣ и въ селеніяхъ Братскомъ и Бельскомъ (черт. 3).
Начнемъ съ перваго, какъ съ мѣста наиболѣе богатаго остатками старины. Мы уже указывали на обстоятельства его основанія (гл.I). Въ настоящее время бывшій «градъ Илимскъ» (черт.14) представляетъ собою «заштатный городъ» Иркутской губ., Киренскаго округа, имѣющій видъ большого села.
Онъ расположенъ на правомъ берегу р. Илима и вытянутъ по одной улицѣ. На площади стоитъ Спасская церковь XVIII вѣка (1787 г.). Въ дѣлахъ Т.-С. Комитета М.В.Д. имѣется ея видъ, но мы его здѣсь не помѣщаемъ, потому что церковь эта лишена всякаго стиля, представляя собою плохое «деревянное» повтореніе западныхъ каменныхъ формъ того времени.
Несравненно болѣе любопытны уцѣлѣвшія башни его острога (табл.XV, рис. 1 и табл. XVI рис. 1) и три древнихъ церкви: двѣ - Казанская и Введенская - въ самомъ городѣ (табл. XVII) и одна, Іоанна Предтечи, - въ 5 верстахъ отъ него, въ вѣковомъ лѣсу, на правомъ берегу Илима (табл.XVI, рис. 2).
Въ препроводительномъ «отношеніи» Иркутскаго Общаго Губернскаго Управленія 1), при которомъ были присланы эти чертежи, говорится, что описаніе всѣхъ этихъ древнихъ построекъ помѣщено въ «Запискахъ и Трудахъ Иркутскаго Губернскаго Статистическаго Комитета 2). Дѣйствительно, мы находимъ тамъ весьма толковое, хотя, конечно не «спеціальное» описаніе составленное Киренскимъ окружнымъ исправникомъ С. В. Поповымъ 3).
1) Отъ 17-го сентября 1870 года. (Дѣло № 287, томъ I, 1869 г, Техническо-Строительнаго Комитета М.В.Д.).
2) См. Выпускъ IV, Иркутскъ 1868-69, изд. подъ редакціей члена-секретаря Комитета Д. Д. Ларіонова.
3) Описаніе это было препровождено секретарю Иркутскаго Статистическаго Комитета, Д. Д. Ларіонову при слѣдующемъ письмѣ: М.Г. Вслѣдствіе письма Вашего отъ 24 декабря, имѣю честь препроводить при семъ составленную мною записку объ имѣющихся въ г. Илимске церквахъ и башняхъ. Записка эта, конечно, не будетъ соотвѣтствовать Вашему ожиданію, но причиною бѣдности содержанія записки служитъ положительное отсутствіе даже и малѣйшихъ фактовъ для полнаго описанія требующихся. Сдѣлать пояснительнаго нагляднаго чертежа церквей и башенъ я не взялъ на себя. Что же касается свѣдѣній о замѣчательныхъ древностяхъ или памятникахъ г. Киренска, то имѣю честь сообщить Вамъ, что въ г. Киренскѣ, кромѣ старинной деревянной Никольской церкви при монастыря существующей, ничего другаго нѣтъ. Въ г. Илимскѣ мнѣ доставлены двѣ серебряныя монеты изъ числа находимыхъ и въ настоящее время на берегу р. Илима, о которыхъ говорятъ, что онѣ были въ обращеніи при первоначальномъ завладѣніи Илимомъ. Монеты эти я при семъ имѣю честь препроводить къ Вамъ, на случай рѣдкости ихъ. Съ истиннымъ почтеніемъ и т.д. 8 декабря 1868 г. Степанъ Поповъ.
Кромѣ того, священникъ И. Сизой помѣстилъ въ Прибавленіи къ Иркутскимъ Епархіальнымъ Вѣдомостямъ 1883 года, №№ 4-6-й, довольно обстоятельную статью подъ слѣдующимъ заглавіемъ: «Заштатный городъ Илимскъ, его древніе памятники и нѣкоторыя черты изъ его прежней церковной жизни, достойныя примѣчанія».
Въ виду оффиціальнаго характера описанія г. С. Попова приводимъ его здѣсь безъ всякихъ измѣненій, оставляя за собой возможность пополнить его далѣе нѣкоторыми спеціальными замѣчаніями, а также данными, имѣющимися въ статьѣ о. Сизого.
Мы начнемъ съ башенъ, которыхъ, какъ видно на чертежѣ Ремезова, было восемь (черт.14), а уцѣлѣло до 70-хъ годовъ прошлаго столѣтія всего три (табл.XV, рис.1, табл.XVI, рис.1, черт.39 и 40).
Вотъ, что говоритъ г. С. Поповъ по поводу Илимскихъ башенъ: «Въ городѣ Илимскѣ есть три старинныя башни: Спасская, Никольская и Знаменская; все онѣ деревянныя четырехъ-угольныя и устроены въ видѣ высокихъ огороженныхъ дворовъ съ воротами на обѣ стороны. По настоящее время сохранилась хорошо только одна Спасская башня; она построена въ три этажа, два широкихъ и одинъ самый верхній узкій, законченный острообразно, на верху котораго прикрѣпленъ двуглавый орелъ. Положительныхъ свѣдѣній о времени постройки башенъ не имѣется; но полагать надо, что онѣ построены раньше 1679 года 4), т.е. времени постройки Казанской церкви. По разсказамъ мѣстныхъ жителей старожиловъ, башни эти составляли центральные пункты укрѣпленія, обнесеннаго тыномъ, слѣды котораго виднѣются въ нѣкоторыхъ мѣстахъ города и теперь; а какъ Казанская церковь построена за Спасскою башнею, то никакъ не могло случиться, чтобы покорители тунгусовъ въ свое огражденіе, устроивъ укрѣпленіе съ башнями, устроили церковь внѣ укрѣпленія на явное разореніе враговъ. Къ этому же заключенію приводитъ и то обстоятельство, что при всѣхъ сохранившихся нынѣ башняхъ устроены были, какъ должно полагать, небольшія часовни по обѣимъ сторонамъ башенныхъ стѣнъ, имѣвшія видъ балконовъ. Назначеніе двухъ башенъ, т. е. Никольской и Знаменской, не понятно, потому что внутри ихъ на возвышеніи нельзя предполагать жилыхъ помѣщеній, а можно эти двѣ башни считать воротами для входа въ укрѣпленіе и выхода изъ него. Въ башнѣ же Спасской во второмъ этажѣ нужно считать существованіе главной часовни, такъ какъ тутъ сохранилась и теперь большая доска, на которой была написана икона, но какая это была икона, за совершеннымъ поврежденіемъ ея, опредѣлить нельзя; жители же, по преданію, объясняютъ, что она укрѣплена была по срединѣ втораго этажа; самый же верхній этажъ, составляющій очень небольшое помѣщеніе, вѣроятно, служилъ сторожевымъ пунктомъ, откуда производились наблюденія за инородцами; а изъ перваго этажа производилась стрѣльба по наступавшимъ на укрѣпленіе. Только одна Спасская башня и сохранила свой первоначальный видъ, и то потому, что была поддерживаема поправками, остальныя же двѣ совершенно разрушаются».
4) "Надо отнести ихъ постройку ко времени заложенія Илимскаго острога 1629 - 1631 годамъ, которому положилъ основаніе атаманъ Иванъ Галкинъ, выстроивъ сначала зимовье подъ названіемъ "Ленскаго Волока" и вскорѣ укрѣпленное и переименованное въ Илимскій острогъ". (Выноска г. Д. Д. Ларіонова).
По поводу этого описанія считаемъ долгомъ замѣтить, что соображенія г. Попова относительно расположенія Казанской церкви можно считать совершенно правильными, если только она находилась внѣ крѣпостной ограды; точно также слѣдуетъ признать правильнымъ его заключеніе, что Никольская и Знаменская башни были только «воротами», ибо мы знаемъ, что крѣпостныя ворота никогда не дѣлались въ стѣнахъ, а всегда защищались башнями. Что же касается до крытыхъ балконовъ на обѣихъ сторонахъ башенъ, то мы уже выяснили ихъ оборонительное значеніе, а потому принимать такіе балконы за часовни рѣшительно невозможно.
Точно также не можетъ быть и рѣчи о какой-либо «главной» часовнѣ во второмъ этажѣ Спасской башни. Присутствіе тамъ иконной «дцки», съ которой сошло отъ времени письмо, объясняется очень просто: надъ монастырскими и крѣпостными воротами у насъ всегда ставились иконы, чему есть тысячи примѣровъ, начиная со Спасскихъ и Никольскихъ воротъ московскаго Кремля. Была икона и надъ Спасскими воротами Илимскаго острога и при томъ, очевидно, судя по названію башни, - Нерукотвореннаго Спаса; а когда она «сошла» отъ времени, «дцку» ея, какъ предметъ священный, убрали внутрь башни. Это предположеніе подтверждается свидѣтельствомъ жителей, которые сообщили г. Попову, что «икона была укрѣплена по срединѣ втораго этажа», т.е. иными словами, надъ воротами.
Назначеніе вышки, которую онъ называетъ «третьимъ этажемъ», имъ опредѣлено правильно.
Рисунки, приложенные къ указанному уже отношенію Ирк. Общ. Губ. Упр., весьма наивны; они исполнены, конечно, какимъ-нибудь самоучкой, и надо только радоваться, что хоть такой нашелся въ Илимскѣ. Подписи автора нѣтъ, а есть только обычная лаконическая помѣта: «Съ натурою вѣрно: Засѣдатель П. Дьяконовъ». Но они подкупаютъ зрителя своимъ простодушіемъ и убѣждаютъ его въ своей правдивости. При разсматриваніи ихъ невольно растетъ убѣжденіе, что составитель ихъ рисовалъ то, что видѣлъ передъ глазами, а потому изображенія его, несмотря на неправильность рисунка, отличаются полною документальностью. Возьмемъ хоть-бы Спасскую башню (табл.XV): мы видимъ на ней все тѣ-же пріемы, которые мы прослѣдили на башняхъ Якутскаго острога. Башня эта - квадратная въ планѣ, срублена въ лапу и имѣетъ вверху свѣшивающійся «обламъ». Крыша, покрывающая башню, настолько полога, что рисовальщику, стоявшему близко около башни, ея не было видно, вслѣдствіе чего дозорная вышка кажется какъ - бы стоящей на террасѣ. Вышка эта не открытая, какъ въ якутскихъ башняхъ, а глухая и срублена въ лапу; въ ней есть только дозорныя оконца. Она покрыта шатровой крышей и увѣнчана большимъ двуглавымъ орломъ, о которомъ говоритъ еще Щукинъ. Относительно подобнаго устройства вышки слѣдуетъ замѣтить, что если она гораздо лучше защищаетъ часового отъ сибирскихъ бурь и непогодъ, за то она несравненно менѣе пригодна для наблюденія за окрестностями, а слѣдовательно менѣе отвѣчаетъ своему прямому назначенію.
Ворота и крытый выступной балконъ - совершенно такіе - же, какъ въ Якутскихъ башняхъ, но лѣстница на крытые балконы сдѣлана внутри башни, у правой отъ зрителя боковой стѣны, что, какъ мы уже говорили, менѣе удобно для защитниковъ.
Принимая во вниманіе это обстоятельство, а равно и устройство «глухой» вышки, слѣдуетъ придти къ тому заключенію, что Якутскія башни представляютъ собою болѣе совершенный типъ въ крѣпостномъ отношеніи, нежели Илимскія.
Обращаясь затѣмъ къ Никольской башнѣ (табл.XVI), мы видимъ, что она уже совсѣмъ простая, такъ какъ вмѣсто дозорной вышки имѣетъ двускатную крышу, если только эта послѣдняя не является позднѣйшей передѣлкой. Во всякомъ случаѣ, для насъ представляется здѣсь любопытнымъ устройство наружнаго хода на крытый балконъ, слѣдовъ котораго мы не замѣчаемъ въ Якутскихъ «проѣздныхъ» башняхъ.
Что - же касается до описанія Илимскихъ башенъ у о. М. Сизого, то переносъ иконъ снаружи внутрь сбиваетъ съ толку и его и заставляетъ видѣть въ этихъ чисто крѣпостныхъ сооруженіяхъ - «башни-часовни», при чемъ, по своему незнакомству со старинными оборонительными пріемами, онъ считаетъ надвратные выступы принадлежностями «часовни»: «Съ восточной и западной стороны этого помѣщенія (второго этажа), говоритъ онъ, во всю ширину башни, на особыхъ выдавшихся отъ нея наружу балкахъ, независимо отъ самой башни, сдѣланы пристройки, крытыя сверху и по сторонамъ тесомъ, а съ лицевой стороны имѣющія открытыя окна 5). Вотъ эти-то пристройки и служили мѣстомъ удовлетворенія религіозныхъ потребностей набожнаго русскаго населенія Илимскаго острога. Въ нихъ до сихъ поръ сохраняются местночтимыя иконы Спаса Нерукотвореннаго, св. Николая и др. Жители города Илимска и теперь усердно чествуютъ находящіяся въ башняхъ иконы. При осмотрѣ башенъ я имѣлъ пріятный случай убѣдиться въ этомъ: предъ иконою Николая Чудотворца, находящеюся въ Никольской башнѣ, въ простомъ, сдѣланномъ изъ дерева и не окрашенномъ даже подсвѣчникѣ стояло нѣсколько обожженныхъ свѣчекъ изъ бѣлаго воска; очевидно, что горожане все еще не забываютъ подражать доброму примѣру своихъ славныхъ прадѣдовъ» 6).
5) Если эти пристройки были сдѣланы для «часовень», то зачѣмъ - же было въ нихъ дѣлать, замѣтимъ между прочимъ, огромныя и открытыя «окна», когда въ церквахъ они дѣлались маленькія и закрытыя?
6) См. № 5-й, стр. 74-75.
Все это - очень любопытныя подробности изъ современной жизни башенъ, но совсѣмъ не доказательство основного положенія, ибо то-же самое могло быть и при позднѣйшемъ превращеніи башни въ часовню, когда она уже утратила свое военное значеніе. Допустить - же первоначальное назначеніе башенъ для обѣихъ цѣлей невозможно, во 1-хъ, по безпримѣрности такого случая, а во 2-хъ по набожности старыхъ русскихъ людей, которые никогда не рѣшились - бы построить часовню съ тѣмъ, чтобы она потомъ была мѣстомъ яраго боя. Правда, мы знаемъ случаи обороны въ соборахъ и церквахъ, но это явленія исключительныя, имѣвшія мѣсто лишь тогда, когда храмъ оказывался послѣднимъ убѣжищемъ отъ врага!
Но затѣмъ, за исключеніемъ этого ошибочнаго предположенія, о. Сизой сообщаетъ много любопытныхъ данныхъ въ видѣ фактическаго матеріала. Отъ него мы узнаемъ, что башня имѣетъ четыре этажа, изъ коихъ нижній 3-хъ саженной высоты, что въ каждомъ этажѣ, кромѣ верхняго, есть внутренняя лѣстница и что навѣсныя бойницы облама приходятся въ третьемъ этажѣ. Ширина «навѣсныхъ бойницъ», или «щелей», какъ онъ ихъ называетъ, «до полуаршина», а сами онѣ находятся на высотѣ около полутора аршинъ отъ уровня пола третьяго этажа, въ стѣнахъ котораго были также бойницы для пораженія непріятеля изъ огнестрѣльнаго оружія.
Это превышеніе навѣсныхъ бойницъ надъ поломъ весьма замѣчательно, потому что онѣ вездѣ показаны на одномъ съ нимъ уровнѣ (черт.29, 33 и табл.XI, черт.3).
Назначеніе вышки у о. М. Сизого опредѣлено совершенно вѣрно, но новаго ничего не даетъ, а потому его дальнѣйшія сообщенія о башняхъ мы пока оставляемъ въ сторонѣ.
Изображенія этихъ обѣихъ башенъ мы видимъ у Ласковскаго (черт.39 и 40), которыя сходны во всѣхъ своихъ частяхъ съ только что разобранными нами рисунками, чѣмъ и подтверждаютъ ихъ достовѣрность. Разнятся они лишь пропорціями, что сейчасъ - же бросается въ глаза при совмѣстномъ разсматриваніи, и тѣмъ, что на чертежѣ Ласковскаго нѣтъ почему-то орла на Спасской башнѣ. Малый подъемъ крыши, на которой стоитъ дозорная вышка у этой башни (черт.39), объясняетъ, почему этой крыши не видно на рисункѣ, доставленномъ изъ Иркутска (табл.XV, рис.1).
Затѣмъ въ 5-й части «Путешествія Наслѣдника Цесаревича на Востокъ» 7) мы видимъ изображеніе деревянной крѣпостной башни и около нея - направо - древнюю деревянную церковь. Подпись подъ этимъ рисункомъ гласитъ только «Изъ остатковъ старой допетровской Сибири», но полное сходство этой башни съ Илимской Спасской башней, а церкви - съ Илимской Казанской церковью (табл.XVII, рис.1) заставляетъ думать, что тамъ изображенъ уголокъ города.
7) См. Путешествіе Государя Императора Николая II на Востокъ (въ 1890-1891). Авторъ издатель кн. Э. Э. Ухтомскій. Иллюстрировалъ Н. Н. Каразинъ. Спб. 1896. ч.5, стр.130.
На Иркутскихъ рисункахъ около Спасской башни начерченъ низкій одноэтажный деревянный домикъ въ два окна, съ весьма плоской крышей (табл.XV, рис.2). Такъ какъ по необычайной толщинѣ лѣса онъ конечно очень старый, а по формѣ своихъ оконъ, несомнѣнно, петровскаго времени, то мы полагали необходимымъ воспроизвести здѣсь кстати и его изображеніе.
Затѣмъ, прежде чѣмъ перейти къ разсмотрѣнію церквей г. Илимска, считаемъ небезполезнымъ привести тѣ свѣдѣнія, которыя. сообщаетъ объ это» городѣ Щукинъ, потому что въ его время остатки древности были тамъ гораздо многочисленнѣе, чѣмъ теперь.
«Изъ старинныхъ зданій, говорилъ онъ, сохранилась (въ Илимске) только часть острога или крѣпости и гостиный дворъ. Острогъ состоялъ изъ двойного частокола, съ тремя воротами. Частоколъ давно подгнилъ и упалъ, но ворота стоятъ еще, на нихъ держится огромный двуглавый деревянный орелъ. Крѣпость стояла на узкомъ берегу Илима и заднимъ бокомъ почти касалась горы, съ которой непріятель легко могъ забросать ее камнями. Старики наши, вѣроятно, понимали это, но презирали своихъ слабыхъ непріятелей, вооруженныхъ копьями и стрѣлами. Другая важнѣйшая причина построенія крѣпости на мѣстѣ, лишенномъ стратегическихъ выгодъ, была та, что здѣсь прекращался водяный путь и начинался волокъ на рѣку Куту. Слѣдовательно тутъ было складочное мѣсто всѣхъ припасовъ, слѣдующихъ въ Якутскъ и на Амуръ. Здѣсь скоплялся весь ясакъ, получаемый съ народовъ, обитающихъ по Ленѣ.
Старый гостиный дворъ обращенъ теперь въ частномъ домѣ въ анбаръ. Раздѣляется на два этажа, верхній выдается надъ нижнимъ навѣсомъ; на лицевой сторонѣ круглыя окна съ желѣзными рѣшетками. Въ нижнемъ этажѣ трое дверей» 8).
8) "Поѣздка въ Якутскъ", стр. 62-63.
Перейдемъ теперь къ Илимскимъ церквамъ.
Когда былъ построенъ первый храмъ въ Илимскѣ - неизвѣстно, но по свидѣтельству о. М. Сизого, около нынѣшней Спасской церкви, о которой мы уже говорили, есть его слѣды съ восточной стороны въ видѣ огромной земляной насыпи и деревянной часовни съ тремя деревянными - же крестами.
Кромѣ того до насъ дошли отъ него, по словамъ того-же свидѣтеля, слѣдующіе священные предметы:
1) Евангеліе 1712 года - вкладъ воеводы Лаврентія Родіонова сына Ракитина.
2) Крестъ со святыми мощами, XVIII-го (?) вѣка, - вкладъ священника Петра Максимова
и 3) старинные оловянные сосуды, изъ коихъ на дискосѣ имѣется слѣдующая характерная для всего времени подпись: «Блюдо всемиластевійшаго Спаса Илимскаго острогу, церковное положеніе Богдана Денисовича Оладьина, человѣка его Дементія, Ананьина сына» 9). Такимъ образомъ никому не извѣстное имя Б.Д. Оладьина сохранилось, благодаря вкладу его крѣпостного»!
9) Ирк. Еп. Вед. 1883 г. № 4, стр. 52-53.
Обратимся теперь къ древнѣйшей изъ нынѣ существующихъ въ Илимскѣ церквей - Казанской Божіей Матери (табл.XVII, рис.1). Вотъ что сообщаетъ о ней г. С. Поповъ:
«Подробнѣйшаго описанія, а въ особенности исторіи построенія церквей въ заштатномъ городѣ Илимскѣ доставить нѣтъ возможности въ настоящее время потому, что въ архивѣ города Илимска никакихъ документовъ касающихся построенія ихъ, не нашлось. Изъ клировыхъ же вѣдомостей видно, что самая древнѣйшая изъ церквей, построенныхъ въ приходѣ, принадлежащемъ городу Илимску, и въ самомъ городѣ находящихся, есть церковь Казанская, построенная по показанію клировыхъ вѣдомостей въ 1679 году 10).
10) Хотя церковь эта по клировымъ вѣдомостямъ и значится построенною ранѣе Спасской церкви, но есть уже вторая въ г. Илимскѣ. Первая церковь именовалась, какъ именуется и нынѣ главная приходская церковь, Спасскою и существовала гораздо ранѣе этого времени, какъ видно это изъ историческаго описанія Киренского Свято-Троицкаго монастыря изданнаго въ Москвѣ въ 1841 году; но это первая (Спасская) церковь была истреблена пожаромъ (прим. г. Попова).
Церковь эта деревянная однопрестольная, низменная, одноэтажная съ однимъ довольно большимъ куполомъ, покрыта тесомъ на два ската гладко, куполъ же околоченъ небольшими дощечками, порѣзанными зубцами и наложенными одна на другую. По мѣстному выраженію подобная покрыша называется «лемяхомъ». На куполѣ крестъ желѣзный золоченый; но крестъ этотъ относится постройкою къ недавнимъ временамъ.
Окна въ храмѣ квадратныя, мѣрою не больше аршина, въ нихъ вмѣсто стеколъ вдѣлана слюда; въ западной стѣнѣ по обѣимъ сторонамъ входной двери имѣются подобія оконъ, также задѣльныя слюдою, мѣрою въ вышину до полуторыхъ четвертей, а въ ширину по стѣнѣ около полуторыхъ саженъ. Особой наперти нѣтъ, а замѣняетъ её рѣшетчатое крыльцо. Внутреннее расположеніе раздѣлено на пять отдѣленій: алтарь, мѣсто для клира (по мѣстному преданію и для воеводы), отдѣленіе для мущинъ, отдѣленіе для женщинъ и самая церковь; отдѣленія, назначенныя для мущинъ и женщинъ, отгорожены глухою переборкою, составленною изъ иконъ, писанныхъ въ ростъ человѣка, живопись иконъ на обѣихъ сторонахъ переборки. Потолокъ храма украшенъ иконами, писанными на полотнѣ, и, судя по стилю живописи, надо предполагать, что вся иконопись древняя и относится ко времени построенія самаго храма 11). Въ правомъ отдѣленіи храма находится икона Божіей Матери, писанная на полотнѣ. Эту икону мѣстные жители именуютъ Казанскою; но по рисунку слѣдуетъ именовать её Тихвинскою. Вся утварь въ церкви ветхая, но относится ли къ древностямъ или вызвана только крайностью по бѣдности прихода, положительно сказать нельзя, по невозможности опредѣлить это по надписямъ или какимъ-либо документамъ. Еще есть двѣ шитыя шелками и золотомъ иконы, бывшія какъ должно предполагать на хоругвяхъ; но дѣйствительно ли это были хоругви, положительно удостовѣрить нельзя, потому что нѣкоторые изъ мѣстныхъ жителей считаютъ ихъ знаменами, занесенными еще казаками при первоначальномъ появленіи ихъ на Илимѣ для покоренія и объясаченія инородцевъ».
11) Бывшій въ Илимскѣ священникъ Корнаковъ пояснилъ, что вся иконопись, въ Казанской церкви находящаяся, есть старообрядческая. (Прим. г. Попова).
Описаніе это даетъ очень много любопытнаго, въ особенности относительно внутренняго устройства. Скажемъ нѣсколько словъ объ архитектурныхъ особенностяхъ этой церкви по весьма понятной причинѣ пройденныхъ молчаніемъ г. Поповымъ.
Сколько можно судить по рисунку, Казанская церковь состоитъ изъ высокаго четырехугольнаго сруба, составляющаго восточную часть храма, къ которой примыкаетъ широкая и низкая западная трапеза, съ крылечкомъ на западной сторонѣ.
Восточный срубъ возвышается примѣрно на 1 саж. (9 вѣнцовъ) надъ крышею трапезы и покрытъ двускатою крышею; въ верхней трети это покрытіе переходитъ въ крышу «бочкой», обращенную лицомъ на западъ, а на ребрѣ бочки поставлена луковичная головка на тонкой шеѣ. Такимъ путемъ выдѣлена въ уборномъ смыслѣ главная восточная или алтарная часть храма. Луковичная главка и верхъ бочки покрыты деревянной черепицей, обрѣзанной въ нижнемъ концѣ съ обѣихъ сторонъ сходящимися «зубчатками», обыкновенно съ тремя прямоугольными уступами съ каждой стороны, которая на мѣстѣ называется «лемехомъ».
Восточныя боковыя части крыши трапезы не заканчиваются за восточной ея стѣной, но идутъ далѣе вплоть до восточной стѣны алтаря и перекрываютъ собою входящіе углы, образованные боковыми стѣнами алтарной части и трапезной. Что находится въ сѣверномъ углу, на рисункѣ не видно; но въ южномъ углу сдѣлана лѣстница, какъ это можно заключить по наклоннымъ периламъ, которая ведетъ въ восточную часть церкви, т.е. въ алтарь или къ воеводскому мѣсту, что вполнѣ возможно. Можетъ быть, даже было устроено такъ: съ одной стороны была лѣстница для воеводы и его семьи, а другая для духовенства, такъ какъ изъ описанія г. С. Попова очевидно, что воеводское мѣсто было въ этой части храма. Но, какъ это ни странно, на рисункѣ ни на восточной сторонѣ трапезы, ни на южной сторонѣ алтаря входной двери не показано, а нарисованы лишь два окна. Это можно объяснить только ошибкою въ рисункѣ, ибо зачѣмъ - же дѣлать лѣстницу, когда по ней никуда нельзя попасть? Очень страннаго вида были окна въ западной стѣнѣ, если только г. С. Поповъ не ошибся въ ихъ размѣрахъ: шесть вершковъ вышины и полторы сажени ширины, т.е. ширина въ двѣнадцать разъ болѣе высоты? Да вѣдь это какія то горизонтальныя щели, какихъ мы въ прочихъ памятникахъ или вовсе не встрѣчаемъ, или встрѣчаемъ въ иной пропорціи, какъ напр. на Башнѣ-часовнѣ въ г. Балаганскѣ (табл.XVIII, рис.2) 12)! Впрочемъ и самъ г. С. Поповъ называетъ ихъ не «окнами», а «подобіемъ оконъ». Во всякомъ случаѣ, мы оставляемъ на его отвѣтственности точность этихъ размѣровъ.
12) Нѣчто подобное мы видимъ также въ рисункахъ нашихъ сѣверныхъ деревянныхъ церквей, представленныхъ за самое послѣднее время въ Академію Художествъ.
Очень любопытно внутреннее устройство трапезы: подобно древнехристіанскимъ базиликамъ она была разбита на три нефа, отдѣленныхъ другъ отъ друга не колоннами, а «глухими» переборками, украшенными съ обѣихъ сторонъ «иконами, писанными въ ростъ человѣка" (?) 13), причемъ правый нефъ предназначался для мужчинъ, а лѣвый для женщинъ.
13) Трудно понять, что этимъ хочетъ сказать описаніе: то - ли, что это иконы не "поясныя", или то, что фигуры написаны въ натуральный ростъ человѣка?
Раздѣленіе половъ въ церкви и до сихъ поръ еще встрѣчается во многихъ глухихъ мѣстностяхъ Россіи: не только по селамъ, но даже и по городамъ въ церкви мужчины становятся на право, а женщины на лѣво. Но особенно строго это соблюдается у старообрядцевъ. Поэтому раздѣленіе трапезы на три части глухими переборками въ связи съ указаніями священника Карнакова на «старообрядческую» иконопись заставляетъ предполагать, что церковь эта была сооружена старообрядцами, которыхъ въ Сибири всегда было достаточно.
Относительно внутренняго убранства церкви много любопытныхъ подробностей сообщаетъ о. М. Сизой.
Вотъ распредѣленіе росписи въ трапезѣ, согласно его описанію:
Въ основу этой росписи, какъ видно изъ ея схемы, положена извѣстная руководящая идея: въ плафонѣ, соотвѣтствующемъ небу, помѣщены Господь Саваоѳъ и Іисусъ Христосъ. Далѣе, на перегородкахъ, въ среднемъ нефѣ, мы видимъ справа - святителей Русской церкви до никоновскаго времени, Петра, Алексія, Іону и Филиппа, а слѣва - отцовъ Вселенской церкви, Іоанна Златоустаго, Григорія Богослова, Василія Великаго и Николая Чудотворца, изъ коихъ первый и третій - творцы обѣихъ нашихъ восточныхъ литургій.
Въ правомъ, мужскомъ отдѣленіи святые князья русскіе, и притомъ князья воины, которые, очевидно, особенно чтились нашими казаками завоевателями: Борисъ, Глѣбъ и Александръ Невскій. Въ лѣвомъ женскомъ отдѣленіи сввъ. великомученицы Варвара и Параскева, имена коихъ весьма часто встрѣчаются въ нашемъ народѣ.
Какъ изображенъ Господь Саваоѳъ, о. М. Сизой не упоминаетъ, но если на персяхъ у Бога-Отца изображенъ Св. Духъ, то здѣсь на лицо имѣются всѣ три ипостаси Св. Троицы, и тогда роспись потолка будетъ вполнѣ понятна. Совмѣстное - же изображеніе только Бога-Отца и Бога-Сына, безъ Святого Духа, является совсѣмъ не обычнымъ.
Затѣмъ, конечно, рождается вопросъ, къ какому времени относится эта роспись? Вопросъ рѣшался бы очень просто, если бы можно было имѣть подъ руками хотя - бы фотографіи. Къ крайнему нашему сожалѣнію, таковыхъ въ Археологической Коммисіи не имѣется и въ нашемъ распоряженіи находятся лишь данныя, сообщенныя г. С. Поповымъ и о. М. Сизымъ.
По ихъ свидѣтельствамъ, образа писаны «па полотнѣ» и, кромѣ того, въ плафонѣ изображенъ Господь «Саваоѳъ».
Эти два признака указываютъ, повидимому, на ихъ сравнительно позднее происхожденіе, ибо наши древнія иконы писались обыкновенно на доскахъ, а отдѣльные священные лики, фигуры и событія - прямо на стѣнахъ, а не на полотнѣ, набитомъ на рамахъ; Бога - же Саваоѳа стали писать у насъ лишь во второй половинѣ XVII-го столѣтія. Но г. С. Поповъ очевидно на основаніи указаній мѣстнаго духовенства, утверждаетъ, что, «судя по стилю живописи», надо предполагать, что «вся иконопись древняя» и относится ко времени построенія самаго храма. Кромѣ того, священникъ Корнаковъ пояснилъ ему, что вся эта иконопись «есть старообрядческая» 14). Свящ. М. Сизой о времени происхожденія всѣхъ этихъ образовъ ничего не говоритъ, но несомнѣнно, быть можетъ даже противъ своей воли, подтверждаетъ ихъ «старообрядческое» происхожденіе, хотя, конечно, по цензурнымъ и административно-полицейскимъ условіямъ своего времени онъ не рѣшается этого сказать прямо. За то въ одномъ мѣстѣ онъ сообщаетъ, что на перегородкахъ укрѣплены писаныя на полотнѣ иконы до-никоновской живописи (?) 15); а въ другомъ мѣстѣ онъ говоритъ слѣдующее: «И замѣчательно еще то, что митр. Филиппъ и св. Алексѣй написаны съ поднятою правою рукою и такимъ сложеніемъ пальцевъ на ней: большой, мизинецъ и безымянный, вмѣстѣ стоя, соединены оконечностями; указательный и средній, стоя вмѣстѣ, расположены отдѣльно отъ первыхъ. Хотя такое сложеніе и напоминаетъ благословляющую руку священно - пастыря, но далеко не тождественно съ нею» 16).
14) См. примъ. къ стр. 127-ой.
15) См. у него стр. 54.
16) Ib. стр. 55.
Эти крайне осторожныя слова о. М. Сизого показываютъ только, что онъ не могъ сказать того, что видѣлъ передъ глазами. Вѣдь описанное имъ сложеніе десницы есть ничто иное, какъ «двуперстіе», столь горячо отстаиваемое старообрядцами; поэтому «старообрядческое» происхожденіе образовъ несомнѣнно. Но это ни на волосъ не подвигаетъ вопроса о времени ихъ написанія. Мы даже не можемъ сказать, какіе они, - «иконописные» или «живописные», - ибо и г. С. Поповъ и о. М. Сизой, какъ неспеціалисты, очевидно, эти понятія путаютъ: первый шипѣть, что «судя по стилю живописи, вся иконопись древняя», а второй толкуетъ о какой-то «до-никоновской» живописи! Одно изъ двухъ: или «иконопись», или «живопись», и эти термины для спеціалиста сразу рѣшаютъ вопросъ. Тутъ же все сбито въ одну кучу, а потому данныхъ для рѣшенія вопроса нѣтъ.
Что же касается до домысла о. М. Сизого, что образа эти писаны не въ Илимскѣ, а присланы издалека, ибо самое изображеніе на полотнѣ обличаетъ ихъ доставку, съ этимъ можно только согласиться. Въ самомъ дѣлѣ переслать писанную на полотнѣ икону весьма легко: для этого стоить только проложить её съ лица масляной бумагой, накатать обратной стороной на скалку и зашить сперва для чистоты въ полотно, а потомъ въ кожу для защиты отъ сырости, и тогда она никакой пересылки не боится; можно везти хоть на вьюкахъ, причемъ и самая цилиндрическая форма упаковки совсѣмъ не громоздка и очень удобна для укладки. Тогда какъ икона на «дцке», въ особенности большая, требуетъ громоздкаго ящика и самаго тщательнаго укрѣпленія въ немъ доски, чтобы не получилось въ дорогѣ царапинъ и потертыхъ мѣстъ. Кромѣ того ящикъ иначе какъ «гужомъ» везти нельзя, причемъ на дурномъ проселкѣ, да еще въ распутицу, его всегда можно случайно разбить. Но если этотъ домыселъ о. М. Сизаго вѣренъ, то съ другимъ его предположеніемъ никакъ согласиться нельзя: онъ полагаетъ что все эти иконы «по заказу писались въ Тобольскѣ, гдѣ въ то время существовала иконописная школа при митрополичьемъ дворѣ». Самъ же онъ описываетъ двуперстое сложеніе десницъ у этихъ иконъ; какъ же можно допустить, чтобы при митрополичьемъ дворѣ было допущено «двуперстіе»! Да вѣдь это дѣло совершенно невозможное. Поэтому вѣрнѣе предположить, что эти образа были написаны въ XVIII вѣкѣ въ Москвѣ, гдѣ было всегда много богатѣйшихъ старообрядцевъ, которые, конечно, были готовы придти на помощь «своему» храму, хотя бы и въ отдаленномъ Прибайкальѣ. На XVIII-же вѣкъ указываютъ, во 1-хъ, образа на полотнѣ и на «подрамкахъ», во 2-хъ, изображеніе Саваоѳа въ плафонѣ и, въ 3-хъ, одно выраженіе о. М. Сизого, которое опредѣляетъ скорѣе «живопись», чѣмъ «иконопись». «Къ тому же, говорить онъ, самая живопись иконъ принадлежитъ довольно искусной кисти» 17). Врядъ ли онъ выразился бы такъ объ «иконномъ» письмѣ. Впрочемъ, всё это только одни предположенія, и окончательнаго рѣшенія вопроса мы ждемъ отъ мѣстныхъ археологическихъ силъ, ибо, въ свою очередь «живопись» никакъ не вяжется со «старообрядчествомъ».
17) Ib. стр. 57.
Кромѣ этихъ свѣдѣній объ украшеніи трапезы, о. М. Сизой сообщаетъ въ качествѣ очевидца, и другія подробности о внутренномъ устройствѣ храма, которыя мы считаемъ нужнымъ привести здѣсь для полноты картины.
«Въ отдѣлѣ старцевъ 18), говоритъ онъ, поражаетъ размѣрами икона Божіей Матери Троеручицы, писанная на холстѣ, безъ всякихъ украшеній, въ рамѣ простой работы; выш. икона 2,75 арш., шир. около 3 арш.; устоемъ подъ нею служить простая деревянная лавка; предъ иконой стоить нехитрой работы деревянный некрашеный подсвѣчникъ. Трапеза отдѣляется отъ церкви собственно деревянною рѣшеткой, въ срединѣ которой устроена дверь для входа и выхода. Эта часть весьма незначительна по своимъ размѣрамъ. Она, если не брать во вниманіе едва замѣтнаго возвышенія, замѣняющаго солею и амвонъ, шир. 5 арш., длин. около 2 арш., съ особо устроенными по ту и другую сторону дверей небольшими скамеечками. Эта часть назначалась въ свое время для воеводы, его семьи и близкихъ къ нему людей чиновныхъ. Этимъ объясняются сравнительно ничтожные размѣры ея; это же даетъ поводъ предполагать, что описываемая церковь построена была однимъ изъ воеводъ, которому, въ виду его особой попечительности о распространеніи храмовъ Божіихъ, и дана была привилегія пользоваться особымъ помѣщеніемъ въ храмѣ. Иконостасъ самой простой работы: онъ составленъ изъ двухъ досчатыхъ некрашеныхъ рамъ и двухъ иконъ, находящихся въ нихъ: св. Іоанна Устюжскаго 19) въ ростъ человѣка и образа Нерукотвореннаго Спаса, очень искусно вышитаго на шелковомъ платѣ шелкомъ, золотою и серебряною мишурою, въ квадратѣ 1,5 арш. По сторонамъ плата также искусно вышитъ текстъ тропаря образу. На верхней части плата находятся девять шелковыхъ петель, сдѣланныхъ, очевидно, съ тою цѣлью, чтобы удобно было посредствомъ шнура, или тонкой палки, вѣшать его. Въ такомъ именно видѣ находится онъ прикрѣпленнымъ и теперь по правую сторону царскихъ вратъ. Нижняя часть плата украшена нѣсколькими, сдѣланными изъ шелка же, кистями. Царскія врата имѣютъ въ ширину около аршина (?), въ высоту 2,5 арш., створки сдѣланы изъ простыхъ досокъ, закругленныхъ сверху: внизу онѣ не доходятъ до пола около 2 четв. Въ алтарѣ, такъ же какъ и въ трапезѣ, весь потолокъ укрытъ изображеніями на холстѣ, надъ св. крестомъ находится изображеніе Господа Саваоѳа. Св. престолъ въ 3/4 арш. въ квадратѣ и жертвенникъ того же размѣра. На юго-восточной стѣнѣ алтаря, около горняго мѣста, находится другая вышитая золотомъ икона - Знаменія Божіей Матери: она почти во всемъ похожа на икону Нерукотвореннаго Спаса, только немного меньше ея, безъ петель и кистей» 20).
18) Такъ онъ называетъ "правое" отдѣленіе.
19) Это какъ бы наводитъ на мысль о "казакахъ - устюжанахъ"; не забудемъ, что самъ знаменитый Дежневъ былъ родомъ изъ Устюга. На то же предположеніе наводитъ и слѣдующее сообщеніе г. Ровинскаго: "Рѣзьба въ иконостасѣ, говоритъ онъ, и разныя живописныя украшенія указываютъ, что тутъ работали хорошіе мастера; извѣстно, что тамъ (въ Илимскѣ) жили отличные серебряки, вышедшіе изъ Устюга, изстари славившіеся своею работою подъ чернью". (См. его статью "Между Леной и Ангарой", въ Извест. Вост.-сиб. Отд. Географ. О-ва. Ноябрь 1871 г., стр. 11-12). Прим. автора.
20) № 4, стр. 65-56.
Въ этомъ описаніи прежде всего бросается въ глаза разногласіе его со свѣдѣніями, сообщаемыми г. С. Поповымъ относительно образа Богоматери въ правомъ отдѣленіи храма.
Г. С. Поповъ говоритъ, что мѣстные жители именуютъ её «Казанской», а по рисунку её слѣдуетъ именовать «Тихвинской»; а о. М. Сизой называетъ её «Троеручицей», хотя и оговаривается, что «нѣкоторыми» она принимается за «Казанскую».
Это разногласіе тѣмъ страннѣе, что если возможно еще спутать по нѣкоторому сходству изображенія иконъ Казанской и Тихвинской Божіей Матери 21), то это уже совершенно невозможно относительно Троеручицы, такъ какъ, во 1-хъ, лико Ея обращено въ противную сторону (влѣво), а во 2-хъ она имѣетъ такой рѣзко характерный признакъ, какъ три ручки: одну лѣвую и двѣ правыхъ.
21) Хотя сходство это очень незначительно и между обѣими иконами есть большая разница: на Тихвинской иконѣ изображеніе ниже пояса; Іисусъ Христосъ сидитъ на лѣвой рукѣ Богоматери; у Нея написаны обѣ ручки, а у Предвѣчнаго Младенца обѣ ножки; тогда какъ на Казанской иконѣ - изображеніе полокотное; Іисусъ Христосъ стоитъ около лѣваго плеча Приснодѣвы; ни ручекъ Ея, ни ножекъ Спаса - Младенца не видно. Такимъ образомъ всё сходство обоихъ изображеній сводится къ одному только общему повороту лика Богоматери въ одну и ту же сторону, - въ правую.
Подробности, сообщаемые въ описаніи о. Н. Сизого о шитомъ образѣ Нерукотвореннаго Спаса, повидимому, подтверждаютъ преданіе, что онъ былъ прежде казацкимъ знаменемъ: подвѣсныхъ образовъ въ иконостасахъ мы не знаемъ, да и, кромѣ того, на иное назначеніе этого образа указываютъ нижнія кисти. Что же касается до подобнаго же образа Знаменія, у котораго нѣтъ ни петель, ни кистей, то вѣдь онѣ могли быть и отпороты при его новомъ назначеніи.
Описаніе царскихъ вратъ важно въ томъ отношеніи, что указываетъ способъ навѣски нашихъ древнихъ царскихъ дверей, створы которыхъ нерѣдко бывали ниже роста человѣка: эти створы просто приподнимались на пол-аршина отъ полу.
Наконецъ обращаютъ на себя вниманіе малые размѣры престола и жертвенника - 3/4 аршина въ квадратѣ, тогда какъ теперь престолъ дѣлается обыкновенно 1,25 или 1,5 арш. въ сторонѣ, что объясняется, конечно, сравнительной роскошью и большими размѣрами современной церковной утвари, а въ особенности огромными размѣрами Евангелій, пошедшими у насъ въ ходъ главнымъ образомъ съ половины XVIII столѣтія.
Что касается до общихъ размѣровъ этого храма, то, по свидѣтельству того же г. Ровинскаго, онъ такъ невеликъ, что снаружи можно руками достать до крыши, а внутри высокій человѣкъ можетъ коснуться головою потолка. Очевидно, впрочемъ, что это относится только къ западной, низкой трапезѣ.
Время его основанія онъ относитъ, вопреки приводимому г. Поповымъ показанію клировыхъ вѣдомостей, почему то къ 1676-му году, а не къ 1679-му, что впрочемъ, не существенно.
Этими замѣчаніями мы полагаемъ возможнымъ закончить разборъ тѣхъ свѣдѣній, которыя мы имѣемъ о Казанской Илимской церкви.
Введенская церковь Илимска (табл.XVII, рис.2) нѣсколько напоминаетъ Казанскую по внѣшнему виду, но существенно отличается отъ нея внутреннимъ устройствомъ.
Вотъ что сообщаетъ объ ней г. С. Поповъ:
«Кромѣ Казанской церкви къ Илимскому приходу принадлежатъ: церковь, находящаяся въ двухъ верстахъ отъ города Илимска, также деревянная, построенная, какъ свидѣтельствуютъ клировыя вѣдомости, въ 1693 году. Она имѣетъ два купола и два престола, одинъ во имя Введенія во храмъ Пресвятыя Богородицы, а другой во имя Святителя и Чудотворца Николая, алтари совершенно равные и раздѣлены бревенчатою стѣною. Наружныя стѣны церкви сложены изъ толстаго и длиннаго лѣса, и самое зданіе довольно высоко. Внутри церковь раздѣлена на два отдѣленія капитальною стѣною, но не глухою, потому что сдѣланы въ ней отверстія на подобіе большихъ оконъ. Потолокъ въ церкви уже передѣланъ, полъ же перестланъ только въ передней половинѣ. Около клиросовъ поставлены два большихъ деревянныхъ креста, замѣчательныхъ своею массивностью; мѣрою они до двухъ саженъ въ вышину. На крестѣ, поставленномъ около праваго клироса, съ лицевой стороны изображено красками Распятіе, а на оборотной Архангелъ Гавріилъ 22); затѣмъ передъ этимъ крестомъ находится деревянный раскрашенный на подобіе парчи подсвѣчникъ съ надписью «7193 23) года Февраля въ 20-й день»; на крестѣ же, утвержденномъ у лѣваго клироса, съ лицевой стороны изображено Распятіе, а на сторонѣ оборотной вырѣзана славянскими буквами надпись слѣдующаго содержанія: «лѣта 7193, Апрѣля въ день 24) поставилъ сей Святый и животворящій крестъ Господень стольникъ и воевода Илья Андреевичъ Змѣовъ».
22) И "Божія Матерь" съ надписью: "святый ангелъ, хранитель человѣковъ", по свидѣтельству о. М. Сизаго. Прим. автора.
23) 1685 годъ.
24) Числа нельзя прочесть - стерто. (Прим. г. Попова)
По внѣшности своей Введенская церковь еще проще Казанской: поставлены рядомъ два сруба одинаковой ширины, изъ которыхъ западный - низкій и короткій, а восточный - высокій и длинный, и покрыты каждый отдѣльной двускатой крышей; на крышѣ восточнаго сруба поставленъ небольшой квадратный срубикъ, покрытый «бочкой», повернутой поперекъ главной оси зданія, а на бочкѣ двѣ одинаковыхъ луковичныхъ главки, которыя символизуютъ, какъ мы увидимъ далѣе, сущность внутренняго устройства этого храма.
Размѣры церкви не велики: въ длину она имѣетъ около 5 саж., а въ ширину 4 саж. Болѣе, по рисунку, никакихъ особенностей не замѣтно, но о. М. Сизой описываетъ еще западную паперть.
«Съ западной стороны храма, говоритъ онъ 25), во всю ширину его, устроена досчатая крытая галерея, замѣняющая собою нынѣшнюю паперть. Входъ въ галерею открываетъ довольно длинная узкая лѣстница, одинъ конецъ которой утвержденъ на землѣ, а другой, на высотѣ нѣсколькихъ аршинъ отъ нея, соединяется съ самою галерею. Съ обѣихъ сторонъ лѣстницы укрѣплены деревянныя перила. Надъ лѣстницею, на подобіе балдахина, возвышается тесовая крыша, имѣющая, въ соотвѣтствіе лѣстницѣ, наклонное положеніе».
25) Стр. 66.
Эта лѣстница подобна совершенно той, которую мы видимъ у храма Рождества Іоанна Предтечи (табл.XVI, рис.2). Такъ какъ помѣщенный у насъ рисунокъ ц. Введенія - 1870 года, а статья о. М. Сизого - 1883-го, то можно предполагать, что эта паперть позднѣйшаго происхожденія.
Кромѣ того, относительно наружности вида церкви онъ замѣчаетъ, что она имѣетъ «лишь немного» обыкновенныхъ, т.е. позднѣе устроенныхъ оконъ, а всѣ остальныя - маленькія, «волоковыя». Наконецъ, первоначальные кресты храма были деревянные, обитые жестью, которые хранились въ немъ еще въ 1883-мъ году.
Внутри церковь раздѣляется на три части: трапезу, собственно церковь и алтарь. Первая помѣщается въ болѣе низкой западной пристройкѣ. Въ капитальной стѣнѣ, отдѣляющей её отъ высокой, собственно церковной части, прорѣзано дверное отверстіе и два другихъ по бокамъ на подобіе оконъ, для болѣе удобнаго слушанія богослуженія. Въ высокой части храма, съ западной стороны, помѣщается самая церковь, а восточная ея половина раздѣлена на двѣ равныя части бревенчатой стѣной, вслѣдствіе чего образуются два совершенно равныхъ алтаря.
Это дѣленіе восточной части на два алтаря и заставило помѣстить «бочку» поперекъ конька, ибо только при этомъ условіи каждый алтарь будетъ имѣть свою главу. Такимъ образомъ верхняя надстройка не только дѣлаетъ свое дѣло въ уборномъ отношеніи, но и строго логична въ символическомъ смыслѣ; эти двѣ главки рядомъ «во очію» знаменуютъ два рядомъ стоящихъ подъ ними алтаря.
Иконостасъ, по свидѣтельству о. М. Сизого, новый, крашеный и потому, конечно, ничего особеннаго не представляетъ. Гораздо любопытнѣе Распятіе, поставленное воеводою Змѣевымъ, и подсвѣчникъ передъ другимъ крестомъ, потому что оба они имѣютъ дату и относятся къ 1685-му году, а потому наводятъ на размышленіе относительно времени сооруженія храма. Что же
касается до «деревяннаго подсвѣчника, раскрашеннаго на подобіе парчи», то это, очевидно, такъ называемая «поклонная», «тощая» или «поставная» свѣща, которая попадается еще въ нашихъ старыхъ церквахъ. Она обыкновенно представляетъ собою большой цилиндрическій подсвѣчникъ, примѣрно вершковъ 5 въ діаметрѣ, высотою около 1,25 аршина, расписанный пестрымъ орнаментомъ; внизу онъ оканчивается металлической подставкой, а наверху увѣнчивается металлическимъ же фигурнымъ колпакомъ со вставными гнѣздами для свѣчей 26). Такія свѣчи ставились, по большей части по обѣту, передъ мѣстными иконами, въ качествѣ неугасимой лампады.
26) Рис. см. у Солнцева, «Древн. Росс. Гос.», т. I, табл. 72, у Н. Симакова, «Русск. орнаментъ», табл. 21, и у Шохина, «Сборн. очерк. и детал. рис. русск. стар. построекъ», табл. 28.
Чтобы покончить съ внутреннимъ устройствомъ церкви, воспользуемся деталями, сообщаемыми о. М. Сизовымъ о прежнемъ ея отопленіи. Онѣ тѣмъ цѣннѣе для насъ, что въ настоящее время отопленіе передѣлано, а потому слѣды прежняго уже исчезли: но устройство его крайне любопытно, ибо оно показываетъ, съ чѣмъ могли мириться первые русскіе обитатели Сибири!
Въ старой московской Руси, въ зависимости отъ способа отопленія, избы раздѣлялись на «черныя» и «бѣлыя». Это дѣленіе и до сихъ поръ удержалось въ Россіи, потому что и теперь еще во многихъ захолустьяхъ существуютъ такъ называемыя «курныя» избы. Разница между ними заключается въ томъ, что въ «бѣлой» избѣ дѣлается печь съ трубою, а въ «черной» или «курной» избѣ устраивается очагъ прямо на полу или печь безъ трубы и дымъ выходитъ въ открытую дверь или въ отверстіе въ потолкѣ, какъ въ самоѣдскомъ чумѣ 27). Затѣмъ, по свидѣтельству поляка Маскевича 28), бывшаго въ Кремлѣ во времена «московской розрухи», большія палаты отапливались тамъ особыми печами, помѣщавшимися въ подвалахъ и подававшими вверхъ тепло каналами и отдушинами. Слѣдовательно въ XVII вѣкѣ русскіе были знакомы также съ «духовымъ» отопленіемъ. Отопленіе трапезы Введенской церкви представляло собою странную смѣсь «духового» отопленія съ «курнымъ». Вотъ что пишетъ по этому поводу о. М. Сизой:
«Въ настоящее время трапеза имѣетъ совсѣмъ другой видъ, чѣмъ прежде. Находящаяся въ ней печь устроена была иначе, нежели какъ теперь: она помѣщалась подъ поломъ и совсѣмъ не имѣла трубы. Во время топки весь дымъ шелъ въ трапезу, и только потомъ, въ прорубленное въ верхней части стѣны окно, мало-по-малу выходилъ наружу. Такой способъ топки, отъ осаждавшейся на стѣны и потолокъ трапезы сажи дѣлалъ ихъ совершенно черными - лоснящимися. Во избѣжаніе прохода дыма во внутреннія отдѣленія храма, имѣвшіяся въ поперечной стѣнѣ двери и окна во время топки наглухо закрывались. Когда, по окончаніи топки, дыма не оставалось въ трапезѣ, - «куталась 29) печка», открывались двери и окна, такимъ образомъ, нагрѣвались и остальныя части храма» 30).
27) Для читателей, не видавшихъ курной избы, позволяемъ себѣ указать на сочиненіе г. А. О. Heikel'я - "Rakennukset Teremisseilla, Mordvalaisilla, Virolaisilla ja Juomalaisillja". Helsingissa, 1887 ("Постройки черемисовъ, мордвы, эстовъ и финновъ"). Хотя эта книга на финскомъ, конечно, малодоступномъ языкѣ, но рис стр. 11, 12, 13, 14 и др. даютъ полное представленіе о "курной" избѣ.
28) См. въ сборникѣ Устрялова - «Сказанія современниковъ о Дмитріи Самозванцѣ», т. V, стр. 69.
29) Очевидно - «закрывалась».
30) № 5, стр. 65.
Итакъ, по идеѣ (обогрѣваніе снизу) это отопленіе «духовое», а по исполненію (безъ трубы) - «курное». Трудно себѣ представить болѣе варварскій способъ обогрѣванія храма Божьяго, но онъ весьма любопытенъ въ смыслѣ опредѣленія степени «нетребовательности» покорителей и первыхъ просвѣтителей сибирскихъ инородцевъ, а потому мы должны быть благодарны о. М. Сизому за то, что онъ сохранилъ для насъ эти характерныя подробности.
Въ заключеніе намъ остается сказать лишь нѣсколько словъ о годѣ основанія описываемой церкви.
Г. С. Поповъ приводить запись клировыхъ вѣдомостей, по которой она основана въ 1693-мъ году. Но годъ этотъ кажется весьма страннымъ въ виду того, что крестъ воеводы Змѣева поставленъ въ 1685 году. Поэтому надо думать, что запись клировыхъ вѣдомостей невѣрна и годъ въ ней поставленъ наобумъ. Повидимому, гораздо болѣе правъ г. Ровинскій, который относитъ основаніе церкви, хотя и безъ указанія источника, къ 1673 году 31) и считаетъ её самой древней въ городѣ и стоящей въ предѣлахъ перваго острога, «Первоначально, говоритъ онъ, Илимскъ былъ построенъ выше по Илиму па одну версту, гдѣ теперь нѣсколько дворовъ и никакихъ признаковъ стараго острога, называемаго по преданію «верхнимъ», но есть церковь самая старая изъ существующихъ тамъ: именно отъ 1673 года, во имя Введенія во храмъ». Не считаемъ возможнымъ обойти молчаніемъ того значенія для края Введенской и Казанской Илимскихъ церквей, которое такъ опредѣляетъ г. Ровинскій: «Замѣчательно, что эти церкви послужили прототипомъ для нѣкоторыхъ церквей по Ленѣ, гораздо позднѣйшаго времени - даже въ деталяхъ внутренней орнаментировки».
31) См. его статью "Между Леной и Ангарой" въ "Извѣстіяхъ Восточно-сибирскаго отдѣла Географическаго О-ва" (Ноябрь, 1871, стр. 10).
Обратимся теперь къ третьей и послѣдней церкви города Илимска, о которой говоритъ г. С. Поповъ (табл.XVI, рис.2).
Вотъ что онъ объ ней сообщаетъ: «Другая церковь, также принадлежащая къ Илимскому приходу, находится на такъ называемой заимкѣ въ 6-ти верстахъ отъ города, въ лѣсу; церковь эта также одноэтажная; построена, какъ значится по клировымъ вѣдомостямъ, въ 1707 году, во имя Рождества Предтечи и Крестителя Господня Іоанна. Архитектурой она сходна съ церковью, находящеюся въ слободѣ, исключая только того, что однопрестольная, а вслѣдствіе этого и съ однимъ куполомъ».
Въ отношеніи своего зодчества церковь эта представляетъ собою верхъ безыскуственности и простоты: это въ сущности обыкновенная изба, съ западной стороны которой пристроена паперть въ видѣ крытаго крыльца, а на крышѣ устроена не менѣе первобытная главка; нижняя часть ея, или постамента, по своей общей формѣ, - такая же изба, только маленькая, поставленная поперекъ нижней или главной избы. Этотъ постаментъ по коньку своей крыши увѣнчанъ крохотною луковкою на очень тонкой шеѣ.
Оба сруба, и нижній большой, и верхній маленькій, срублены «безъ остатка», - «въ лапу», что ясно видно на рисункѣ.
Церковь имѣетъ два окна съ южной стороны и двѣ двери съ паперти: одну съ запада, а другую съ сѣвера. Паперть охватываетъ церковь съ боковъ и заканчивается у алтарей. Полъ ея приподнятъ надъ уровнемъ земли на два аршина, что объясняется, конечно, толстымъ зимнимъ слоемъ снѣга. Относительно внутренности церкви заимствуемъ у о. М. Сизаго нѣкоторыя подробности, о которыхъ умалчиваетъ г. С. Поповъ.
«Клиросъ въ церкви, пишетъ о. Сизой, одинъ правый. У клироса на пьедесталѣ утверждено рѣзное изображеніе на крестѣ Христа Спасителя, съ таковыми же изображенными по сторонамъ Божіей Матери и Евангелиста Іоанна. Иконостасъ самой простой работы, незатѣйливо сколоченный изъ досокъ и балокъ, на которыхъ также просто укрѣплены мѣстныя иконы, писанныя на холстѣ. Изъ иконъ останавливаютъ на себѣ вниманіе икона Спасителя по правую сторону царскихъ врать и икона Божіей Матери по лѣвую. Та и другая древней живописи, весьма схожей съ нынѣшней, такъ называемой суздальскою. На св. престолѣ до сихъ поръ сохраняется деревянная дарохранительница съ нѣсколькими помѣщеніями, крашеная. Какъ въ алтарѣ предъ св. престоломъ, такъ и въ самой церкви предъ мѣстными иконами всѣ подсвѣчники деревянные, сохранившіеся, навѣрно, съ самаго построенія храма. Храмъ освѣщается семью небольшими окнами, въ которыя, вмѣсто стеколъ, вдѣлана слюда. Вѣнчающій церковь куполъ, съ утвержденнымъ на немъ крестомъ, устроенъ совершенно такъ же, какъ и у предыдущихъ храмовъ. Для совершенія божественной литургіи при храмѣ имѣется св. антиминсъ, священнодѣйствованный митрополитомъ тобольскимъ Филоѳеемъ въ 1704 году» 32).
32) См. № 5, стр. 68-69.
По поводу этого описанія считаемъ долгомъ замѣтить, что если въ очеркѣ Введенской церкви о. М. Сизой какъ будто даетъ поводъ предполагать, что подъ словомъ «живопись» онъ подразумѣваетъ письмо западнаго характера, то здѣсь оказывается, что «живописью» онъ называетъ также и «иконопись», что явствуетъ изъ слѣдующаго его опредѣленія письма мѣстныхъ иконъ: «та и другая древней живописи, весьма схожей съ нынѣшней, такъ называемой суздальской». Это выраженіе, несомнѣнно, показываетъ, что мы здѣсь имѣемъ дѣло съ «иконописью». Вмѣстѣ съ тѣмъ это выраженіе наводитъ на сомнѣніе относительно Введенской церкви: не иконопись - ли и тамъ? А потому, повторяемъ, вопросъ этотъ можетъ быть рѣшенъ только или на мѣстѣ, или присылкой фотографіи въ Археологическую Комиссію, что, конечно, крайне желательно. Если же тамъ «иконопись», то въ связи съ «двуперстіемъ» это обстоятельство только подтверждаетъ нашу догадку о происхожденіи иконъ изъ Москвы, какъ изъ главнаго центра старообрядчества. Желательно бы также имѣть и фотографы древней утвари этихъ церквей. Особенно должны быть любопытны шитые образа и большая свѣча Введенской церкви и деревянные подсвѣчники съ такой же крашеной дарохранительницей. Первые, какъ произведенія развитого русскаго искусства XVII столѣтія, а вторыя - по первобытности своей формы. Можетъ быть, ихъ изображенія и станутъ когда-нибудь достояніемъ русской науки.
Мы уже упоминали вскользь о главной Спасской церкви г. Илимска, рисунковъ которой не помѣстили въ виду того, что сравнительно болѣе позднія формы ея XVIII вѣка лишены народнаго характера и потому мало любопытны. Тѣмъ не менѣе, мы считаемъ небезполезнымъ привести здѣсь свѣдѣнія, сообщаемыя о ней г. С. Поповымъ.
«Наконецъ, 4-я церковь, пишетъ онъ, находящаяся въ самомъ городѣ Илимскѣ невдалекѣ отъ церкви Казанской, именуется Спасскою, и есть главная церковь прихода; построена она въ 1783 году. Наружный видъ Спасской церкви представляетъ уже новѣйшій стиль. Она имѣетъ четыре купола, обитые жестью; на куполахъ желѣзные вызолоченные кресты; покрыта и обита тесомъ, двухъэтажная; въ нижнемъ этажѣ два престола, а въ верхнемъ одинъ. Внутреннее расположеніе церкви въ первомъ этажѣ раздѣлено на два отдѣленія; въ верхнемъ же раздѣленія нѣтъ. Въ первомъ отдѣленіи, со входа въ нижній этажъ, около стѣнъ и на правой сторонѣ при колоннахъ, подкрѣпляющихъ потолокъ, устроены скамьи; а со входа на паперть верхней церкви по сѣверной и южной сторонамъ устроены перила, поддерживаемыя какъ съ той, такъ и съ другой стороны четырьмя деревянными колоннами. Окна въ нижнемъ этажѣ изъ слюды съ желѣзными рѣшетками, а въ верхнемъ стеклянныя. Живопись въ нижней церкви древняя, а въ верхнемъ этажѣ позднѣйшихъ временъ. Верхняя церковь расписана историческими картинами ветхаго и новаго завѣта, которыя писаны, какъ видно изъ находящейся въ алтарѣ на правой стѣнѣ надписи, въ 1815 году - «усердіемъ купца Авива Козлова, писалъ А.С.».
Кромѣ того онъ сообщаетъ также нѣкоторыя свѣдѣнія объ утвари Илимскихъ церквей. Хотя мы о нихъ уже говорили, но для полноты приводимъ также и его слова. Вотъ они: «Изъ числа церковной утвари въ городѣ Илимскѣ обращаютъ на себя вниманіе: оловянные подъ чернью «потиръ и дискосъ» съ остальными принадлежностями, до жертвенника относящимися; въ особенности замѣчательна по своей формѣ «лжица», но къ которому времени слѣдуетъ отнести построеніе этихъ сосудовъ, по неимѣнію на нихъ надписей, съ точностью опредѣлить нельзя. Евангеліе въ листъ величиною, крупной славянской печати 1703 года съ серебряною отдѣлкою и такою же надписью 1721 года; надпись на немъ слѣдующая: «Сіе Святое Евангеліе строено въ Илимску радѣніемъ воеводы Лаврентія Родіонова сына Ракитина, вѣсу сребра два фунта и десять золотниковъ. Работалъ Никита Яковлевъ, лѣта отъ Адама»...
«Есть серебряный напрестольный крестъ со вложенными въ оный мощами Святыхъ угодниковъ, построенный, какъ значится въ надписи на крестѣ, священникомъ Петромъ Максимовымъ 33) году Апрѣля. На всѣхъ существующихъ въ г. Илимскѣ церквахъ прежде кресты были деревянные, обитые жестью. Кресты эти сохраняются по настоящее время и замѣчательны своею массивностью, но не имѣютъ на себѣ никакихъ украшеній».
33) Годовъ по нечеткости вырѣзки ихъ на крестѣ и Евангеліи нельзя разобрать. (Прим. г. С. Попова).
Таковы свѣдѣнія, сообщенныя г. С. Поповымъ объ Илимской старинѣ. Какъ ни скромно оцѣниваетъ онъ въ письмѣ къ г. Ларіонову 34) составленное имъ описаніе, но мы должны подчеркнуть его значеніе, какъ свидѣтельство очевидца, и во всякомъ случаѣ помянуть этотъ трудъ добрымъ словомъ: онъ далъ намъ любопытный матеріалъ объ Илимскихъ храмахъ за тринадцать лѣтъ до появленія почтенной статьи о. М. Сизого.
34) См. стр. 120.