ПРИБАВЛЕНIЕ

___________________

(*) Заимствовано изъ двухъ старинныхъ рукописей.

Якуты, обитающіе въ Якутской области, называютъ сами себя Саха, и говорятъ нарѣчіемъ Турецкаго языка, въ которомъ множество словъ Монгольскихъ. Всѣ согласны въ томъ, что Якуты не коренные обитатели здѣшнихъ мѣстъ, но пришельцы съ Юга; но никто не доказалъ исторически, когда Якуты переселились въ Якутскую область и откуда. Русскіе въ XVII столѣтіи нашли ихъ народомъ многочисленнымъ, слѣдовательно можно полагать, что переселеніе Якутовъ произошло за нѣсколько столѣтій до прибытія Русскихъ. Въ 1838 году считалось ихъ до 87,000 мужескаго пола. Этотъ счетъ заставляетъ предполагать, что Якуты обитаютъ здѣсь или очень давно, или переселились сюда въ большомъ количествѣ. Сами Якуты говорятъ, что они происходятъ отъ Красноярскихъ Татаръ и расказываютъ о произхожденіи своемъ слѣдующую сказку: Нѣкто Омогой Бай съ 150 человѣками, отдѣлившись, по неизвѣстнымъ причинамъ, отъ своихъ родовичей, Татаръ обитавшихъ въ южныхъ предѣлахъ Енисейской губерніи, пошелъ отъ рѣки Енисея на Востокъ. — Достигнувъ Манзурской степи, лежащей между Иркутскомъ и Леною, гдѣ кочевали Буряты, онъ расположился тутъ на жительство. Пришествіе людей невѣдомыхъ встревожило Бурятъ. Долго они думали, какъ поступить съ пришельцами; наконецъ рѣшено было истребить ихъ. Но какъ луна была тогда на ущербѣ, — время, въ которое Буряты ничего не предпринимаютъ важнаго, — то отложили они намѣреніе свое до благопріятныхъ предзнаменованій. Между тѣмъ Татары узнали о заговорѣ. Не теряя времени, отправили нѣсколько человѣкъ на рѣку Лену для постройки плотовъ, и когда все было готово, ночью перешли черезъ гору на Лену со всѣмъ скотомъ своимъ; сѣли на плоты и пустились внизъ по Ленѣ. Достигнувъ до того мѣста, гдѣ теперь городъ Якутскъ, они остановились на жительство. Спустя нѣсколько годовъ, приплылъ къ нимъ по Ленѣ нѣкто, изъ Татаръ, Эллей. Удалецъ этотъ пріобрѣлъ любовь уже состарѣвшагося Омогоя, женился на одной изъ дочерей его, и прижилъ съ нею 12 сыновей. Изъ нихъ замѣчателенъ Хангаласъ, сообщившій имя свое Хангаласскому роду Якутовъ. Спустя нѣсколько десятковъ лѣтъ послѣ прибытія Эллея, приплыли къ Татарамъ по Ленѣ Забайкальскіе Бурята Хоринскаго рода, перемѣшались съ ними и составили теперешнихъ Якутовъ, народъ имѣющій сходство языкомъ и нравами съ Татарами и Монголами. Донынѣ существуетъ между Якутами родъ, называющійся Хори, донынѣ сохранилась между Якутами пословица: «я говорю тебѣ не по Хорински» то и другое доказываетъ справедливость преданія о Хоринцахъ.

Разсмотримъ преданіе о переселеніи Татаръ критически. Теперь между Татарами Качинскими, обитающими въ Енисейской губерніи по рѣкѣ Енисею и Абакану, есть родъ, называющійся донынѣ Сохà или Сохà-ляръ. До пришествія Русскихъ кочевалъ онъ на равнинахъ по рѣчкѣ Качѣ, въ окрестностяхъ Красноярска.

Легко могло статься, что часть рода Сохà, подъ предводительствомъ Омогоя, отдѣлилась отъ главнаго племени и пошла искать степей для кочевья. Подобные примѣры очень обыкновенны между кочующими, но нѣтъ ни какой вѣроятности и даже возможности, перебраться народу со стадами лошадей, коровъ и овецъ съ Енисея на Манзурскую степь. Это пространство, имѣющее разстоянія 1,000 верстъ, покрыто и теперь лѣсами, а тогда лѣса эти были непроходимы.

Остается допустить мнѣніе, что Татары изъ окрестностей Красноярка спустились на плотахъ по Енисею до устья нижней Тунгуски. Здѣсь отъ Тунгусовъ узнали они, что къ Востоку лежатъ степи по рѣкѣ Вилюю. Татары перебрались съ Енисея на рѣку Вилюй. А по этой рѣкѣ добрались и до рѣки Лены, и такимъ образомъ распространились по всей Якутской области.

Итакъ Якуты называютъ сами себя Сахà. Почему же Русскіе называютъ ихъ Якутами? Мангазейскіе казаки, покоривъ Вилюйскихъ Тунгусовъ, узнали отъ нихъ, что далѣе къ Востоку обитаетъ народъ, называемый Ёко. Отъ Ёко произошло Ёкотъ, а потомъ и Якутъ. Что значитъ слово это по Тунгуски, я не могъ узнать. Русскаго же Тунгусы и Якуты называютъ Нуча, Луча или Лоча. Слова эти въ буквальномъ переводѣ значатъ лѣшій. Подъ словомъ Лоча, долго были мы извѣстны на Амурѣ и Китайцамъ, которые недавно стали называть Русскаго Олосъ т. е. Оросъ.

Кочевья Якутовъ по Ленѣ начинаются въ Корейскомъ уѣздѣ съ рѣки Нюи, впадающей въ Лену между Витимомъ и Олёкмою, и простираются до самаго Ледовитаго моря. На Западѣ, по рѣкѣ Вилюю, жилища ихъ распространяются до Енисея, и вершинъ рѣки Оленека. На Востокъ живутъ они отъ устья рѣки Маи по Алдану, за Алданомъ же изрѣдка кочевья ихъ простираются до самаго Удьскаго острога и Охотскаго моря. По рѣкѣ Янѣ живутъ Якуты отъ вершины до устья. По Индигиркѣ, Ледовитому морю находятся также ихъ кочевья. Якуты раздѣляются на роды и управляются Головами, Князцами и Старшинами. До покоренія Русскими, каждый Якутскій родъ управлялся особливымъ Тоёномъ, который ни отъ кого не зависѣлъ: Тоёны были между собою въ безпрестанной войнѣ. Послѣдній владѣлецъ Хангаласскій, при которомъ Русскіе покорили Якутовъ, назывался Тыгынъ.

Вѣра. Вѣру Якуты исповѣдуютъ Христіанскую, но исполняютъ только одни наружные обряды; впрочемъ вѣрятъ своимъ шаманамъ и придерживаются языческихъ обыкновеній. Они признаютъ Бога Творца, и называютъ его Аръ-Тоёнъ, т. е. чистый господинъ; жену его называютъ Кубей-Хатунъ, т. е. почтенная госпожа. Другаго бога, содержащаго во власти своей громъ и молнію, называютъ Сюрдахъ Сюге-Тоёнъ, что значитъ страшный топоръ. Кромѣ того допускаютъ угодника или ходатая за нихъ у Бога, и называютъ его Жесюгяй-Тоёнъ, а жену его Айсыть, т. е. подательница. Сверхъ того каждый родъ имѣетъ своего особеннаго заступника или ходатая. Его представляютъ подъ видомъ бѣлогубаго жеребца, ворона, лебедя, сокола и пр.; этихъ животныхъ не употребляютъ въ пищу.

Въ юртахъ имѣютъ они деревянныхъ болванчиковъ съ корольковыми глазами, обшитыхъ берестою; но этимъ пенатамъ поклоненія ни какого не дѣлаютъ, а когда будутъ есть говядину, то всю рожу у нихъ вымазываютъ жиромъ.

Солнце и огонь болѣе всего почитаютъ, и признаютъ ихъ за существа живыя, которыя могутъ имъ дѣлать что захотятъ, а потому послѣднему всегда приносятъ жертву, бросая предъ начатіемъ ѣды лучшій кусокъ и отъ питья отливая нѣкоторую часть на огонь. Если при семъ случаѣ на огнѣ щелкнетъ, то выводятъ изъ того великое несчастіе, почему и стараются умилостивить огонь новою жертвою. Солнцу же ни какихъ жертвъ не приносятъ, потому что не видятъ отъ него никакого зла.

Признаютъ девять небесъ, на коихъ, по мнѣнію ихъ, живутъ, какъ и на землѣ, животныя, т. е. быки, коровы, лошади и прочее. Воскресенію мертвыхъ хотя и не вѣрятъ, но безсмертіе души допускаютъ и говорятъ, что душа человѣческая остается между дьяволами. Не знаютъ о награжденіи за добрую жизнь и наказаніи за порочную. О шаманахъ и шаманкахъ думаютъ, что души ихъ соединяются съ дьяволомъ.

Шаманы. Шаманъ какъ у Якутовъ, такъ и у Тунгусовъ и Бурятъ почитается человѣкомъ, имѣющимъ сообщеніе съ дьяволомъ. Шаманомъ не всякой можетъ сдѣлаться, но обрѣченный судьбою на этотъ великій подвигъ, еще съ дѣтскихъ лѣтъ, начинаетъ бѣсноваться; удаляется въ лѣсъ, мечется въ огонь и въ воду, хватается за оружіе, чтобъ заколоть себя. По этимъ признакамъ родственники узнаютъ, что малой будетъ шаманомъ. Тогда призываютъ они стараго Шамана, съ которымъ ученикъ сряду по три вечера шаманитъ; старый знакомитъ молодаго съ духами, и научаетъ его способу призывать ихъ. Но часто бываетъ, что ученикъ другими словами призываетъ духовъ и дѣлаетъ иныя штуки, нежели учитель, напримѣръ: ученикъ умѣетъ вонзать въ себя ножъ, а учитель этого не дѣлаетъ, и проч. Шаманы бываютъ обоихъ половъ. Ихъ призываютъ по большой части къ больнымъ и преслѣдуемымъ несчастіями. Въ такомъ случаѣ приглашенный шаманъ предварительно беретъ прутъ, къ которому привязываетъ нѣсколько волосовъ изъ конской гривы, и начинаетъ надъ больнымъ читать на неизвѣстномъ языкѣ; потомъ обнявъ его, сообщается съ духомъ, о которомъ думаютъ, что мучитъ больнаго. Духъ этотъ объявляетъ ему, откуда онъ, и чѣмъ заслужилъ больной гнѣвъ его, и что онъ рѣшился непремѣнно умертвить его; но склонясь на просьбы родственниковъ и самаго больнаго, требуетъ только на жертву животное такой-то шерсти и съ такими-то примѣтами. Когда корова или лошадь, требуемая духомъ, будетъ отыскана и приведена, тогда шаманъ надѣваетъ на себя полное свое платье и начинаетъ шаманить.

Платье шаманское не походитъ на обыкновенную Якутскую одѣжду, да и самъ шаманъ, для отличія отъ простыхъ смертныхъ, не стрижетъ волосъ, а расчесывая ихъ на двѣ стороны, заплетаетъ въ косу. При шаманствѣ онъ распускаетъ ихъ для эфекта. Шаманское платье есть короткій кожаный полукафтанъ, у котораго задъ длиннѣе переда, какъ у мундира. По краямъ обшивается онъ длинными, до земли простирающимися, кистями. Вдоль по спинѣ, въ пять рядовъ нашиваются различныя желѣзныя побрякушки; посреди спины лежитъ большой желѣзный кругъ, который называютъ солнцемъ. Кафтанъ этотъ не сходится пола съ полою, и завязывается ремешками, а чтобъ передняя часть тѣла была закрыта, надѣваютъ передникъ, который оканчивается выше колѣнъ. На передникѣ бываютъ нашиты два желѣзные круга, изображающіе груди; внизу увѣшивается онъ различными желѣзными фигурами, и кончается такими же кистями, какъ и кафтанъ. На рукава нашиваются также побрякушки и фигуры, что все вмѣстѣ производитъ при шаманствѣ непріятный шумъ. Въ лѣвую руку беретъ шаманъ бубенъ, а въ правой держитъ лопатку, оклеенную шкурою, которою и бьетъ по бубну.

Шаманъ, переселивши въ себя изъ больнаго демона, обращается къ животному, на жертву назначенному, разсматриваетъ его и если найдетъ не съ тѣми признаками, какъ просилъ духъ, то требуетъ другое. Если животное окажется съ надлежащими признаками, то схвативши его поперегъ, кричитъ неизвѣстныя слова. Сжатая скотина мечется во всѣ стороны и реветъ, а это увѣряетъ Якутовъ, что духъ въ нее входитъ изъ шамана. На завтра отводятъ животное на мѣсто, назначенное для жертвоприношенія, и убиваютъ. Кожу съ головою вѣсятъ на столбахъ, а мясо сваривъ, съѣдаютъ.

Не всѣ однакожъ ѣдятъ такое мясо изъ омерзенія, что оно заколдовано; даже и шаманъ гнушается иногда этою пищею. Повѣсивъ шкуру на столбы, шаманъ опять начинаетъ шаманить, и если больной въ назначенный день выздоровѣетъ, то шаманъ получаетъ плату, которая свыше 5 руб. никогда не простирается; но если больному не дѣлается легче, то шаманство и жертвы продолжаются. Если же онъ умретъ, то шаманъ лишается платы.

Вообще шаманство состоитъ въ кривляньяхъ, крикахъ и грубомъ обманѣ, будто шаманъ колетъ себя ножемъ, что весьма примѣтно безпристрастному зрителю. Шаманъ могъ бы лучше дѣлать свои шутки, если бы умѣлъ. Иногда подъ одежду онъ прячетъ кишку, наполненную кровью; распоровъ ее ножемъ, шаманъ показываетъ текущую кровь зрителямъ, которые вѣрятъ, что она течетъ изъ шаманскаго брюха. Иногда надѣваетъ онъ на брюхо нѣсколько рядовъ бересты, куда вонзивъ ножъ, ходитъ съ нимъ по юртѣ, выдергиваетъ его и опять вонзаетъ въ брюхо, испуская крики. Къ сожалѣнію, Русскіе столько же вѣрятъ шаману, сколько и Якуты, и даже расказываютъ, что шаманъ, отрѣзавъ себѣ голову, кладетъ ее на полъ; пошаманивъ же нѣсколько минутъ безъ головы, ставитъ ее на шею и голова тотчасъ прирастаетъ.

Надобно признаться, что операція шамана не стоитъ того, чтобъ на нее смотрѣть. Тунгусскіе шаманы слывутъ за искуснѣйшихъ. Трудно опредѣлить, откуда произошла вѣра въ шамановъ и давно ли распространилась между Сибирскими инородцами. Кажется она родилась вмѣстѣ съ понятіемъ о добрѣ и злѣ.

Если Якута въ чемъ нибудь уличаютъ, а свидѣтелей нѣтъ, въ такомъ случаѣ виноватаго призываютъ въ юрту ко Князцу, гдѣ на огнѣ стоитъ уже топленое масло, а подлѣ него медвѣжья голова. Обвиняемаго ставятъ противъ огня на колѣна и велятъ ему говорить: «если я свидѣтельствую ложно, то пусть масло это пройдетъ во мнѣ насквозь, и не буду имѣть счастія въ скотѣ, а медвѣдь чтобъ такъ меня изгрызъ, какъ я грызу его голову». За симъ посыпавъ на голову пеплу, уличаемый выпиваетъ масло и до трехъ разъ кусаетъ медвѣжью голову. Эта клятва почиталась страшною, и виноватый ни какъ не смѣлъ приступить къ ней, но теперь она вывелась изъ употребленія; вѣроятно, испытали ничтожность нарушенія такой клятвы.

Праздники. Праздники (Исехъ) у Якутовъ бываютъ весною, когда сдѣлается изобиліе въ молокѣ. Приготовя нѣсколько десятковъ ведръ кумысу, Якутъ приглашаетъ своихъ сосѣдей, но молва о пиршествѣ распространяется повсюду. Въ назначенный день званные и незванные, одѣвшись въ лучшее платье, ѣдутъ на праздникъ. Еще поутру въ юртѣ хозяина нѣсколько человѣкъ садятся впереди на посланныя шкурки, возлѣ нихъ помѣщаются начальники и почетные, и такъ далѣе. Тогда выбирается одинъ или два молодые человѣка, не бывшіе въ томъ мѣсяцѣ при мертвецѣ, не изобличенные ни въ воровствѣ, ни въ лжесвидѣтельствѣ. Имъ даютъ въ руки по большой деревянной стопѣ съ кумысомъ, и становятъ передъ погасшимъ огнемъ, лицемъ къ Востоку. Каждый изъ нихъ, подержавъ нѣсколько времени стопу противъ груди, льетъ по немногу до трехъ разъ на пепелъ. Эта жертва первому божеству; поворотясь немного направо, онъ дѣлаетъ возліяніе женѣ его. Поворачиваясь такимъ образомъ по немногу направо и возливая богамъ, онъ доходитъ до Юга. Потомъ поворачивается на Западъ и возливаетъ въ честь двадцати семи мытарствъ. Поворотясь къ Сѣверу, онъ возливаетъ преисподнимъ духамъ — тѣнямъ умершихъ шамановъ. Послѣднее возліяніе дѣлается старухѣ, называемой Инахсытъ, о которой думаютъ, что вредитъ коровамъ въ родахъ. Окончивъ церемонію, возливатель оборачивается къ Востоку. Тогда одинъ изъ сидящихъ впереди громкимъ голосомъ благодаритъ Бога за содѣянныя имъ блага, и проситъ о будущихъ его благодѣяніяхъ. Окончивъ молитву, онъ снимаетъ шапку и кричитъ громкимъ голосомъ: Уруй! (подай, благоволи). Это слово трижды повторяютъ всѣ сидящіе въ юртѣ. Послѣ молитвы провозглашатель беретъ стопу съ оставшимся кумысомъ, пьетъ самъ и подаетъ прочимъ. Женщины не могутъ участвовать въ этомъ обрядѣ.

Къ вечеру начинаются различныя игры. Женщины, въ лучшихъ нарядахъ своихъ, становятся въ кругъ; схватившись руками, такъ что пальцы одной сплетаются съ пальцами другой, идутъ тихо по теченію солнца, дѣлая по три па всѣ вдругъ, и напѣвая что вздумается, такъ что въ цѣломъ пѣніе ихъ походитъ на школьное чтеніе, когда ученики твердятъ вслухъ свои уроки.

Мужчины плясками не занимаются: они скачутъ на лошадяхъ, сами пускаются другъ съ другомъ въ бѣгъ и проч.

Передъ юртою хозяина ставятъ три столба съ перекладиною, украшенные березками; подъ столбы помѣщаютъ огромные кожаные мѣшки съ кумысомъ, но чтобъ мѣшки эти стояли прямо не падая, подвязываютъ ихъ веревочками къ перекладинамъ. Это кумысъ для мужчинъ; для женщинъ же ставятся другіе три столба съ такими же мѣшками. Всѣ Якуты садятся въ нѣсколько рядовъ на землю, лицемъ къ Востоку, протянувши ноги. Женщины сидятъ отдѣльно отъ мужчинъ. Тогда приносятъ огромные деревянные кувшины. Нѣсколько Якутовъ взявши въ руки каждый по одному кувшину, идутъ къ мѣшкамъ; стоящій подлѣ нихъ Якутъ, длиннымъ деревяннымъ ковшемъ наливаетъ каждому полонъ кувшинъ; получившій отходитъ прочь и становится лицемъ къ Востоку, подлѣ него другой, и такъ далѣе. У женской толпы дѣлается тоже. Послѣ того кувшиноносцы подходятъ къ гостямъ. Хозяинъ, взявъ одинъ кувшинъ, подаетъ его почетнѣйшему гостю, который, напившись кумысу въ нѣсколько пріемовъ, передаетъ его сосѣду, и такимъ образомъ идетъ круговая, до тѣхъ поръ, пока кумысъ не полезетъ въ горло. За тѣмъ у женщинъ начинаются пляски, а у мужчинъ борьба. Два атлета, въ одномъ короткомъ исподнемъ платьѣ, выводятся на сцену секундантами. Борьба ихъ состоитъ въ схваткѣ другъ друга за руки, причемъ каждый старается вырвать свои руки изъ рукъ противника; нѣсколько паръ пощипавъ себя такимъ образомъ, кончаютъ борьбу. Близъ хозяйской юрты ставится высокій гладкій шестъ, по которому Якуты поднимаются вверхъ, или вытянувъ по шесту руку во весь ростъ, и держась за него, стараются ногою достать руку.

Пѣсней готовыхъ они не имѣютъ, а всякой поетъ что ему вздумается, соблюдая однакожъ опредѣленную мѣру. Предметъ хозяйства есть главнѣйшая матерія въ ихъ одахъ.

Вотъ образчикъ Якутской пѣсни:

«Послѣ морозовъ Богъ далъ намъ тепло.

«Коровы наши отелились, показалась трава,

«скотъ нашъ сдѣлался жирнѣе, сталъ намъ

«давать больше молока; мы изъ него дѣлаемъ

«кумысъ, пьемъ и веселимся!»

Удивительно, почему Якуты не умѣютъ курить вина изъ молока. Красноярскіе Татары и Буряты, отъ которыхъ происходятъ Якуты, обладаютъ этимъ искуствомъ. Можетъ быть Якуты отдѣлились отъ Татаръ тогда, когда они не умѣли еще курить вина и довольствовались однимъ кумысомъ, и что искуство извлекать спиртъ изъ молока заимствовали они въ послѣдствіи, когда переселились на Югъ и познакомились съ Монголами.

Раздѣленіе времени. Годъ начинаютъ Якуты съ весны и раздѣляютъ его на 12 мѣсяцевъ, а каждый мѣсяцъ на 30 ночей. Имѣютъ названія нѣкоторымъ звѣздамъ, напримѣръ: большую медвѣдицу называютъ Аргасъ-сулусъ; по ней раздѣляютъ время ночное. Пліады называютъ Ургялъ, по нимъ предсказываютъ о наступленіи весны ранней или поздней. Утреннюю и вечернюю звѣзду называютъ Чолбонъ.

Жилища. Зимою Якуты живутъ постоянно на одномъ мѣстѣ, но въ продолженіе лѣта жилища свои перемѣняютъ нѣсколько разъ, смотря потому, гдѣ удобнѣе пастись ихъ стадамъ. Зимнія юрты бываютъ деревянныя, четырехъ-угольныя, къ верху уже. Строеніе ихъ очень просто: къ четыремъ столбамъ, врытымъ въ землю, приставляются въ пазы доски и обмазываются толсто навозомъ съ глиною. Двери бываютъ посрединѣ и всегда къ Востоку; въ два окна лѣтомъ вставляютъ раму, обтянутую брюшиною, а зимою льдины; низкая, на два ската, кровля дѣлается изъ жердей, покрытыхъ сперва сѣномъ, а потомъ слоемъ земли. Посрединѣ юрты устроиваютъ комелекъ изъ жердей, обмазанныхъ глиною, гдѣ пылающія дрова чрезвычайно скоро нагрѣваютъ юрту. У западной стѣны дѣлаются мѣста для постелей на подобіе шкаповъ, со стороны юрты загораживаются они досками, или завѣшиваются лошадиными выдѣланными кожами. Подлѣ юрты дѣлается, такъ называемый, хотонъ, гдѣ ночуютъ телята и жеребята; онъ имѣетъ или особыя двери, или скотъ вводится туда черезъ юрту. Само собою разумѣется, что отъ такого сосѣдства чрезвычайно хорошо пахнетъ въ юртѣ! Лѣтнія юрты (урасы) дѣлаются изъ бересты: объ нихъ было уже говорено. Юрты эти для лѣта тѣмъ удобны, что ихъ легко можно переносить съ одного мѣста на другое.

Жилища Якутовъ чрезвычайно разсѣяны: юрта отъ юрты стоитъ верстахъ въ двухъ и болѣе.

Одежда. Въ прежнія времена Якуты одѣвались въ звѣриныя кожи; нынче каждый имѣетъ шубу, или кафтанъ, крытый сукномъ. Шуба, или лучше сказать полукафтанъ, длиною бываетъ до колѣна и сзади имѣетъ разрѣзъ для удобности при верховой ѣздѣ. У богатыхъ кафтанъ дѣлается изъ тонкаго сукна различныхъ цвѣтовъ и по бортамъ обшивается, въ ладонь шириною, краснымъ, или другаго яркаго цвѣта, сукномъ; но у бѣдныхъ изъ сѣраго крестьянскаго или солдатскаго сукна. Зимою сверхъ шубы и зипуна надѣваютъ другую, шерстью вверхъ, и называютъ ее санаякъ; онъ дѣлается по большой части изъ шкуръ тарбагана (сурокъ). Шапки или чабаки по бортамъ обшиваются бобромъ, расомахой или котикомъ, а верхъ всегда бываетъ суконный; зимнія же нерѣдко дѣлаются цѣльныя, изъ лисицы или песца. Они чрезвычайно теплы, и для суровой Якутской зимы самыя удобныя. На шею надѣваютъ ошейники изъ бѣличьихъ хвостовъ, а на руки рукавицы, по большой части изъ лисьихъ лапъ, шерстью вверхъ; у нихъ близъ ладони дѣлается прорѣха, въ которую, не снимая рукавицы, высовываютъ руку, если нужно что нибудь сдѣлать на морозѣ голою рукою. Нижнее платье дѣлается изъ замши, чрезвычайно короткое, гораздо выше колѣнъ; къ нему надѣваютъ такъ называемыя сутуры, простирающіяся до пятокъ и привязываемыя ремнями къ исподнему платью за кольца. На голыя ноги надѣваютъ заячьи головки, а сверху торбасы изъ оленьихъ или лошадиныхъ лапъ. Подъ колѣномъ, и повыше ладыжки, они перевязываются ремнями. Якуты не имѣютъ ни бороды, ни усовъ; волосы стригутъ низко, оставляя ихъ длинными на затылкѣ; женщины заплетаютъ косы.

Одѣжда женская во всемъ походитъ на мужскую, только шуба или кафтанъ подлиннѣе; въ ушахъ носятъ женщины преогромныя серебряныя или мѣдныя серги, которыя въ продолженіе времени нерѣдко разрѣзываютъ ухо своею тяжестію. На шею надѣваютъ серебряное ожерелье, шириною въ палецъ, на руки зарукавья. Во время праздниковъ на голову подъ шапку надѣваютъ повязку, отъ которой идутъ по спинѣ два широкіе ремня, покрытые серебряными чеканеными пластинками. Такіе же ремни нерѣдко висятъ и спереди. Шапка такая же какъ у мужчинъ, но съ тѣмъ различіемъ, что вершокъ ея вышитъ серебромъ. Днемъ Якутъ всегда одѣтъ, но спитъ раздѣвшись донага. Шапокъ между собою не снимаютъ, а встрѣтившись другъ съ другомъ, говорятъ капсé, т. е. разсказывай.

Пища. Мясо составляетъ главнѣйшую пищу Якутовъ и чѣмъ оно жирнѣе, тѣмъ лучше; потомъ молоко, въ разныхъ измѣненіяхъ. Рыбу и птицъ промышляютъ не всегда. Поганаго и мерзкаго у нихъ ничего нѣтъ: ѣдятъ еврашекъ, кротовъ и падаль. Если отелится корова или кобыла, то у мокраго еще дѣтенка вырѣзываютъ изъ-подъ копыта хрящикъ и сырой съѣдаютъ, почитая это величайшимъ лакомствомъ. Ѣдятъ насѣкомыхъ и другую мерзость; воду пьютъ всякую не разбирая, хороша или худа. Бѣдные весною сдираютъ съ сосенъ мездру и сушатъ ее на зиму въ большомъ количествѣ. Истолокши ее въ ступкѣ, варятъ съ водою, прибавивъ туда нѣсколько кислаго молока, а иногда горсть муки. Если будете имъ говорить, почему вы не сбираете ни ягодъ, ни грибовъ, которые растутъ вездѣ во множествѣ, Якуты вамъ отвѣчаютъ: у насъ нѣтъ такого обыкновенія, да и времени не имѣемъ. Можно бы пріучить ихъ разводить картофель; но для этого нужно принужденіе, а между тѣмъ Якутъ лезетъ къ Русскому и воруетъ картофель, который ѣстъ безъ омерзѣнія. Вообще Якуты славятся обжорствомъ, въ чемъ почитаютъ величайшее наслажденіе. Самаго тощаго Якута въ двѣ недѣли можно откормить какъ лошадь. Мнѣ сказывали, что на Алданѣ какой-то Якутъ съѣлъ въ три дня лошадь, что гдѣ-то Якутъ на свадьбѣ выпилъ пудъ топленаго масла, и проч.

Браки. Хотя Якуты по Христіанскому закону и не должны имѣть болѣе одной жены, однакожъ рѣдкіе изъ нихъ не имѣютъ двухъ. Натурально, что со временемъ Якуты оставятъ это обыкновеніе сами собою.

Обычай женить дѣтей еще въ малолѣтствѣ существуетъ и между Якутами, однакожъ нѣкоторые молодые люди находятъ сами себѣ невѣстъ. Въ этомъ случаѣ, съ согласія родителей, посылается сватъ къ отцу невѣсты, и договаривается о калымѣ (*) и приданомъ, которое бываетъ всегда въ половину противъ калыма; по окончаніи договора, спрашиваютъ у невѣсты, согласна ли она выдти за такого-то за мужъ? Молчаніе невѣсты означаетъ согласіе. Тогда утверждается договоръ и назначается время для пріѣзда жениха, что обыкновенно бываетъ зимою, дабы мясо не портилось, и непремѣнно въ первыхъ числахъ рожденія мѣсяца. Съ женихомъ пріѣзжаютъ обыкновенно родственники его и друзья, безъ женщинъ, съ подарками, состоящими въ скотѣ, конскомъ мясѣ и нѣкоторой части калыма. По пріѣздѣ, женихъ входитъ одинъ въ юрту и становится по правую сторону комелька, а отецъ съ матерью по лѣвую; Шаманъ сидитъ уже на отцовской кровати. Обрядъ начинается возліяніемъ: женихъ становится на правое колѣно, и льетъ на огонь топленое масло, потомъ приподнявъ шапку, киваетъ трижды головою. Тогда Шаманъ провозглашаетъ, чтобы онъ былъ зятемъ счастливымъ и прижилъ бы съ женою своею множество дѣтей, размножилъ бы скотоводство и сдѣлался богатымъ человѣкомъ. По окончаніи этой церемоніи женихъ выходитъ вонъ, снимаетъ съ себя дорожное платье, надѣваетъ праздничное и входитъ въ юрту со всѣмъ своимъ поѣздомъ; пробирается къ невѣстиной кровати, садится на нее и закрывается досками. Во все время торжества, невѣста сидитъ гдѣ нибудь въ сосѣдней юртѣ. Гости садятся и начинается ужинъ, послѣ котораго всѣ ложатся спать, или въ той же юртѣ, или уходятъ въ другую; женихъ же вступаетъ въ права мужа. По прошествіи трехъ сутокъ, гости разъѣзжаются, отдавши часть калыму и получивши отъ отца невѣсты часть приданаго, и полное ношебное платье для жениха и его отца. Спустя нѣсколько времени, а иногда и черезъ годъ, пріѣзжаетъ къ невѣстѣ мать жениха; гоститъ столько же и выполняетъ тѣ-же самые обряды; но не получаетъ въ подарокъ платья. Въ продолженіе того времени, какъ выплачивается калымъ, невѣста живетъ въ домѣ отца, но женихъ ѣздитъ къ ней когда ему угодно, и пользуется всѣми супружескими правами. Когда калымь будетъ совершенно выплаченъ, невѣста препровождается въ домъ жениха своими родственниками, причемъ наблюдаются слѣдующіе обряды: Когда процессія приблизится къ юртѣ жениха, (юрта строится новая), родственники завѣшиваютъ у невѣсты лице горностаями, между тѣмъ два человѣка отправляются въ юрту женихова отца. При входѣ имъ подаютъ по кружкѣ кумысу, мѣрою около четверти ведра. Порядокъ требуетъ, чтобъ они выпили всю кружку. Послѣ того они выходятъ вонъ, соединяются съ процессіею и ѣдутъ къ юртѣ жениха (**). Невѣста при входѣ становится на правое колѣно, кладетъ на огонь масло, и дѣлаетъ три поклона; сидящій же тутъ Шаманъ говоритъ тѣже слова, какъ и прежде жениху. Послѣ того всѣ идутъ къ тестю и пируютъ. На другой день молодую вводятъ ко свекру въ юрту на поклонъ, за тѣмъ отецъ ея отсылаетъ къ тестю подарки, во время принятія которыхъ Шаманъ садится возлѣ женихова отца, надѣваетъ на него новую шапку, и бросивъ часть изъ присланнаго масла на огонь, призываетъ духовъ умершихъ шамановъ и шаманокъ, проситъ, чтобы они изливали свои милости на вновь сочетавшихся. По окончаніи заклинанія, подаютъ принесшимъ подарки по кружкѣ кумысу, и они уходятъ. Вечеромъ собираются уже къ отцу жениха мужчины и женщины, и пируютъ при различныхъ играхъ, бѣганіи, борьбѣ, прыганіи и конскихъ скачкахъ. При чемъ съ обѣихъ сторонъ выставляются обжоры, которые съѣдаютъ невѣроятное количество мяса и выпиваютъ фунтовъ по десяти и болѣе топленаго масла съ кусками жиру, стараясь каждый превзойти своего соперника. Вотъ странное состязаніе! На третій день начинаются взаимные подарки, и если они хоть немного не удовлетворятъ ожиданія, то новые родственники остаются на всю жизнь непримиримыми врагами. — При бракахъ разсматривается только родство по мужскому колѣну, женское въ уваженіе не принимается; нисходящая линія, даже до десятаго колѣна, не можетъ вступить между собою въ бракъ. Но съ другой стороны отецъ съ сыномъ, братъ съ братомъ могутъ жениться на родныхъ сестрахъ, даже дядя можетъ жениться на родной племянницѣ.

(*) Плата за невѣсту.

(**) Этотъ обрядъ исполняется и Бурятами.

Когда языческіе обряды кончатся, то новобрачные вѣнчаются въ первый пріѣздъ священника въ ихъ улусъ. Случается нерѣдко, что женихъ и невѣста расходятся, приживши уже нѣсколько дѣтей. Бываетъ также, что Якутъ беретъ и другую жену при жизни первой, но въ этомъ случаѣ дѣло совершается при однихъ языческихъ обрядахъ.

Обряды при родахъ. Когда роды благополучны, и притомъ дитя мужескаго пола, то по зову отца собираются къ нему подъ вечеръ родственники и друзья, ѣдятъ убитую по сему случаю скотину, а отецъ даетъ младенцу имя. При рожденіи же дочерей ни какихъ праздниковъ не бываетъ. Но если роды трудны, то собираютъ всѣхъ сосѣдей, которые сидятъ до тѣхъ поръ, пока роженица не разрѣшится; послѣ того ѣдятъ и расходятся.

Крещеніе совершается по пріѣздѣ священника въ улусъ.

Похороны. Если Якутъ умретъ, его въ тотъ же день и хоронятъ, положивши съ нимъ пары двѣ изъ его платья и убитую верховую лошадь съ приборомъ. Надъ могилою дѣлаютъ срубъ, который обносятъ заборомъ, на столбы вѣшаютъ нѣсколько конскихъ шкуръ съ головами. Потомъ объѣзжаютъ могилу три раза по теченію солнца. Ближніе родственники къ могилѣ не приближаются, но стоя въ отдаленіи, до трехъ разъ производятъ жалостный крикъ. Юрта, гдѣ умеръ Якутъ, оставляется, и всѣ его домашніе переходятъ въ новую, потому что умершихъ они почитаютъ съѣденными дьяволомъ, а домы ихъ, съ тѣхъ поръ, жилищемъ бѣса, нашедшаго себѣ жертву. При погребеніи шамана, кладется съ нимъ его платье, а подлѣ могилы, вѣшаютъ разодранный бубенъ; вообще съ умершимъ кладутъ говядину и масло, полагая, что ему въ томъ будетъ нужда. Нѣкоторые изъ этихъ обрядовъ теперь оставлены. Священникъ отпѣваетъ умершаго въ могилѣ.

Физическія качества. Якуты вообще средняго роста, лицемъ очень калмыковаты, но неслишкомъ смуглы, глаза имѣютъ черные, блестящіе. Здоровы и крѣпки, жаръ и стужу переносятъ легко; обжорство, столь между ими похвальное, проходитъ безъ всякихъ послѣдствій; но если случится быть нездоровымъ, то помощи требуютъ отъ шамана. Въ 1758 году свирѣпствовала между ними оспа, приставшая отъ Русскихъ: болѣзнь эта истребляла ихъ цѣлыми семьями. Въ 1774 году появившаяся корь была не менѣе смертоносна; обѣ болѣзни чрезвычайно много истребили Якутовъ и Тунгусовъ, такъ что послѣдніе до сихъ поръ составляютъ небольшое число семействъ. Во время болѣзней здоровые удалялись въ другія мѣста, покинувъ больнаго на произволъ судьбы.

Въ нынѣшнія времена свирѣпствуетъ между Якутами измѣнившаяся любострастная болѣзнь, которую лечить тѣмъ труднѣе, что Якутъ ни за что не рѣшится соблюдать діэту. На берегахъ Ледовитаго моря существуетъ ужасная болѣзнь, которую Якуты называютъ Несь-Ӧлю (Elephantіesіs). Человѣкъ, заразившись ею, разрушается постепенно: сначала выпадаютъ ресницы, потомъ ногти съ пальцевъ, и такъ далѣе. Средствъ противъ нея никакихъ нѣтъ; обыкновенно зараженнаго покидаютъ одного умереть, какъ случится, отъ холоду, голоду, или отъ настоящей болѣзни.

Нравы. Якуты народъ хитрый, пронырливый и коварный, злопамятны и мстительны. Многіе утверждаютъ, что рабство довело ихъ до такого состоянія; что сами Русскіе поступками своими сдѣлали изъ Якутовъ обманщиковъ и плутовъ. Но почему же Буряты, Тунгусы и другіе народы до сихъ поръ сохраняютъ чистоту своихъ нравовъ? Почему до сихъ поръ Бурятъ не разламываетъ въ Иркутскѣ по ночамъ анбаровъ, лавокъ и проч., тогда какъ въ Якутскѣ рѣдкая ночь проходитъ безъ подобныхъ произшествій, которыхъ виновники всегда Якуты. Правда, что въ прежнія времена они много терпѣли отъ Русскихъ, но не то ли было съ Бурятами.

Ябѣдничества и жалобы столь обыкновенны между Якутами, что составляютъ предметъ общаго разговора. Лѣность ихъ чрезвычайна, а гордость Князцовъ выходитъ изъ предѣловъ. Въ прежнія времена при Князцѣ, ѣдущемъ верхомъ, было нѣсколько скороходовъ; теперь это обыкновеніе вывелось отчасти. Страсть къ воровству и картежной игрѣ повальна; плутъ и мошенникъ почитается человѣкомъ умнымъ. Плутни старшинъ довели Якутовъ до крайности: они содержатъ бѣдныхъ въ совершенномъ рабствѣ, затрудняютъ имъ способы идти въ городъ пріобресть что нибудь работою, а чрезъ то дѣлаютъ ихъ вѣчными своими работниками. Верховное благо и высочайшее наслажденіе почитаетъ Якутъ въ ѣдѣ: жирную говядину и топленое масло предпочитаетъ всему. Въ разговорахъ между собою нерѣдко вспоминаютъ о томъ, когда и гдѣ ѣли жирную говядину, ѣдятъ и съ радости и печали: больной на смертномъ одрѣ, не откажется отъ жирнаго куска. До табаку, кажется, не столь страстные охотники, какъ Бурята; впрочемъ курятъ мужчины и женщины. Трубки ихъ похожи на Самоѣдскіе, и состоять изъ деревяннаго чубука, въ который вставлена мѣдная головка.

Въ Маѣ мѣсяцѣ, когда проходитъ Лена, Якуты идутъ на острова и тамъ бьютъ и ѣдятъ кротовъ, выгнанныхъ водою изъ норъ и спасающихся на деревахъ. Случилось однажды, что весь островъ потопило водою; Якуты забрались на юрту, развели огонь и начали ѣсть кротовъ; между тѣмъ наплыла большая льдина, спихнувшая юрту съ мѣста: Якуты вскочили на льдину, забравъ кротовъ. Тридцать верстъ несло ихъ по рѣкѣ, пока льдина не пристала къ берегу; во все время они ѣли кротовъ, и послѣ друзьямъ своимъ о томъ расказывали, какимъ блаженствомъ наслаждались они и въ какомъ страхѣ были въ одно и тоже время.

Ни стыда, ни вѣжливости не знаютъ: если отецъ или мать ударитъ сына, онъ тѣмъ же отвѣчаетъ, только бы достало силы. Когда Якутъ для гостя убилъ скотину, то уже считаетъ ее за нимъ какъ-бы въ долгу, и если тотъ не угоститъ его такимъ же кускомъ, то начинается тяжба. Въ прежнія времена бѣдные Якуты новорожденныхъ дѣтей своихъ клали въ корзинки и привѣшивали къ дереву. Да и нынѣ дѣтей своихъ отдаютъ Русскимъ безъ сожалѣнія, только съ дочерьми не такъ охотно разстаются, почитая ихъ средствомъ къ поправленію своего состоянія при выдачѣ за мужъ.

Съ хорошей стороны о Якутахъ развѣ то можно сказать, что они чрезвычайно переимчивы, легко научаются разнымъ ремесламъ; но въ тоже время, живучи въ городѣ, получаютъ пристрастіе къ горячимъ напиткамъ.

Главнѣйшее достояніе Якута составляетъ скотъ: каждый изъ нихъ имѣетъ хотя одну корову, молокомъ которой и питается. Овецъ не держатъ. Богатые имѣютъ до тысячи штукъ скота; а какъ для прокормленія тѣлятъ зимою нужно много корму, то бѣдные, за бездѣльную плату, все лѣто занимаются приготовленіемъ сѣна. Крупный скотъ всю зиму ходитъ по лугамъ, и разгребая снѣгъ ногами, питается сухою травою. Замѣчено: чѣмъ глубже снѣгъ, тѣмъ лучше наѣдается скотъ, потому что дѣлаетъ больше движенія.

Много скота гибнетъ отъ того, если первый снѣгъ, упавшій на землю, растаетъ и потомъ замерзнувши покроетъ траву ледянымъ черепомъ: тогда уже ни лошадь, ни корова не можетъ пробить его ногою; тоже бываетъ и весною, если снѣгъ растаявъ сверху, вскорѣ послѣ того замерзнетъ.

Звѣриная ловля есть вторая статья ихъ промышлености. На ловлю соболей отправляется не много Якутовъ, по отдаленности тѣхъ мѣстъ, гдѣ соболи водятся отъ Якутскихъ жилищъ. Богатые посылаютъ бѣдныхъ, давши имъ ружье, пороху и свинцу, а для пропитанія нѣсколько лошадей, коровъ и масла.

Самымъ лучшимъ промысломъ почитается тотъ, если работникъ добудетъ 20 соболей; всего же болѣе занимаются стрѣляніемъ бѣлки и ловлею лисицъ. Многіе изъ Якутовъ, живущихъ въ сосѣдствѣ Тунгусовъ, Ламутовъ и Юкагировъ, получаютъ пушныхъ звѣрей разными обманами отъ этихъ простодушныхъ и не сребролюбивыхъ людей. Сначала стараются ихъ задолжить чѣмъ нибудь, напр. съѣстнымъ въ голодное время и проч.; послѣ того бѣднякъ дѣлается уже ихъ вѣчнымъ должникомъ, хотя чувствуетъ всю тягость, отъ такого съ ними обращенія происходящую, но переноситъ терпѣливо. Тѣ же изъ Якутовъ, кои для торговли пробираются въ Удьской край, мало того, что совершенно обираютъ пьяныхъ Тунгусовъ, но разъѣзжая по звѣроловнымъ мѣстамъ, вынимаютъ попавшагося въ ловушки звѣря. Когда же придетъ время Тунгусу платить ясакъ, Якутъ снабжаетъ его пушными звѣрями, у него же взятыми, и оставляетъ опять своимъ должникомъ.

Звѣриные промыслы начинаются съ 1-го Октября и оканчиваются къ 15 Ноября. Это мнимый срокъ, потому, что ловля звѣрей продолжается во всю зиму, а бѣлку стрѣляютъ даже весною.

На эту отрасль промышленности, до сихъ поръ, кажется, не обращено должнаго вниманія. Дикари губятъ звѣрей безъ пощады, отъ чего промыслы съ каждымъ годомъ уменьшаются. Теперь бѣдному соболю остались только восточные предѣлы нашего Государства. Въ Сибирской исторіи мы читаемъ, что Вогуличи и Остяки платили ясакъ соболями, но много ли теперь въ торговлѣ Обьскихъ соболей? Самые Якуты за мѣдный котелъ платили соболями, набивши его до верху. Кажется было бы не худо опредѣлить закономъ, чтобъ звѣря промышляли только въ продолженіе Октября и Ноября мѣсяцовъ, въ прочее время отнюдь бы никто не смѣлъ его безпокоить. Можно внушить и самимъ Тунгусамъ объ этой Монаршей волѣ и заставить ихъ повиноваться закону, въ чемъ успѣть при ихъ простодушіи, кажется, возможно. Для пищи же предоставить имъ кабаргу и оленя; сверхъ того они въ рѣкахъ ловятъ рыбу. Подгородные Якуты получаютъ каждый годъ болѣе 200,000 руб. за свозъ въ Охотскъ казенныхъ тягостей, отъ свозу купеческихъ товаровъ они достаютъ столько же. Эти деньги приносили бы имъ пользу, если бы Князцы и Головы не дѣлали злоупотребленій при этой операціи, которая еще тѣмъ пагубна для Якутовъ, что они, почти каждый годъ, теряютъ отъ 5-ти до 6-ти тысячъ лошадей по Охотской дорогѣ отъ Сибирской язвы, противъ которой до сихъ поръ никакихъ средствъ еще не сыскано.

Кромѣ означенныхъ промысловъ Якуты доставляютъ въ Якутскъ на убой скота и продаютъ купцамъ коровьи кожи, для обшивки тѣхъ товаровъ, которые идутъ въ Охотскъ, Колыму и далѣе. Земледѣліемъ стали заниматься недавно. Картофель былъ бы для нихъ величайшимъ благодѣяніемъ, но ни кто не заботится принуждать ихъ къ земледѣлію. Надобно начать съ Головъ и Князцевъ, тогда постепенно распространится и между простымъ народомъ привычка, если можно, такъ сказать, кормиться отъ земли и несчастныя сосны, которыя теперь тысячами погибаютъ отъ обдиранія съ нихъ мездры, при недостаткѣ въ дровяномъ даже лѣсѣ, сохранятся для согрѣва Якута и Русскаго въ холодную зиму.

Якуты изъ желѣзной руды извлекаютъ желѣзо въ своихъ печкахъ; проковавъ одинъ разъ всю сплавку, они получаютъ уже мягкое и чистое желѣзо, изъ котораго сами дѣлаютъ топоры, косы и ножи. Хотя желѣзо это получаетъ чрезвычайную остроту и гибкость, но недолго сохраняетъ первое свойство. Для огнестрѣльнаго оружія оно было бы хорошо. —  Якуты съ нѣкотораго времени начали дѣлать сами винтовки, но они далеки еще отъ совершенства. Лучшую руду собираютъ на рѣкѣ Батамаѣ, впадающей съ правой стороны въ Лену, гдѣ столбы, но Вилюйская руда почитается превосходною.

 

КОНЕЦЪ.

ЧИСЛО ЖИТЕЛЕЙ ЯКУТСКОЙ ОБЛАСТИ ВЪ 1838 ГОДУ.

 

 

Число жителей по состояніямъ:

Примѣчаніе. Въ этомъ числѣ заключаются только платильщики податей, отъ 18 до 50 лѣтъ отъ роду.

Въ 1838 году область имѣла:

 

ТАБЛИЦА

НАСЕЛЕННОСТИ БЕРЕГОВЪ ЛЕНЫ ОТЪ КАЧУГА ДО ГОРОДА ЯКУТСКА.

 

При копировании и размещении текста книги на сторонние ресурсы указывать ссылку на источник!