Письма на родину.

«Восточное обозрѣнiе» №23, 5 iюня 1886

Сибирской почты давно уже нѣтъ. Грустно ждать, хотя заранѣе знаешь, что мало радостныхъ вѣстей принесетъ она, но горе родины — не чужое горе и раздѣлить его съ ней и тяжко, и пріятно. Но вотъ звонокъ почталіона, и предо мною цѣлая кипа газетъ. Съ жадностью набрасываюсь, читаю — одно извѣстіе безотраднѣе другаго, особенно выдаются результаты ссылки, этого позорнаго пятна сибирской жизни, и глазамъ моимъ предстаетъ такъ рельефно, такъ живо, страдалица родная страна. Я прочелъ эти невеселыя извѣстія, и мнѣ пришло желаніе писать тебѣ, бесѣдовать съ тобой. Прости и не сѣтуй, — буду говорить о больномъ вопросѣ. Я знаю, что насъ упрекаютъ за частыя нападки на ссылку, но, что же дѣлать, таковы обстоятельства, такова наша судьба. Идутъ года, быстро бѣгущее время многое измѣняетъ... ждешь просвѣта, ждешь, что придетъ же время, когда снимутъ печать презрѣнія, но тщетны желанія и страну-сиротку попрежнему:

Одну въ углу сыромъ и темномъ оставляютъ,

И пыль и соръ изъ всей избы

Въ ея коморку выметаютъ...

А сколько, по истинѣ, этого сора, сколько всякой дряни выметается каждый годъ изъ метрополіи въ нашу Сибирь. Развратные люди расходятся по городамъ и вѣсямъ страны, какъ отвратительные міазмы заражаютъ здоровый воздухъ, и продолжаютъ свои преступныя дѣла. Посмотрите, сколько извѣстій объ этихъ дѣяніяхъ принесла только одна почта, а сколько ихъ осталось недоступными для гласности... Читайте: «Со времени запрещенія поселенцамъ, не пробывшимъ въ Сибири 10 лѣтъ, проживать въ городахъ, село Тасѣевское наводнилось разнымъ жиганьемъ и жителямъ стало тошно отъ этихъ гостей, — пишутъ въ «Сибирскую Газету». Начались кражи и мошенничества во всѣхъ видахъ. Недавно, въ домѣ одного кабатчика захватили шайку поддѣлывателей фальшивыхъ увольненій и печатей сельскихъ старостъ. Съ этими увольненіями жиганы нанимались на промысла, брали задатки, отдавая изъ нихъ половину своему покровителю — кабатчику.

Изъ с. Тасѣевскаго переношусь на край сѣверовостока, въ страну Макара, и тамъ мирный якутъ, ублажавшій все время страшнаго для него поселенца, закричалъ караулъ... «Думая о сохраненіи своей собственной жизни отъ голода, якуты должны еще заботиться и о достаточномъ содержаніи наслѣдниковъ, какъ вообще здѣсь называютъ поселенцевъ, — говоритъ корреспондентъ газеты «Сибирь», — но, къ несчастiю, подобныя заботы оканчиваются печальными результатами. Въ концѣ февраля мѣсяца поселенецъ, содержавшійся въ ночлежномъ карцерѣ за настойчивое требованіе пищи, которую можетъ употреблять человѣкъ, а не такую, какъ кора, что и скоту не по нутру, убилъ якута и ранилъ его жену топоромъ... А то вотъ и другой случай убійства опять изъ-за пищи. Въ М. управѣ поселенецъ хохолъ зарѣзалъ ножомъ служителя и ранилъ другаго. Печальное житье поселенцамъ и якутамъ въ Якутскѣ и печальный финалъ для тѣхъ и другихъ. Поселеніе отбросковъ Россіи и другихъ частей Сибири въ Якутскѣ есть самое чувствительное мѣсто въ организмѣ якутской жизни. Поселенецъ не виноватъ въ требованіи отъ якута удовлетворительной пищи и якутъ не виноватъ, что не можетъ предложить ничего лучше коры, хорошо, если сосна еще растетъ въ раіонѣ его наслега, а то нужно за ней съѣздить за нѣсколько десятковъ верстъ»... Изъ наслеговъ поселенцы разбрелись по тѣмъ мѣстамъ, гдѣ лучше добыча. Такимъ мѣстомъ представились окрестности пріисковъ, гдѣ ссыльные мазурики основали цѣлую армію спиртоносовъ. По словамъ «Сибири», — шайки Олекминскихъ спиртоносовъ принадлежатъ къ сословію воинственному, какъ-то: ссыльныхъ черкесовъ, татаръ и затѣмъ крестьянъ и поселенцевъ. Шайки эти до начала 1885 года вели себя еще довольно скромно; было нѣсколько случаевъ вооруженнаго сопротивленія, но эти случаи возможно отнести къ самозащитѣ. Но съ половины 1885 года спиртоносы усилили свою дѣятельность, особенно по дорогѣ съ промысловъ олекминской системы на Бодайбинскую резиденцію, гдѣ нерѣдко они останавливали и обирали конюховъ; затѣмъ начали повторяться небывалые прежде грабежи и кражи».

Печальныя явленія, и голосъ о нихъ остается голосомъ вопіющаго въ пустынѣ. Сибирскій народъ относился къ простому ссыльному, какъ къ несчастному, и на это были свои причины; теперь же новый судъ Россіи сдѣлалъ свое дѣло: онъ, какъ замѣчательная сортировочная машина, надѣляетъ Сибирь что ни на есть отъявленными элементами и мѣстному жителю волей не волей приходится иногда позабыть объ укоренившемся состраданіи къ ссыльному, когда онъ видитъ, что тотъ его грабитъ, бьетъ, мошенничаетъ и вноситъ развратъ. Жутко становится. Особенно далъ себя почувствовать наплывъ интеллигентныхъ жуликовъ, «которые, говоритъ фельетонистъ «Сибири», — при прежнемъ судопроизводствѣ, навѣрное, остались бы только въ сильномъ подозрѣніи и спокойно продолжали-бы мошенничать на родинѣ... Теперь не то: присяжные безжалостно осудили ихъ и они явились къ намъ, но уже не въ качествѣ «несчастненькихъ», которымъ въ былое время такъ сочувствовалъ простой народъ, а въ качествѣ просвѣтителей невѣжественной окраины въ качествѣ защитниковъ русскихъ интересовъ противъ сибирскаго сепаратизма!? И, удивительное дѣло, эти святыя обязанности они сумѣли соединить съ меркантильностью и лакействомъ! Они втираются въ довѣріе богатыхъ людей, становятся помощниками проворовавшихся чиновниковъ и совокупно съ ними управляютъ различными торговыми заведеніями. Вмѣстѣ съ этимъ житейскимъ благополучіемъ начинаютъ просыпаться и безнравственныя наклонности, которыя привели ихъ на скамью подсудимыхъ. Ихъ фиктивныя жены открываютъ мастерскія и вотъ, среди нашей окраины, возникаетъ настоящій восточный гаремъ, владѣлецъ котораго такъ тихъ, такъ услужливъ, что его нельзя отличить отъ толпы подчиненныхъ ему лакеевъ. Таковы результаты дѣятельности ссыльныхъ цивилизаторовъ, а вотъ и ихъ любимая пѣсенка:

Невольные гости далекаго края,

Въ цѣпяхъ по этапу пришли мы сюда,

Чтобъ здѣсь на просторѣ, людей обирая,

Припомнить всѣ блага былаго житья.

Скопленіе этого элемента въ извѣстныхъ пунктахъ вселяетъ невольный страхъ. «Признаюсь, я очень неохотно ѣзжу въ свой родной городъ, хотя живу отъ него и не очень далеко, — пишетъ фельетонистъ «Сибирской Газеты». Многіе, конечно, — увидятъ въ этомъ черствость моей души. Но я, всетаки, рѣдко появляюсь въ родномъ городѣ: боюсь... боюсь каменныхъ домовъ, ибо ежеминутно замѣчаю, какъ на ряду съ ростомъ каменныхъ домовъ (а они растутъ какъ грибы), ростетъ нѣчто новое, чудовищное, страшное, до такой степени страшное, что приходится въ пять часовъ кричать: «караулъ»! Днемъ это нѣчто чудовищное ходитъ въ рубищѣ, избитое, измученное, истасканное, часто даже въ осеннюю непогодь босое, и смиренно поетъ подъ окнами: «ради истиннаго Христа подайте». По вечерамъ это чудовищное собирается по кабакамъ, притонамъ, пьетъ, безчинствуетъ, ругается, сжимаетъ кулаки, грызетъ зубъ... на кого? за что? Ночью отправляется путешествовать по обывательнымъ квартирамъ съ ножемъ, съ петлей, байданомъ, шарится по сундукамъ, мозжитъ обывательскія головы, или мерзнетъ въ крапивѣ подъ заборами, въ канавахъ... Растетъ великая армія крапивниковъ, подзаборниковъ, канавниковъ. А рядомъ, гордо поднимая голову и выпятивъ впередъ брюхо, растетъ другая армія, армія каменныхъ домовъ, кабатчиковъ, лавочниковъ поддѣлывателей ассигнацій и всякаго рода ловкачей. Боюсь я этихъ армій: въ то время, какъ подзаборникъ поетъ: «ради истиннаго Христа подайте», вторая армія объегориваетъ на всѣ лады обывателя. По истинѣ, страшное время. Грабежъ и обманъ. Обманъ и убійство.» Тяжело читать эти извѣстія, тяжело переносить невзгоды страны. Грабятъ, воруютъ, убиваютъ, мошенничаютъ, развращаютъ на каждомъ шагу и къ довершенію всего берутся учить... Позоръ!.. Разные ссыльные мазурики, для которыхъ и до скамьи-то подсудимыхъ ничего не было святаго, берутся за роль учителей и съ присущимъ имъ нахальствомъ попираютъ все святое, все дорогое для страны... Когда же конецъ этому будетъ?!...

Подумай и разсуди. Я не хочу говорить, чтобы ты въ каждомъ ссыльномъ видѣла своего врага. Нѣтъ. Не каждый преступникъ всегда будетъ преступнымъ человѣкомъ. Правда, онъ твой нежеланный гость, но,

«Отвергнувъ мести ложной право,

Ты имъ не ставила лукаво

Въ укоръ содѣяннаго зла»...

Это твое величайшее достоинство и сохрани его. Однако не забывай, что между ними много и очень много такихъ, о которыхъ сообщались приведенныя выше свѣдѣнія. Они кишмя кишатъ, и отъ злодѣяній ихъ раздается обывательскій стонъ... Остерегайся, прими мѣры и парализируй развратъ. А затѣмъ будемъ вмѣстѣ надѣяться, что настанетъ скоро тотъ свѣтлый день, когда этихъ противъ своей воли пришедшихъ гостей не будетъ у тебя.

Твой.