ЯКУТСКАЯ ИСТОРІЯ
МАТЕРІАЛЫ.
П. Розенталь
Выпускъ I.
Съ фотографіей группы политическихъ ссыльныхъ, забаррикадировавшихся въ д. Романова, въ Якутскѣ.
ЖЕНЕВА.
Imprіmerіe іsraélite, Rue de Carouge 81, Genève, Suіsse.
Іюль 1904 года.
ОБЩІЯ ЗАМѢЧАНІЯ.
25-го марта слѣдователь закончилъ слѣдствіе по нашему дѣлу и черезъ нѣсколько дней вручилъ намъ въ копіи слѣдственный матеріалъ. Онъ состоитъ изъ 145 нумеровъ на 45 большихъ писчихъ листахъ. 26 нумеровъ представляютъ текстъ заявленій, постановленій, протоколовъ осмотра и вскрытій, экспертизъ и т. п. Остальные 119 заключаютъ допросы и передопросы 108 свидѣтелей.
Вотъ какъ распредѣляются свидѣтели по отношенію къ роли, которую они играли въ дѣлѣ:
|
Администрація разныхъ калибровъ (губ., полицм., нач. военной команды, полиц. приставъ и надзир.) |
7 |
|
Караулъ (въ томъ числѣ: солдатъ 25, казаковъ 13, городовыхъ 18) |
56 |
|
Купцовъ, лавочниковъ и приказчиковъ |
10*) |
|
Жильцовъ д. Романова и сосѣдей |
17 |
|
Хозяевъ квартиръ, гдѣ жили „политики“ до забаррикадированiя |
6 |
|
Извозчиковъ |
5 |
|
Публика, случайно присутствовавшая при обстрѣлѣ |
3 |
|
Шпіонъ |
1 |
|
Курьеръ при областномъ правленіи |
1 |
|
Прочихъ лицъ |
2 |
|
Итого |
108 |
*) У нихъ домогались, кто изъ насъ и какія дѣлалъ закупки предъ забаррикадированіемъ.
Никто изъ насъ никакихъ показаній не давалъ. Нашъ слѣдователь былъ этимъ очень доволенъ. Это совершенно развязывало ему руки. „И на судѣ вы намѣрены не давать показаній?“ — допытывался онъ, предвкушая удобства для себя отъ такой тактики. Наше молчаніе облегчало ему возможность покрыть густымъ флеромъ всю ту гнусную провокаторскую и прямо мошенническую роль, которую сыграла въ нашемъ дѣлѣ мѣстная администрація, въ особенности начальникъ мѣстной военной команды. Такъ какъ гвоздемъ всего дѣла является убійство 2-хъ солдатъ и обстрѣлы 4, 5 и 6 марта, то слѣдствію предстояло тутъ выяснить, что вызвало внезапно съ нашей стороны выстрѣлы, сколько ихъ было сдѣлано, почему происходили обстрѣлы нашего дома въ слѣдующіе дни. Стремилось ли оно къ дѣйствительному выясненію дѣла, или оно хотѣло только похоронить истину? Смѣшно даже задаваться такимъ вопросомъ.
Напомнимъ читателямъ вкратцѣ тѣ обстоятельства, которыя предшествовали первому обстрѣлу.
1) Начиная съ 8 час. утра 2-го марта, положеніе дѣлъ для насъ, осажденныхъ въ д. Романова, рѣзко измѣнилось къ худшему. Вмѣсто трусливыхъ полицейскихъ на постахъ оказались солдаты съ заряженными ружьями въ рукахъ. Улицу загородили съ двухъ сторонъ, ворота также. Солдаты проникли во дворъ, стали у самыхъ входныхъ дверей, заняли сосѣдній флигель Романова, отстоящій отъ насъ всего въ нѣсколькихъ саженяхъ, и превратили его въ „караульный домъ“. Они разобрали кое-какіе заборы, въ одномъ вынули доску для того, чтобы можно было насъ обстрѣливать, оставаясь невидимыми, продѣлали калитки въ задніе дворы, чтобы удобнѣе было устраивать засады, проникли въ нижній этажъ подъ нами, причемъ для какихъ-то цѣлей выставили тамъ во всѣхъ окнахъ рамы и разобрали печь. Выходить на дворъ сдѣлалось совершенно невозможнымъ подъ страхомъ быть арестованнымъ или разстрѣляннымъ: солдатамъ уже предоставлено было право пускать противъ насъ въ ходъ оружіе. Скоро началась самая грубая провокація, имѣвшая очевидной цѣлью вызвать съ нашей стороны первый выстрѣлъ, а нѣкоторыя дѣйствія сверхъ того явно клонились къ тому, чтобы подготовить на насъ нападеніе врасплохъ при наименѣе благопріятныхъ для насъ обстоятельствахъ. Солдаты громко издѣвались надъ нашими постовыми, осыпали ихъ площадной руганью, хвастали, что скоро придетъ намъ конецъ, прицѣливались изъ ружей, какъ только кто-нибудь изъ насъ появлялся у окна, бросали камнями, и, наконецъ, 3-го марта вечеромъ закрыли у насъ ставни на окнахъ, выходящихъ на улицу. Ставни намъ удалось немедленно сбросить помощью высунутой палки, выбивъ предварительно нижнія стекла въ окнахъ. Караульнымъ же мы заявили категорически, что если они будутъ продолжать такъ дѣйствовать, то будемъ вынуждены стрѣлять. Предупрежденіе это было повторено нами неоднократно, а именно; а) 3 марта утромъ въ разговорѣ нашего уполномоченнаго съ начальникомъ команды Кудельскимъ, который въ отвѣтъ сослался на то, что солдаты теперь находятся не въ его вѣдѣніи, а полиціи; б) 3-го марта вечеромъ устно было сообщено объ этомъ солдатамъ, стоявшимъ на постахъ; в) ночью того же числа было послано о томъ же письменное заявленіе караульному начальнику черезъ полицейскаго надзирателя Вильконецкаго, и то же самое было ему повторено устно; г) 4-го утромъ было послано письменное заявленіе губернатору. — Все это однако оказалось безполезнымъ. Отвѣта на заявленія не получилось никакого, а между тѣмъ 4-го въ 3 часа дня группа солдатъ, казаковъ и городовыхъ столпились подъ окномъ кухни д. Романова. „Кучка солдатъ стала закрывать ставни у кухоннаго окна; одинъ изъ насъ просунулъ руку въ отверстіе у окна, чтобы открыть ставни, и въ это время получилъ сильный ударъ въ руку однимъ изъ камней, брошенныхъ солдатами. Тогда одинъ изъ насъ крикнулъ солдатамъ, чтобы не смѣли бросать въ насъ камнями, иначе мы будемъ стрѣлять. „Стрѣляй!“ — получился отвѣтъ. Тутъ-то и раздался нашъ выстрѣлъ*). Убитъ былъ наповалъ солдатъ Кирилловъ; вслѣдъ за этимъ послѣдовалъ 2-ой (послѣдній) выстрѣлъ, смертельно ранившій навылетъ солдата Глушкова и прострѣлившій шинель стоявшему позади городовому Хлѣбникову. Убитые незадолго смѣнились съ караула и стояли въ вышеупомянутой кучкѣ солдатъ и полицейскихъ. — Сейчасъ же послѣ этого началась безпорядочная стрѣльба по нашему дому, а затѣмъ правильный обстрѣлъ съ 2-хъ сторонъ, во время котораго былъ убитъ у насъ Юрій Матлаховъ и раненъ Хацкелевичъ.
*) Изъ „Открытаго письма губернатору“, написаннаго на слѣдующій день и врученнаго губернатору 6 марта.
2) На слѣдующій день, 5-го марта, около 3 часовъ дня вдругъ раздался выстрѣлъ въ нашу сторону съ задней стороны д. Романова изъ-за засады. Мы въ это время спокойно пили послѣобѣденный чай. Не успѣли мы еще сообразить, что это значитъ, какъ начался опять правильный обстрѣлъ нашего дома съ 2-хъ сторонъ залпами и бѣглымъ огнемъ: мы моментально бросились на полъ подъ защиту блиндажей.
3) 6-го марта въ 11 час. утра въ разгаръ работы у насъ по укрѣпленію блиндажей внезапно раздался выстрѣлъ со стороны караульнаго дома. Пуля, ранившая у насъ въ бедро товарища Мѣдяника, впослѣдствіи оказалась изъ солдатской 3-хъ линейной винтовки. Мы снова спаслись подъ блиндажи, но обстрѣла на этотъ разъ не послѣдовало.
4) Черезъ 3 часа, т. е. 6-го марта въ 2 часа дня опять раздался выстрѣлъ въ окно со стороны Малобазарной улицы. Нашъ постовой ясно разглядѣлъ дуло ружья и дымокъ сквозь щель отъ вынутой доски въ заборѣ, въ то время, какъ пуля пролетѣла мимо него. Сейчасъ же затѣмъ начался самый жестокій обстрѣлъ съ трехъ сторонъ. Нѣсколько нашихъ товарищей были тогда застигнуты врасплохъ на чердакѣ, гдѣ они брали и передавали внизъ землю.
5) Послѣ перерыва въ ¼ — ½ часа опять раздались нѣсколько выстрѣловъ въ окно съ четвертой стороны дома, которая до того еще не обстрѣливалась. Они никого не задѣли, такъ какъ мы оставались еще на своихъ мѣстахъ подъ защитой блиндажей.
Такова фактическая сторона дѣла. Что же показываютъ объ этихъ событіяхъ допрошенные караульные и „публика“, присутствовавшая при обстрѣлахъ?
Ихъ можно подраздѣлить на три категоріи: испуганныхъ, загипнотизированныхъ и сознательно лгущихъ. — „Испуганныхъ“ можно не мало насчитать среди свидѣтелей. Увы, храброе воинство города Якутска, а тѣмъ болѣе его казачество и полиція не обнаружили большого мужества въ борьбѣ съ внутреннимъ врагомъ. Выраженія: „я испугался“, „растерялся“, „со страху“, „бросился бѣжать“ и т. п. такъ и пестрятъ въ протоколахъ допросовъ. При первомъ выстрѣлѣ, не зная даже, откуда онъ раздался, постовые покидаютъ свои посты и обращаются въ бѣгство. Разумѣется, отъ такихъ людей нельзя ожидать не только вѣрныхъ, но хотя бы и толковыхъ показаній. Въ глазахъ, ушахъ у нихъ двоится и троится. Политики разгуливаютъ у нихъ по двору съ двумя револьверами въ рукахъ, одинъ выстрѣлъ отдается у нихъ въ ушахъ цѣлымъ залпомъ, мерещатся имъ руки, протянутыя сквозь окно и держащія револьверы..... Показанія ихъ находятся въ полнѣйшемъ противорѣчіи не только съ фактами, но и между собой.
Вторая категорія заключаетъ въ себѣ нѣсколько субъектовъ, явно, нагло, вполнѣ сознательно лгущихъ. Это часть тѣхъ, которые такъ или иначе были посвящены и приводили въ исполненіе планъ — производить изъ засады на нашъ счетъ выстрѣлы. Эта категорія начинается съ главаря комплота Кудельскаго (нач. мѣстной военной команды) и кончается солдатами и казаками, находившимися въ засадѣ и выпускавшими свои одиночные предательскіе выстрѣлы, которые служили сигналами для начала правильныхъ обстрѣловъ. Я говорю „часть“, потому что большинство этихъ мерзавцевъ и не допрашивалось вовсе. Слѣдователь любезно предоставилъ Кудельскому и полиціи присылать по ихъ выбору караульныхъ для допроса. Разумѣется, тѣ посылали лишь такихъ, относительно которыхъ могли быть увѣрены, что они не собьются и не проговорятся. Неудивительно поэтому, что въ показаніяхъ такихъ субъектовъ тщательно обходятся или отрицаются факты бросанія камней, закрыванія ставней или т. п., въ которыхъ они принимали дѣятельное участіе.
Третій и послѣдній разрядъ — загипнотизированные — обнимаетъ чуть-ли не всѣхъ свидѣтелей обстрѣловъ, за исключеніемъ одной только предыдущей категоріи. Имъ всѣмъ безпрестанно повторяли и внушали, что это мы начинали всегда стрѣльбу, что это мы стрѣляли въ промежуткахъ между залпами солдатъ, и они повторяютъ на слѣдствіи эту басню, просто, наивно, безъ тѣни сомнѣнія, совсѣмъ не замѣчая, что ихъ категорическія заявленія рѣшительно ни на чемъ не основаны и находятся въ полнѣйшемъ противорѣчіи съ тѣми фактами, которые они тутъ же приводятъ. Слѣдователь же, разумѣется, и не пытается разобраться въ этихъ бьющихъ въ носъ противорѣчіяхъ.
Вотъ какъ, напр., рядъ свидѣтелей изображаетъ обстрѣлъ 5-го марта.
Городовой Хромовъ, „Говорятъ, что начали тоже государственные. Когда я выскочилъ черезъ окно (караульнаго дома), то слышно было, что изъ дома Романова раздавались залпы (!) и солдаты стрѣляли со всѣхъ сторонъ“ (sіc).
Городовые Шестаковъ, Тихоновъ, Андріанъ Сорокинъ даютъ одно и то же показаніе: „Стояли далеко, первые выстрѣлы были изъ дома Романова“.
А вотъ полностью показанія солдата Пантелѣева: „5-го марта сего года днемъ я стоялъ на часахъ у угла караульнаго дома съ улицы, когда раздались выстрѣлы изъ дома Романова; въ какую сторону и откуда они стрѣляли, этого я не могу сказать, такъ какъ отъ меня не видно было дома государственныхъ, но слышалъ, что пули свистали и въ нашу сторону и въ сторону дома Кондакова. На другой день я стоялъ утромъ на часахъ на томъ же мѣстѣ и слышалъ, что изъ дома государственныхъ сдѣланъ былъ одинъ выстрѣлъ *), но въ какую сторону они стрѣляли, я не знаю. Мы не отвѣчали на этотъ выстрѣлъ“.
*) Это тотъ выстрѣлъ, которымъ былъ раненъ у насъ Мѣдяникъ!
Приведемъ еще нѣсколько показаній, относящихся къ обстрѣлу 6-го марта въ 2 часа дня. Онъ производился, какъ выясняется изъ самихъ же свидѣтельскихъ показаній, съ трехъ сторонъ. Направленіе ихъ представлено на прилагаемой схемѣ стрѣлками (см. стр. 22).
Солдатскія пули пронизывали дома насквозь, такъ что выпускаемыя сзади (т. е. со стороны невидимой для публики, глухой, прилегающей къ Ленѣ Нижнебазарной улицы) должны были проноситься надъ Поротовской ул., куда выходилъ фасадъ нашего дома и гдѣ стояли постовые, солдаты и публика во время обстрѣла, и гдѣ насупротивъ д. Романова находится рядъ домовъ.
Солдатъ Борякинъ показываетъ: „6-го марта, когда началась стрѣльба, я стоялъ на часахъ на улицѣ сзади караульнаго дома, на той же линіи, гдѣ и домъ государственныхъ, стрѣльба началась изъ дома Романова, какъ мнѣ было слышно, но откуда они стрѣляли, я не видѣлъ, такъ какъ ихъ дома съ моего поста не было видно. Когда же мы выстроились около д. Сюткина, то слышно было, какъ пули изъ дома государственныхъ свистѣли надъ нами. Они сдѣлали много выстрѣловъ: стрѣляли и по одиночкѣ и залпами“.
Городовой Михайловъ. „Я подходилъ къ мосту недалеко отъ д. Романова. Стрѣльба началась изъ дома Романова. Я сейчасъ же побѣжалъ назадъ къ будкѣ. Слышно было, какъ пули летѣли около меня, но чьи это пули, государственныхъ или солдатъ, не знаю, такъ какъ не видалъ, съ какой стороны стрѣляли государственные и солдаты“.
„Публика“ въ лицѣ чертежника Пятаева, землемѣра Уткина, купца Юшманова, стоявшихъ случайно во время обстрѣла у дома Сюткина (см. схему) показываетъ:
Пятаевъ. „Вдругъ изъ д. Романова раздался 1 залпъ, затѣмъ второй: солдаты тогда еще не стрѣляли. Куда направлены были выстрѣлы, я не знаю; свиста пуль не слыхалъ; не видалъ также шелъ ли дымъ изъ оконъ дома государственныхъ“**).
**) Всего на всего въ д. Романова выходятъ на улицу только 3 окна.
Уткинъ. „Изъ д. Романова сразу раздались нѣсколько выстрѣловъ, а затѣмъ были отдѣльные выстрѣлы; во время послѣднихъ мнѣ какъ-то послышался свистъ пуль направо отъ меня, ближе къ д. Сюткина. Откуда именно, изъ какихъ оконъ дома Романова были выстрѣлы, сказать не могу; дыма въ окнахъ не видалъ.
Юшмановъ. „Изъ дома Романова сразу раздалось нѣсколько выстрѣловъ. Изъ дома Романова еще нѣсколько времени раздавалась стрѣльба, пока не вышли солдаты и т. д. Въ какую сторону и откуда стрѣляли государственные, не могу сказать, такъ какъ не слышалъ свиста летящихъ пуль и въ окнахъ ихъ дома не видалъ дыма“.
Полагаемъ, что приведеннаго вполнѣ достаточно. Картина, которая рисуется воображенію послѣ всѣхъ этихъ показаній, во истину, фантастическая: Стоитъ одинокій домъ среди бѣлаго дня; кругомъ не видать ни одного непріятеля (часовые послѣ 4 марта всѣ стояли далеко и притомъ въ прикрытіи — на этомъ сходятся всѣ свидѣтели). Въ одни и тѣ же часы, около 2-3 час. по полудни, оттуда внезапно раздаются выстрѣлы одиночно и залпами. Не видно ни дулъ ружейныхъ или револьверныхъ, ни пуль, ни даже дыма. Нѣтъ враговъ и не видно стрѣляющихъ.
Пули „ударяются о заборъ“, но въ заборѣ не оказывается ни пуль, ни слѣдовъ отъ нихъ. Изъ дома раздаются залпы, тогда какъ на улицу выходятъ всего 3 окна, а въ нихъ не оказывается ни одного отверстія отъ пуль извнутри снаружи. Никого не ранятъ волшебныя пули, да и цѣлиться-то не въ кого. И несмотря на это, таинственный домъ изо дня въ день безсмысленно и упрямо извергаетъ выстрѣлъ за выстрѣломъ, залпы за залпами, разсудку вопреки, наперекоръ стихіямъ. И для чего, съ какой цѣлью? Для того, чтобы лишній разъ испытать прелесть солдатскаго обстрѣла. Настоящая средневѣковая баллада!
Такова сила внушенія.
Помѣщаемъ еще нѣсколько изъ наиболѣе любопытныхъ показаній: полицмейстера Березкина, губернатора Чаплина, начальника мѣстной военной команды Кудельскаго и двухъ обывателей.
Показаніе Березкина выгодно отличается отъ остальныхъ своимъ относительно объективнымъ характеромъ. Обращаемъ вниманіе на одно мѣсто изъ его показаній, вполнѣ правильно имъ переданное. Сейчасъ послѣ перваго обстрѣла 4-го марта былъ вызванъ отъ насъ губернаторомъ выборный для переговоровъ. Онъ, по показанію Березкина, „тутъ же прибавилъ, что ни стрѣльбы, ни какихъ либо наступательныхъ дѣйствій они въ дальнѣйшемъ не предпримутъ. Въ заключеніе г. Губ. подтвердилъ, что онъ разстрѣливать ихъ, какъ они ошибочно предполагаютъ, не будетъ, а постарается взять ихъ живыми“. То же самое повторялъ онъ и въ слѣдующіе дни, какъ это явствуетъ изъ показаній самого Чаплина и Кудельскаго. А между тѣмъ событія лишній разъ показали, какъ нагло умѣютъ врать россійскіе администраторы *). Что касается картины обстрѣловъ, то она въ показаніяхъ Березкина перепутана даже хронологически, говоритъ онъ о нихъ исключительно съ чужого голоса, со словъ стражи.
*) А можетъ быть онъ самъ былъ жертвой обмана со стороны оберъ-негодяя Кудельскаго или другого здѣшняго мерзавца — полиц. Олесова? Предоставляемъ любителямъ психологіи рѣшить этотъ вопросъ на основаніи приводимыхъ ниже показаній. Впрочемъ, губернаторъ такъ многократно лгалъ и нарушалъ свое слово, что отъ него этого можно вполнѣ ожидать.
Показанія губернатора Чаплина любопытно сопоставить съ показаніями Березкина и Кудельскаго. Въ нихъ много лжи, масса неточностей, хронологія обстрѣловъ и переговоровъ съ нашими выборными совершенно перепутана, мѣстами даже трудно понять смыслъ, до того безграмотно составлены показанія. Можно думать, что онъ даже въ этомъ отношеніи стремился копировать щедринскихъ помпадуровъ, которые всегда обнаруживали, какъ извѣстно, непреодолимое отвращеніе къ грамматикѣ. Бѣднаго губернатора нашъ протестъ вообще поставилъ въ чрезвычайно затруднительное положеніе. Ему ужасно не хотѣлось скандала, неизбѣжно связаннаго съ бойней. Онъ предпочитаетъ поэтому взять насъ живыми и дѣлаетъ Кудельскому въ высшей степени нелѣпое предложеніе — взять насъ приступомъ безъ выстрѣла! За то Кудельскій, якутскій марсъ, воистину великолѣпенъ въ своемъ высокомъ пониманіи чести солдатскаго мундира, зря отдавать своихъ солдатъ въ распоряженіе полиціи, безъ разрѣшенія дѣйствовать оружіемъ, онъ не согласенъ. И даже спустя двѣ недѣли, когда 1-го марта вечеромъ его спѣшно призываетъ растерянный Чаплинъ, онъ выставляетъ цѣлый рядъ условій, безъ которыхъ онъ не дастъ своихъ солдатъ. Совсѣмъ, какъ Фридляндскій герцогъ Валленштейнъ передъ австрійскимъ императоромъ! Впавшій въ отчаяніе губернаторъ послушно сдается на всѣ его требованія. Имѣя такимъ образомъ carte blanche на все, Кудельскій вовсе однако не расположенъ итти на приступъ. Въ самомъ дѣлѣ, что за удовольствіе подставлять себя подъ выстрѣлы обороняющихся. Есть способъ болѣе вѣрный, болѣе надежный и... совершенно безопасный. Можно, стоя издали, хладнокровно, методически обстрѣливать деревянный домикъ, превратить его въ огромную гробницу 57 чел. и такимъ образомъ нажить вѣрные, хотя и дешевые лавры. Планъ кампаніи готовъ, но Кудельскій хочетъ не только капиталъ пріобрѣсти, но и невинность соблюсти. „Исполнены ли формальности?“ — вопрошаетъ онъ Чаплина послѣ того, какъ въ насъ только что было пущено нѣсколько сотенъ солдатскихъ пуль. Поклонникъ формальности, онъ не можетъ начинать обстрѣловъ безъ какого нибудь „законнаго повода“, а такъ какъ его нѣтъ, то его надо во что бы то ни стало создать или фальсифицировать. Онъ отдаетъ солдатамъ распоряженіе начать противъ насъ обстрѣлъ при первомъ же выстрѣлѣ съ нашей стороны и въ то же время даетъ секретный приказъ всѣми способами вызвать насъ на этотъ первый выстрѣлъ. Это удается, но за то 2 солдата падаютъ жертвами. Поэтому для слѣдующихъ обстрѣловъ выбирается поводъ вполнѣ безопасный и удобный. Постовыхъ прячутъ подъ прикрытіе, и подговоренные казаки и солдаты производятъ первый выстрѣлъ, служащій сигналомъ для обстрѣла. Они же затѣмъ стрѣляютъ въ промежуткахъ между залпами, и все это приписывается намъ и приводитъ почтенныхъ якутскихъ филистеровъ въ благородный гнѣвъ и негодованіе *). „Такъ сражается храброе россійское воинство съ небольшой кучкой противниковъ!“
*) Всѣ эти фальсифицированные выстрѣлы изъ засады дѣлались по направленію къ городу, къ жилымъ домамъ и могли ранить многихъ обывателей.
СЛѢДСТВЕННЫЙ МАТЕРІАЛЪ.
1. Допросъ якутскаго полицмейстера 9 марта 1904 г.
Звать меня Березкинъ, Николай Михайловичъ, и. д. якутскаго полицмейстера, православный, грамотный, 28 лѣтъ, живу въ гор. Якутскѣ, подъ судомъ не былъ, съ участвующими въ дѣлѣ лицами въ особыхъ отношеніяхъ не состою.
По дѣлу показываю: домъ инородца Федора Романова, въ которомъ забаррикадировались политическіе ссыльные, за все время службы моей въ гор. Якутскѣ (съ іюля 1903 г.) былъ извѣстенъ мнѣ, какъ квартира политическихъ. До послѣдняго времени въ ней жили поднадзорные Пріютовъ и Виленкинъ, у которыхъ имѣли пребываніе временно оставшіеся въ Якутскѣ политическіе, ожидавшіе очереди къ отправкѣ. Изъ этихъ квартирантовъ я могу назвать политическихъ: Ройтенштерна, Кудрина и Бодневскаго. Политическій Пріютовъ перешелъ изъ д. Романова недѣли за 2 до описываемаго здѣсь событія и права свои, какъ квартиронаниматель, передалъ Виленкину. Послѣдній, по словамъ домохозяина Романова, ушелъ изъ дома его утромъ 18-го февраля, мотивируя свой уходъ тѣмъ, что ему при его занятіяхъ необходимъ покой, котораго онъ въ д. Романова при нѣсколькихъ жильцахъ найти не можетъ; при этомъ Виленкинъ объяснилъ Романову, что квартиру онъ передаетъ полит. Никифорову. 18 февраля днемъ, около двухъ часовъ дня ко мнѣ на квартиру явился инородецъ Федотъ Романовъ и сообщилъ, что по его наблюденіямъ, въ домѣ, занимаемомъ политическими, начата спѣшная работа: замѣтилъ онъ, наприм., стеченіе многихъ политическихъ, которые кажутся ему особенно суетливыми; видѣлъ, какъ спѣшно нѣсколькими политическими вносились въ домъ дрова, ледъ и съѣстные припасы. Во всемъ этомъ Романовъ заподозрилъ что-то неладное и счелъ своей обязанностью заявить мнѣ. Предложивъ Романову продолжать свои наблюденія за политическими и обо всемъ замѣченномъ немедленно сообщать мнѣ, я собрался отправиться къ губернатору и въ этотъ моментъ черезъ посланнаго получилъ приказаніе явиться къ Его Превосх—ству. Оказалось, что г. губернаторъ только-что получилъ письменное заявленіе политическихъ, въ числѣ 42 чел., въ каковомъ заявленіи былъ по пунктамъ изложенъ протестъ, направленный противъ нѣкоторыхъ распоряженій г. Гл. Начальника Края. Рѣшившись немедленно выяснить положеніе дѣла, г. губернаторъ высказалъ мнѣ свое намѣреніе съѣздить со мною въ д. Романова. Поѣздка эта состоялась часа въ 3½ дня. По пріѣздѣ мы нашли двери дома, занятаго политическими, запертыми извнутри. На стукъ въ переднюю дверь, въ сѣняхъ раздалось 2-3 голоса, спрашивавшіе, кто стучитъ и, получивши въ отвѣтъ, что пріѣхали губернаторъ съ полицмейстеромъ, дабы переговорить съ ними, политическіе нѣсколько разъ повторили черезъ дверь вопросъ, одни ли мы, подразумѣвая, видимо, что мы имѣемъ при себѣ охрану. Убѣдившись, что съ нами никого нѣтъ, политическіе отворили, наконецъ, дверь и, пропустивъ насъ въ сѣни, наружную дверь заперли на крючекъ. Отворялъ дверь и находился позади насъ въ сѣняхъ политическій Кудринъ. Кромѣ него были на первомъ планѣ Никифоровъ и Логовскій. Дверь, ведущая изъ сѣней въ квартиру, была открыта настежь и изнутри до половины почти была перегорожена дверью же широкою, бѣлою, некрашенной, поставленной длиннымъ ребромъ на полъ и, повидимому, прибитою. На сдѣланный губернаторомъ намекъ, что дверь эту слѣдовало бы убрать, чтобы дать намъ возможность пройти въ комнаты и говорить съ ними, съ политическими, на болѣе близкомъ разстояніи, они уклонились, почему намъ и пришлось остаться за этою баррикадой. Передняя комната представлялась мнѣ плохо освѣщенной въ виду того, что 2 двери, ведущія въ комнаты направо и налѣво, были закрыты, а въ двери въ аркѣ прямо противъ входа въ квартиру расположилась группа политическихъ, заслоняя собою свѣтъ, падавшій изъ оконъ позади ихъ. Въ группѣ, по моему предположенію, было человѣкъ 20 — 25; въ комнатѣ направо было совершенно тихо, налѣво былъ слышенъ временный шорохъ, почему я и предполагаю, что тамъ тоже были политическіе. За все время пребыванія нашего въ квартирѣ послѣднихъ, они вели себя крайне сдержанно и прилично. Группа стояла молча и всякая попытка начать рѣчь и шумъ тотчасъ же предупредительно останавливалась стоявшими внутри; для переговоровъ, какъ я уже замѣтилъ выше, выдѣлился изъ толпы политическій Левъ Никифоровъ. Сущность бесѣды заключалась въ томъ, что Никифоровъ отъ лица товарищей по ссылкѣ повторилъ тѣ требованія, которыя были изложены въ письменномъ протестѣ, развивъ ихъ нѣкоторыми примѣрами и остановившись на мѣстныхъ тяжелыхъ условіяхъ, коими обставлена жизнь политическихъ ссыльныхъ. Никифоровъ подчеркнулъ, что онъ лично, какъ и нѣкоторые изъ другихъ его товарищей, непосредственно не заинтересованы въ тѣхъ или другихъ распоряженіяхъ администраціи, а считаютъ эти вопросы общими для всей ссылки и рѣшили во что бы то ни стало не отступать отъ намѣченнаго пути, предпочитая своей гибелью добиться отмѣны распоряженій и льготъ для другихъ. Выслушавъ слово г. губернатора, очень подробно остановившагося на существѣ ихъ требованій и разъяснившаго, что каждый изъ собравшихся здѣсь, обратившись къ нему съ заявленіемъ о наилучшемъ устройствѣ въ мѣстѣ водворенія, въ предѣлахъ возможнаго и насколько это зависитъ отъ мѣстной администраціи, можетъ разсчитывать на благопріятное разрѣшеніе этихъ заявленій, политическіе, соглашаясь съ г. губернаторомъ, что 2 пункта ихъ требованій, а именно, отмѣна административныхъ взысканій за самовольныя отлучки и отмѣна распоряженія, запрещающаго свиданія проходящихъ партій съ товарищами, водворенными по пути, ни въ коемъ случаѣ имъ удовлетворены быть не могутъ, — просили его, какъ мѣстнаго администратора, лишь дать свое заключеніе по существу этихъ требованій. Объясненіе это закончено было предложеніемъ г. губернатора, обращеннымъ ко всѣмъ собравшимся политическимъ, разойтись немедленно, спокойно и заявить свои просьбы каждому въ отдѣльности въ любое время, послѣ чего всѣ самовольно отлучившіеся изъ округа должны выѣхать на свои мѣста. Когда мы стали уже уходить, бывшій въ группѣ политическихъ Тепловъ заявилъ: „Мы просимъ Васъ дать Ваше заключеніе, пошлите телеграмму, мы будемъ отвѣтъ ожидать здѣсь“. На это г. губернаторъ, резюмируя все сказанное, разъяснилъ, что посылать телеграммы онъ не находитъ возможнымъ. Выйдя изъ квартиры политическихъ послѣ приблизительно часового пребыванія въ ней, мы у воротъ Романова встрѣтили городовыхъ и толпу народа, которые были обезпокоены нашимъ продолжительнымъ пребываніемъ въ домѣ при запертыхъ дверяхъ. Опасеніе это дошло до того, что на выручку была приглашена военная команда, но она съ пути была возвращена г. губернаторомъ, какъ равно и нарядъ городовыхъ. На другой день я ѣздилъ къ политическимъ съ полиц. надзирателемъ Олесовымъ и вновь повторилъ сказанное имъ наканунѣ губернаторомъ; на это вышедшіе ко мнѣ навстрѣчу въ сѣни политическіе Никифоровъ и Кудринъ заявили, что они обсуждаютъ слышанное отъ губернатора и какъ только придутъ къ тому или иному рѣшенію, направятъ съ нимъ къ г. губернатору своего довѣреннаго, во всякомъ случаѣ не позже завтра утромъ. 18 и 19 февраля охраны двора Романова, согласно распоряженію г. губернатора, организовано не было. Негласное же наблюденіе установило, что начали прибывать новыя лица. 20 февраля утромъ Никифоровъ былъ у губернатора и вслѣдъ за симъ я получилъ распоряженіе оцѣпить дворъ Романова. Для этой цѣли мною тотчасъ же были назначены всѣ наличные городовые, въ числѣ 14 челов. и 6 чел. казаковъ, а всего 20 человѣкъ, которые раздѣлились на 2 смѣны. Стража эта, охранявшая весь примыкающій къ двору Романова кварталъ, на первыхъ же порахъ доказала свою несостоятельность. Такъ, напр., если не ошибаюсь, 21 февраля выбѣжавшими изъ д. Романова политическими былъ отбитъ отъ стражи политическій Кацъ, затѣмъ проникъ еще какой то политическій, неожиданно прорвавшійся сквозь цѣпь на извозчикѣ. За симъ изъ двора Романова незамѣченнымъ образомъ и вѣроятнѣе всего черезъ сосѣдніе дворы выбрался политическій Логовскій, который въ ночь на 23 февраля былъ задержанъ, при попыткѣ проникнуть обратно и былъ доставленъ въ полиц. управленіе. Въ виду этого на первыхъ же порахъ представилась необходимость усилить полицейскую стражу военнымъ карауломъ. Назначено было отъ якутской мѣстной команды вначалѣ семь человѣкъ солдатъ, которые въ составъ цѣпи сторожевой не входили, а составляли на случай тревоги резервъ, находившійся въ ближайшей полицейской будкѣ и выставлявшій для наблюденія за цѣпью 1 часового. Не смотря на присутствіе этого караула и увеличеніе наряда казаковъ до 10 чел., политическіе изыскивали способы сообщенія съ д. Романова. Такъ, напр., 23 февраля подъ вечеръ политическій Логовскій верхомъ на принадлежащей ему лошади въ карьеръ проскочилъ во дворъ, ворота котораго моментально были заперты подоспѣвшими изъ дома политическими. Нужно замѣтить, что наблюденіе за окружающей мѣстностью производилось ими самое тщательное; днемъ и ночью въ сѣняхъ у окошечка надъ дверью постоянно находился дежурный политическій. Такъ тянулся день за днемъ. Не помню точно, кажется, это было число 27 или 28 февраля утромъ въ 8 часовъ, я, вслѣдствіе письменнаго порученія г. губернатора, вновь предъявлялъ политическимъ требованіе разойтись. Въ домъ меня, несмотря на мою просьбу, не впустили подъ тѣмъ предлогомъ, что спятъ еще товарищи, и мнѣ пришлось бесѣдовать въ сѣняхъ все съ тѣми же Никифоровымъ и Кудринымъ; были тутъ же Соколинскій, Костюшко и Логовскій. Предписаніе ко мнѣ губернатора, коимъ предлагалось самовольно отлучившимся — черезъ сутки послѣ выхода выѣхать въ округъ, а остальнымъ въ ожиданіи очереди къ отправкѣ временно оставаться въ городѣ, политическіе временно оставляли у себя для обсужденія съ товарищами и просили меня черезъ часъ времени заѣхать за отвѣтомъ. При вторичномъ посѣщеніи разойтись отказались, обѣщая сдѣлать это только въ томъ случаѣ, когда будутъ удовлетворены ихъ требованія, о чемъ они заявили письменно еще разъ г. губернатору. 28 февраля изъ д. Романова вышелъ днемъ Никифоровъ, который 1 марта утромъ по распоряженію г. губернатора былъ мною заключенъ въ пересыльное отдѣленіе тюремнаго замка для высылки изъ города. Того же 1 марта утромъ вышли въ городъ политическіе Бодневскій и Лурье Моисей, которые тогда не были задержаны и разыскивались въ городѣ для взятія ихъ подъ стражу. Вечеромъ 1 марта, часовъ въ 7, когда наступили сумерки, сквозь сторожевую цѣпь въ карьеръ проскочили къ воротамъ двора Романова тройка и пара лошадей, запряженные въ кошевы. Натискъ былъ настолько сильный и неожиданный, что бросившіеся полицейскіе и казаки рѣшительно ничего сдѣлать не могли, солдаты же во время подоспѣть не успѣли. Какъ оказалось, пріѣхали въ этотъ разъ Бодневскій, Лурье, Добросмысловъ и Дроновъ; послѣдніе двое до этого участія, по крайней мѣрѣ, активнаго, въ безпорядкахъ не принимали. Лошади оказались принадлежащими извозчику Августу Карле и были затѣмъ выпущены со двора, причемъ дежурному Олесову была вручена записка, писанная рукой полит. Кудрина, что лошадей просятъ возвратить ихъ хозяину, что онѣ были взяты для поѣздки въ Тулугинцы. Послѣ подобной выходки политическихъ, дабы ихъ окончательно отрѣзать отъ сообщенія съ городомъ, было рѣшено: во-1-хъ, усилить военный караулъ до 20 чел., а, во-2-хъ, выставить вокругъ двора и во дворѣ Романова часовыхъ, что и выполнено было утромъ 2 марта, причемъ весь резервъ какъ военнаго караула, такъ и полицейской стражи былъ помѣщенъ въ передней половинѣ флигеля, занимаемаго самимъ хозяиномъ Романовымъ, въ разстояніи 6 — 7 саженей отъ занятаго политическими дома. Такая охрана исключила, наконецъ, всякую возможность сообщенія политическихъ съ кѣмъ бы то ни было; они не выходили даже на дворъ, очевидно изъ боязни быть арестованными. Въ такомъ положеніи дѣло обстояло до 4-го марта; въ это число днемъ, часа въ два, весь городъ облетѣло извѣстіе, что забаррикадировавшіеся въ д. Романова политическіе неожиданно открыли стрѣльбу по часовымъ, изъ которыхъ одного убили наповалъ, одного смертельно ранили и прострѣлили городовому шинель. Извѣстивъ немедленно г. губернатора, я тотчасъ же съ нимъ прибылъ на мѣсто происшествія. Какъ военный караулъ, такъ и полицейскую охрану я засталъ отступившими къ д. Сюткина. Солдаты, расположившись цѣпью и разбившись цѣпью по обѣимъ сторонамъ этого двора обстрѣливали домъ Романова; въ моментъ нашего прибытія былъ данъ одной частью цѣпи послѣдній залпъ, послѣ чего стрѣльба была пріостановлена. Выстрѣловъ изъ д. Романова я не засталъ, но изъ разспросовъ бывшихъ на мѣстѣ городовыхъ и солдатъ узналъ, что стрѣльбу совершенно неожиданно начали политическіе. Раненый солдатъ былъ еще до моего пріѣзда увезенъ въ казармы, а убитый лежалъ у угла караульнаго помѣщенія и былъ тотчасъ же отправленъ. Въ виду необходимости вызвать политическихъ на объясненіе и увѣщаніе, я отправился въ сопровожденіи двухъ солдатъ къ переднему крыльцу дома, занятаго политическими. Стучать мнѣ пришлось минуты 2-3: въ началѣ ничего не было слышно, но затѣмъ я услышалъ, какъ что-то раздвигалось, развязывалось, было очевидно, что раздвигались баррикады. Въ это время около меня ударомъ кулака было разбито извнутри оконное стекло у окна, выходящаго во дворъ и политическій Кудринъ, предупредивъ меня черезъ это отверстіе въ окнѣ о томъ, чтобы я не опасался, что стрѣльбы теперь не будетъ, спросилъ меня, что нужно. На это съ моей стороны послѣдовалъ отвѣтъ, что я пришелъ къ нимъ съ цѣлью вызвать довѣреннаго ихъ для переговоровъ. Вслѣдъ за симъ ко мнѣ подошелъ г. губернаторъ, а изъ квартиры на крыльцо вышли политическіе Тепловъ и Костюшко. Оба они были сильно взволнованы; всѣ объясненія велъ одинъ Тепловъ, Костюшко присутствовалъ молча. Здѣсь г. губернаторъ вновь разъяснилъ Теплову положеніе забаррикадировавшихся политическихъ, и въ виду совершеннаго ими преступленія — убійства двухъ солдатъ, потребовалъ немедленнаго выхода ихъ и слѣдованія въ тюрьму, гдѣ они и должны были быть арестованными. На это Тепловъ возразилъ, что первый выстрѣлъ въ солдата съ ихъ стороны былъ вызванъ поведеніемъ бывшихъ въ караулѣ солдатъ, которые будто-бы подшучивали надъ ними: напр., бросали камнемъ, закрывали окна ставнями, что передъ выстрѣломъ одинъ изъ солдатъ, державшій себя такимъ образомъ, былъ предупрежденъ, что они, политическіе, вынуждены будутъ стрѣлять. На это солдатъ отвѣтилъ: „стрѣляй!“ и неожиданно, по словамъ Теплова, раздался выстрѣлъ. Кто именно изъ политическихъ стрѣлялъ въ солдатъ, Тепловъ не сказалъ. Затѣмъ на предъявленное категорическое требованіе г. губернатора покинуть немедленно ихъ забаррикадированную квартиру, Тепловъ заявилъ, что всѣ находящіеся въ домѣ Романова политическіе рѣшили оставаться въ немъ до тѣхъ поръ, пока не будутъ удовлетворены всѣ ихъ требованія и предпринять для достиженія этого всѣ самыя крайнія мѣры. На предложеніе г-на губернатора, что на обсужденіе ихъ положенія и раздумье имъ назначается полчаса времени, Тепловъ и Костюшко сказали, что это слишкомъ большой срокъ, что имъ для этого достаточно даже ¼ часа, такъ какъ всѣ вопросы давно и безповоротно разрѣшены и удалились въ квартиру, заперевъ за собою двери. Мы остались въ ожиданіи во дворѣ. Минутъ черезъ 15 Тепловъ и Костюшко вышли снова, причемъ первый снова повторилъ, что всѣми его товарищами рѣшено не отступать и что или должны удовлетворить ихъ требованіямъ, или могутъ взять ихъ изъ этого дома мертвыми, такъ какъ сдаваться, не защищаясь съ оружіемъ въ рукахъ, они не намѣрены. При этомъ добавилъ, что ни стрѣльбы, ни какихъ-либо наступательныхъ дѣйствій они въ дальнѣйшемъ не предпримутъ. Въ заключеніе г. губернаторъ подтвердилъ, что онъ разстрѣливать ихъ, какъ они ошибочно предполагаютъ, не будетъ, а постарается взять ихъ живыми. Съ этими словами мы отошли къ караульному помѣщенію. Послѣ этого рѣшено было военную команду отправить обратно, а бывшій до начала стрѣльбы караулъ занялъ свои мѣста, съ тою разницей, что во дворѣ часовые были разставлены въ закрытіи. Тотчасъ по уходѣ команды, надъ домомъ Романова снова появился красный флагъ съ добавленіемъ подъ нимъ чернаго куска матеріи. Ночь на 5-е марта прошла тихо. 5-го числа днемъ часовъ въ 11 политическіе, по словамъ стражи, вновь произвели выстрѣлы, на которые солдаты отвѣчали, отступая ко двору Сюткина. Команда военная на эту тревогу явилась и была возвращена. Подъ вечеръ политическіе сдѣлали тотъ же вызовъ, но солдаты не отвѣчали. На слѣдующій день 6-го марта часа въ два политическіе снова открыли огонь и стрѣляли чуть ли не залпами главнымъ образомъ. по караульному помѣщенію, но, къ счастью, никого изъ стражи не ранили. На эту стрѣльбу солдаты отвѣчали, обстрѣливая д. Романова съ двухъ сторонъ. По прибытіи моемъ на мѣсто, а также г. губернатора и по установкѣ вновь караула, но уже въ болѣе закрытыхъ и нѣсколько удаленныхъ пунктахъ, въ выходящемъ на улицу изъ д. Романова окнѣ показался бѣлый флагъ, а затѣмъ выбѣжалъ за ворота, размахивая чѣмъ то бѣлымъ, одинъ изъ политическихъ. Я и губернаторъ направились навстрѣчу; вышедшій оказался политическимъ Теслеромъ. Передавши г. губернатору письмо, онъ велъ совершенно спокойно бесѣду, отрицая главнымъ образомъ приписываемые имъ первые выстрѣлы и утверждая, что стрѣльба 5-го и 6-го марта начиналась не ими. Пользуясь этимъ случаемъ, г. губернаторъ вновь подтвердилъ свои требованія, и Теслеръ, пообѣщавъ все слышанное въ точности передать товарищамъ, удалился. Вскорѣ Теслеръ вновь вышелъ, и согласно его просьбѣ, былъ препровожденъ дежурнымъ полиц. надзират. Вильконецкимъ на квартиру къ г. губернатору. Вечеромъ онъ снова ѣздилъ съ дежурнымъ Олесовымъ. На утро 7-го марта политическіе сдались и въ 8 час. утра совершенно спокойно вышли, вынеся больныхъ и трупъ убитаго Матлахова, и, окруженные полицейской стражей, направились въ тюрьму.
И. д. якутскаго полицмейстера сотникъ Николай Михайловъ Березкинъ.
И. д. судебнаго слѣдователя Шведовъ.
2. Допросъ и. д. губернатора Чаплина 25 марта 1904 г.
Звать меня Ник. Ник. Чаплинъ, 38 л., православный, я якутскій вице-губернаторъ, исправляю должность губернатора. 18-го февраля, около 2 час. дня, урядникъ казачьяго полка Безсоновъ, несущій обязанности курьера при Обл. Управленіи подалъ мнѣ пакетъ, оставленный сторожу Обл. Упр. неизвѣстнымъ лицомъ для передачи мнѣ. Въ пакетѣ оказалось заявленіе политическихъ поднадзорныхъ, подписавшихъ его. Немедленно былъ вызванъ мною якутскій полицмейстеръ, сотникъ Березкинъ, которому и было поручено произвести дознаніе. Въ тотъ же день полицмейстеръ доложилъ, что политическіе ссыльные, подписавшіеся подъ заявленіемъ № 1, забаррикадировались въ д. инородца Романова. Въ этотъ же день около 5 ч. дня я лично отправился къ засѣвшимъ въ д. Романова. Дверь въ домѣ оказалась запертой (далѣе идетъ изложеніе переговоровъ, которое опускаемъ, такъ какъ оно приведено выше въ показаніяхъ полицмейстера)... 19-го февраля ко мнѣ никто не явился, а потому въ этотъ день мною вновь предъявлены мои требованія имъ черезъ полицмейстера. 20-го февраля ко мнѣ явился политическій, ссыльный Никифоровъ, какъ довѣренный протестующихъ, который и заявилъ, что его довѣрители остались при своемъ, изложенномъ въ заявленіи № 1, причемъ добавилъ, что забаррикадированные не разойдутся до тѣхъ поръ, пока ихъ требованія не будутъ исполнены. Они хорошо знаютъ, что съ моей стороны послѣдуетъ арестъ ихъ силой, что они ждутъ и желаютъ этого, такъ какъ отстаивать свои права будутъ съ оружіемъ въ рукахъ до послѣдней капли крови, устроенной демонстраціей добьются отмѣны. Вызывая съ моей стороны дѣйствія военной силы, не остановятся ни передъ какими жертвами, убѣжденные, что вызовутъ тѣмъ сочувствіе общественнаго мнѣнія въ Россіи и заграницей, и все-таки добьются исполненія ихъ требованій, хотя для облегченія участи другихъ. Когда я сообщилъ поднадзорному Никифорову, что я не доставлю удовольствія забаррикадировавшимся и примѣнять военной силы для ареста ихъ до баррикадъ — не стану, Никифоровъ заявилъ, что они и это предусмотрѣли, и потому рѣшили сидѣть до истощенія продовольственныхъ запасовъ. Когда таковые истощатся, то они вправѣ будутъ силой добывать ихъ. Мною повторены Никифорову мои требованія, предупредя, что каждый вышедшій, не подчинившійся требованіямъ, будетъ арестованъ, что ожидаетъ и его Никифорова, если онъ немедленно не явится ко мнѣ по выходѣ изъ д. Романова. Черезъ 2 дня Никифоровъ явился вновь ко мнѣ, прося отослать телеграмму протестующихъ на имя Мин. Внутр. Дѣлъ. Въ этомъ мною было отказано Никифорову, предоставивъ ему лично отправить телеграмму, что онъ и сдѣлалъ на другой день. Черезъ нѣсколько дней... утромъ полицмейстеръ доложилъ мнѣ, что довѣренный протестующихъ, поднадзорный Никифоровъ, вышелъ изъ д. Романова съ тѣмъ, чтобы явиться ко мнѣ. Такъ какъ онъ до вечера не явился, то мною отдано распоряженіе установить, гдѣ находится Никифоровъ и что намѣренъ дѣлать. Мнѣ сообщено, что, по выходѣ изъ д. Романова, Никифоровъ получилъ 25 руб. съ почты, напился (!) и пьяный (?) спитъ у себя. Мною отданъ приказъ арестовать Никифорова, на другой день утромъ онъ и былъ заключенъ въ тюрьму. Почти ежедневно были посылаемы мнѣ или письменныя требованія отъ забаррикадировавшихся, которые выбрасывали или передавали ихъ стоящимъ на постахъ полиц. чинамъ, или по почтѣ прокламаціи, воззванія и угрозы всякаго рода. Изъ доклада полицмейстера я предположилъ возможность, что гектографируются прокламаціи въ Музеѣ, а потому и отдалъ распоряженіе — немедленно произвести тамъ обыскъ, который не увѣнчался успѣхомъ. По экземпляру подлинныхъ прокламацій, присланныхъ мнѣ и найденныхъ подброшенными и расклеенными по городу, я, на основ. 1035 ст. Уст. Уг. Суд., направилъ г. прокурору. Я предполагаю, что прокламаціи гектографировались внѣ города и несомнѣнно лицами, находившимися внѣ дома инородца Романова. Забаррикадировавшіеся два раза оказывали вооруженное сопротивленіе полиціи, отбивая присоединяющихся. Объ этомъ подробности имѣются въ донесеніяхъ мнѣ полицмейстера, приложенныхъ къ слѣдственному матеріалу. 4 марта около 3 час. дня мнѣ донесъ сотникъ Березкинъ, что забаррикадировавшіеся нѣсколькими выстрѣлами изъ отверстій дома убили двухъ часовыхъ солдатъ мѣстной команды. Я явился немедленно на мѣсто, гдѣ засталъ военный караулъ, расположенный цѣпью въ отдаленіи отъ д. Романова (шаговъ 130), производящій довольно частую одиночную стрѣльбу по дому Романова. Мною немедленно стрѣльба была остановлена. При мнѣ стрѣльбы изъ д. Романова не было. На мѣстѣ выяснилось, что дѣйствительно 1 солдатъ убитъ, а другой смертельно раненъ. По заявленію начальника караула, унт.-офицера (фамилію не помню) и нѣсколькихъ солдатъ, политическіе сдѣлали „двадцать съ лишнимъ“ выстрѣловъ изъ дома Романова, убили двухъ. Это и вызвало перестрѣлку съ ихъ стороны. Когда мною были вызваны для переговоровъ забаррикадировавшіеся, изъ д. Романова вышли двое — Тепловъ и другой, фамилію котораго я не знаю и не спросилъ. Говорилъ вызывающе, очень возбужденно и громко, почти крича, одинъ Тепловъ. Между прочимъ, онъ, ссылаясь на другого, сказалъ, что камень, брошенный солдатомъ въ окно, попалъ въ руку другого уполномоченнаго. Тепловъ заявилъ категорическій отказъ исполнить мои требованія выйти изъ засады всѣхъ тамъ находящихся, объяснивъ, что они дѣйствовали огнемъ противъ часовыхъ, такъ какъ послѣдніе вызывающе дѣйствовали, бросали камнями, прицѣливались и закрывали ставни оконъ. Будутъ продолжать дѣйствовать оружіемъ, пока вооруженная блокада обрекаетъ ихъ на голодную смерть, не разойдутся, пока не исполнятъ ихъ требованій, пусть силой ихъ арестуютъ, они же ни передъ чѣмъ не остановятся, чтобы добиться своего. 5-го марта мнѣ доложено, что засада вновь открыла стрѣльбу изъ д. Романова. Тотчасъ же явившись на мѣсто, я остановилъ стрѣльбу караула. На мѣстѣ мнѣ доложено было солдатами и полицейскими чинами, что изъ дома Романова сдѣлано нѣсколько залповъ, которые и вызвали перестрѣлку. Видимо, когда увидали меня, изъ д. Романова былъ выброшенъ бѣлый флагъ, а затѣмъ съ бѣлымъ платкомъ въ рукахъ вышелъ политическій ссыльный Теслеръ, подошелъ ко мнѣ и подалъ „Открытое письмо“, въ подлинникѣ также переданное г. прокурору *). Помимо „открытаго письма“ Теслеръ заявилъ, что послѣ 4 марта ими стрѣльбы не производилось; не разойдутся и не сдадутся, пока ихъ требованій не исполнятъ. 6 марта мнѣ заявлено, что изъ дома раздался одинъ выстрѣлъ, направленный въ часового, но этотъ выстрѣлъ уже не вызвалъ отвѣтныхъ со стороны караула. 5 марта, когда я вернулся домой, послѣ первой перестрѣлки, за мною въ догонку пріѣхали опять съ заявленіемъ, что вновь началась стрѣльба. Вернувшись на мѣсто, мнѣ заявили солдаты и полиц. чины, что опять были выстрѣлы изъ д. Романова, которые вызвали перестрѣлку. Прекративъ ее, я просилъ нач. команды воздѣйствовать на караулъ, чтобы послѣдній не отвѣчалъ на выстрѣлы изъ д. Романова. Послѣднимъ распоряженіемъ объясняю, что 6-го отвѣтныхъ выстрѣловъ не было. 6-го марта ко мнѣ въ губ. домъ явился поднадзорный Теслеръ, который просилъ дать шесть часовъ времени, дабы обсудить забаррикадировавшимся вопросъ о сдачѣ, такъ какъ „подавляющее большинство“ пришло къ заключенію о необходимости сдаться. При чемъ онъ заявилъ, что теперь несвоевременно предъявлять какія бы то ни было требованія...
*) Это „Открытое письмо“ ниже помѣщено въ выдержкахъ.
18 февраля я отдалъ распоряженіе полицмейстеру учредить надзоръ полиціи за домомъ инородца Романова, дабы наблюдать за скопомъ. 19-го февраля усилилъ охрану, чтобы прекратить общеніе забаррикадировавшихся со внѣшнимъ міромъ. Когда изъ ежедневнаго доклада полицмейстера усматривалъ, что общеніе продолжается, ежедневно усиливалъ охрану, поставилъ на ноги всю полицію и выборныхъ казаковъ, которые только оказались въ моемъ распоряженіи. При всемъ этомъ я не достигъ вполнѣ желаемыхъ результатовъ, а потому распорядился усилить охрану карауломъ и часовыми отъ него изъ мѣстной военной команды, и тогда только достигъ полнаго отсутствія въ общеніи. Вся подготовка забаррикадировавшихся, крайне вызывающія дѣйствія ихъ, до убійства часовыхъ включительно, словесныя заявленія довѣренныхъ, письменныя скопомъ прокламаціи — все разсчитано, чтобы вызвать распоряженіе съ моей стороны взять засаду военной силой, приступомъ, чѣмъ хотѣли добиться побоища съ огромными потерями обѣихъ сторонъ. 17-дневное сидѣніе окончательно отрѣзаннаго отъ всякаго общенія, мѣры безопасности, принятыя для охраны, мои рѣшительныя неоднократныя заявленія поднадзорнымъ, находившимся въ засадѣ, что я добьюсь ихъ сдачи, при демонстративномъ же ихъ выходѣ приму крайнія мѣры при арестовываніи — поставили скопъ въ безвыходное положеніе и они сдались...
И. д. якутскаго губернатора вице-губернаторъ Ник. Ник. Чаплинъ.
3. Допросъ Кудельскаго, начальника якутской мѣстной команды 12 марта 1904 г.
Зовутъ меня и. д. начальника якутской мѣстной команды Ник. Владиславовичъ Кудельскій, православный.
Точно не помню сейчасъ числа, въ концѣ февраля с. г. и. д. губернатора Чаплинъ позвалъ меня къ себѣ и заявилъ, что необходимо выставить въ помощь полиціи караулъ, но съ тѣмъ, чтобы онъ оружіемъ не могъ дѣйствовать. Я на это отвѣтилъ, что я на такихъ условіяхъ караулъ выставить не могу, а просто назначу 6 человѣкъ при унтеръ-офицерѣ, обязанность которыхъ будетъ состоять въ томъ: 1) подойдя по требованію полиціи, помогать арестовывать желающихъ пройти къ дому Романова; 2) сопровождать до тюрьмы арестованныхъ; случая такого не было. Сидящимъ въ д. Романова былъ предоставленъ свободный выходъ безъ ареста. Перваго марта въ 9 час. вечера пріѣхалъ за мной полицмейстеръ Березкинъ (я уже лежалъ въ постели) и заявилъ, что меня зоветъ къ себѣ губернаторъ; я одѣлся и поѣхалъ въ домъ губернатора. Губернатора я засталъ въ столовой, гдѣ онъ и заявилъ мнѣ, что сегодня около 8 час. вечера въ д. Романова прорвались на двухъ тройкахъ человѣкъ 15 политическихъ, и что онъ находитъ необходимымъ увеличить караулъ; я ему на это сказалъ, что могу увеличить караулъ до 20 чел., но съ тѣмъ, чтобы караулу было предоставлено право дѣйствовать оружіемъ, и чтобы нижніе чины заняли другой домъ Романова. Губернаторъ согласился и просилъ поставить караулъ къ 8 часамъ утра, далъ инструкцію полицмейстеру, что теперь должны арестовывать всѣхъ выходящихъ изъ дома Романова политическихъ, а также и тѣхъ, кто туда пожелаетъ пройти, я же просилъ съ своей стороны арестовывать даже тѣхъ, кто пожелаетъ изъ сидящихъ прогуляться по двору; губернаторъ согласился съ этимъ. Въ 8 часовъ утра 2 марта я самъ выставилъ караулъ и часовыхъ, давъ имъ словесную инструкцію. 3-го, когда а повѣрялъ караулъ, около 10 ч. утра, мнѣ доложилъ солдатъ, что меня желаютъ видѣть политическіе. Я съ пом. надзир. и городовымъ подошелъ къ парадному крыльцу д. Романова, изъ котораго вышелъ политическій, назвалъ себя Кудринымъ и спросилъ: „Что, мы теперь находимся въ вашемъ вѣдѣніи?“ Я отвѣтилъ, что нѣтъ, тогда онъ спросилъ: „что это блокада ?“ Я отвѣтилъ, что это слишкомъ громко, на это онъ сказалъ: „значитъ это вызовъ“, повернулся и ушелъ. 4-го марта около 4 час. вечера ко мнѣ прискакалъ въ казармы верхомъ полицейскій и заявилъ, что убили двухъ солдатъ изъ дома Романова, по условію съ губернаторомъ я долженъ былъ приготовить команду къ вызову, что я сталъ выполнять и не успѣлъ раздать патроны, какъ прибылъ губернаторъ и лично вызвалъ команду для содѣйствія гражданскимъ властямъ. Я повелъ команду. Губернаторъ поѣхалъ впередъ. Придя на мѣсто происшествія, я засталъ губернатора тамъ; онъ мнѣ сказалъ: „я прошу васъ вывести политическихъ“ и тутъ же задалъ вопросъ: „какъ вы будете дѣйствовать?“. Я отвѣтилъ, что это дѣло мое и задалъ ему въ свою очередь вопросъ, исполнены ли имъ формальности, т. е. заявилъ ли онъ политическимъ свое послѣднее слово; онъ отвѣтилъ, что нѣтъ, тогда я попросилъ его исполнить эту формальность; губернаторъ согласился и приказалъ полицмейстеру вызвать кого-либо изъ политическихъ; вышелъ какой-то Тепловъ и грубо и нахально заявилъ губернатору: „У васъ было 2 недѣли времени, и вы ничего не сдѣлали“. Губернаторъ на это сказалъ; „Вы не горячитесь“. Тепловъ отвѣтилъ: „Не дѣлайте мнѣ глупыхъ замѣчаній, мы не выйдемъ, будемъ дѣйствовать оружіемъ, и вы насъ возьмете мертвыми“. Губернаторъ на это сказалъ: „Нѣтъ, я васъ возьму живыми“, позвалъ меня и полицмейстера въ караульное помѣщеніе и, обращаясь ко мнѣ снова, спросилъ, какъ я буду дѣйствовать; на это я заявилъ, что нахожу возможнымъ обстрѣливать домъ залпами и другой способъ считаю опаснымъ для жизни солдатъ и что прошу поскорѣе рѣшить вопросъ, такъ какъ начинало темнѣть. На это онъ сказалъ, что онъ съ этимъ не можетъ согласиться, такъ какъ можно перебить много сидящихъ въ домѣ, а предложилъ мнѣ взять приступомъ безъ выстрѣла; отъ такого способа я категорически отказался и добавилъ, что я считаю себя свободнымъ и попросилъ разрѣшеніе увести команду, на что и получилъ разрѣшеніе. Выставивъ снова караулъ, увелъ команду. 5-го марта мнѣ снова было дано знать, что по караулу стрѣляютъ; было это около 3 часовъ дня; я снова повелъ команду, но вернулъ ее по приказанію встрѣтившагося губернатора. 6-го марта по караулу снова стрѣляли, команды не водилъ. Всѣ три дня караулъ на выстрѣлы изъ д. Романова отвѣчалъ залпами. У политическихъ оказался убитымъ 1, трое раненыхъ тяжело и 1 раненъ совсѣмъ легко. При сдачѣ политическихъ я присутствовалъ и слѣдовалъ съ карауломъ издали, такъ какъ губернаторъ заявилъ, что политическіе боятся и просятъ, чтобы ихъ солдаты не сопровождали. Болѣе ничего не видалъ и не знаю. Показаніе могу подтвердить подъ присягой.
Штабсъ-капитанъ Кудельскiй.
И. д. судебнаго слѣдователя Шведовъ.
Добавляю: я узналъ отъ кого-то, что политическіе выражаютъ свое неудовольствіе на солдатъ, что они запирали ставни; спрошенные солдаты категорически заявили, что они ставни yе трогали. Но мнѣ извѣстно, что политическіе ругали солдатъ, и кто-то изъ солдатъ мнѣ жаловался.
(Тѣ же подписи).
4. Показаніе якута Слѣпцова, занимавшаго нижній этажъ д. Романова (18 марта).
Зовутъ меня Афанасій Спиридоновичъ Слѣпцовъ, Намскаго улуса, Бетюнскаго наслега, живу въ г. Якутскѣ.
Я жилъ на квартирѣ внизу Романова съ прошлой осени; знаю, что тамъ жили Пріютовъ, Виленкинъ и Тамара Борисовна, которая служила въ магазинѣ Васильева. Въ послѣдніе дни, передъ тѣмъ, какъ государственные заперлись въ д. Романова, туда, я видѣлъ, приходило много какихъ то политическихъ. Нѣкоторые привозили съ собою багажъ и провизію: мясо и хлѣбъ. Хлѣбъ я видѣлъ привозили цѣлыми возами, также и мясо. 1 февраля рано утромъ я видѣлъ государственными было привезено много плахъ, которыя они стаскивали въ домъ; кто привезъ, я не видалъ: въ этотъ день они и заперлись. Съ этого дня слышно было отъ насъ, какъ вверху происходила усиленная работа, слышался стукъ и пиленіе. Мы думали, что кто-нибудь изъ нихъ уѣзжаетъ въ улусъ и они заколачиваютъ ящики или дѣлаютъ кровати. До 18 го февраля стука не было слышно сверху, но, повидимому, народу тамъ было много, было тамъ шумно. Числа 20, кажется, февраля я съѣхалъ съ квартиры, но часто заходилъ туда: придя какъ-то, я замѣтилъ, что лежавшій у меня у амбара ледъ взятъ, на оставшемся льду я нашелъ записку, въ которой было написано: „Хозяину за все то, что нами забрано, заплотимъ. Политическіе“. Въ это же время изъ дома вышло нѣсколько человѣкъ государственныхъ, которые спросили меня, что стоитъ ледъ, что они взяли. Я имъ сказалъ цѣну, и они почти насильно вручили мнѣ 1 рубль. Спустя дня 3 послѣ этого, когда я приходилъ во дворъ Романова, то меня встрѣтили опять на дворѣ какіе-то политическіе, которые спросили у меня, нѣтъ ли у меня какой провизіи, въ случаѣ, если имъ понадобится. Я сказалъ, что нѣтъ. Потомъ я узналъ, что они отперли у меня завозню и взяли 5 кусковъ мяса, пудовъ 8 соленой рыбы, 9 кулей ржаной муки, потрохъ, коровьи головы и карасей: какъ они брали это у меня, я не видалъ, и разрѣшенія на это я имъ не давалъ; денегъ за это они мнѣ не платили и не предлагали. Передъ этимъ они взяли со двора мои дрова и когда потомъ увидѣли меня на дворѣ, то предлагали мнѣ за нихъ деньги, но я не взялъ, такъ такъ не зналъ, сколько они еще возьмутъ: да притомъ мнѣ не хотѣлось быть поставщикомъ такимъ людямъ, которые самовольно поселились въ домѣ. Пріѣзжалъ ли къ нимъ кто изъ улуса, я не видалъ, но слышалъ, что кто-то пріѣхалъ на почтовой парѣ. Какъ забивали кухонныя двери государственные, я самъ не видалъ. Затѣмъ, въ тотъ день, какъ была первая стрѣльба у дома Романова, я утромъ еще до стрѣльбы уѣхалъ въ улусъ и вернулся только сегодня. Изъ видѣнныхъ тамъ политическихъ, я никого не знаю, все какіе-то новые.
Афанасій Слѣпцовъ.
5. Изъ показанія купца Юшманова (18 марта).
...Я занимаюсь доставкой на пріиска продуктовъ: во время безпорядковъ политическихъ ссыльныхъ въ Якутскъ почти совершенно прекратился подвозъ припасовъ изъ округа: причиной тому, я слышалъ, была боязнь инородцевъ показываться въ городъ, т. к., по ихъ словамъ, въ городѣ въ это время происходила „война“.
Якутскій купецъ Павелъ Андреевъ Юшмановъ.
6. „Открытое письмо“, врученное якутскому губ—ру 6 марта въ 11 час. утра. Копія у насъ не сохранилась, а потому привожу тѣ выдержки изъ нея, которыя приведены въ „протоколѣ осмотра различныхъ заявленій политическихъ и т. д.“, составленномъ 16 марта.
На листахъ отъ 30 по 34 включительно имѣется „Открытое письмо якутскому губернатору съ датой: 5 марта 1904 г. 2 часа дня“. Изъ помѣтки на письмѣ и. д. губ—ра Чаплина, видно, что письмо передано ему 5 марта (?) лично политическимъ ссыльнымъ Теслеромъ, вышедшимъ изъ засады съ бѣлымъ флагомъ. Письмо начинается такъ: „Вы добились того, чего вы желали. Первый выстрѣлъ сдѣланъ не вами, и если вы выпустили въ насъ нѣсколько сотъ зарядовъ, то вы сдѣлали только то, что сдѣлалъ бы на Вашемъ мѣстѣ любой представитель царскаго правительства“. Далѣе говорится, что солдаты и полиція осыпали ихъ, политическихъ, бранью, закрывали ставни, о чемъ они, политическіе, устно и письменно предупреждали и начальниковъ полиціи, и его — губернатора, но никакого отвѣта на наше заявленіе и предупрежденіе, какъ сказано въ письмѣ, мы не получили. — Въ такомъ положеніи дѣло было до 3 часовъ дня, когда разыгрался первый актъ кровавой драмы, которой Вы такъ упорно добивались. Кучка солдатъ стала закрывать ставни у оконнаго окна; одинъ изъ насъ просунулъ руку въ отверстіе у окна, чтобы открыть ставни и въ это время получилъ сильный ударъ въ руку однимъ изъ камней, брошенныхъ солдатами. Тогда одинъ изъ насъ крикнулъ солдатамъ, чтобы не смѣли кидать въ насъ камнями, а иначе мы будемъ стрѣлять. „Стрѣляй“, получился отвѣтъ. Тутъ то и раздался нашъ выстрѣлъ. Эта часть письма заканчивается такъ: „мы не разойдемся до тѣхъ поръ, пока не будутъ удовлетворены наши основныя требованія“. Продолженіе этого письма на 33 листѣ таково: „5-го марта вечеромъ наше открытое письмо было уже готово, когда мы снова безъ всякаго повода съ нашей стороны подверглись обстрѣлу вашей команды. Въ 2 часа 40 минутъ раздался выстрѣлъ вашего часового изъ засады, изъ щели забора со стороны Полковой улицы и спустя 1-2 минуты начался правильный обстрѣлъ, подобный вчерашнему. Ваше сегодняшнее положеніе совершенно безопасное для вашей команды, стоявшей на громадномъ разстояніи отъ насъ, тѣмъ возмутительнѣе и позорнѣе, что вы нарушили данное вами вчера, 4 марта, слово — не стрѣлять въ насъ, если мы сами не вызовемъ васъ на необходимость отвѣчать выстрѣлами, и что вы постараетесь взять насъ живыми... такъ сражается россійское храброе воинство съ небольшой кучкой противниковъ...“ Подписано это письмо такъ: „Группа протестующихъ ссыльныхъ“.
ПРИЛОЖЕНІЯ.
I. Заявленіе Якутскому Губернатору политическихъ ссыльныхъ, забаррикадировавшихся въ домѣ Романова.
Якутскій Губернаторъ!
Мы никогда не считали ссылки и прочихъ репрессій правительства противъ революціонеровъ явленіемъ нормальнымъ, или имѣющимъ что-либо общее со справедливостью. Тѣмъ не менѣе мы не можемъ допустить попытки отягченія ссылки путемъ примѣненія къ намъ равныхъ измышленій большихъ или маленькихъ властей, не стѣсняющихся въ своей изобрѣтательности даже рамками законовъ, изданныхъ съ репрессивными цѣлями самодержавнымъ русскимъ правительствомъ. За послѣднее время чиновничій произволъ съ каждымъ днемъ все сильнѣе даетъ себя чувствовать. Насъ били и бьютъ по тюрьмамъ и въ дорогѣ, намъ создаютъ обстановку, въ которой жить нельзя; насъ водворяютъ въ улусы, гдѣ большей частью нѣтъ сносныхъ квартиръ; а за самовольныя отлучки высылаютъ безъ разслѣдованія обстоятельствъ въ отдаленнѣйшія мѣста; намъ набавляютъ сроки опять таки безъ гласнаго разслѣдованія и неизвѣстно по чьему фактическому усмотрѣнію; насъ везутъ безъ средствъ и въ негодной одеждѣ, лишая даже возможности пользоваться товарищеской помощью. Изъ ссылки намъ устраиваютъ западню, въ которой мы должны оставаться и послѣ окончанія срока, такъ какъ, вопреки точному смыслу законовъ, намъ отказываютъ въ возвращеніи на казенный счетъ; наши самыя законныя ходатайства остаются безъ удовлетворенія по причинамъ намъ неизвѣстнымъ и т. д. и т. д.
Служить объектомъ произвола и административныхъ измышленій, откуда бы они ни исходили, мы не желаемъ и заявляемъ, что никто изъ насъ не уѣдетъ изъ Якутска, и что мы не остановимся передъ самыми крайними мѣрами до тѣхъ поръ, пока не будутъ удовлетворены слѣдующія требованія:
1. Гарантія немедленной, безъ всякихъ проволочекъ и пререканій, отправки всѣхъ оканчивающихъ срокъ товарищей на казенный счетъ.
2. Отмѣна всѣхъ изданныхъ въ послѣднее время распоряженій о стѣсненіи и почти полномъ воспрещеніи отлучекъ.
3. Отмѣна всякихъ, кромѣ точно указанныхъ въ „положеніи о гласномъ надзорѣ“ репрессій за нарушенія этого „положенія“.
4. Отмѣна циркуляра, запрещающаго свиданія партій съ мѣстными политическими ссыльными.
5. Гарантія въ томъ, что никакихъ репрессалій по отношенію къ лицамъ, подписавшимъ настоящія требованія, примѣнено не будетъ.
Отмѣну упомянутыхъ циркуляровъ и распоряженій мы считаемъ тѣмъ болѣе настоятельной, что примѣненіе ихъ вызываетъ и будетъ вызывать рядъ серьезныхъ столкновеній, а повторенія такихъ гнусныхъ фактовъ, какъ избіеніе въ Усть-Кутѣ товарищей, прибывшихъ въ Якутскъ 2 февраля, всегда будетъ вызывать рѣзкій протестъ. Мы убѣждены, что тотъ или иной исходъ въ значительной степени будетъ зависѣть отъ вашего собственнаго образа дѣйствій, и что поэтому отвѣтственность за могущія возникнуть недоразумѣнія и столкновенія падетъ лично на васъ. Являться по требованіямъ полиціи мы никогда не будемъ и всѣ сношенія рекомендуемъ вести письменно, адресуя любому изъ подписавшихся товарищей.
1) Маріанна Айзенбергъ, 2) М. Бройдо, 3) Ж. Вардоянцъ, 4) Д. Викеръ, 5) Ольга Викеръ, 6) Аронъ Гинзбургъ, 7) Гельфандъ, 8) Жмуркина, 9) Журавель, 10) Аронъ Залкиндъ, 11) Зараховичъ, 12) Израильсонъ, 13) И. Каганъ, 14) Костолянецъ, 15) Костюшко, 16) Кудринъ, 17) Курнатовскій, 18) Лаговскій, 19) Лейкинъ, 20) Г. Лурье, 21) М. Лурье, 22) Матлаховъ, 23) Медяникъ, 24) Никифоровъ, 25) Ольштейнъ, 26) Оржеровскій, 27) Погосовъ, 28) Ржонца, 29) Анна Розенталь, 30) П. Розенталь, 31) Ревекка Рубинчикъ, 32) Рудавскій, 33) Соколинскій, 34) Солодухо, 35) Тепловъ, 36) Теслеръ, 37) Трифоновъ, 38) Рубинштейнъ, 39) Фридъ, 40) Хацкелевичъ, 41) Цукеръ.
19 февраля присоединились:
42) Центерадзе, 43) Габронидзе, 44) Камермахеръ, 45) Песя Шрифтеликъ, 46) Рабиновичъ, 47) Бодневскій, 48) Виноградовъ, 49) и 50) Катя и Исаакъ Ройзманъ, 51) Хаимъ Законъ, 52) Доброжгенидзе, 53) С. Гельманъ, 54) А. Мисюковичъ.
Приводимъ нѣкоторыя свѣдѣнія о лицахъ, подписавшихся подъ вышеприведеннымъ заявленіемъ:
I. М. Бройдо — дѣло „Раб. библіотеки“ (8 л.), Д. Викеръ дѣло Кіев. Ком. Р. С.-Д. Р. П. 1901 г. (5 л.), Ар. Залкиндъ — дѣло Бунд 1897 г., Зараховичъ, нелег., дѣло Сѣв. Союза 1902 г. (5 л.), Н. Кудринъ — нелег., бѣжавшій изъ Сибири и нынѣ сосланный на 8 л. по дѣлу трансп. „Искры“, Курнатовскій — сосланъ въ третій разъ по Тифл с. с.-д. дѣлу на 4 года, Лаговскій — братъ стрѣлявшаго въ Побѣдоносцева, сосланъ по его дѣлу, М. Лурье — по дѣлу Симферопольскаго Ком. Р. С.-Д. Р. П. (на 8 л.), Матлаховъ раб. и Ройзманы — по дѣлу Южн. группы рев. с.-д., Л. Никифоровъ — моск. с.-д. (въ 1901 г.), Ржонца — дѣло Польск. с.-д., П. и А. Розенталь — дѣло Бѣлостокск. конференціи Р. С.-Д. Р. П., Рев. Рубинчнкъ — по дѣлу Петерб. группы „Искры“ (на 5 л.), Рудавскій и Соколинскій — дѣло Краснояр. Ком. Р. С.-Д. Р. П., Солодухо и Теслеръ — по дѣлу перваго съѣзда Р. С -Д. Р. П. 1898 г., Тепловъ — эмигрантъ с.-д., арест. въ 1900 г въ Россіи, Цукеръ — раб. изъ Минска по дѣлу убійства шпіона, Центерадзе и Габронидзе — по дѣлу крест. с-д. агитаціи на Кавказѣ, П. Шрифтеликъ — одесс. с.-д. дѣло, Рабиновичъ—дѣло Симф. Ком. Р. С.-Д. Р. П., Законъ — дѣло Бунда, Журавель, Каганъ, Трифоновъ, Виноградовъ — дѣло смоленскаго „террористическаго“ кружка, Бодневскій, быв. офицеръ, за пропаганду въ войскахъ на 10 лѣтъ.
II. Протесты политическихъ ссыльныхъ.
1. Заявленіе, поданное якутскому губернатору верхоянской колоніей.
Г-ну Якутскому Губернатору.
Въ виду постоянно повторяющихся фактовъ насилія надъ нашими товарищами въ тюрьмахъ, дорогѣ и въ мѣстахъ ссылки, мы, революціонеры, сосланные въ г. Верхоянскъ, не имѣя фактической возможности присоединиться къ нашимъ якутскимъ товарищамъ въ ихъ открытой борьбѣ противъ дикихъ актовъ насилія администраціи, особенно участившихся въ послѣднее время, заявляемъ о своей полной солидарности съ товарищами, смѣло выступившими за наши общія требованія, и своей готовности всегда дать должный отпоръ на всякое насиліе надъ нами.
1) Иванъ Бабушкинъ, 2) Мендель Басъ, 3) Евсей Винникъ, 4) Никифоръ Голиковъ, 5) Александръ Гумилевскій, 6) Вѣра Гурари, 7) Арчилъ Гургинадзе, 8) Владимиръ Зборовскій, 9) Ольга Левинъ, 10) Аронъ Левинзонъ, 11) М. Никольскій, 12) К. Петкевичъ, 13) А. Полякъ, 14) Казимиръ Рожновскій, 15) А. Румянцевъ, 16) Вацлавъ Кораль, 17) Як. Собховичъ, 18) К. Сидоровичъ, 19) Ю. Серебро, 20) Вамосинскій (подписался по дорогѣ къ Верхоянску).
г. Верхоянскъ, 23 марта 1904.
* * *
Сожалѣя, что не имѣлъ возможности присоединиться къ протесту товарищей въ Якутскѣ противъ насилія администраціи надъ ссыльными присоединяюсь къ заявленію верхоянскихъ товарищей.
Ш. Ашпизъ.
г. Якутскъ, 6 апрѣля 1904 г.
* * *
Присоединяемся къ заявленію верхоянскихъ товарищей.
Роза Левина, Ревекка Новгородская, Мих. Ривкинъ, П. Юзвинскій.
* * *
2. Протестъ тугутуйскихъ полит. ссыльныхъ.
Иркутскому Генералъ-Губернатору.
Политическихъ ссыльныхъ, проживающихъ въ с. Тугутуѣ, Иркутскаго уѣзда,
ПРОТЕСТЪ.
Возмущенные и потрясенные до глубины души звѣрской расправой надъ 56 товарищами, произведенной въ г. Якутскѣ и. д. якутскаго губернатора, который несомнѣнно дѣйствовалъ съ Вашего вѣдома и разрѣшенія, мы заявляемъ, что мы солидарны съ требованіями, выставленными якутскими товарищами, что мы никогда не будемъ исполнять Вашихъ беззаконныхъ требованій, предъявляемыхъ намъ въ циркулярахъ, нарушающихъ даже тѣ минимальныя права, которыми мы пользуемся по правиламъ гласнаго надзора.
Д. Тагѣевъ, I. Ковальскій, Д. Штейнъ. Борисъ Баневуръ, Вл. Потаповъ, Ак. Пальчикъ, Е. Годлевская, А. Баневуръ, (одна фам. не разборч.), X. Липская.
С. Тугутуй, 24 апрѣля 1904.
* * *
3. Заявленіе группы полит. ссыльныхъ с. Куяды, Ирк. уѣзда.
Иркутскому Генералъ-Губернатору.
ЗАЯВЛЕНІЕ.
Жизнь ссылки, и безъ того невыносимая, стала еще тягостнѣе съ тѣхъ поръ, какъ стали появляться Ваши циркуляры, являющіеся причиной кровавыхъ столкновеній.
Въ виду этого, присоединяемся къ якутскимъ товарищамъ и требуемъ:
1) Отмѣны циркуляровъ, угрожающихъ административными карами за самовольныя отлучки и встрѣчи товарищей.
2) Немедленной отправки отбывшихъ срокъ.
3) Уничтоженія всякихъ произвольныхъ прибавокъ срока.
Причемъ заявляемъ, что мы не будемъ подчиняться никакимъ циркулярнымъ распоряженіямъ, будемъ совершать самовольныя отлучки, будемъ встрѣчать нашихъ товарищей, если бы даже для этого приходилось прибѣгать къ крайнимъ средствамъ. Само по себѣ „Положеніе о гласномъ надзорѣ“, которому только и будемъ подчиняться, достаточно репрессивно.
Хаимъ Мень, Абр. Шварцъ, Мееръ Мединцъ, Нотель Авинъ, Гершенъ Фельдманъ, Марія Бойко.
25 апрѣля 1904.
Текстъ телеграммы, посланной тѣми же ссыльными Мин. Вн. Дѣлъ:
Петербургъ. Мин. Вн. Дѣлъ. Циркуляры Ирк. Ген.-Губернатора, превышающіе „Положеніе о надзорѣ“, дѣлаютъ ссылку невыносимой. Въ виду этого присоединяемся къ требованіямъ якутскихъ товарищей и заявляемъ, что не будемъ подчиняться никакимъ циркулярамъ.
Куядскіе политическіе ссыльные:
Мень, Шварцъ, Мединцъ, Авинь, Фельдманъ и Бойко.
* * *
4. Заявленіе части Уянской колоніи.
Иркутскому Генералъ-Губернатору.
Мы, нижеподписавшіеся политическіе ссыльные, выражаемъ свою солидарность съ якутскими товарищами, предъявляющими требованіе объ отмѣнѣ всѣхъ циркуляровъ, выходящихъ изъ рамокъ „Положенія о гласномъ надзорѣ“.
Въ настоящее время жизнь политическихъ ссыльныхъ стала невыносимой. Мы выражаемъ правительству презрѣніе за его возмутительную тактику, доводящую ссыльныхъ до отстаиванія своихъ требованій силой. Мы знаемъ, что правительство не останавливается ни передъ чѣмъ въ желаніи задавить насъ. Однако, пользуемся случаемъ заявить, что мы глубоко возмущены произволомъ правительства и предательскимъ убійствомъ якутскихъ товарищей въ мартѣ мѣсяцѣ с. г.
А. Венгеровъ, Л. Васильевскій, Б. Нейманъ, П. Мачарадзе.
* * *
5. 30 вилюйскихъ полит. ссыльныхъ послали якутскому губ—ру заявленіе, въ которомъ выражаютъ солидарность съ якутянами, возмущеніе противъ мѣръ, принятыхъ противъ послѣднихъ, и высказываютъ рѣшимость бороться всѣми доступными средствами противъ репрессій, имѣющихъ цѣлью ухудшить положеніе полит. ссыльныхъ. Заявленіе подписали: Аркусская, Краснянская, Молчанъ, Теплицкій, Плюдермахеръ, Гельфандъ, Шварцъ, Бархина, Ивановъ, Лукашикъ, Алексѣевъ, Алексѣева, Бейзманы (мужъ и жена), Малышевъ, Малышева, Векслеръ, Вышенарисъ, Кикоенъ, Мацюкевичъ, Ривелисъ, Дворецкій, Шульманъ, Левковичъ, Іофанъ, Кремшеверъ, Вольпертова, Шулькрайтъ, Попова, Сапожниковъ. (Въ Вилюйской колоніи 45 человѣкъ).
* * *
6. Прибывшіе изъ улуса въ Якутскъ Сергѣй Дроздовъ и Израиль Шадовскій, вызванные къ губернатору и тамъ арестованные, подали заявленіе, что присоединяются къ „группѣ протестующихъ“.
* * *
7. Яланская колонія, Иркут. губ., послала губернатору выраженіе солидарности съ якутянами и презрѣнія правительству.
* * *
8. Трое ссыльныхъ, не бывшихъ во время осады въ „Романовкѣ“, подали губернатору заявленіе, въ которомъ признаютъ, что, будучи въ это время въ городѣ, оказывали всякую помощь осажденнымъ. Они присоединены къ числу привлеченныхъ къ слѣдствію. Вотъ ихъ имена: Виленкинъ (солдатъ, кіевскій студентъ, по дѣлу Минскаго Ком. Бунда), Софья Влад. Померанецъ (зубной врачъ, по дѣлу Кіевскаго Союза Борьбы 1898 г., была въ 1900 г. сослана на 5 л.) и Марья Сав. Зеликманъ, по дѣлу Донского Ком. (1898 г.). Виленкинъ содержится на военной гауптвахтѣ, Зеликманъ и Померанецъ оставлены до суда на свободѣ, Л. Л. Никифоровъ почему-то высланъ въ село Усть-Майское.
* * *
9. Партіей, прибывшей въ Якутскъ, вскорѣ по окончаніи осады было подано губернатору заявленіе солидарности съ „Романовцами“. Подъ заявленіемъ подписались: Б. Цейтлинъ, А. Гинзбургъ (оба по дѣлу „Юж. Раб.“, 1902 г.), М. Гальперинъ (дѣло Бунда, 190 г.), Цецилія Даргольцъ и П. Вайнштейнъ (трансп. „Искры“, осенью 1902 г.), Гр. Вейсманъ (Сѣв. Союзъ, 1902 г.), Зальм. Левинъ, Вас. Ивановъ, Вигдоръ Гозенпудъ, Б. Тарасовъ, И. Хмѣльницкій, Ф. Гиммельфарбъ, Анна Розенфельдъ, Ц. Левина, С. Апенченко, М. Капланъ.
* * *
10. Изъ села Хоратъ ген.-губернатору и министру вн. д. посланъ протестъ за подписями ссыльныхъ: Грановскаго, Гессельберга, Дучугели, М. Экгаузъ, Багаева (Сѣв. Союзъ), Ф. Афанасьевой (дѣло „Искры“), Татаренко, Рубинштейнъ. („Искра“, № 68).
* * *
11. Телеграммы олекминскихъ ссыльныхъ якутскому губернатору и министру внутреннихъ дѣлъ.
„Мы вполнѣ присоединяемся ко всѣмъ требованіямъ забаррикадировавшихся якутскихъ товарищей и заявляемъ, что не будемъ подчиняться ни циркулярамъ, отмѣны которыхъ они требуютъ, ни административнымъ наказаніямъ за нарушеніе этихъ циркуляровъ.
Политическіе ссыльные города Олекминска:
Урицкій, Радіоновъ, Зильберманъ, Теодоровичъ Иванъ, Теодоровичъ Глафира, Шипулинскій Ѳеофанъ, Шипулинская Раиса, Рабиновичъ Соломонъ, Рабиновичъ Григорій, Сара Брукеръ, Левинъ, Геншафтъ, Бронтманъ Костя, Бронтманъ Чарна, Берконъ, Берконъ Хава, Цвиллингъ, Розенштейнъ.“
На другой день къ этой телеграммѣ присоединился Бродскій. Полушкинъ и Гуринодзе отправили телеграмму однороднаго же содержанія, но въ нѣсколько болѣе мягкой формѣ.
Проживающіе въ Нохтуйскѣ, Олекминскаго округа, ссыльные: Капланъ и Красиковы, отправили телеграмму слѣдующаго содержанія :
„Присоединяемся къ заявленію, поданному Вамъ якутскими товарищами. На неудовлетвореніе выставленныхъ въ этомъ заявленіи требованій мы будемъ реагировать всѣми подходящими средствами, не останавливаясь передъ самыми крайними“.
Аргуновы, Павловъ и Кислицинъ отправили слѣдующаго содержанія телеграмму:
„Присоединяемся къ заявленію, поданному Вамъ якутскими товарищами объ отмѣнѣ циркуляровъ, направленныхъ къ стѣсненію условій нашей ссылки. Исполнять же циркуляры отказываемся“.
IIІ. Привѣтствія якутскимъ борцамъ.
1. Организованныхъ еврейскихъ рабочихъ г. Минска.
Дорогіе товарищи!
Мы, организованные рабочіе г. Минска, собравшись въ числѣ 600 человѣкъ, шлемъ вамъ сердечный братскій привѣтъ. Мы выражаемъ свою полную солидарность съ вашей героической борьбой противъ произвола царскаго правительства, которое хочетъ лишить васъ возможности вернуться на родину, которое запретило вамъ свиданія съ вашими вновь прибывающими въ ссылку товарищами, запретило вамъ поѣздки въ городъ изъ заброшенныхъ угловъ, по которымъ оно васъ разселило, за пріобрѣтеніемъ самаго необходимаго для человѣческаго существованія. Ваша отчаянная, геройская борьба, за которую васъ, быть можетъ, ждутъ еще суровыя наказанія, докажетъ всему міру, что деспотическое самодержавіе никакими истязаніями своихъ беззащитныхъ жертвъ не въ состояніи потушить революціонный огонь, горящій во всѣхъ нашихъ сердцахъ. Этотъ почти безпримѣрный героизмъ нашихъ товарищей, отдѣленныхъ разстояніемъ въ нѣсколько тысячъ верстъ отъ арены повседневной борьбы нашей съ самодержавіемъ, придастъ и намъ энергію и воодушевленіе въ борьбѣ съ царскимъ произволомъ, принимающимъ и у насъ тѣмъ болѣе наглыя формы, чѣмъ болѣе угрожающей существованію самодержавія становится опасность со стороны теперешней войны. Это революціонное воодушевленіе, которое зоветъ и будитъ насъ къ дальнѣйшей борьбѣ, гдѣ бы мы ни находились, въ какомъ бы положеніи мы ни очутились, должно доказать деспотическому правительству, что никакими оскорбленіями, никакими жестокостями ему не удастся задержать наше движеніе. И только при томъ воодушевленіи и героизмѣ, какой проявили наши товарищи въ Якутскѣ, мы можемъ надѣяться разрушить толстыя стѣны крѣпости царизма.
Сегодня, въ тотъ день, когда отъ рукъ царскаго палача палъ нашъ герой — борецъ Лекертъ, мы соединяемся съ вами, дорогіе товарищи, для чествованія памяти Матлахова, — новой жертвы нашей непрерывной борьбы. — Печальная и вмѣстѣ съ тѣмъ славная участь нашихъ павшихъ въ бою товарищей должна служить намъ постояннымъ напоминаніемъ того, что, только будучи готовы умереть въ борьбѣ, мы можемъ надѣяться на побѣду при жизни.
Честь памяти нашихъ павшихъ товарищей!
Привѣтъ вамъ, нашимъ борющимся братьямъ и сестрамъ!
Долой деспотическое самодержавіе!
Да здравствуетъ соціализмъ!
28 мая 1904.
* * *
2. Резолюція, принятая единогласно въ Могилевѣ — губ. на собраніи въ 400 евр. рабочихъ:
Принимая во вниманіе, что ужасная якутская трагедія явилась всецѣло результатомъ провокаторской политики самодержавія;
принимая во вниманіе, что правительственныя репрессіи послѣднихъ лѣтъ, сдѣлавъ жизнь нашихъ ссыльныхъ товарищей окончательно невыносимой, имѣли цѣлью вызвать со стороны ссыльныхъ вооруженный протестъ, которымъ правительство могло бы воспользоваться, какъ предлогомъ для массоваго убійства революціонеровъ, —
мы клеймимъ презрѣніемъ гнусную политику самодержавія, съ звѣрскою жестокостью преслѣдующую своихъ враговъ и
шлемъ свой горячій привѣтъ ссыльнымъ товарищамъ, геройски исполнившимъ свой революціонный долгъ.
* * *
3. Резолюція, принятая единогласно на собраніи 150 рабоч. въ Ростовѣ на Дону:
Понимая, что убійство и избіеніе политическихъ ссыльныхъ въ Якутскѣ является слѣдствіемъ всего политическаго режима, основаннаго на грубомъ произволѣ и дикомъ насиліи, собраніе ростовскихъ рабочихъ протестуетъ самымъ энергичнымъ образомъ противъ новаго звѣрскаго преступленія царскаго правительства и выражаетъ глубокое убѣжденіе, что преступное правительство прибѣгающее для спасенія царскаго трона къ убійствамъ беззащитныхъ людей, къ погромамъ, грабежамъ и безсмысленной войнѣ, не въ силахъ уничтожить того революціоннаго движенія, которое пустило глубокіе корни въ народной массѣ, что современный богатырь — рабочій классъ, кровь котораго уже неоднократно проливалась на улицахъ многихъ городовъ, съ еще большей ненавистью къ самодержавію, съ удесятеренной энергіей и смѣлостью направитъ всѣ свои силы на достиженіе той великой цѣли, которую ставитъ себѣ Р. С.-Д. Р. П. Вѣря въ близость крушенія всего самодержавнаго порядка, собраніе шлетъ горячій товарищескій привѣтъ Якутскимъ борцамъ, оставшимся вѣрными революціонному дѣлу даже въ далекой Сибири, и призываетъ всѣхъ россійскихъ гражданъ смѣло и открыто выступить на борьбу съ истиннымъ виновникомъ всѣхъ современныхъ бѣдствій въ нашемъ отечествѣ („Искра“, № 68).
* * *
4. Привѣтъ тверскихъ рабочихъ.
Героямъ якутянамъ отъ тверскихъ организованныхъ рабочихъ.
Товарищи! Шестого іюня на общей сходкѣ намъ сообщили о Вашемъ геройскомъ подвигѣ... Удаленные отъ всего міра, лишенные всякихъ способовъ планомѣрной борьбы за свободу, вы — горсть непримиримыхъ борцовъ, — съ оружіемъ въ рукахъ рѣшили протестовать противъ новыхъ насилій надъ вами нашего звѣрскаго правительства... Мало того, что загнало васъ въ непроходимыя дебри Сибири, мало того, что осудило васъ на прозябаніе въ инородческихъ улусахъ вдали отъ друзей и товарищей, — своими послѣдними мѣропріятіями оно хотѣло сдѣлать вашу жизнь еще безотраднѣе и невыносимѣе. Вамъ запретили свиданія съ проѣзжающими товарищами, стѣснили свободу передвиженія и переписки, урѣзали и безъ того незначительное казенное пособіе, однимъ словомъ, захотѣли низвести васъ до положенія заживо погребенныхъ... Но вы не покорились, вы протестовали, — и одинъ изъ васъ убитъ, другимъ угрожаетъ военный судъ.
Товарищи! Мы гордимся вами ! Товарищи ! Вашъ поступокъ — примѣръ для насъ, примѣръ стойкости, непримиримости и отваги въ борьбѣ за нашу свободу. Мы посылаемъ Вамъ свой братскій привѣтъ, — да поддержитъ онъ Васъ въ минуту унынія и грусти. Вы не одни. За Вами сомкнутыми рядами встаютъ новые борцы, и каждое новое звѣрство увеличиваетъ ихъ число. Да будетъ проклято самодержавіе! Одной рукой оно губитъ народъ на Дальнемъ Востокѣ, а другой — душитъ всякій проблескъ свободы!
Долой самодержавіе!
Да здравствуютъ герои-якутяне!
Вѣчная память тов. Матлахову!
(„Искра“, № 68).
IV. Резолюціи протеста заграницей.
Резолюція, предложенная женевскому собранію, созванному для протеста противъ насилій надъ якутскими ссыльными, организаціями: Заграничной Лигой Русской Революціонной Соціал-демократіи, Заграничнымъ Комитетомъ Бунда, Socjaldemokracja Królestwa Polskiego i Litwy и Polska Partja Socjalistyczna «Proletarjat» и принятая единогласно (200 чел.).
Принимая во вниманіе,
что событія въ Якутскѣ, представляющія небывалый въ исторіи революціоннаго движенія примѣръ правильныхъ военныхъ дѣйствій между кучкой ссыльныхъ и ордой солдатъ и полицейскихъ, явились неизбѣжнымъ результатомъ провокаторской политики царскихъ слугъ, систематически проводившейся въ теченіе многихъ мѣсяцевъ согласно указаніямъ центральнаго правительства;
что якутская исторія является только наиболѣе яркимъ выраженіемъ режима произвола, насилія и разбоя, не останавливающагося въ борьбѣ съ внутреннимъ врагомъ ни передъ какими средствами, —
Собраніе шлетъ свой горячій привѣтъ якутскимъ ссыльнымъ, съ рѣдкимъ героизмомъ защищавшимъ въ далекой Сибири честь и достоинство революціонера; протестуетъ самымъ энергичнымъ образомъ противъ разнузданной шайки царскихъ башибузуковъ, пользующейся вызванной ея хищнической политикой войной съ Японіей для того, чтобы съ еще большей жестокостью расправляться съ борцами за освобожденіе Россіи; выражаетъ свою твердую увѣренность въ томъ, что дикое насиліе надъ беззащитными ссыльными является предсмертной судорогой изжившаго себя царскаго самодержавія и призываетъ всѣхъ честныхъ гражданъ въ ряды борцовъ противъ абсолютизма.
Эта же резолюція принята: 1) въ Бернѣ 200 противъ 4 воздержавшихся — на собраніи, созванномъ Сиб. Кассой, 2) въ Лозаннѣ на интернаціональномъ собраніи, состоявшемся при участіи французскихъ и итальянскихъ соціалистовъ и мѣстныхъ группъ содѣйствія Рос. С.-Д. Р. Партіи и Бунду и 3) единогласно на митингѣ, созванномъ въ Лондонѣ 26 іюня н. ст., по иниціативѣ бундовскаго ферейна «Wecker’а». Кромѣ него въ устройствѣ митинга приняли участіе; группа содѣйствія Р. С.-Д. Р. Партіи, группа соціалистовъ-революціонеровъ, группа Р. Р. S., группа «Arbeіter-Freund» и группа «Freiheit» (обѣ анархистскія), Эмигрантское Общество и два лекторскихъ общества — соціал-демократическое и соціалистическое. Митингъ происходилъ въ Hall’ѣ Вондерлендѣ. Было около 4000 чел. Говорили на русскомъ, англійскомъ, еврейскомъ, польскомъ и нѣмецкомъ языкахъ. Изъ англичанъ говорили Green и Herbert Barous. Сочувственныя письма прислали Квелчъ и Кропоткинъ.
(OCR: Аристарх Северин)