Алексей Зуев
По следам русских землепроходцев. Река Лена.
Часть II. Поход второй. Верхняя Лена.
Еще находясь в Чечуйске мы решили, что вернемся в него через год, чтобы установить на камень памятную доску. Так и случилось. В следующем 2007 году нами была совершена еще одна экспедиция в Чечуйск, но на этот мы решили расширить географию нашего путешествия. Теперь наш путь лежал через верхнюю Лену и такие старинные населенные пункты как Бирюлька, Большие Голы, Качуг, Верхоленск, Жигалово, Усть-Кут, Киренск и др.
Загрузив в Якутске в грузовой отсек АН-24 авиакомпании «Якутия» надувную лодку и мотор, мы около трех часов летели вдоль красавицы Лены, вглядываясь в живописные очертания ее русла, силуэты приленских городов и деревень. В голове были мысли о том, как не одну сотню лет служилые люди, торговцы, ссыльные и переселенцы пользовались этой рекой как главной дорогой, связывающей центр Восточной Сибири Иркутск с центром ее огромной по размерам провинции Якутском. В начале 18 века вниз по Лене прошли отряды Великой Камчатской экспедиции капитана-командора Витуса Беринга, следом за которыми потянулись и десятки других. А город Якутск не одну сотню лет служил важнейшей базой для освоения Россией побережий моря Лаптевых, Восточно-Сибирского моря, Берингова пролива, Охотского и Японского морей, а также и водоразделов рек Лены, Яны, Индигирки, Колымы, Анадыря, Амура…
Подлетая к Иркутску, мы увидели под крылом очертания верховьев Лены и раскинувшиеся до самой Ангары Байкальские степи, по которым вдоль красивейшей долины речки Куленги возвращались когда-то в Енисейск казацкие отряды 17 века. И вот внизу показалась красавица Ангара, приток самого Батюшки-Байкала...
По дороге к Лене. Фото Алексея Зуева.
Нашим отправным пунктом на верхней Лене было самое старое село Верхоленского края Бирюлька, куда мы добрались из иркутского аэропорта на двух машинах с помощью наших с Сергеем иркутских родственников.
Мост через реку Лену в с.Бирюлька. Фото Алексея Зуева
Село Бирюлька известно с 1668 года. В те далекие времена Илимский воевода Сила Оничков выполняя царский наказ нашел в верховьях Лены у устья речки Бирюльки «угожие места» и основал там три земледельческие слободы, одна из которых и была впоследствии названа Архангельской Бирюльской в память о месте прежнего проживания ее жителей. Среди них был и мой предок в девятом колене Прокопий, который позднее вместе с товарищами основал село Большегольское в нескольких верстах ниже по реке.
Спустя всего несколько лет эти вольные переселенцы - архангельцы уже выращивали здесь хлеб и в течение последующих почти трех сотен лет снабжали им почти всю Лену…
***
Но, мой рассказ будет далеко не полным, если я не расскажу о Чанчуре. Эта деревня расположена на Верхней Лене приблизительно в 100 км выше Бирюльки и до нее можно добраться только по быстрой и мелкой здесь Лене, изобилующей частыми перекатами. В тот наш с Сергеем приезд на Лену у нас не было планов посетить Чанчур, но через 7 лет, в 2014 году, мне все же удалось побывать в этих заветных для меня верховьях Лены. Здесь, у устья одноименной речки (Чанчур -светлая, чистая вода (эвенк.)), где когда-то добывали лес для карбасов мои предки, энтузиастом Владимиром Трапезниковым не только была возрождена сама заброшенная жителями деревня, но и было создано два музея!
Первый – музей уроженца деревни Героя Советского Союза, заслуженного летчика-испытателя Александра Михайловича Тюрюмина, второй музей - краеведческий. Владимир Петрович - ранее главный инженер авиационного завода в Иркутске, повздорив с партийными функционерами, в одночасье все бросил и переселился в приленскую тайгу. Служил здесь начальником, затем простым инспектором Байкало-Ленского заповедника, не раз водил группы туристов и школьников на Байкал. Не раз встречался здесь с Хозяином тайги, о чем повествуют его рассказы в местной газете…
И именно здесь, через Сарминское ущелье, в начале 1640-х годов спустился к Байкалу в район Малого моря тобольский пятидесятник, боярский сын, Курбат Иванов, который, вернувшись, начертил первую карту озера. Неутомимый «Трапеза» (так зовут Владимира Трапезникова местные жители) по характеру вполне под стать тем далеким землепроходцам.
В течение десятка лет он не только поставил в Чанчуре в одиночку (!) несколько крепких домов из красавца-кедра, но и сумел возвести на истоке реки Лены часовню из принесенной туда на плечах строганных досок. Трапезников сумел убедить иркутскую епархию в безусловной пользе этого дела, привел по диким тропам на место священника и помог произвести обряд ее освящения!
Не успокоившись на этом, Владимир Петрович установил в Чанчуре, на берегу Лены, давно задуманный им памятник первооткрывателю Байкала землепроходцу Курбату Афанасьевичу Иванову!
Невольно подивишься, насколько активен и жизнедеятелен может быть лишь один увлеченный человек и сколько больших и значимых дел он может совершить даже в преклонном возрасте! Тайга и дикие реки дали ему и талант писать стихи…
А выше Чанчура, на верхнем участке, до устьев речек Анай и Чанчур (4095 км и 4078 км от устья Лены) река Лена не только быстра, но и извилиста, имеет несколько опасных порогов, а также прижимы к отвесным берегам. Река вымывает берега и делает непроходимые завалы на ее узких участках! О этом писал еще Валентин Григорьевич Распутин в своей книге «Вниз по Лене-реке», которая с подписью автора хранится в библиотеке Владимира Трапезникова. Пройдя же первые сотни километров, и приняв в себя несколько притоков, в т.ч. наиболее крупные речки Иликту, Тутуру, Ангу и Манзурку, Лена становится шире и глубже.
Почти третья часть длины реки Лены (1500 километров) до правого ее притока Витима течет по Иркутскому краю (горному Прибайкалью). Поездка в Чанчур запомнилась еще и тем, что в Верхне-Ленском заповеднике в тот год все лето и осень горела тайга и парошютисты-пожарники фактически прописались на это время в этой деревне. Вдоль Лены то там, то здесь вспыхивали факелами высокие сосны, а от окутавшего деревню дыма спасал только легкий ветерок, да толстые стены кедровых изб.
Недалеко от Качуга, за горой, на правом притоке Лены речке Анге, расположено известное всему русскому православному миру село Анга и стоит домик, где родился Святитель Иннокентий (Вениаминов) - будущий ученый-этнограф, знаток языка, истории и культуры американских аборигенов, основатель самой восточной российской епархии, охватывающей территорию Якутии, Северо-Востока, Камчатки, Алеутских островов и Аляски, впоследствии ставший митрополитом Московским и Коломенским.
Дом-музей Св.Иннокентия. Фото Алексея Зуева
Село Анга дало России и «первого крестьянского историка России» Афанасия Прокопьевича Щапова, который в своих трудах высказывал свое видение хода русской истории и методов ее исследования. В 1928 году с Верховьев Лены начал свою первую экспедицию по поиску Ленских петроглифов бывший верхоленский школьник, а впоследствии выдающийся ученый, основатель археологии Дальнего Востока, член-корреспондент АН СССР, заслуженный деятель науки Якутской АССР и РСФСР, академик Алексей Павлович Окладников. А деревня Малые Голы, основанная отселившейся туда одной из ветвей моих же предков Зуевых, дала научному миру основателя и директора института оптики атмосферы Сибирского Отделения АН СССР академика Владимира Евсеевича Зуева.
Вот каким известным был на протяжении многих столетий Верхоленский край!
***
Но, вернемся в июль 2007 года. Мы разгрузили лодку и свои вещи на правом берегу Лены под Бирюльским (4148 км от устья Лены) понтонным мостом, над которым летали стаи верхнеленских красно-бурых ласточек. Быстро пообедав, мы попрощались и отпустили обратно в Иркутск грузовой микроавтобус с родственниками Сергея. Мой же троюродный брат, бывший офицер, Виктор Петрович Зуев остался помочь нам подготовить к походу лодку и мы вместе с ним смогли проехать вдоль правого берега Лены до Больших Голов, чтобы посетить родовое село. Я отснял старинные улицы со старинными же домами, один из которых, пятистенный, в котором находилась начальная школа, впоследствии оказался домом моего прадеда… В мой последующий приезд в уличной части этого дома был уже сельский магазин, а дворовая часть стояла без окон… Понимая, что дни его скоро будут сочтены (село пустеет), я взял с собой на память о родовом гнезде фрагмент резного оконного наличника. Один Бог знает, когда я снова сюда вернусь…
А через несколько часов мы вышли на моторе из Бирюльки и, пройдя несколько километров среди красивых ленских берегов, причалили уже с реки в то же село Большегольское (4142 км от устья Лены), пообщались с сидевшими на берегу местными пацанами, первый же из которых назвался Андреем Зуевым. С реки село казалось запустелым, церкви во имя св. Елены и Константина, когда-то построенной прадедом вместе с сельчанами, давно уже не было, а из высоких строений среди села торчал лишь один колодезный журавль…
Село Большегольское. Фото Алексея Зуева
Скоро Лена несла нас дальше, а по берегам виднелись заброшенные строения, стояли в траве длинноногие кроншнепы с длинными изогнутыми клювами, в реке плескалась рыба, летел тополинный пух…
Фото Алексея Зуева
Дальше был Качуг (4125 км от устья Лены), где Лена раздваивалась на два рукава, огибая остров, на котором с давних пор находилась знаменитая Качугская судоверфь. Теперь ее давно нет, остались лишь остовы некоторых зданий.
Ниже по Лене, после вантового моста, сохранились еще остатки старой пристани, от которой в начале-середине прошлого века десятками отплывали карбасы в наш родной Якутск. Интересно, что карбасы строились каждую весну новые и собирались они из тесанных толстых досок на невысоких столбах. Полая вода, прибывая, снимала уже груженый карбас с этих опор и он оказывался на плаву. Известный верхоленский писатель Семен Устинов писал в своей «Корабельной роще» о доставке грузов в Якутск по Лене следующее: «на Лене в те поры были три пристани для приема грузов на Север: в Качуге, Жигалове и Усть-Куте... Эти пристани ежегодно принимали и отправляли на Север тысячи тонн грузов. Спуск карбаса от Качуга до Якутска продолжался около 40 дней, одна такая посудина поднимала до 50 тонн, и строили их в одном только Качугском районе за год более тысячи». Карбас был достаточно грузоподъемным и, в то же время, крайне неуклюжим и неповоротливым судном, похожим на утюг. Поэтому на каждом карбасе, кроме старшего по судну и команды опытных гребцов, обязательно был и лоцман, прокладывающий путь. Карбас очень медленно шел вниз по течению быстрой Лены с парусом, а прибывающая порой в трюм вода откачивалась ручными помпами.
После Качуга Лена имеет красивую излучину, называемую в старину «Качугским подкамнем». Как описывает Алексей Белоусов в своей замечательной краеведческой книге «Качуг. Страницы истории», это место было пристанищем птиц и здесь летом проводили свободное время дети, ловя мелкую и крупную рыбу. Здесь по правому берегу Лены начинались невысокие горы (Камни), имеющие крутой склон из красно-бурого песчаника, у подножья которого начинался Иркутско-якутский тракт. В один из следующих моих приездов сюда, я смог сделать с этих гор прекрасную панораму Лены у Качуга, разделяющейся здесь на два рукава.
Вид на реку Лену с Качугской горы (3968 км от устья). Фото Алексея Зуева
Пройдя Подкамень, мы устремились к Верхоленску (4088 км от устья Лены) – первому после Тутурского русскому острогу на Верхней Лене.
Перед Верхоленском Лена делает очередной изгиб и разливается шире. Острог был основан в 1641 году отрядом российских казаков пятидесятника Мартына как опорный пункт для отражения бурятских набегов. Теперь это место называется Засекой. Но, в 1642 году, из-за подтопления, острог был перенесен пятидесятником Курбатом Ивановым на новое место на девять километров выше по течению Лены на более высокое место против речки Куленги.
Колокольня Верхоленской церкви Рождества Христова видна издалека. У горожан существует предание, что на колокольню эту в 1857 году поднимался сам генерал-губернатор Восточной Сибири Николай Муравьев –Апостол, когда он специально остановился в Верхоленске в ходе своей легендарной поездки к Охотскому морю. Губернатору очень понравился открывающийся с колокольни прекрасный исторический вид на реку Лену и устье Куленги. По возвращении из этой длительной и опасной поездки, сам по характеру мужественный и целеустремленный человек с государственным типом мышления, придал Верхоленску статус уездного города, которому долгое время подчинялись и Манзурка, и Качуг, и Жигалово. К сожалению, в наше время городок потерял свой исторически заслуженный статус и фактически предан забвению.
Верхоленская церковь достаточно велика и поэтому очень медленно реставрируется местной православной общиной, но службы в ней все же идут. В городке сохранилось старинное купеческое здание библиотеки и небольшой краеведческий музей, а также несколько старинных же деревянных амбаров, вероятный возраст некоторых из которых составляет около двухсот лет. На краю Верхоленска на высоком берегу Лены сохранилось и еще несколько достойных старинных каменных зданий. Здесь же находится второй по счету понтонный мост на верхней Лене, по которому можно добраться до долины речки Куленги и деревни Шеметово.
Тогда, в 2014-м, вернувшись из Чанчура, я был просто обязан побывать и в долине реки Куленги (4000 км от устья Лены). Именно по ней когда-то вернулся в Енисейск Пантелей Демидович Пянда после открытия им реки Лены для Российского государства, а через несколько лет в конце 1930-х после него здесь прошел и отряд сотника Петра Бекетова, основавшего Ленский (Якутский), Жиганский и Олёкминский остроги. А в деревне Шеметово живет замечательный человек и краевед Сергей Шеметов, большой друг иркутского фольклориста, этнографа и писателя, доктора филологических наук Галины Витальевны Афанасьевой-Медведевой. Сергей с гордостью показывал мне наиболее интересные с его точки зрения отдельные тома из занимавшего в его доме целую полку библиотеки «Словаря говоров русских старожилов Байкальской Сибири», где собраны диалектные слова и фразеологизмы, зарисовки культурных традиций, уклада жизни и фрагментов быта сибирских деревень Прибайкалья и берегов Лены, зафиксированные автором в десятках этнографических экспедиций.
Затем Сергей, несмотря на свои больные ноги, поднялся со мной по склону горы и показал мне ледяную пещеру в ее толще. Я вспомнил о том, что в этих местах еще по сведениям двухсот-летней давности, существуют островки вечной мерзлоты. Здесь, в этих пещерах, испокон века жители Шеметово хранили съестные припасы.
Ниже Верхоленска на скалах правого берега Лены, чуть ниже деревни Шишкино (3939 км от устья Лены), расположены Шишкинские писаницы – древние наскальные рисунки–петроглифы.
Первым их изучал в начале 18 века историограф Герхард Миллер, а его художник Лорсениус даже зарисовал часть из них. Затем их описал один из руководителей отряда Великой Северной экспедиции русский ученый С.Крашенинников, а более известный нам верхоленский археолог Алексей Окладников относил эти рисунки в эпохе палеолита – времени появления первобытного искусства.
Мы же с Сергеем, пройдя по правой протоке Лены, подошли к берегу с отвесными скалами из красно-бурого песчаника, который одновременно являлся и откосом проходящей здесь приленской дороги. Один за другим здесь, под самыми писаницами проходили тяжелые лесовозы, окутывая пылью все вокруг…
Фото Алексея Зуева
Мы поднялись к двухэтажному деревянному домику смотрителя писанниц Александра Никифорова – поэта и автора герба пос. Качуг. Живший когда-то в Якутске, Сергей с радостью пригласил нас в дом, угостил чаем, одновременно расспрашивая нас о якутских новостях. Мы выложили на стол гостинцы, передали приветы от якутских журналистов и поэтов, Но, наконец, Александр Георгиевич повел нас по тропе к заветным скалам. Тянувшиеся на много десятков метров на различной высоте петроглифы поразили нас ощущением древности, мне показалось даже, что мы видим древних людей разных периодов жизни нашей планеты, выбивающих контуры рисунков и макавших примитивную кисть в охру… Слушая рассказ Александра, я снимал рисунки на фото, Сергей – на видеокамеру. Петроглифы эти живо напомнили мне рисунки уже виденные мною и Сергеем ранее на скалах правого берега реки Токко, впадающей в Чару вблизи устья Олёкмы, описанные якутским археологом к.и.н. Н.Н. Кочмаром в замечательном труде «Писаницы Якутии. История и культура Востока Азии» (Новосибирск, 1994), имеющемся в моей библиотеке.
Покойный ныне Николай Николаевич бывал и здесь, на Шишкинских писаницах, писал о них в своих трудах. В период его работы руководителем Среднеленской археологической экспедиции я как-то пришел к нему домой с обломком челюсти неизвестного животного, найденного на острове близ якутского поселка Качикатцы, там, где каждую весну из подрезанного льдинами берега вываливаются то череп мамонта, то кости древней лошади… Николай Николаевич при первом же взгляде на принесенную кость определил ее как часть нижней челюсти древнего шерстистого носорога…
С Шишкинскими писаницами связана не одна легенда. Одна из них о «Черном шамане» - хозяине здешних мест, другая о расположенном на вершине скалы камне в виде головы воина, способном указать людям на кто чист, а кто виновен, третья и последующие - о гибели людей, попытавшихся уничтожить росшее там дерево и эту голову… Александр Георгиевич рассказал нам, что древние люди использовали высокий обрывистый край этой скалы для выгона к нему диких животных, падавших с нее и составлявших для них предметы пищи и исполнения ритуалов. А расположенная среди деревьев площадка на вершине этого скального массива, имеющая необычную энергетику, способна не только навести на философские мысли, но и излечить душевные раны и дать нужный толчок для преодоления поэтом творческого застоя. На одном из отвесных камней есть изображение конного воина-курыканина со знаменем в руках. В период перестройки оно стало основой герба Республики Саха (Якутия), хотя правомерность этого шага достаточно неясна, т.к. по преданиям глубокой старины народ саха произошел не от прибайкальских курыкан, а пришел сюда с юга, оттуда, где росли пальмы и гуляли дикие львы… Версия с происхождением якутов-саха именно от древних курыкан пока не нашла среди российских тюркологов однозначного научного признания.
Переночевав в доме на кордоне А.Г.Никифорова, мы, попрощавшись, рано утром уходим вниз по Лене мимо деревень Пуляева, Коркина, Рудовки к Тутуре, где в 1631 году сотником Петром Бекетовым был основан Тутурский острожек, не сохранившийся до наших дней. Далее мы идем вниз по Лене к поселку Жигалово. Этот участок Верхней Лены от Качуга до Жигалово в настоящее время считается лишь условно судоходным, хотя в прежние времена здесь нередки были и серьезные наводнения. Здесь, в Жигаловском районе, как и в Качугском, имеются отдельные участки вечной мерзлоты. Старинная деревня Жигалово (3965 км от устья Лены) была названа по имени переселенца Якова Жигалова, основавшего здесь в 1723 году два двора. Здесь также, как и в Качуге, жили землепашцы, строились карбасы, а в 1900 году купцом Кузнецовым были построены первые пароходы «Петр» и «Николай». Несколькими годами позднее здесь было построено два лесопильных завода пароходчиков Глотовых и торговых людей Богдановых. Деревня стала промышленным поселком. В связи с тем, что Жигалово было самым ближним пунктом к Балаганскому, а также и Иркутскому трактам, а позднее и к железнодорожной станции Залари, вблизи него были построены пристани купцов Сибиряковых, курсировали небольшие суда Ленского Золотопромышленного товарищества и других ленских судовладельцев. В 1910 году здесь собраны пароходы «Акепсим Кушнарев», «Стрекоза», «Карл Винберг», «Александр». Через 2 года судоходная компания «Ленское золотопромышленное товарищество» устроила здесь Чупановский затон для отстоя и ремонта судов, а также и в целях мелкого судостроения. Этот затон послужил базой для будущей судоверфи, на которой был построен первый пароход «Альфред». А первые три баржи, построеннные на новой судоверфи, носили женские имена «Валентина», «Анна» и «Констанция». В 1920 году Чупановский затон переименован в Колчановский, а в 1932 году затон вошел в состав «Лензолотофлота». В 1933 году в Колчановском затоне организуются работы по новому судостроению и затон был переименован в Жигаловскую судоверфь, существующую до сего времени. Вот что писал в 1910 году был писатель В.Я.Шишков, автор «Угрюм-реки, в своем очерке «С берегов Лены»: «В Жигаловой стоят два парохода: «Алдан» допотопной конструкции…и еще какой-то глотовский. Правильные рейсы совершаются почтовыми пароходами фирмы «Н.Н.К. Глотовых» в с.Усть-Кут…а от Жигалова до Усть-Кута пароходы ходят только в большую воду, рейсы на этом пароходе неправильны и случайны, с большими задержками в пути»… Поскольку суда находятся в скрытых от глаз с реки затонах, то внешне о большой судостроительной истории Жигалово нам ничего не напомнило. Это был последний крупный населенный пункт на пути нашей экспедиции вниз по Верхней Лене до известного всем города Усть-Кут, который встретил нас небольшим дождем…
По данным историков первым в устье реки Куты пришел в 1628 году казачий десятник Василий Бугор, но не так давно в Усть-Куте был открыт памятник атаману И.А.Галкину как основателю города. Ситуацию разъясняет усть-кутский краевед Юрий Чивтаев в своем труде «Как был основан Усть-Кут»: «После того, как атаман Максим Перфирьев в начале лета 1628 г. вернулся из очередного похода по Верхней Тунгуске и привез в Енисейск первые сведения о р.Илим, с тунгусов низовьев которой он собрал ясак, воевода Аргамаков направил на Илим на годовую службу отряд стрелецкого десятника Василия Бугра. Собирая ясак, В. Бугор в том же году поднялся по Илиму до его левого притока р. Игирмы, там поставил зимовье. Узнав о возможности выхода на р. Лену, он перешел на р. Куту, спустился в Лену и по ней до устья р. Чаи, там зимовал. Летом он вернулся в Енисейск, оставив на Лене в устье Киренги 4 человек, и в устье р. Куты двух человек.» И далее многочисленных ссылок на документы он делает вывод: «…памятник на привокзальной площади Усть-Кута следовало бы назвать не памятником одному И.А.Галкину, а памятником первопроходцам, основавшим Усть-Кут, первым из которых несомненно был В. Е. Бугор». Принял участие в основании Усть-Кута и известный нам стрелецкий сотник Петр Бекетов, а знаменитый Ерофей Хабаров поставил здесь позднее солеваренный завод.
Осетровский речной порт. Фото Алексея Зуева
В советское время Усть-Кут (3625 от устья Лены) – важнейший транспортный узел в Верховьях Лены, через который идет огромное количество грузов в Якутск и низовья Лены и далее до Яны, Индигирки, Колымы, Анадыря и Хатанги. Когда-то он был самым крупным речным портом страны, но теперь длинноногие «Гансы» работают едва ли вполсилы.
Усть-Кут. Церковь Успенья Божьей Матери. Фото Алексея Зуева
Виды Усть-Кута. Фото Алексея Зуева
Погода временами прояснялась, сквозь тучи пыталось выглядывать солнце и вновь закрывалось облаками. Мы познакомились с небольшим участком этого очень вытянутого вдоль Лены городка, которая находилась в устье реки Куты. Здесь стояла церковь и небольшая часовня. Пройдя вверх по правому берегу Куты, мы наткнулись на сохранившиеся деревянные амбары. Вдоль высокого берега время от времени проходили поезда с трубами для газовой магистрали «ВСТО», которые здесь перегрузят на стоящие у причала суда и они отправятся вниз по Лене. Переправившись на противоположный берег удалось отснять устье этой знаменитой реки, после чего мы отправились в порт Осетрово, чтобы договориться о погрузке на какое-либо судно, идущее до города Киренска. А через пару часов мы уже грузились на буксир «И.Земнухов», капитаном которого оказался … Сергей Зуев. Сергей оказался моим дальним родственником, предки которого, как и мои, жили в с. Большегольском. Более того, на этом же буксире проходил практику мой племянник Дмитрий Зуев, учившийся в Якутском речном училище!
Сын капитана Алексей Зуев и курсант Дмитрий Зуев. Фото Алексея Зуева
Здесь надо сказать о гостеприимстве ленских речников. Они всегда прекрасно относятся к путешественникам, с неподдельным интересом расспрашивают о цели поездки, делятся своими знаниями и воспоминаниями о том или ином случае в их многолетней практики хождения по Лене, о достопримечательностях ленских берегов и т.п.
***
Вскоре мы оказались в Киренске (3315 км от устья Лены) - старейшем городе Иркутской области. Он был основан тем же Василием Бугром в 1630 году, в 1643-44 гг Никольский погост, который в 1665 году стал Киренским острогом. Как пишет Г.Б.Красноштанов, скорее всего город получил название опять же от эвенкийского слова «киренха», что переводится как «орлиное гнездо». Он же посвятил достаточно объемный очерк теме разночтений в исторических сведениях о годе основания города. В 1663 году, здесь же была основана Киренская пустынь и затем Киренский Троицкий монастырь, имеющий свои земли даже в районе Бирюльки. В 1777 году императрицей Екатериной II был утвержден герб Киренска, и он стал уездным городом, а в 1785 году сюда была перенесена из Илимска и воеводская канцелярия. К сожалению, при этом была утеряна часть самых древних документов.
Панорама Киренска. Памятный камень. Дом конца XIX в.
Частично восстановленная церковь Спаса Нерукотворного. Фото Алексея Зуева
На окраине городка мы увидели памятный камень в честь основания острога с весьма спорной датой основания и словами историографа Г.Ф.Миллера «1831 г. Оной острог построен на высоком берегу четырех-главной стоячей мерою в длину 28 и ширину 24 сажени».
Еще Киренск знаменит тем, что именно здесь обосновался на Лене известный своими «Даурскими» походами Ерофей Хабаров. Якутский воевода Петр Петрович Головин сообщал в Москве, что в январе 1641 г. бил челом Ерофей Хабаров, «чтобы ему, Ярофейку, на Лене реке, на усть Киренги реки дать под пашню землю». Так Ерофей Хабаров из промышленных людей перешел в разряд пашенных крестьян. На устье Куты им же, Ерофеем, была построена солеварня. А лошадей и этого «пашенного» было более 30. Известно и то, что Ерофей с помощью наемных работников сеял здесь много хлеба и даже давал его в долг якутским воеводам для прокорма гарнизона. Не желавший отдавать многолетний долг воевода, не только отобрал у него солеварню, но и под надуманным предлогом посадил Хабарова в Якутске в яму. И только переданная царю челобитная Ерофея спасла его от гибели и бесчестия… Между прочим, Ярофейка Хабаров был не простым человеком, а ни много ни мало, а сыном боярским, что в те времена приравнивалось к дворянскому званию. Такова была ленская действительность в те годы… Воеводская власть была беспредельна!
Мы с Сергеем посетили частично восстановленную церковь Спаса Нерукотворного на высоком берегу Лены и, как и во все посещения приленских церквей, поставили свечки Николаю Угоднику, помогающему нам в путешествии… Ведь мы явственно ощущали на себе его присутствие в обеих наших путешествиях. Так, например, не раз Никола открывал мне просветы в облаках и даже кратковременные лучи солнца для производства натурных съемок! Не раз и не два случалось, что шел дождь, было облачно и не было никаких надежд на приличное фото. И я без всякой надежды на удачу взбирался на очередную гору, как вдруг, словно по мановению волшебной палочки… неожиданно в небесах поднимался ветер и тучи расходились над головой или даже над объектом съемки! В это трудно поверить – это надо было видеть и ощутить на себе.
В помещении храма к нам подошла служительница и, узнав о цели нашего путешествия, сразу предложила пообедать в церковной трапезной, от чего мы были вынуждены отказаться с чувством сожаления ввиду недостатка времени.
На главной улице Киренска сохранился дом, где жил на поселении декабрист Валерьян Михайлович Голицын… В целом Киренск произвел на нас впечатление уютного городка, расположенного на склонах холмов.
Погрузившись в лодку, мы отправились вниз по Лене. На противоположном от Киренска берегу мы увидели памятный крест, в честь землепроходцев. Я не преминул взобраться на гору и сделать снимки устья Киренги и самого города.
Далее наш путь лежал в Чечуйск, который расположен в 60 км ниже Киренска и на расстоянии 3255 км от устья реки Лены (острова Столб).
Чечуйск был основан в 1630 году как ясачное зимовье и позднее вошел в состав якутского уезда, но еще позднее был отнесен к Илимскому воеводству. Здесь стоял Чечуйский острог и долгое время была таможня, через которую проходили в основном промышленные люди, вывозившие с Лены «мягкую рухлядь» - шкурки соболя, песца и т.п.
«Чечуйский острог тоже представлял в XVIII веке обыкновенную деревню. Когда-то острог защищал путь на Нижнюю Тунгуску, куда вел Тунгусский волок, но быстрое замирение края сделало деревянное укрепление ненужным, и оно оставалось безнадзорным. По переписи 1745 года в остроге имелось душ муж. пола: 60 крестьян, живших в 12 дворах, 18 служилых, 2 бобыля, 2 ссыльных, 2 разночинца и нищий. Уже при передаче в 1727 году острога от одного приказчика другому было отмечено, что башня и «острог стоячей» пришли в ветхость и что половина восточной и северной стен упала. В новой земской судной избе имелось настольное зерцало, чего раньше в волостных приказных избах не отмечалось (фонд 75, арх. №238, лл. 56-60). Наводнением в конце апреля 1771 года при ледоходе на Лене «круг церкви тын подмыло и у острога наугольная башня от того наводнения приходит в несостояние». Приказная изба просит у илимской воеводской канцелярии разрешение — перенести башню «на новичное место» и огородить церковь (фонд 75, опись 2, арх. №1274, л. 1). В конце XVIII века Чечуйская волость была упразднена, сведений о дальнейшей судьбе башни в делах не имеется.» («Илимская пашня» т.2 В.М.Шерстобоев)
Здесь же, на территории острога, раньше стояла деревянная Чечуйская Воскресенская церковь с большой колокольней, пережившая советскую власть и сгоревшая буквально несколько лет назад.
В Иркутском архиве есть сведения о том, что первая церковь в Чечуйском остроге была построена в 1697 г. в составе Илимского заказа Тобольской митрополии. В 1866-1868 гг. взамен обветшавших церковных строений здесь была построена уже четвертая по счету церковь Воскресенья на средства крестьянина с.Банщиковского Дмитриева. В церкви был воздвигнут второй престол - во имя Тихвинской иконы Божией Матери. К этой церкви были приписаны три соседние церкви: церковь во имя Казанской иконы Божией Матери в с. Горбовском, церковь во имя иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» в с. Банщиковском, церковь во имя Михаила Архангела в с. Подволошинском (Заволошинском). В с. Горбовском, имелась одно-классная церковно-приходская школа.
Итак, 18 июня 2007 года, ровно через год после своего первого визита в эти края, мы вновь оказались в Чечуйске, где вместе со старыми знакомыми Сергеем Березовским и Виктором Садохиным подправили установленный в прошлом году памятный крест и вмонтировали в камень мраморную памятную плиту с надписью: «Здесь летом 1626 года через Чечуйский волок вышел на р.Лену русский землепроходец первооткрыватель Ленского края Пантелей Пянда».
Памятные камень с крестом в Чечуйске. Фото Алексея Зуева
И сегодня, по истечению значительного времени, нам хочется выразить искреннюю благодарность всем жителям села Чечуйск, деревни Вешнякова и всем другим участникам вышео писаных событий и пожелать им доброго здоровья и скорой встречи.
Завершая о писаное, скажу лишь о том, что участниками экспедиции тогда был получен новый, я бы сказал, «исторически осмысленный» опыт путешествий, когда необходимо не только заботиться о качестве и красоте фотоснимков, не просто «рулить» за штурвалом, но и успевать одновременно внимательно следить за проплывающими мимо исторически значимыми населенными пунктами, устьями рек, делать путевые записи, не теряя при этом хронологии событий и т.п.
Положительный опыт этих экспедиций был одобрен Советом Якутского городского общества ВООПИиК.
05.09.2020