Кое-что объ якутской торговлѣ.

«Сибирскiй вѣстникъ» №82, 17 iюля 1894

Почти полнѣйшее отсутствіе какихъ-бы то ни было свѣденій о торговлѣ въ Якутской области въ нашей сибирской литературѣ побудили меня напечатать свои кой-какіе матеріалы по этой отрасли. Читатель, прочитавъ только одно заглавіе, подумаетъ, что страницы переполнены цифрами и таблицами, но всего этого онъ здѣсь не найдетъ. Побочныя обстоятельства побудили меня избѣжать скучнаго перечня цифровыхъ данныхъ и поэтому я постараюсь представить все въ болѣе общей формѣ. Здѣсь читатель не найдетъ полнаго очерка о торговлѣ въ Якутской области, а толью болѣе или менѣе крупные факты, заслуживающіе вниманія. Въ концѣ я хотѣлъ представить таблицы за нѣсколько лѣтъ, но сдѣлать это мнѣ не удалось, по независящимъ отъ меня обстоятельствамъ. Въ Сибири, главнымъ образомъ въ Томскѣ и Якутскѣ, и не могъ добыть и тѣхъ скудныхъ свѣдѣній, какія имѣются въ нашей литературѣ*). Это объясняется, во первыхъ, тѣмъ, что читатели Сибири, по выраженію одного библіотекаря, — это варвары, отъ которыхъ газеты и журналы нужно оберегать, такъ какъ они, не зная цѣны имъ, всегда рвутъ въ клочки или-же совсѣмъ уничтожаютъ. Сибирскіе читатели это своего рода Марки Волоховы. Во вторыхъ, объясняется тѣмъ, что въ нашихъ нѣкоторыхъ библіотекахъ, по свидѣтельству одной библiотекарши, черезъ два года газеты уничтожаются, и даже тѣ, которыя выходятъ въ Сибири. «Если всѣ хранить, то въ библіотекахъ мѣстъ не хватитъ», вотъ подлинныя слова той же библіотекарши. Конечно тяжело слышать подобныя слова, но что-же дѣлать — таковъ вѣкъ, нужно утилизировать все, хотя-бы даже и газетную бумагу. Къ чему ей залеживаться и служить пищей мышамъ, лучше ее употребить въ дѣло, напримѣръ, переплетное или какое другое, бумага всюду пригодится. Вотъ причины, благодаря которымъ мнѣ не удалось дополнить этотъ краткій очеркъ цифровыми данными. Послѣ этого краткаго вступленія перехожу къ самому предмету изложенія.

*) Изъ указанныхъ даже Приклонскимъ въ матеріалахъ для библіографіи Якут. обл. я нашелъ только журн. минист. внут. дѣлъ за 1848 и 1851 гг., гдѣ о торговлѣ въ Якут. об. никакихъ свѣдѣнiй нѣтъ.

Главныя торговыя операціи происходятъ на ярмаркахъ, при помощи которыхъ Якутская область снабжается товарами. Для Якутской области имѣетъ значеніе почти только Ирбитская, Нижегородская-же почти не имѣетъ. Это зависитъ отъ того, что якутскіе купцы доѣзжаютъ только до Ирбита и то немногiе изъ нихъ. Цѣна на сибирскіе товары находится въ зависимости отъ цѣнъ на ярмаркахъ. Я не принимаю во вниманіе фабричныхъ цѣнъ, такъ какъ онѣ имѣютъ значеніе только для ирбитскихъ и нижегородскихъ купцовъ, потому что ни одинъ изъ якутскихъ купцовъ не входитъ въ прямыя сношенія съ фабриками. Значитъ, смотря по тому, какія цѣны на товары будутъ на главныхъ ярмаркахъ, отъ этого будетъ зависѣть цѣна на нихъ и у якутскихъ купцовъ и, главнымъ образомъ, у иркутскихъ. Послѣднихъ можно считать главными посредниками между ирбитскими купцами, пожалуй, фабриками и жителями всей Якутской области. Иркутскіе купцы имѣютъ большее значеніе, чѣмъ якутскіе потому, что первые не только вліяютъ прямой торговлей въ Якутскѣ, но и посредничествомъ между ирбитскими купцами и якутскими. Послѣдніе, доѣзжая только до Иркутска, перекупаютъ товары отъ здѣшнихъ купцовъ, заручившихся товарами на главныхъ рынкахъ. Перекупленный такимъ образомъ, можетъ быть изъ двадцатыхъ рукъ, товаръ везутъ по водному пути по рѣкѣ Ленѣ на такъ называемыхъ, паузкахъ. Первые изъ паузковъ приплываютъ въ Якутскъ почти сразу послѣ вскрытія Лены. Эти паузки идутъ нигдѣ не останавливаясь и потому называются проходными. На нихъ приплываютъ мѣстные якутскіе купцы, которые должны снабжать всю Якутскую область своими товарами въ теченіи всей долгой якутской зимы. Число купцовъ, приплывающихъ на такихъ паузкахъ, колеблется годами между 5 и 7, число-же паузковъ колеблется между 18 и 28, половина этихъ паузковъ бываетъ нагружена спиртомъ и другими алкогольными напитками. Проходные паузки, какъ мы читаемъ въ книгѣ «Экономическое состояніе городскихъ поселеній Сибири», доставляютъ товары болѣе высокаго достоинства для городского населенія, какъ, напримѣръ, мануфактурныя издѣлія, готовое платье, вино, колоніальные товары и т. д., чѣмъ паузки торговые, о которыхъ рѣчь впереди. Нужно сказать, что не на всѣхъ проходныхъ паузкахъ товары бываютъ высокаго достоинства. Это можетъ относиться только къ тѣмъ купцамъ, которые ѣздятъ на главныя ярмарки, а такихъ купцовъ въ Якутскѣ всего два. Про остальныхъ мѣстныхъ якутскихъ купцовъ можно сказать, что всѣ они закупаютъ товары въ Иркутскѣ, товары залежавшіеся, гнилые, которые только и можно сбыть именно среди инородцевъ и нѣкоторыхъ якутскихъ обывателей.

Кромѣ этихъ, такъ называемыхъ, проходныхъ, въ серединѣ іюля приплываютъ въ Якутскъ торговые паузки, на которыхъ торгуютъ по дорогѣ отъ села Качуга вплоть до Якутска, останавливаясь на всѣхъ станціяхъ, деревняхъ и селахъ. Въ послѣдніе годы число этихъ торговыхъ паузковъ увеличилось, и теперь оно доходить иной разъ до 30—40. Но, не смотря на такое количество ихъ, въ Якутскъ приходитъ на нихъ очень мало хорошихъ товаровъ, такъ какъ главная торговля происходитъ по дорогѣ и лучшая часть товаровъ остается здѣсь. Если-же что и доходитъ до Якутска, то все это или ненужная дребедень, или какое нибудь гнилье. Поэтому, замѣчается, что тѣ города и села, которые стоятъ выше Якутска, всегда товаръ получаютъ болѣе лучшій, прочный, элегантный и даже дешевый сравнительно съ якутскимъ. Однако, нужно сказать, что въ послѣднее время цѣна на товары нѣсколько понизилась, ввиду большаго наплыва иркутскихъ купцовъ и оттуда усилившейся конкуренціи. Но все это не могло спасти Якутскъ отъ залежалаго, гнилого товара, такъ какъ болѣе свѣжій или остается по дорогѣ, или его совсѣмъ не бываетъ; что можетъ остаться свѣжаго, хорошаго на 35—45 паузкахъ, когда они должны удовлетворить цѣлыя сотни тысячъ инородческаго населенія. Инородцы ждутъ проходные паузки съ какимъ то трепетомъ, радостью, какъ будто наступаетъ для нихъ большой праздникъ, Они бросаютъ всѣ свои работы (сѣнокосы, пашни) и спѣшатъ къ тому мѣсту, гдѣ должны остановиться проходные паузки. Сюда ѣдутъ они на коняхъ, на быкахъ, запряженныхъ въ скрипучія телѣги, въ лодкахъ, даже пѣшкомъ, и совершаютъ свое путешествіе верстъ за сто и болѣе и дѣлаютъ это иной разъ только для того, чтобы купить какую нибудь бездѣлушку, трубку, кисетъ или осьмушку любимаго табаку. Инородцы какъ-то разузнаютъ время приплытiя паузковъ и дня за два или нѣсколько болѣе начинаютъ собираться въ опредѣленномъ пунктѣ (эти сборные пункты традиціонны) и набирается ихъ въ какомъ нибудь селѣ сотенъ до трехъ, до четырехъ. Когда взглянешь на эту толпу, то мысленно представляешь ту массу товаровъ, которая должна здѣсь выгрузиться съ маленькихъ паузковъ и думаешь, что они пойдутъ отсюда пустыми, но это предположеніе не оправдывается. Паузки плывутъ дальше и дальше, постепенно выгружая свой товаръ и, наконецъ, доходятъ до Якутска, гдѣ все-таки продолжается торговля на нихъ. Нетрудно представить, что остается на этихъ паузкахъ. Взойдешь въ него и увидишь, что, кромѣ нѣсколькихъ десятковъ кусковъ ситцу, негоднаго для потребленія, пары сапогъ, какого нибудь хлама руб. на 40 и всего товара руб. на 100 —200, вотъ и весь паузокъ, вотъ и торговля, да еще ярмарочная.

Ярмарка въ Якутскѣ продолжается до августа мѣсяца, до прибытія парохода (до введенія почтовыхъ пароходовъ, они приходили только раза два-три въ теченіе всего лѣта), на которомъ купцы отплываютъ, вмѣстѣ съ оставшимися товарами, въ Иркутскъ. Въ послѣднее время нѣкоторые изъ иркутскихъ купцовъ, приплывавшіе на торговыхъ паузкахъ, оставались зимовать въ Якутскѣ для продолженія торговли. Эти оставшіеся на зимовку купцы, какъ замѣчено обывателями Якутска, все-же понизили цѣну на товаръ, сравнительно съ прежними годами. Но какъ-бы много ни приходило паузковъ, сколько бы ни оставалось купцовъ на зимовку, товара въ Якутскѣ бываетъ все-же мало. Бывали годы (1887—1889), когда сахару, крупчатки хватало едва до новыхъ паузковъ. Вотъ въ это-то время, такъ называемые, выжидальщики-купцы и нагрѣвали себѣ руки. Они продавали, напримѣръ, крупчатку по 6—10 руб. за пудъ, сахаръ по 14—16 руб. за пудъ и т. д., и это давали только тогда, когда возьмешь еще и другого товару, а то иди и ищи, гдѣ хочешь. То же продѣлываютъ и съ чаемъ, когда запоздаетъ привозъ или окажется недохватъ. Бѣдные якуты, у которыхъ чай это — необходимѣйшiй продуктъ при ихъ скудной пищѣ (они пьютъ кирпичный чай, а онъ, какъ извѣстно, обладаетъ кой-какими питательными свойствами), ходятъ, ходятъ изъ одной лавки въ другую, чтобы купить себѣ кирпичъ чаю и нигдѣ его не могутъ купить. Они просятъ одного чаю, а имъ вмѣстѣ съ чаемъ предлагаютъ и другого товару. Хорошо, если случатся въ карманѣ лишнія деньги, что трудно представить, тогда онъ нехотя да купитъ товару, а если же ихъ нѣтъ въ карманѣ, то бѣднякъ ворочается въ свою убогую лачугу ни съ чѣмъ. А когда могутъ быть подобныя явленія? Конечно, только при отсутствіи конкуренціи. Всякій якутскій купецъ знаетъ, сколько у кого есть товара и ловкіе изъ нихъ выжидаютъ того момента, когда почти у всѣхъ истощится запасъ даннаго товара; вотъ тогда только и выкладываютъ его на полки, чтобы безъ зазрѣнія совѣсти драть съ своихъ покупателей. Такой купецъ является своего рода деспотомъ надъ своими покупателями. При такомъ положеніи вещей купецъ не довольствуется малымъ процентомъ, онъ старается на свой капиталъ пріобрѣсти такой-же капиталъ, если еще не больше. Покупатели въ такомъ случаѣ не имѣютъ возможности сказать, что данный товаръ дорогъ, что онъ не можетъ дать такой цѣны, — необходимость заставляетъ брать товаръ, сколько-бы міроѣдъ-купецъ не запросилъ за него, такъ какъ въ противномъ случаѣ легко остаться безъ необходимаго. Такое положеніе дѣлъ тяжело отражается на бѣдномъ классѣ, но горю помочь невозможно. Впрочемъ, если сравнить 80-ые годы съ 90-ми, то положеніе вещей, какъ видно, нѣсколько улучшается, конкуренція увеличивается съ каждымъ годомъ съ наплывомъ новыхъ купцовъ, пріѣзжающихъ на торговыхъ паузкахъ и остающихся зимовать. Можно полагать, что купцы, видя выгоду отъ торговли въ Якутскѣ, будутъ наплывать все больше и больше; но когда этотъ наплывъ будетъ достаточенъ, когда купцы перестанутъ брать произвольные проценты — объ этомъ трудно гадать. Но что движеніе въ этомъ родѣ есть, это можно видѣть изъ слѣдующихъ данныхъ, помѣшенныхъ въ «Обзорахъ Якутской области» за 1887—1891 г. Я приведу только нѣкоторыя. Здѣсь мы читаемъ слѣдующее: при сравненіи оборотовъ ярмарки предшествовавшаго 1887 г. оказывается, что товаровъ привезено болѣе на 290,372 руб. Въ 1889 году было привезено товаровъ болѣе предшествующаго 1888 года на 117,486 руб. Эти данныя говорятъ, что описанное мною выше движеніе есть. Тоже самое подтверждаютъ и таблицы о выдачѣ торговыхъ свидѣтельствъ, которыя для сокращенія мѣста я не привожу.

Пріѣзжающіе въ Якутскъ купцы вывозятъ оттуда не только деньги горожанъ и инородцевъ, но также и товары, состоящіе, главнымъ образомъ, изъ пушнины. Кромѣ пушнины, изъ Якутска идетъ кобарговая струя, моржевый зубъ и мамонтовая кость, послѣдняя добывается въ сѣверныхъ частяхъ Восточной Сибири, около Ледовитаго океана. Мамонтовая кость, кажется, находится чуть ни по всей Якутской области, въ чемъ удостовѣряютъ насъ въ этомъ путешественники и купцы, которые находили ее по рѣкѣ В—ю и Алдану. Нѣкоторые экземпляры изъ этихъ находокъ хранятся въ Якутскомъ музеѣ.

Говоря о пушнинѣ и мамонтовой кости, какъ о главномъ мѣстномъ промыслѣ, нужно еще упомянуть, что эта часть якутской торговли недолговременна, такъ какъ мамонтовая кость можетъ скоро изсякнуть, а звѣрь перебитъ. Послѣднее зависитъ отъ очень сильныхъ причинъ, которыя не только трудно измѣнить, но и невозможно прослѣдить во всей ихъ совокупности. Главная-же причина, почему убивается очень много звѣря, почему грозить ему уничтоженіемъ — это кроется въ той обстановкѣ, въ которую попалъ сѣверный житель. Главная забота сѣвернаго жителя состоитъ въ томъ, чтобы какъ можно больше побить звѣря, чтобы тѣмъ имѣть возможность пріобрѣсти необходимые продукты и вещи, которые приводятся купцами. У нихъ ничего больше нѣтъ, на что-бы они могли пріобрѣсти отъ купцовъ товару. Поэтому, всѣ сѣверные жители и набрасываются на звѣря, которые и истребляется ими въ громадныхъ количествахъ. И это истребленіе производится каждый годъ, почти безъ всякихъ колебаній, вѣрнѣе передышекъ. Всякій норовитъ изъ нихъ убить какъ можно больше звѣря, чтобы тѣмъ имѣть возможность и пріобрѣсти какъ можно больше отъ купцовъ жизненныхъ продуктовъ. Звѣрь-же, между тѣмъ, не имѣя возможности расплодиться, все больше и больше вырождается и идетъ къ совершенному уничтоженію. За справками ходить не далеко, объ этомъ скажетъ любой купецъ, который покупаетъ пушнину. Что-же тутъ виной? Винить и хвалить тутъ, оказывается, некого, такъ какъ всякій на мѣстѣ сѣвернаго жителя станетъ дѣлать то, что дѣлаетъ теперь сѣверянинъ. Пусть найдется кто нибудь, кто-бы указалъ этому дикарю, истребляющему свою же доходную статью на его неправильное обращеніе и указалъ выходъ изъ этого печальнаго положенія! Сѣверный дикарь, истребляя звѣря, самъ, можетъ быть, видитъ, что звѣрь изъ года въ годъ все уменьшается и можетъ быть чувствуетъ, что, когда уничтожится онъ, ему грозитъ смерть отъ голода, но, не смотря на это, онъ все-же истребляетъ его, такъ какъ иначе ему нельзя поступать. Онъ поставленъ самой жизнью въ такое положеніе, измѣнить которое безъ вмѣшательства, руководительства и безъ помощи другихъ онъ не можетъ. Этому истребленію звѣря способствуютъ и лѣсные пожары, которые распространяются на громадныя пространства. Во время этихъ пожаровъ масса звѣря уничтожается, а уцелѣвшая часть куда нибудь перебѣгаетъ въ другое мѣсто. Замѣчено якутскими старожилами, что послѣ сильныхъ пожаровъ звѣрь куда-то скрывается и невольно думается, что онъ весь погибъ во время пожара, что, конечно, трудно предположить. Послѣ большихъ лѣсныхъ пожаровъ, говорятъ инородцы, лучше не охотиться на звѣря, такъ какъ все равно ничего не наловишь. Что дѣлать тогда инородцу? Приходится ждать появленія звѣря, который черезъ годъ, черезъ два опять начинаетъ показываться около обгорѣвшихъ мѣстъ, а до тѣхъ поръ пользоваться отъ купцовъ товарами въ долгъ и въ тридорога.

Значитъ, торговля пушниной и костью должна современемъ прекратиться по причинамъ климатическимъ и бытовымъ. Конечно, послѣднюю причину можно измѣнить и тѣмъ ослабить первую, но какъ это сдѣлать? Разсмотрѣніе этого важнаго вопроса не входитъ въ нашу программу, поэтому рѣшеніе его предоставляемъ другимъ, болѣе компетентнымъ лицамъ.

Н. П—овъ.

(Продолженіе будетъ.)

(OCR: Аристарх Северин)

Кое-что объ якутской торговлѣ.

Прибавленiе къ «Сибирскому вѣстнику» №82, 19 iюля 1894

(Продолженіе, см. № 82).

Якутскъ представляетъ изъ себя центръ всей Якутской области во всѣхъ отношеніяхъ. Въ немъ собирается все то, что должно идти или во всѣ стороны Якутской области, или выйти за предѣлы ея. Тоже можно сказать и въ торговомъ отношеніи. Когда прибудутъ товары изъ Иркутска въ Якутскъ, когда начинается ярмарка, всѣ купцы Якутской области стремятся сюда, чтобы запастись товарами и развести его по всѣмъ окраинамъ. Здѣсь въ это время можно найти купцовъ вилюйскихъ, колымскихъ, верхоянскихъ, оймяконскихъ, учурскихъ, однимъ словомъ купцовъ всѣхъ городовъ, селъ и мѣстечекъ, прилегающихъ къ Якутску. Городъ этотъ представляетъ какъ-бы громадный рынокъ, складочное мѣсто, откуда товары развозятся по всей огромной области. Какая громадная торговля должна-бы быть, какой обмѣнъ товаровъ долженъ-бы былъ происходить здѣсь!! Но картина не такъ грандіозна, какъ это можетъ показаться съ перваго взгляда. Всѣ купцы, сколько ихъ есть въ Якутской области, можетъ быть покупаютъ и вывозятъ товаровъ всего на какой нибудь милліонъ рублей. Это можно судить по тому одному, что самые главные купцы, напримѣръ колымскіе, торгуютъ не болѣе какъ тысячъ на десять, на двадцать. Можно-ли какъ слѣдуетъ удовлетворить такое огромное количество людей, какое находится во всей Якутской области, такимъ ничтожнымъ количествомъ товаровъ, хотя-бы принимая во вниманіе несложность требованія и незначительное потребленіе?! Конечно нѣтъ. Но что мѣшаетъ вывозить якутскимъ купцамъ больше товаровъ по окрестностямъ, это мы сейчасъ увидимъ. Прежде всего обратимъ вниманіе на купцовъ вилюйскихъ. Городъ Вилюйскъ отстоитъ отъ Якутска за 700 слишкомъ верстъ. Сообщеніе между этими городами существуетъ водное и сухопутное. Водой можно попасть, напримѣръ, изъ Якутска въ Вилюйскъ сначала по рѣкѣ Ленѣ, а потомъ по рѣкѣ Вилюю. Во время весенняго разлива рѣки Вилюя въ городъ Вилюй можно попасть довольно легко на нагруженномъ даже паузкѣ, но когда рѣка обмелѣетъ, паузки могутъ дойти только за 300 верстъ отъ города. Купцы, покупающіе товаръ въ Якутскѣ, какъ разъ попадаютъ въ то время, когда вода въ рѣкѣ Вилюѣ уже совсѣмъ спадаетъ.

Иначе-же имъ нельзя поступать, такъ какъ они находятся въ зависимости отъ якутской ярмарки, которая, какъ выше уже сказано, бываетъ въ серединѣ лѣта съ іюля по августъ. Этимъ купцамъ, которые доставляютъ товаръ по водному пути на паузкахъ внизъ по рѣкѣ Ленѣ и вверхъ по р. Вилюю, посредствомъ бурлаковъ-якутовъ, приходится останавливать свои паузки, какъ уже выше замѣчено, за 300 верстъ отъ города. Чтобы товаръ доставить въ городъ, нужны для этого вьючныя лошади; на каждую лошадь можно положить товару пудовъ до 8—10. Такова доставка товару изъ Якутска въ Вилюйскъ по водному пути. Есть еще другой путь — это вьючный конный транспортъ. На каждую лошадь кладутъ пудовъ по 6—8 и съ этой кладью лошадь должна пройти 700 верстъ почти безъ отдыху, исключая кормежки. Но много-ли товару можно увезти такимъ образомъ!

Вилюйскіе купцы пользуются, можно сказать, самой выгодной дорогой, такъ какъ въ распоряженіи ихъ есть двѣ рѣки и разстояніе не такъ велико (700 в.) Но если посмотрѣть на купцовъ колымскихъ и верхоянскихъ и тѣмъ болѣе оймяконскихъ, то нужно удивляться ихъ выносливости, пожалуй, отважности, съ какой они переносятъ встрѣчающіяся въ ихъ пути опасности и трудности.

У этихъ купцовъ въ распоряженіи только лошади, на каждую изъ нихъ они могутъ положить пудовъ до 5 не болѣе. По дорогѣ они встрѣчаютъ всевозможныя опасности, какъ со стороны мертвой природы, такъ и звѣрей, нападенію которыхъ они часто подвергаются.

Въ дорогѣ подчасъ приходится чуть ни умирать съ голоду какъ скоту, такъ и людямъ. Обыкновенно купцы сѣверныхъ округовъ отъѣзжаютъ къ окончанію осени, такъ что зима застаетъ ихъ по дорогѣ. Въ виду этого купцы эти въ опредѣленныхъ мѣстахъ заготовляютъ сѣно, которое подряжается ими. Въ такихъ пунктахъ они и откармливаютъ своихъ лошадей, а въ теченіи всей послѣдующей дороги приходится довольствоваться скуднымъ подножнымъ кормомъ. Проѣхавши полдня, купцы останавливаются прямо на снѣгу, расчистивши мѣсто для палатки. Нѣкоторые изъ рабочихъ (ихъ бываетъ у каждаго хозяина до 5 и больше) ставятъ чайникъ, варятъ мясо, которое берется съ собой, другіе-же расчищаютъ снѣгъ, чтобы хотя немного да покормить лошадей на подснѣжной травѣ. Затѣмъ, они продолжаютъ свой путь до вечера, тогда опять предстоитъ таже работа со включеніемъ защиты отъ звѣрей. Такой путь длится чуть ни два мѣсяца. Обратная-же поѣздка съ пушниной, которая приходится на лѣто, тоже сопряжена съ трудностями. Таже верховая ѣзда на протяженіи почти 3000 верстъ, таже боязнь отъ звѣрей и къ этому присоединяется скудость припасовъ и задержка отъ разлитія рѣчекъ. Иной разъ приходится сидѣть возлѣ какой нибудь рѣчки чуть ни по недѣлямъ и ждать пока вода въ рѣчкѣ убудетъ. Предстаньте себѣ человѣка съ окончившимся запасомъ провизіи и дожидающимъ, когда спустится вода въ рѣчкѣ! Были случаи, когда купцы, не имѣя возможности выжидать спада воды въ рѣчкѣ, пускались вплавь и конечно нѣкоторые изъ нихъ погибали въ водѣ или разбивались о камни. Нужно замѣтить, что рѣчки сѣвера обладаютъ громадной быстриной, такъ что, по разсказамъ, если вода доходить до живота лошади, то она не можетъ устоять на ногахъ, падаетъ и теченіемъ разбивается о камни скалы.

Н. П—овъ.

(Продолженіе будетъ.)

(OCR: Аристарх Северин)

Кое-что объ якутской торговлѣ.

«Сибирскiй вѣстникъ» №83, 20 iюля 1894

(Продолженіе, см. прибавл. къ № 82).

При трудной перевозкѣ товаровъ, сопряженной съ опасностями, конечно, вывозится очень мало товаровъ, не хватающихъ даже на малую часть жителей сѣвера. Этимъ-же объясняется и дороговизна товаровъ, которая доходитъ до ужаснѣйшихъ размѣровъ. Кирпичъ чаю, напр., въ Якутскѣ стоитъ 90 коп. — 1 р., въ сѣверныхъ-же округахъ цѣна его доходитъ до 5 рублей. Такое же повышеніе цѣнъ происходитъ на всѣ вывозимые товары. Что приходится выносить, живя на сѣверѣ, объ этомъ разсказывалъ мнѣ одинъ священникъ, который служилъ на Оймяконѣ *). Вотъ его разсказъ; «Вы жалуетесь, живя въ Якутскѣ, что у васъ мало товаровъ, что они слишкомъ дороги, что у васъ ихъ большой недохватъ, вы-бы пожили у насъ, такъ узнали-бы, что значитъ говорить: у насъ мало товаровъ. Они у насъ бываютъ только тогда, когда пріѣзжаютъ купцы изъ Якутска. Это бываетъ разъ въ годъ въ ноябрѣ мѣсяцѣ. Кто имѣетъ пушнину, такъ вымѣняетъ на товаръ, или если есть деньги, такъ купитъ, запасется на сколько-нибудь времени, а если-же не сдѣлаетъ этого, то, какъ говорятъ, и положитъ зубы на полку. Я служилъ на этомъ Оймяконѣ съ 1882 по 85 годъ. Въ эти года пушнины почти не было, были страшные лѣсные пожары, которые уничтожили массу звѣря, къ этому прибавилась еще безсѣнница. Въ ноябрѣ пріѣзжаютъ купцы. Что у меня было изъ пушнины, я все сдалъ этимъ купцамъ, взявши у нихъ чаю, сахару, муки мѣсяца на три, на четыре. Прошли эти мѣсяцы, запасы истощились, болѣе взять не откуда, да и не на что. Что-же остается дѣлать? Стали питаться пищей сѣверянина ымыяхомъ, который готовится изъ тару (скисшее молоко) и сосновой коры. Пришлось пробавляться этой пищей, а не то, если этого не хочешь, ложись да умирай. Я съ женой переносилъ эту пищу, но мои дѣтишки, которыхъ у меня было трое, едва, едва вынесли. Находясь въ такомъ положеніи, я какъ-то услыхалъ, что у одного якута есть кирпича два чаю. Думаю, попрошу у него хотя на заложку чаю, доставлю удовольствіе своей семьѣ. Чтобы добыть этого чаю, мнѣ пришлось проѣхать верхомъ верстъ 30. Якутъ мнѣ далъ на три, на четыре заложки и то только изъ уваженія, какъ онъ говорилъ. Когда я привезъ этотъ чай домой, у насъ былъ словно торжественный день въ семьѣ, такъ, значитъ, надоѣлъ намъ этотъ ымыяхъ. Вотъ про это я скажу, что товару нѣтъ», заключилъ мой собесѣдникъ. Такъ чувствуетъ себя болѣе интеллигентный, болѣе состоятельный классъ, а что сказать про бѣдноту, про голытьбу? Объ этомъ можетъ догадаться самъ читатель.

*) Оймяконъ находится восточнѣе Колымска. Онъ представляетъ миссіонерскій центръ того края.

Изъ вышеизложеннаго, надѣюсь, читатель видитъ, что товары изъ Якутска вывозятся въ самомъ незначительномъ количествѣ, благодаря плохимъ путямъ сообщенія. Это заставляетъ цѣнить товары очень дорого, поэтому большинство сѣверныхъ жителей беретъ товары отъ купцовъ въ долгъ. Относительно колымскихъ купцовъ, можно сказать, что они хотя и даютъ въ долгъ съ большими процентами, все-же они не могутъ закабалить своихъ покупателей, такъ какъ эти покупатели — кочевники. Значитъ, трудно такихъ покупателей притѣснять, или обходиться съ ними грубо, такъ какъ такой должникъ, при худомъ обращеніи, можетъ сказать, что онъ знать не знаетъ своего кредитора. Нужно замѣтить еще вотъ что: сѣверные жители, главнымъ образомъ тунгусы и чукчи, берутъ половину товара на деньги или за пушнину, а другую въ долгъ. На слѣдующій годъ покупатель опять проситъ товару въ долгъ, въ противномъ случаѣ объявляетъ, что онъ не будетъ платить прежняго долга. Сколько покупатель выплачиваетъ изъ стараго долга, на такую-же сумму онъ беретъ еще впередъ. Были такіе случаи среди колымскихъ купцовъ (всѣ они по большей части изъ русскихъ), что изъ-за какого нибудь каприза, или просто потому, что не сошлись въ цѣнѣ, покупатель-должникъ объявляетъ, что онъ не можетъ выплатить сей годъ ничего, такъ какъ не было промысла, были пожары, былъ боленъ и выставляетъ тому подобныя причины, хотя на сторонѣ бываетъ слышно, что у него есть пушнина. Подобный покупатель-должникъ объявляетъ, что если, дескать, нынѣ мнѣ не дашь еще въ долгъ товаровъ, руководствуясь тѣмъ, что я не заплатилъ тебѣ еще и стараго долга, то я объявляю, что ты не получишь вовсе своего долга и лишишься покупателя. Купецъ, боясь потерять свой долгъ, и если какія нибудь обстоятельства не помогаютъ, то онъ поневолѣ даетъ еще въ долгъ. Иной разъ подобные долги возрастаютъ до большихъ суммъ и если купецъ неловкій, неопытный, то онъ съ такими должниками оказывается банкротомъ. Это часто случается, когда вмѣсто отца, послѣ смерти его, выступаетъ сынъ. Этотъ переходъ почти всегда соприкасается съ банкротствомъ. Слышно про отца-купца, что онъ большой капиталистъ; привозитъ много пушнины, а заступитъ его мѣсто сынъ, оказывается, что у него почти нѣтъ ничего, потому что капиталъ отца былъ весь въ долгахъ, долги-же, оказывается, получать не такъ-то легко. Торговлю вести тамъ можно только бывалому, опытному, который умѣетъ ладить съ покупателемъ-должникомъ, такъ какъ тамъ почти нѣтъ бумажныхъ доказательствъ въ томъ, что такой-то взялъ въ долгъ, а если они и есть, то все равно одной бумагой ничего не возьмешь: скажетъ, что у него ничего нѣтъ, вотъ и отговорка. Все это прилагается къ колымскимъ купцамъ изъ русскихъ. Нельзя сказать того-же про купцовъ якутовъ другихъ сѣверныхъ округовъ или иначе другихъ торговыхъ трактовъ, напримѣръ оймяконскаго, угурскаго и др. Оймяконскіе и угурскіе купцы почти всѣ изъ якутовъ, которые въ своихъ наслегахъ, благодаря своей состоятельности, занимаютъ тѣ или другія общественныя должности, напримѣръ улуснаго головы, старосты и т. п. Эти купцы или какъ называютъ ихъ инородцы атысыттаръ-тоенкоръ (купцы начальники) знаютъ почти каждаго въ лицо и имѣютъ громадное значеніе въ глазахъ народа, такъ что продѣлать тоже, что продѣлываютъ тунгусы и чукчи съ купцами изъ русскихъ, они не могутъ, боясь попасть въ немилость этихъ вліятельныхъ особъ. Скорѣе-же тутъ происходитъ обратное. Тунгусы и вообще почти всѣ сѣверо-восточные инородцы находятся чуть ни въ кабалѣ у своихъ купцовъ, потому что эти купцы представляютъ и администрацію, а передъ администраціей, какова бы она ни была, трясется каждый инородецъ. Такая боязнь инородцевъ, доходящая иной разъ до раболѣпства предъ начальствомъ, идетъ, должно быть, съ завоеванія Сибири, когда съ народомъ расправлялись казаки, которые оставили довольно глубокій слѣдъ по себѣ. Всѣ эти купцы-тоены имѣютъ громадное вліяніе на инородцевъ и это вліяніе, вытекающее изъ страха, какъ я сказалъ, помогаетъ закабаливать ихъ и забирать въ свои руки. Есть примѣры, что одинъ какой нибудь купецъ можетъ закабалить цѣлый наслегъ и изъ этой кабалы народъ не можетъ выйти никакими усиліями, такъ какъ эта-же самая кабала питаетъ и поддерживаетъ его жалкое существованіе. Но объ этомъ я еще буду говорить ниже, когда коснусь мелочной торговли.

Я раньше сказалъ, что купцы сѣверныхъ округовъ выѣзжаютъ изъ Якутска въ концѣ сентября или въ началѣ октября. Путь длится въ теченіи 2-хъ, даже 3-хъ мѣсяцевъ. По дорогѣ эти купцы кое-гдѣ и торгуютъ, но торгуютъ очень мало.

Эту торговлю, пожалуй, можно назвать мелочной. Главный же сбытъ товаровъ происходитъ въ опредѣленныхъ пунктахъ, на ярмаркахъ. Изъ ярмарокъ самая обширная по количеству сбываемыхъ и вымѣниваемыхъ товаровъ — это анюйская, возлѣ Колымска. На этой ярмаркѣ главными покупателями являются тунгусы и чукчи, отъ которыхъ купцы правдой и неправдой вытягиваютъ пушнину. Вотъ что разсказываютъ про продѣлки купцовъ, видавшіе ихъ на самомъ мѣстѣ этихъ продѣлокъ. Сначала купцы напоятъ чукчей (они большіе любители спиртныхъ напитковъ), а потомъ уже закупаютъ отъ нихъ пушнину. Разсказываютъ, что купцы просто отбирали, а не покупали пушнину отъ пьяныхъ чукчей. Этимъ, говорятъ, и можно только объяснить, что почти нищій купчишка вдругъ становится богатымъ купцомъ.

Я намѣревался дать болѣе или менѣе подробное описаніе анюйской ярмарки, но по ранѣе изложеннымъ обстоятельствамъ я не могъ этого сдѣлать. Есть довольно хорошее описаніе анюйской ярмарки исправника Карзина, но такъ какъ этотъ трудъ еще не появился въ печати, поэтому я и не могъ имъ воспользоваться.

Н. П—овъ.

(Продолженіе будетъ.)

(OCR: Аристарх Северин)

Кое что о якутской торговлѣ.

Прибавленiе къ «Сибирскому вѣстнику» №87, 30 iюля 1894

 (Продолженіе, см. № 83).

Я уже упомянулъ вскользь о торговлѣ по дорогѣ, когда говорилъ о торговлѣ колымскихъ купцовъ и сказалъ, что ту торговлю можно назвать мелочной. Эта торговля, пожалуй, мелочная, но случайная, зависящая отъ того, что живущіе довольно близко къ Якутску инородцы не успѣли почему-либо съѣздить въ городъ и запастись товарами. Говоря объ инородцахъ, я подразумевалъ инородцевъ купцовъ, которые вывозятъ товары въ улусы и распродаютъ его тамъ. Эти купцы занимаются въ полномъ смыслѣ мелочной торговлей. Они запасаютъ у себя въ амбарахъ товары и кому нужно отпускаютъ оттуда. Такіе купцы не стѣсняются относительно цѣнъ, они берутъ громадные проценты и цѣнятъ свой товаръ чуть ни втрое, четверо дороже, чѣмъ онъ стоитъ въ Якутскѣ. Не смотря на высокія цѣны на товаръ, инородецъ все-же беретъ отъ нихъ. Это объясняется тѣмъ, что во 1-хъ товаръ подъ руками, значить не нужно ѣздить въ городъ, другому бываетъ и не на чемъ ѣхать, такъ какъ кромѣ одной, двухъ коровенокъ, которыя его питаютъ, ничего у него нѣтъ. Такой поневолѣ идетъ къ купцу-тоену и беретъ отъ него товаръ. Во 2-хъ, самое главное это то, что эти богачи тоены даютъ товаръ въ долгъ. Вотъ это-то и заставляетъ бѣдный классъ народа брать по невѣроятнымъ цѣнамъ товаръ отъ кулаковъ-купцовъ. Нѣкоторые богачи даютъ въ долгъ безъ обозначенія срока и даютъ нѣсколько лѣтъ подрядъ. Потомъ, когда увидятъ, что проценты и самый долгъ возросли до порядочной суммы, въ этотъ моментъ кулаки и предъявляютъ свои требованія. Если узнаютъ, что должникъ хорошій косецъ, то свое требованіе стараются предъявить лѣтомъ, чтобы должникъ, если онъ не можетъ выплатить долгъ деньгами или скотомъ, на что обыкновенно и расчитываютъ купцы, выкосилъ опредѣленное количество земли. Такимъ требованіемъ должникъ, конечно, не можетъ быть доволенъ, такъ какъ ему придется косить на него цѣлое лѣто. Если же онъ будетъ принужденъ согласиться съ этимъ, то своя скотина должна зимою голодать. И вотъ должникъ упрашиваетъ кредитора уменьшить количество покоснаго мѣста, чтобы можно было выкосить и себѣ, и ему. Предлагаютъ такія условія даже года на два, на три. Но на такія уступки наши купцы, по большей части, бываютъ неподатливы, боясь, чтобы должникъ не сбѣжалъ или просто, чтобы не надулъ. Должникъ бываетъ принужденъ выполнить требованія купца-кулака, такъ какъ въ противномъ случаѣ скотина должника будетъ выведена со двора. Поставленные въ такія условія, должники пускаются на разныя уловки, прикидываются больными, уходятъ урывками на свой покосъ, но въ заключеніе все-же приходится продавать свою послѣднюю скотину и идти въ работники, а если есть кто въ семьѣ неспособный къ работѣ въ приживальщики, т. е. попросту нищіе, которые ходятъ изъ юрты въ юрту и выпрашиваютъ себѣ на нѣкоторое время пріюта. Такого рода поведеніемъ со стороны купцовъ, масса семействъ раззоряется и идетъ по міру, а кулаки купцы все богатѣютъ и богатѣютъ, такъ какъ все семейное богатство, раззоренныя сѣнокосныя мѣста, скотина, утварь и т. д. все это попадаетъ за безцѣнокъ въ руки тѣхъ-же кулаковъ. Вслѣдствіе этого у бѣдняка нѣтъ ни одной коровы, ни клочка сѣна, а богачи владѣютъ громаднымъ количествомъ скота и сѣнокосныхъ мѣстъ. Есть богачи, у которыхъ рогатаго скота бываетъ тысячами, а про конный скотъ не знаютъ и сами хозяева, сколько у нихъ есть его, такъ какъ этотъ скотъ ходитъ по тайгѣ на подножномъ корму, гдѣ и плодится. Про сѣнокосныя мѣста тоже нужно сказать, что ихъ у богачей бываетъ очень много, такъ что сѣнокосное мѣсто одного тянется на цѣлыя версты. Эти сѣнокосныя мѣста не вездѣ косятся, а только тамъ, гдѣ трава гуще, да лучше, потому что выкосить все мѣсто не хватаетъ рукъ. А почему накопляется столько земель въ однѣхъ рукахъ это объясняется легко. Все тутъ орудуетъ торговля. Берутъ по клочкамъ каждый годъ за долги, вотъ и накопляются и сосредоточиваются въ однѣхъ рукахъ громадныя количества земли. Благодаря печальному состоянію торговли и происходитъ все это. Европейцу трудно представить то положеніе, въ какомъ находится теперь инородецъ въ отношеніи торговли. Какъ можно повѣрить, если-бы кто нибудь сталъ разсказывать, что на протяженіи целыхъ сотенъ верстъ, среди тысячнаго поселенія, нѣтъ ни одной деревушки, ни одного села, гдѣ-бы можно было встрѣтить лавочку съ товаромъ. Напр., тебѣ понадобился кирпичъ чаю, ты долженъ за нимъ ѣхать за цѣлыя сотни, пожалуй, и тысячи верстъ, если не хочешь связываться съ контрабандой или иначе съ кунцами-тоенами. Такое положеніе дѣлъ заставляетъ и многихъ русскихъ, куда можно отнести и причтъ церковный, заниматься такой торговлей, драть съ своихъ покупателей, набивая свои карманы и становясь въ такія-же отношенія къ народу, какъ и кунцы-тоены. Впрочемъ, есть уже примѣры, что кой-кто, видя такое печальное положеніе народа, пожалуй, блюдя свои интересы и видя доходность торговой статьи, сталъ открывать въ захолустьяхъ лавки и заводить даже довольно крупное дѣло. Этимъ дѣломъ стали заниматься даже ссыльные изъ интеллигентныхъ. Былъ случай такой торговли въ Верхоянскѣ, продолжавшейся довольно долго, но теперь, благодаря довольно сложной жизненной комбинаціи, прекратившейся. Жители этого городишка говорили, что купецъ, открывшій лавочку, хотя и бралъ проценты, все-же они не могли сравняться съ процентами купцовъ-тоеновъ и кромѣ того торговля велась безъ обмана и надувательства, чѣмъ не могутъ похвалиться купцы-кулаки. Мнѣ приходилось слышать, какъ верхоянскій житель посылалъ большое спасибо открывшему лавочку. Также открыта маленькая лавочка въ 1892 году въ селѣ Покровскѣ за 80 верстъ отъ Якутска. Торговецъ этой лавочки еврей, сосланный на поселеніе въ это село. Слухи про него тоже довольно хорошіе. Еще открыты лавочки скопцами въ селѣ Мархинскомъ и Хатынаринскомъ. Такого рода явленія говорятъ, что скоро, должно быть, подобныя лавочки распространятся и подорвутъ контрабандную монопольную торговлю кулаковъ, благодаря свободной конкуренціи мелкихъ лавочниковъ, и тѣмъ ослабятъ печальныя слѣдствія, происходящія отъ этой грубой монополіи.

(Продолженіе будетъ).

(OCR: Аристарх Северин)

Кое-что объ якутской торговлѣ.

Прибавленiе къ «Сибирскому вѣстнику» №89, 4 августа 1894

(Продолженіе, см. прибавл. къ № 87).

Нельзя пройти здѣсь молчаніемъ о, такъ называемой, зимней ярмаркѣ, на которой главную роль играютъ съѣстные припасы, которые увозятся въ г. Якутскъ изъ улусовъ. Сбыть этихъ припасовъ продолжается во всю зиму, такъ что можно сказать, что ярмарка эта продолжается во все это время. Продукты скупаются, главнымъ образомъ, торговцами на маломъ базарѣ, такъ называемыми подторговщиками, которые, скупая всѣ продукты отъ сельскихъ — улусныхъ якутовъ, выѣзжая для этого за городъ или даже въ самые улусы и закупая тамъ, кладутъ все это въ свои погреба и, по мѣрѣ надобности, берутъ оттуда и продаютъ обывателямъ города, получая громадные проценты на затраченный капиталъ. Случались такіе примѣры съ этими подторговщиками, что, напр., начнетъ съ торговли какой нибудь рыбой, таская ее по домамъ, или другимъ какимъ нибудь продуктомъ. Продаетъ это съ хорошимъ барышомъ, покупаетъ что нибудь другое, третье и за все это получаетъ хорошіе барыши. Въ заключеніе, изъ рванаго подторговщика онъ превращается въ солидную фигуру купца — малобазарника, который уже ворочаетъ большими капиталами и отъ котораго находятся въ зависимости цѣлыя села. Такого рода явленія совершаются у насъ сплошь да рядомъ.

Продукты сбываются также и на пріиска. Для закупки припасовъ съ пріисковъ посылается подрядчикъ или нанимается для этого мѣстный житель. Главнымъ образомъ скупается мясо и масло, которыя вывозятъ въ большомъ количествѣ. Во время этихъ закупокъ дорожаютъ всѣ съѣстные продукты, такъ что часто приходится слышать отъ бѣднаго класса ропотъ на этихъ закупателей и на самые пріиска. Можно, пожалуй, сказать, что этотъ ропотъ неоснователенъ, что здѣсь происходитъ главный сбытъ продуктовъ, отъ котораго зависитъ благосостояніе якутовъ. Но это только кажется на первый взглядъ.

Всѣ дѣла съ закупателями совершаютъ или подторговщики или кулаки-богачи, которые стараются сбыть уже припасенные продукты, такъ что тутъ масса, пожалуй, и не причемъ. Конечно, кой-что имъ перепадаетъ, но это кой-что есть незначительно. Если-бы торговля припасами совершалась непосредственно самимъ народомъ, что происходитъ очень рѣдко, тогда всѣ выгоды отъ этой торговли, конечно, шли-бы въ народъ, что и должно-бы было отразиться на всей жизни, тогда никто не сталъ-бы порицать этотъ сбытъ продуктовъ на пріиска. Но что можно сдѣлать для улучшенія въ этомъ родѣ я попытаюсь показать ниже. Теперь скажу о другихъ причинахъ, вліяющихъ на повышеніе цѣнъ на продукты. Никакой другой товаръ не подверженъ такимъ колебаніямъ въ цѣнѣ, какъ съѣстные продукты. Я уже упомянулъ объ одной причинѣ, вліяющей на эти колебанія: о вывозѣ продуктовъ на пріиска. Но эта причина не такъ важна. Главная-же причина заключается въ урожаѣ и неурожаѣ хлѣба и особенно сѣна. Если нѣтъ сѣна, цѣна понижается на мясо, на скотъ, повышается на масло и молоко. Въ какой зависимости находится это другъ отъ друга легко замѣтить всякому. Колебанія бываютъ еще не такъ замѣтны, когда неурожай продолжается не долго, такъ какъ у якутовъ все-же бываютъ нѣкоторые запасы сѣна. Но когда голодовка продолжается долго, какъ это было въ 1885 по 1888 гг., тогда наблюдается слѣдующее явленіе. Сначала происходитъ уже указанное выше. Потомъ является повышеніе цѣнъ на всѣ продукты, такъ какъ предшествующія этому году голодовки уничтожаютъ скотъ, не давая ему размножиться, отъ этого зависитъ уменьшеніе масла и молока и оттуда повышеніе цѣнъ на нихъ. Повышеніе цѣнъ доходитъ до удивительныхъ размѣровъ, благодаря разобщенности края съ другими мѣстностями и благодаря отсутствію хорошихъ путей сообщенія. До чего увеличиваются цѣны на продукты видно изъ того, напримѣръ, что въ 1886 г. мясо съ 2 руб. доходило до 5 руб. за пудъ, масло съ 10 руб. до 15 руб. и т. д., такое громадное и быстрое повышеніе цѣнъ на продукты ясно указываетъ, что торговля ими слишкомъ находится въ зависимости отъ природы, тогда какъ она могла находиться въ зависимости отъ подвоза съ другихъ мѣстъ, гдѣ есть урожай (очень рѣдко, пожалуй и никогда не было примѣра, чтобы голодовка распространялась на всю Сибирь), что невыполнимо при якутскихъ путяхъ сообщенія.

Нужно еще упомянуть о рыбной торговлѣ, которая совершаетъ довольно большіе обороты. Рыба ловится почти по всей Якутской области, всѣ рѣки и рѣчки здѣсь рыбныя. Но главная ловля происходитъ на устьѣ или нѣсколько выше его на рѣкѣ Ленѣ. Многіе изъ якутскихъ купцовъ плаваютъ въ Жиганскъ на каюкахъ (довольно вмѣстительныя суда) для покупки рыбы. Въ Якутскѣ каюки нагружаются разными товарами, по преимуществу чаемъ и сахаромъ в въ концѣ мая, послѣ вскрытія Лены, отплываютъ въ Жиганскъ и Устьянскъ. Ходятъ разсказы, разсказывали мнѣ ѣздившіе туда, что въ тѣхъ мѣстахъ до того много ловится рыбы, что ее некуда дѣвать. Якутскіе купцы, пріѣзжающіе туда, за какой нибудь кирпичъ чаю, за какую нибудь бездѣлушку берутъ цѣлыми пудами нельму и стерлядь, которую солятъ и на тѣхъ же каюкахъ привозятъ ее въ Якутскъ. А отсюда на лодкахъ и на пароходахъ жиганская и устьянская рыба развозится по всей Ленѣ и главнымъ образомъ на пріиска. Въ послѣднее время (съ 1890 г.) въ Жиганскъ сталъ ходить пароходъ «Лена», который тоже привозитъ много рыбы. Но какъ-бы много не добывали рыбы при устьѣ Лены, большая часть этой рыбы тухнетъ и выбрасывается, часть же, которая распродается на каюкахъ, имѣетъ тоже не казистый вкусъ и видъ. Она бываетъ или заржавлена, или до того солона, что непривычному человѣку трудно ее ѣсть. Съ точки зрѣнія питанія навѣрно эта рыба тоже не имѣетъ высокихъ достоинствъ, такъ какъ разсолъ, въ которомъ держится эта рыба, навѣрно, размываетъ и выщелачиваетъ лучшую питательную часть рыбьяго мяса. Точнаго анализа, относительно содержанія бѣлковыхъ веществъ въ этой соленой рыбѣ въ Якутскѣ еще не было сдѣлано. Если и производится кой-какой медицинскій осмотръ, такъ это только для «формы» и для устрашенія торговцевъ и иной разъ для выгоды самихъ изслѣдователей. Точный химическій анализъ, пожалуй, произвести въ Якутскѣ и некому да и нечѣмъ, такъ какъ въ аптекѣ, гдѣ-бы должны быть всѣ необходимые химическіе приборы, нѣтъ не только такихъ приборовъ, но подчасъ не достанешь и нужныхъ лѣкарствъ. Ну, гдѣ тутъ думать о точномъ анализѣ: ѣдятъ люди рыбу, не умираютъ, значитъ — рыба хороша. Этимъ и руководствуются.

Какъ бы много не привозилось и не добывалось рыбы по рѣкѣ Ленѣ и по другимъ рѣкамъ и рѣчкамъ, все же на столахъ у зажиточныхъ горожанъ всегда стоитъ или сардина или нельма, или что либо другое привозное. Конечно, бываетъ и нѣчто мѣстное, но предпочтеніе всегда отдаютъ привозному и отдаютъ не потому, что оно привозное, а потому, что, при якутскомъ приготовленіи рыбы, трудно ее ѣсть безъ гримасничанья, до того она или солена, или продрябла. Разсказываютъ, что въ Жиганскѣ цѣлыми бочками бросаютъ икру въ воду, и бросаютъ потому, что не умѣютъ сохранить. А сколько денегъ бросается такимъ образомъ въ воду! Можно-бы одной икрой, какъ говорятъ жиганскіе купцы, составить состояніе, но къ сожалѣнію неумѣніе и здѣсь заѣдаетъ насъ. Приходится вздыхать и умиленно качать головой, надѣясь на лучшее будущее, когда будутъ умѣть дѣлать что нибудь, хотя-бы засаливать и приготовлять икру.

(Продолженіе будетъ).

(OCR: Аристарх Северин)

Кое-что объ якутской торговлѣ.

Прибавленiе къ «Сибирскому вѣстнику» №91, 9 августа 1894

(Продол., см. прибав. № 89).

II.

Говоря о торговлѣ вообще въ Якутской области нельзя умолчать и о виноторговлѣ. Такъ какъ эта часть торговли главнымъ образомъ и получила свое должное развитіе тамъ, я поэтому разсмотрю ее нѣсколько подробнѣе, выдѣливъ въ особую главу.

Я уже упоминалъ выше, что спиртъ и всѣ напитки привозятся на паузкахъ или на, такъ называемыхъ, полубаркахъ. (Полубарки отличаются отъ паузковъ тѣмъ, что у первыхъ отсутствуетъ крыша, ибо таковая не требуется въ виду того, что товаръ весь въ бочкахъ, которыя и сами могутъ служить за крышу).

Такія полубарки приплавляются главными виноторговцами, которыхъ въ Якутскѣ досчитываютъ до 4—5. Они-же купцы и другого товару: спеціалистовъ виноторговцевъ въ Якутскѣ нѣтъ. Главными воротилами могутъ считаться двое Ас. и К., которые доставляютъ спиртъ всѣмъ мелкимъ виноторговцамъ. Послѣдніе, пожалуй, находятся въ полной зависимости отъ вышеупомянутыхъ двухъ, такъ что тутъ не можетъ быть и рѣчи о какой-бы то ни было конкуренціи. Пожалуй могли-бы конкурировать К. и Ас., но имъ двоимъ нѣтъ расчету вступать въ какую-бы то ни было борьбу, когда они могутъ обдѣлывать свои дѣла и полюбовно. Главныхъ винныхъ складовъ въ Якутскѣ два, второстепенныхъ же можно насчитать до 15—20. Особенно быстро размножились эти склады съ 1887—88 гг. До этого времени склады находились въ самомъ городѣ и ихъ можно было насчитать до 5 не болѣе. Потомъ изъ города, по вновь вышедшему закону, ихъ перевели за черту города (позади Талаго озера), гдѣ красуется теперь чуть ни цѣлое селеніе. Быстрое увеличеніе складовъ зависитъ отъ наплыва новыхъ торговцевъ, которые какъ-то сразу уразумѣли, что торговля виномъ доставляетъ немалые барыши. Увеличеніе винныхъ складовъ породило за собой и быстрое распространеніе ренсковыхъ погребовъ, кабаковъ и тому подобныхъ питейныхъ заведеній. До чего громадно количество этихъ заведеній читатель, если ему разсказать, можетъ даже не повѣрить. Пріѣзжій, если-бы попалъ на Малобазарную улицу, легко могъ спросить: кто-же покупаетъ здѣсь вино, когда во всемъ кварталѣ почти нѣтъ домовъ, гдѣ-бы ни красовалась вывѣска съ многознаменательными словами: питейное заведеніе, ренсковый погребъ, кабакъ и т. д. Тоже самое явленіе поражаетъ васъ на Солдатской улицѣ на, такъ называемой, Большой, по всѣмъ переулкамъ и закоулкамъ. Нѣтъ такой улицы, переулка, гдѣ-бы вы ни встрѣтили вывѣски: кабакъ, питейное и т. д. На Малобазарной улицѣ почти на каждые два кабака приходится по одному дому, на другихъ улицахъ это отношеніе нѣсколько измѣняется. Спрашивается, кто-же употребляетъ вино изъ столь многочисленнаго числа питейныхъ заведеній, можетъ развѣ быть усиленный сбытъ вина при такомъ отношеніи ихъ къ жилымъ домамъ? Неужели 2—3, наконецъ 10 домовъ могутъ поддержать торговлю ренсковаго? Да тутъ, подумаетъ читатель, и приказчика будетъ не на что содержать, не только брать какой нибудь барышъ. Какъ много есть въ Якутскѣ разныхъ питейныхъ заведеній, изъ этого видно, что якутскіе обыватели, должно быть, потребляютъ много вина, поддерживая такое количество разныхъ питейныхъ. Размноженіе кабаковъ самымъ очевиднымъ образомъ доказываетъ это предположеніе. Но почему онъ пьетъ такъ много — это только указываетъ на массу постороннихъ обстоятельствъ, вызывающихъ это явленіе. Главными покупателями вина, конечно, являются инородцы, какъ классъ, превосходящій своею численностію и отличающійся особеннымъ пристрастіемъ къ спиртнымъ напиткамъ. Послѣднее должно быть происходитъ среди инородцевъ потому, что этому способствуетъ не только внѣшняя обстановка его, но и сама природа, давая чувствовать себя своими морозами. Что представляетъ жизнь инородца? Это есть безсильная борьба съ суровой природой сѣвера, одолѣть или вѣрнѣе направить въ свою пользу, которую онъ безсиленъ. Всегдашняя грязная обстановка, не ласкающая глаза, страшные разсказы, ходящіе между инородцами, не ласкаютъ уха (изустные разсказы якутовъ отличаются мрачнымъ колоритомъ), желудокъ, требующій питательной пищи, получаетъ худую, грубую, не утоляющую нисколько голода пищу, въ видѣ какого нибудь тара (скисшее молоко). Имѣя предъ собой такую обстановку, инородецъ, естественно, желаетъ забыться. Для этого и появляется вино, которое доставляетъ массу всевозможныхъ удовольствій. Онъ можетъ въ пьяномъ видѣ рисовать себѣ любыя картины, которыя встаютъ въ его воображеніи, какъ живыя, можетъ появиться море фиктивныхъ звуковъ, которое далеко унесетъ его отъ дѣйствительности. Виномъ, значить, инородецъ можетъ удовлетворить требованіямъ глаза и уха. Желудокъ при этомъ не такъ требуетъ пищи, какъ прежде, ибо вино, какъ извѣстно, не только опьяняетъ, но и утоляетъ голодъ. Вино, войдя въ организмъ, точно также, видимо согрѣваетъ его, такъ какъ, выпивъ одну-двѣ рюмки водки, инородецъ чувствуетъ теплоту, разливающуюся по всему тѣлу. Онъ пока не знаетъ, что это только кажущееся согрѣваніе. Вредна-ли или полезна водка до этого инородцу нѣтъ дѣла, онъ чувствуетъ, что ему пріятно, избавляетъ его отъ созерцанія печальнаго окружающаго, которое ему противно, утоляетъ его голодъ и еще даетъ теплоту организму. Какъ не пользоваться такимъ элексиромъ, который избавляетъ отъ всего непріятнаго и удовлетворяетъ столькимъ потребностямъ. Вотъ тѣ главные двигатели, по моему, которые заставляютъ сильно пить инородца и вообще нецивилизованнаго человѣка. Однако, виноторговлю поддерживаютъ не одни инородцы, ей способствуетъ и русскій, главнымъ образомъ, ссыльный элементъ. Конечно, причины, побуждающія пить русскихъ и якутовъ, сходятся; однако причина пьянства среди русскихъ далеко сложнѣе, чѣмъ у инородцевъ. Описанныя уже выше причины, способствующія пьянству среди инородцевъ, дѣйствуютъ и на ссыльный элементъ, но здѣсь примѣшивается своя, чисто специфическая подкладка. Эту подкладку нетрудно подмѣтить: чужая сторона, чужіе люди, новая плохая обстановка, къ которой очень трудно привыкнуть не только пріѣзжему, но и коренному обывателю. Большинство, попадая въ благословенную Якутскую область, оставляетъ гдѣ-то тамъ далеко-далеко все дорогое и милое сердцу, которое волнуетъ кровь и заставляетъ, при воспоминаніи объ этомъ дорогомъ, усиленно клокотать сердце. Грудь требуетъ приволья, а тутъ — что можно найти въ Сибири, въ странѣ каторги и грубаго невѣжественнаго инородческаго населенія? Повсюду слышны стоны, ругань, а какъ трудно выносить подобныя картины чуткому, отзывчивому сердцу! Какъ заглушить, забыть все это, куда убѣжать, чтобы не видать всего ужаснаго, окружающаго? Одно утѣшеніе въ такія минуты доставляетъ сибиряку-якутянину водка. Не одни воспоминанія о прошломъ заставляютъ пріѣзжихъ прибѣгать къ чарочкѣ. Человѣкъ пріѣдетъ откуда нибудь изъ далека, гдѣ условія жизни совсѣмъ не тѣ, въ какія онъ попалъ, пріѣхавъ въ Якутскую область. Такой человѣкъ, не находя поддержки въ другихъ и испробовавъ всѣ попытки, что бы гдѣ нибудь пристроиться, и не находя себѣ куска хлѣба и подходящаго къ нему занятія опять прибѣгаетъ къ чарочкѣ, какъ къ средству, избавляющему отъ всякихъ болѣстей. Наконецъ, если разбирать тѣхъ, кто поставленъ въ благопріятныя матеріальныя условія и затѣмъ проявляетъ страсть къ спиртнымъ напиткамъ, и то это объясняется очень просто. Если разсматривать городскую жизнь Якутской области, взявъ за образецъ г. Якутскъ, то увидимъ поразительную картину. Кого-бы вы ни встрѣтили здѣсь, то или картежникъ или кутила, безъ этихъ атрибутовъ, кажется, трудно сыскать человѣка, за очень рѣдкими исключеніями. Приходилось много слышать разговоровъ на тему: почему якутскіе жители или только пьютъ вино, или играютъ въ карты, неужели они не могутъ избрать себѣ другого, лучшаго развлеченія или занятія по душѣ? На это получался почти всегда одинъ и тотъ же отвѣтъ — жизнь города очень безсодержательна, нѣтъ никакихъ увеселеній и что одно только спасаетъ это карты и вино, которыя хоть сколько нибудь да расшевелятъ душу. Дѣйствительно, кто ставитъ цѣлью жизни разнообразіе удовольствій, то въ Якутскѣ или въ какомъ другомъ городѣ Якутской области этого разнообразія не найдешь. Вотъ всѣ подобныя условія жизни и заставляютъ припадать къ чарочкѣ и тѣмъ поощрять виноторговлю. Конечно, здѣсь не указаны всѣ причины, почему именно такъ много пьютъ якутяне, такъ какъ всѣхъ ихъ указать невозможно, принимая во вниманiе субъективность, играющую главную роль побудителя къ пьянству. Для насъ важно только указать хотя главныя причины, способствующія развитію виноторговли, которыя, какъ мнѣ кажется, указаны.

Н. П—овъ.

(Продолженіе будетъ).

(OCR: Аристарх Северин)

Кое-что объ якутской торговлѣ.

Прибавленiе къ «Сибирскому вѣстнику» №92, 11 августа 1894

(Продол., см. прибав. къ № 91).

Разсмотрѣвъ развитіе виноторговли въ городѣ Якутскѣ, какъ центрѣ всей Якутской области, теперь перейдемъ къ разсмотрѣнію развитія виноторговли въ улусахъ.

Всѣ якуты, бывающіе въ городѣ, обязательно вывозятъ хоть немного въ какой нибудь маленькой фляжкѣ вина. Вино это разводится половина на половину водой, а потомъ эта разбавленная жидкость и продается собратьямъ. Эта разбавленная водка носитъ названіе «чэкыръ». Чекыръ имѣетъ, по мнѣнію знатоковъ по части водокъ и наливокъ, отвратительный вкусъ и запахъ, но, не смотря на всѣ эти свойства, онъ продается не менѣе рубля за бутылку, и продается, какъ говорятъ, нарасхватъ. Такъ какъ въ улусахъ въ большинствѣ случаевъ не бываетъ денегъ, то его покупаютъ на мясо, рыбу, масло и т. п. продукты. Случается такъ, что какой нибудь якутъ закутитъ и пьетъ запоемъ недѣли двѣ, три, что случается часто среди якутовъ. Такой пьющiй запоемъ спускаетъ за водку или вѣрнѣе за отвратительный чэкыръ все свое хозяйство, и остается голъ, нагъ и босъ, холодный и голодный. Пропивши все, онъ поневолѣ изъ хозяина превращается въ работника, чтобы можно было скопивши денегъ, поправить свое раззоренное гнѣздо. Въ большинствѣ случаевъ подобные пропойцы остаются на всю жизнь въ работникахъ, не имѣя силы отвыкнуть отъ вина. Такихъ примѣровъ очень много въ улусной жизни.

Всякій, вывезшій изъ города вина, можетъ назваться виноторговцемъ, такъ какъ всякій изъ нихъ, если хватитъ силы удержаться, чтобы самому не выпить, можетъ выгодно сбыть вывезенное имъ вино. А такихъ виноторговцевъ, нагрѣвающихъ своихъ собратьевъ, за послѣднее время развилось очень много. Подобная торговля развилась, благодаря отсутствію какихъ нибудь складовъ, кабаковъ и т. п. питейныхъ заведеній внѣ города. Теперь идетъ борьба между тѣми, кто стоитъ за открытіе складовъ и кабаковъ въ улусахъ и ихъ противниками. Была по этому поводу одна корреспонденція въ «Восточномъ Об.» №11, кажется, за 1892 г., гдѣ корреспондентъ, разбирая дѣло объ открытіи А—вымъ амгинскаго склада, обрисовываетъ положеніе амгинцевъ и стремленія этого виноторговца. Вслѣдствіе неурожаевъ жители Амгинскаго села почти разорились въ конецъ. Это разореніе повело за собой много дурныхъ проступковъ со стороны амгинцевъ, какъ, напр., кражи, пьянство и т. п. Несмотря на такія условія жизни амгинцевъ А. выхлопоталъ разрѣшеніе на право виноторговли и поставилъ въ этомъ селѣ винный складъ. Хорошо и честно дѣйствовавъ въ этомъ дѣлѣ противъ А. засѣдатель Ат., въ вѣдѣніи котораго находилось это село, но побѣда осталась все-же на сторонѣ виноторговца, благодаря кой-какому знакомству съ сильными міра сего. Эта борьба между А. и Ат. была обрисована въ выше упомянутой корреспонденціи. На эту корреспонденцію А. отвѣтилъ въ духѣ кулачества, гдѣ это самое кулачество, какъ-бы блюдя интересы государства, хочетъ уничтожить контрабандную торговлю, которая, по мнѣнію А., далеко вреднѣе законной торговли. Конечно, не можетъ быть и рѣчи, чтобы А., открывая складъ, могъ блюсти интересы амгинцевъ. Съ открытіемъ склада уже началось сильнѣйшее распространеніе пьянства не только среди амгинскаго крестьянства, но и среди окружающихъ якутовъ, которое поведетъ къ полнѣйшему раззоренію края, принимая во вниманіе страсть якутовъ къ спиртнымъ напиткамъ. Разсказываютъ, что инородцы очень много берутъ изъ этого склада, вывозя его въ логунахъ (посуда, сдѣланная изъ кожи) и т. подобныхъ посудинахъ. Открытіе А—вымъ склада вызоветъ подражанія, и послѣ этого склады, кабаки и т. п. заведенія начнутъ размножаться въ улусахъ, какъ грибы послѣ дождя. Какая панорама откроется предъ глазами посторонняго зрителя, когда улусы, не имѣя хорошихъ товарныхъ складовъ и лавокъ, будутъ покрыты сѣтью кабаковъ, изъ которыхъ будетъ валить толпами оборванный, голодный и холодный инородецъ. Конечно, А. не думаетъ, должно полагать, по своей близорукости, что съ открытіемъ кабаковъ въ улусахъ появится такая картина, но, по нашему мнѣнію, взявши во вниманіе всю обстановку якута, которую мы обрисовали выше, можно не ошибившись предсказать о полнѣйшемъ разореніи якутовъ, съ появленіемъ разныхъ питейныхъ заведеній. Даже и теперь, при контрабандной, такой опасной торговлѣ и то масса якутовъ попадаетъ въ кабалу контрабанднымъ виноторговцамъ, изъ которой не могутъ выйти въ теченіи всей своей жизни, а что будетъ, когда настанетъ вольная, такъ называемая, законная торговля? Тогда всѣ якуты попадутъ въ руки виноторговцевъ, которые будутъ выжимать послѣдніе соки изъ отощавшаго инородца.

Если склады и разнаго рода питейныя начнутъ проникать за города въ улусы, то они, конечно, не минуютъ и не одного села по иркутскому тракту.

Крестьяне иркутскаго тракта, занимаясь почтовой гоньбой съ малыхъ лѣтъ (14—15 лѣтъ), привыкаютъ получать на водку почти отъ всѣхъ проѣзжающихъ. Вслѣдствіе этого въ связи съ другими условіями жизни крестьяне этого тракта почти всѣ пьютъ. Трудно найти человѣка, который отказался-бы отъ сивухи; среди нихъ есть всегда такіе, которые запасаютъ водку и всегда бываютъ рады отпустить бутылочку, другую за цѣлковый за каждую, конечно, предварительно узнавъ не съ подходцемъ-ли подъѣзжаютъ, что-бы накрыть продавца. Подобная торговля доставляетъ большіе барыши, такъ какъ провозъ ничего не стоитъ. Какой нибудь крестьянинъ ѣдетъ въ городъ, вотъ и просятъ его привезти тому ведро, тому два и т. д. Благодаря этому, всегда можно добыть на любомъ станкѣ бутылочку, другую водки, лишь-бы были цѣлковые. Съ открытіемъ вольной законной торговли пойдетъ поголовное пьянство и полнѣйшее разореніе и безъ того бѣдныхъ крестьянъ. Такова торговля виномъ вблизи городовъ Якутска, Олекминска, Вилюйска, а на окраинахъ дѣло виноторговли идетъ еще лучше. На окраины, какъ, напр., Колымскъ, Устьмайскъ, Жиганскъ, Оймяконъ, вино увозятъ купцы вмѣстѣ съ остальнымъ своимъ товаромъ. Пожалуй, можно сказать, что, напр., колымскій купецъ есть въ то-же время и виноторговецъ, и ему нельзя и торговать, если у него нѣтъ спирта. Спиртъ для сѣвернаго жителя — это высшiй даръ, самое лучшее наслажденіе въ мірѣ, которое ему только извѣстно. Въ этомъ отношеніи сѣверянина вполнѣ можно сравнить съ медвѣдемъ, который тоже большой лакомка до спирта. Купцы разсказываютъ, что, прежде чѣмъ они лягутъ спать въ дорогѣ, наливаютъ въ какую нибудь посудину спирту, что-бы тѣмъ обезопасить себя отъ нападенія медвѣдя. Бывали случаи, медвѣдь нападетъ на спящій станъ, выпьетъ приготовленный для него спиртъ и, сильно опьянѣвъ, тутъ-же сваливается. На утро его, конечно, убиваютъ. Тоже самое почти продѣлываютъ купцы и съ сѣверными инородцами, которыхъ тоже сначала напоятъ, а потомъ отбираютъ у нихъ всю лучшую пушнину. Что можетъ выйти изъ такого отношенія, конечно, всякому видно. Итакъ, бѣдное житье сѣверянина купцы, такого рода торговлей, дѣлаютъ еще бѣднѣй. Вырожденіе сѣверныхъ инородцевъ, происходящее главнымъ образомъ отъ эпидемій, поддерживается и виноторговлей, которая, распространяя кругомъ бѣдность, тѣмъ ухудшаетъ гигіеническія условія и способствуетъ распространенію заразы. Если сѣверный инородецъ не выйдетъ изъ настоящаго своего состоянія, то вырожденіе его неминуемо. Приглядѣвшись къ сѣверному жителю и узнавъ его страсть къ спиртнымъ напиткамъ, колымскіе, напр., купцы стараются увезти какъ можно больше спирту, что-бы тѣмъ выгоднѣе торговать и другими товарами. Они лучше мало возьмутъ другого товару, хотя-бы даже и болѣе необходимаго, а про спиртъ не забудутъ. Послѣдній даетъ имъ самый выгодный барышъ. Кромѣ того, спиртъ необходимъ купцу, когда онъ поѣдетъ гостить къ какому нибудь богатому тунгусу. Дастъ онъ ему, напр., четверть спирту, а получитъ, глядишь, чернобурую. Если онъ такъ погоститъ удачно, можетъ набрать пушнины очень много, и далеко это будетъ выгоднѣе даже самой торговли.

Такое выманиваніе посредствомъ спиртныхъ напитковъ совершается не одними якутскими купцами. Въ этомъ дѣлѣ, пожалуй, съ ними соперничаютъ американцы, которые на китоловныхъ судахъ, подъѣзжая къ сѣверо-восточнымъ берегамъ Азіи, на ромъ и спиртъ вымѣниваютъ пушнину. Вотъ что мы читаемъ въ «Обзорѣ Якутской области» за 1888 г. про торговлю американцевъ въ сѣверо-восточныхъ округахъ. «Съ нѣкотораго времени замѣчено, что чукчи въ меньшемъ числѣ стали пріѣзжать на ярмарку въ Анюйскую крѣпостцу. Причиною тому китобойныя и торговыя суда, посѣщающія берега нашего сѣвернаго побережья, ежегодно не менѣе 30 судовъ. Американцы подвозятъ чукчамъ ромъ, ружья, винчестера, табакъ, порохъ, свинецъ и пр., но больше всего привозится и расходуется рому. При сильной страсти чукчей къ спиртнымъ напиткамъ, американцамъ удается легко и весьма выгодно вести торговлю съ чукчами, вымѣнивая у нихъ на ромъ и другіе предметы лучшую пушнину, которая прежде вся шла въ руки колымскаго купечества. Такимъ образомъ, отсутствіе надзора за нашимъ сѣвернымъ побережьемъ даетъ возможность американцамъ безнаказанно вести выгодную для себя контрабандную торговлю и эксплоатировать наши промысла, въ ущербъ мѣновой торговлѣ». Ходятъ разсказы про эти китоловныя суда, что моряки этихъ судовъ просто-напросто грабятъ беззащитныхъ чукчей. Выкативши имъ нѣсколько бочекъ рому и напоивши ихъ всѣхъ, они забираютъ всю пушнину и отъѣзжаютъ въ свое отечество, гдѣ отъ продажи награбленныхъ мѣховъ становятся богачами. Бѣдные же чукчи, удовлетворивъ свою страсть къ спиртнымъ напиткамъ, остаются такими-же бѣдными чукчами, какими были и до пріѣзда цивилизованныхъ американцевъ, хотя при добросовѣстной торговлѣ они-бы могли быть много обезпеченнѣе. Что ожидаетъ инородца отъ такого спаиванія со всѣхъ сторонъ?! Неужели цивилизованныя націи входятъ въ общеніе съ дикарями только для того, что-бы обобрать ихъ, не давши имъ отъ себя почти ничего, кромѣ вина и рому, которые могутъ послужить орудіемъ для уничтоженія цѣлыхъ народностей! Исторія намъ показываетъ, что то-же самое происходило и прежде, напр., при завоеваніи Америки. Теперь намъ извѣстно, что точно такимъ-же отношеніемъ цивилизованныхъ націй къ индійцамъ, послѣдніе доведены до полнѣйшаго почти вырожденія. Неужели подобные примѣры исторіи должны проходить даромъ, не научивши насъ, какъ поступать въ такомъ случаѣ?! Если примѣръ, происшедшій на глазахъ самихъ американцевъ, не произвелъ должнаго дѣйствія на нихъ, что и видѣли мы выше изъ отношенія американцевъ къ дикарямъ чукчамъ, то, что ожидать отъ тѣхъ цивилизованныхъ націй, которыя не знаютъ всѣхъ послѣдствій такого отношенія!? Значитъ, въ данномъ случаѣ нуженъ какой нибудь другой, внѣшній, а не примѣръ исторіи, факторъ, который могъ-бы улучшить хотя сколько нибудь данное положеніе вещей. Къ этому еще прибавлю о послѣдствіяхъ опьяненія сѣверянъ. Какъ извѣстно, должно быть, всякому, что чѣмъ сѣвернѣе народъ, тѣмъ онъ грубѣе, кровожаднѣе, что происходитъ отъ климата вообще и рода занятій въ частности. Безъ всякаго внѣшняго нервнаго возбужденія сѣверянинъ выглядитъ звѣрь-звѣремъ. Для него ничего не значитъ повѣсить, застрѣлить человѣка, придушить жену, мать, отца. Въ прошломъ году разбиралось дѣло въ Якутскомъ окружномъ судѣ, какъ тунгусъ убилъ свою жену. Здѣсь онъ является просто-напросто животнымъ, которое убиваетъ всякаго, мѣшающаго ему идти по задуманной дорогѣ. Такого рода убійствъ, всякихъ вѣроломствъ можно встрѣтить множество. И вотъ подобному народу цивилизація даетъ еще вино, которое, волнуя кровь, производитъ бурные душевные аффекты. Если мы наблюдаемъ дурныя послѣдствія отъ вина на цивилизованныхъ народахъ, которые такъ или иначе просвѣщены и дисциплинированы, то что мы должны ожидать отъ дикаря, который и безъ вина пьянъ!.. Не даромъ-же мы слышимъ о постоянныхъ убійствахъ среди сѣверныхъ инородцевъ. Было, напр., сообщеніе въ 1891 году, что въ одномъ чукоцкомъ селеніи были убиты всѣ до одного. Не является-ли это слѣдствіемъ опьяненія, которое доводить, напр., чукчей до остервенѣнія, невозможное ничѣмъ остановить? Мы можемъ на это отвѣтить, что причины такого дикаго характера кроются вообще въ окружающемъ дикаря, чему еще способствуютъ спиртные напитки миролюбивыхъ цивилизованныхъ націй.

Н. П—овъ.

(Продолженіе слѣдуетъ).

(OCR: Аристарх Северин)

Кое-что объ якутской торговлѣ.

Прибавленiе къ «Сибирскому вѣстнику» №95, 18 августа 1894

(Окончаніе, см. приб. къ № 92).

Изъ всего предъидущего, надѣюсь, видно, что такое состояніе торговли не можетъ удовлетворитъ самыхъ минимальныхъ требованій. Такое положеніе можно только едва выносить, надѣясь на исправленіе въ недалекомъ будущемъ этого отдѣла якутской жизни. Но что можно предпринять для улучшенія торговли, какъ подступиться къ этому, чтобы не испортить и того, что уже есть? Я постараюсь изложить всѣ тѣ мнѣнія, какія бродятъ среди якутскаго общества, сообразуясь съ предшествующимъ описаніемъ. Многое, можетъ быть, покажется несбыточной мечтой, которая никогда не можетъ осуществиться. Но мы, зная на историческихъ примѣрахъ, какъ подчасъ осуществились, съ плодотворными послѣдствіями, тѣ теоріи и утопіи, которыя осмѣивались практическими людьми, мы, руководствуясь этимъ, постараемся изложить всѣ эти бродящія среди общества утопіи, какъ-бы на нихъ ни смотрѣли зрѣлые практическіе люди.

Мы уже выше видѣли, что товары, идущіе въ Якутскъ, какъ центръ торговли, переходятъ изъ рукъ въ руки, такъ что инородцы получаютъ его болѣе, чѣмъ изъ десятыхъ рукъ. Прослѣдимъ для примѣра ходъ какого нибудь куска ситцу. Прежде всего московскіе или нижегородскіе купцы покупаютъ этотъ кусокъ съ фабрики, здѣсь, конечно, берется извѣстный процентъ, затраченный на рабочія руки и матеріалы. Эти купцы продаютъ его другому, ѣдущему на ирбитскую ярмарку и тоже берутъ барышъ. На Ирбитской ярмаркѣ продаютъ этотъ кусокъ уже съ довольно порядочнымъ процентомъ, такъ какъ здѣсь нужно выручить не только за товаръ, но и за провозъ. Я не беру во вниманіе еще наемъ лавокъ, приказчиковъ, караульныхъ и т. д.

Здѣсь перекупаютъ мелкіе купцы, которые привозятъ намъ кусокъ ситцу въ Иркутскъ. Чтобы довезти товаръ до Иркутска, нужны большія издержки за провозъ, такъ какъ отъ Ирбита до Иркутска транспортный путь, требующій большихъ затратъ, чѣмъ желѣзнодорожный. Значитъ, иркутскіе купцы должны взять за этотъ кусокъ чуть ни вдвое дороже съ якутскихъ, которые берутъ, какъ я выше сказалъ, всѣ товары изъ Иркутска. Якутскій купецъ долженъ провезти свой товаръ до села Качуга тоже транспортнымъ путемъ. Здѣсь товаръ нагружается на паузки, которые доставляютъ товаръ до Якутскихъ береговъ. Чтобы сплавить товаръ на паузкахъ, требуются большія издержки на рабочихъ, на лоцмановъ, за самый паузокъ, на его оснащеніе тоже уходитъ не мало денегъ. И хорошо еще, если паузки не потерпятъ крушенія или не сядутъ на мель, что случается сплошь да рядомъ. Чтобы вывезти намъ кусокъ ситцу съ паузковъ опять нужны издержки на ломовыхъ. Сколько, значитъ, долженъ цѣнить якутскій купецъ свой кусокъ ситцу, чтобы получить хотя незначительную выгоду. Конечно, отъ этого цѣна полнаго куска ситцу въ Якутскѣ невѣроятна, сравнительно съ фабричной цѣной. Но инородецъ получаетъ еще не съ этимъ повышеніемъ. Чтобы дойти до него, кусокъ долженъ пройти еще черезъ руки мелкихъ купцовъ: вилюйскихъ, колымскихъ, верхоянскихъ и т. д. Эти купцы тоже много тратятъ на провозъ, стоющій, какъ я описалъ выше, пожалуй дороже самого товару. И вотъ встрѣтивъ нашъ кусокъ ситцу, напр., въ Колымскѣ, мы узнаемъ, что онъ стоитъ чуть ни въ пять разъ дороже, чѣмъ на фабрикѣ. Напр., кусокъ стоитъ на фабрикѣ 6 руб., въ Колымскѣ-же за него просятъ 20 рублей. Тоже можно видѣть и на другомъ товарѣ, т. е. его громадную стоимость, зависящую отъ перехода его изъ однѣхъ рукъ въ другія и отъ перевозки, которая подчасъ стоитъ далеко дороже самаго товара.

Такое положеніе дѣлъ, конечно, скверно отражается на всей торговлѣ, а оттуда и на всѣхъ жителяхъ Якутской области. Видя такое плохое состояніе торговли и, кромѣ того, находясь въ большой зависимости отъ произвола купцовъ, народъ сталъ подумывать нельзя-ли какъ нибудь устроить, такъ называемыя, потребительныя общества. Цѣль этихъ обществъ: усиленіе конкуренціи и оттуда ввозъ болѣе лучшихъ товаровъ и дешевизна ихъ. Членами этихъ обществъ могутъ быть люди всѣхъ сословій, но это для удобства можно ограничить напр. чиновничествомъ или какимъ-либо другимъ. Подобное общество появилось нѣсколько лѣтъ тому назадъ въ городѣ Барнаулѣ, членами котораго состояли учителя всѣхъ вѣдомствъ и чиновники всѣхъ учрежденій. Члены этого общества вносили извѣстную сумму денегъ, смотря по условію. Капиталъ долженъ быть собранъ, который могъ-бы обезпечить это общество на первое время. Собранныя деньги посылаются на какую нибудь изъ ярмарокъ, съ довѣреннымъ отъ общества, который и закупаетъ все нужное по ранѣе составленному счету. Это общество можетъ входить въ опредѣленные долги, съ гарантіей отъ всѣхъ членовъ потребительнаго общества. Товары отпускаются только внесшимъ деньги по опредѣленной, съ нѣкоторымъ процентомъ, цѣнѣ, чтобы увеличивать основной капиталъ.

Нѣкоторые жители гор. Якутска тоже подумываютъ объ основаніи подобнаго общества. Движеніе подобнаго рода замѣчалось среди чиновничества, главнымъ образомъ. Нужно сказать, что собранный съ чиновниковъ капиталъ можетъ быть очень незначителенъ и имъ трудно будетъ обставить дѣло какъ слѣдуетъ. По нашему мнѣнію, слѣдовало бы войти въ соглашеніе съ улусными головами, которые, какъ слышно, тоже не прочь основать точно такое-же общество. Въ головы теперь стараются выбирать людей, получившихъ образованіе. Эти улусные головы могутъ найти больше средствъ среди своихъ инородцевъ, чѣмъ, напр., чиновники, и тѣмъ лучше обезпечить самое общество. Если-бы подобное общество могло организоваться, то, по нашему мнѣнію, нужно входить въ сношеніе не съ иркутскими перекупщиками, а съ главными торговыми фирмами. Перевозка же товаровъ, съ открытіемъ желѣзной сибирской дороги и благодаря открывшемуся почтовому пароходству, будетъ не такъ затруднительна. Такое общество всегда будетъ имѣть подъ рукой свѣжіе товары, да и процентъ, который теперь они будутъ платить, ни какъ не сравнится съ процентами купцовъ. Послѣдствія этихъ потребительныхъ обществъ могутъ быть громадны и это всякому должно быть видно, знакомому съ положеніемъ якутскихъ дѣлъ. Конечно, сначала трудно поставить твердо это общество, ввиду недостатка средствъ. Но не все дѣлается сразу. Относительно затрудненія по сбыту товара не можетъ быть и рѣчи, такъ какъ всякій, взнесшій извѣстную лепту въ это общество, будетъ съ нетерпѣніемъ ожидать своего товару.

Съ нами, навѣрно, всѣ согласны, что очень бы хорошо было основать такое общество; но вотъ вопросъ, кто возьметъ на себя иниціативу организовать и поставить всѣ теоретическія соображенія на реальную почву? Чтобы соединить, напр., инородцевъ и чиновниковъ, или хотя по-одиночкѣ каждую вѣтвь изъ этихъ классовъ, обязательно нуженъ компетентный голосъ. А такой голосъ есть исключительно почти только у администраціи. Такъ выходитъ это потому, что якутское общество и тѣмъ болѣе инородцы всегда прислушиваются голоса администраціи и ни какъ не можетъ сдвинуться само. Малымъ, неопытнымъ, трусливымъ дѣтямъ свойственно подпадать подъ покровительство опытныхъ, вѣрнѣе сильныхъ. Почему наше общество попало въ положеніе малыхъ, это не входить въ наше разсмотрѣніе. Намъ думается, что если-бы взялъ на себя трудъ сдвинуть якутское общество, и только сдвинуть, якутскій губернаторъ, то потребительныя общества стали-бы очень скоро плодиться. Много помочь могла-бы въ этомъ дѣлѣ якутская интеллигенція какъ-то: учителя, врачи, новые священники, примѣръ и во время сказанное слово которыхъ могло бы увлечь инородцевъ. Интеллигенція, конечно, могла бы потрудиться въ этомъ дѣлѣ только для народа,а не для себя, такъ какъ для себя эти потребительныя общества не такъ важны, какъ для людей, мѣняющихъ свое мѣстожительство и болѣе или менѣе людей состоятельныхъ. Это почти исключительно интересъ инородца. А кто-же лучше можетъ вліять на народъ, какъ не администрація, находящіяся въ прямомъ общеніи со всѣми улусными управами, гдѣ собственно и можетъ быть выработанъ точный планъ дѣйствій, — и не интеллигенція, обладающія знаніями и опытомъ всего человѣчества! Но какъ долго прійдется ждать осуществленія плодотворныхъ дѣйствій администраціи и интеллигенціи — трудно сказать.

Мы видѣли, что торговля съѣстными припасами производится почти исключительно подторговщиками и выгоды отъ этой торговли идутъ исключительно имъ, а не народу.

Тѣ деньги, которыя могли-бы, при правильной постановкѣ дѣла, идти въ народъ и тѣмъ улучшатъ его положеніе, остаются въ карманахъ городскихъ мелкоторговцевъ безъ всякаго движенія, безъ всякой пользы.

Видя эту ненормальность, нѣкоторые изъ улусныхъ головъ предлагали и предлагаютъ, для правильнаго веденія торговли съѣстными припасами устроить при городахъ центральные склады, куда должны были собираться всѣ съѣстные продукты инородцевъ. Завѣдываніе этимъ дѣломъ должны взять на себя улусные головы, старшины или, наконецъ, цѣлое родовое управленіе. Цѣны на продукты должны быть опредѣлены, смотря по урожаю хлѣба, сѣна и т. д. и смотря по ввозу самихъ съѣстныхъ припасовъ. Цѣны, такимъ образомъ, будутъ зависѣть отъ естественныхъ причинъ, которыя и будутъ вліять на весь ходъ торговли этой отраслью, а не произвола мелкихъ торговцевъ, какъ это мы видимъ теперь. Главная польза этихъ центральныхъ складовъ та, что всѣ проценты, всѣ барыши отъ этой торговли пойдутъ въ улусы, которые и будутъ производиться ими. Вотъ какъ рисовали объ этомъ нѣкоторые изъ проектирующихъ.

Всей этой торговой операціей должны завѣдывать инородческія управы. Для распродажи этихъ продуктовъ должны быть назначены отъ управы приказчики, которые и должны продавать ихъ уже по опредѣленнымъ цѣнамъ жителямъ городовъ. Сначала, конечно, долженъ быть собранъ основной капиталъ, изъ котораго можно-бы было выдавать тѣмъ, кто доставилъ данный продуктъ, а послѣ продажи его опять деньги взносить. При такомъ веденіи дѣла основной капиталъ могъ быть всегда заполняемъ.

Въ подробное разсмотрѣніе этого дѣла я не вхожу, такъ какъ оно зависитъ отъ многихъ мѣстныхъ, побочныхъ условій и отъ того лица, кто приметъ на себя трудъ обставить это дѣло.

Къ этому можно прибавить, что если русскіе помогутъ осуществленію этихъ плановъ и потребительныя общества соединятся съ центральными складами все это можетъ въ корень измѣнить всю жизнь якутскаго инородца. До сего дня вполнѣ зависимый отъ разныхъ кулаковъ и живодеровъ, забитый, запуганный, тогда онъ поднимется, выйдетъ изъ своего тупого покоя и станетъ смотрѣть на міръ не съ мрачной индифферентностью, какъ это есть сейчасъ, а съ живой дѣятельностью. Тогда, видя себя человѣкомъ, станетъ улучшать свой бытъ и перемѣнитъ всю свою грязь на болѣе чистое житье, которое будетъ его двигать къ болѣе человѣческому и идеальному. Помогши инородцу встать въ болѣе лучшія экономическія условія, мы, тѣмъ самымъ, примемъ ихъ въ свою семью, семью прогрессирующую, которая точно также будетъ работать на этомъ пути. Можетъ быть они, видя со стороны всѣ наши ненормальности, аномаліи нашей общественной жизни, отстранятъ ихъ отъ себя и укажутъ намъ же русскимъ, какъ устроиться лучше. Адамъ Смиттъ говоритъ, «что колоніи просвѣщеннаго общества скорѣе всякаго другого человѣческаго общества двигаются къ богатству и благосостоянію». Онъ это объясняетъ тѣмъ, что въ колоніяхъ масса мѣстъ и природныхъ богатствъ. Мы можемъ сказать, что эти богатства не всегда ведутъ къ улучшенію и благосостоянію, что намъ уже давно доказала Испанія, которая отъ богатствъ и погибла и теперь доказываетъ хотя-бы Якутская область, гдѣ также много мѣстъ и природныхъ богатствъ, но благосостоянія нѣтъ. Не входя въ разсмотрѣніе вліянія интеллекта, скажу: процвѣтаніе колоній зависитъ отъ того, что люди, удалявшіеся въ новыя мѣста, легче замѣчаютъ со стороны всѣ аномаліи нашей цивилизаціи и при насажденіи ея въ новыхъ некультивированныхъ странахъ всѣ эти аномаліи уничтожаютъ. Въ новыхъ странахъ, избѣгая или уничтожая ненормальности общественной жизни, трудно ожидать пагубныхъ послѣдствій. Въ старыхъ же цивилизованныхъ странахъ, вмѣстѣ съ какой нибудь общественной аномаліей сплелись побочныя плодотворныя обстоятельства и дѣйствія. Чтобы пресѣчь эту ненормальность, нужно избѣгнуть всѣхъ послѣдствій, какія могутъ произойти отъ этого. Это трудное дѣло не такъ-то легко сдѣлать, такъ какъ люди не могутъ предусмотрѣть всѣхъ могущихъ произойти послѣдствій. Если прочитать басню Мандевиля «О пчелахъ», гдѣ доказывается, что общество существуетъ не только благодаря добродѣтели, но и пороку, то ясно увидимъ дѣйствительно, что въ нашемъ цивилизованномъ обществѣ масса народу живетъ, благодаря пороку другихъ. Прекративъ эти пороки — многіе останутся безъ куска хлѣба и, пожалуй, большинство, не имѣя силъ измѣнить свою жизнь, умретъ голодной смертью. А почему это такъ? Да потому, что этотъ-же самый порокъ, благодаря исторически сложившимся обстоятельствамъ, вкоренялся вмѣстѣ съ хорошими качествами, такъ какъ народъ еще не зналъ всѣхъ послѣдствій его. Потомъ, когда эти пороки разрослись и вредъ, происходящій отъ нихъ, сталъ сознаваться, не смотря на все это, люди не могутъ пресѣчь зла, ибо оно какъ-бы связалось со всей остальной жизнью и отбросить его становится уже невозможнымъ, не повредивъ самому остову. Въ колоніяхъ-же какъ, напр., нами разсматриваемая Якутская область, гдѣ нѣтъ еще ни цивилизаціи, ни связанныхъ съ нею отношеній, люди, прійдя сюда насаждать цивилизацію, и будучи знакомы со всѣми ненормальностями своего общества, навѣрно, постараются избѣжать всѣхъ этихъ погрѣшностей. Этимъ же, можетъ быть, и объясняется подъемъ общественной жизни и въ Соединенныхъ Штатахъ.

Руководствуясь этимъ, мы и желали-бы, чтобы просвѣщенная часть нашего общества позаботилась о лучшемъ насажденіи цивилизаціи, руководствуясь опытомъ предшествующей исторіи, и начала открывать, конечно, не питейныя и ренсковые, противъ которыхъ нужно бы было принять мѣры, хотя-бы въ видѣ обществъ трезвости, а такія учрежденія какъ, напр., потребительныя общества и центральные склады. Здѣсь я говорю о торговлѣ и поэтому напираю только на одну отрасль нашей жизни. Осуществить эти мечтанія или, по крайней мѣрѣ, помочь осуществленію ихъ не откажется, навѣрно, ни администрація, ни интеллигенція Якутской области. Если эти мечтанія осуществятся и потребительное общество расширитъ свое дѣло, то изъ своихъ товаровъ оно можетъ отпускать, напр., сельскимъ учителямъ, чтобы тѣ продавали товаръ инородцамъ по совѣсти.

Слѣдовало-бы также совѣтовать и даже поощрять за распространеніе мелкихъ лавочекъ внѣ городовъ въ селахъ и деревняхъ. Хотя распространеніе этихъ лавочекъ и замѣчается, какъ я выше показалъ, но оно такъ незначительно, что никакъ не можетъ быть принято въ разсчетъ. Если бы такихъ лавокъ было побольше и лавокъ не кулаковъ, а людей интеллигентныхъ, тогда улусная торговля могла бы измѣнить, хотя немного, обстановку инородца.

Тогда, можетъ быть, они ходили-бы въ рубахахъ, а не въ телячьихъ шкурахъ, имѣли-бы по крайней мѣрѣ по двѣ рубахи и носили бы поперемѣнно, а не какъ теперь, не снимая ее съ плечъ, покуда она не развалится.

Но откуда взять интеллигенцію въ заброшенномъ Якутскомъ краѣ? Она тамъ есть. Эта интеллигенція, при желаніи и при отсутствіи мѣшающихъ обстоятельствъ, могла-бы, хотя просто отъ нечего дѣлать, заняться распространеніемъ въ улусахъ мелкихъ лавочекъ. Осуществленію мѣшаетъ, навѣрно, не отсутствіе капиталовъ (торговать въ мелочной лавкѣ можно и на чужіе товары), а взглядъ на торговцевъ вообще. Трудно почему-то заниматься нашему интеллигенту подобнаго рода дѣлами! Многимъ, конечно, это занятіе будетъ не по нутру, благодаря постороннимъ занятіямъ и ихъ непрактичности. Но вѣдь не всѣ же при дѣлѣ и не всѣ же интеллигенты непрактичны!

Здѣсь вѣрнѣе косность. Но когда она сброситъ эту косность и когда она двинется — трудно сказать, ибо теперь, по крайній мѣрѣ, всюду лѣнь, да сонъ. Спитъ якутская интеллигенція, за очень немногими исключеніями, склонивъ голову и ничего не видя, какъ кругомъ кулаки и міроѣды обираютъ народъ и растаскиваютъ его добро. Кто разбудитъ ее и заставитъ отстаивать народъ отъ кулаковъ, это неизвѣстно. Можетъ быть всѣ изъ нихъ принадлежать къ такъ называемымъ русскимъ марксистамъ, выжидающимъ, когда кулаки оберутъ совсѣмъ народъ и когда эти кулаки въ свою очередь исчезнутъ, или, вѣрнѣе, сольются въ одинъ всесильный кулакъ, ну тогда другой разговоръ, который однако здѣсь заводить совсѣмъ неумѣстно.

О виноторговлѣ можно сказать, что ее нужно обойти молчаніемъ и не говорить какъ и объ улучшеніи ея, ибо это дѣло идетъ и такъ хорошо, ни объ ея сокращеніи, такъ какъ это будетъ тоже безполезно. Можно только посовѣтовать принять мѣры относительно американскихъ судовъ, что можетъ сдѣлать правительство. Бороться съ большимъ распространеніемъ пьянства будетъ главнымъ образомъ образованіе и, пожалуй, помогать ему будутъ общества трезвости, начало которыхъ уже положено, напр., въ Олекминскѣ священникомъ П. и хорошія послѣдствія ихъ уже замѣчаются. Подобнаго рода дѣйствія нѣсколько могутъ ослабить пьянство, другихъ же средствъ пока не предвидится. Предоставить виноторговлю самой себѣ, чтобы она, постепенно потухая, совсѣмъ погасла, чему, конечно, будутъ способствовать школы, прекрасные плоды которыхъ, можетъ быть, со временемъ появятся на нашемъ темномъ небосклонѣ. Говорится это, конечно, не про существующія школы, говорить о нихъ такъ, значитъ, только смѣяться надъ ними. Приходится закончить словами пословицы: куда не кинь, вездѣ клинъ...

Н. П—овъ.

(OCR: Аристарх Северин)