СЪ ЛЕНСКИХЪ БЕРЕГОВЪ.

«Русская мысль» №10, 1883

I.

Общая характеристика При-Ленскаго края. — Коренное населеніе. — Якуты; ихъ языкъ и разнорѣчивое ихъ сказаніе о своемъ происхожденіи. — Легендарное сказаніе якутовъ о потерѣ своей самобытности.

Дикій, величественный видъ представляетъ При-Ленскій край. На протяженіи около 3,000 верстъ великая рѣка Лена, съ ея громадными притоками, течетъ, стѣсненная природнымъ корридоромъ, причемъ стѣны ея образуютъ роскошныя горы, покрытыя дѣвственнымъ безконечнымъ лѣсомъ, исключительно хвойнымъ, изрѣдка разнообразясь веселыми березовыми полосами. Сжатая съ обѣихъ сторонъ, какъ исполинская невольница, Лена извивается хитрыми изворотами и, какъ бы въ отмѣстку, изгрызла свои гористые берега самымъ безжалостнымъ образомъ: передъ вашими глазами открываются грандіозные утесы и скалы, вертикально возвышающіеся изъ ея зеркальныхъ водъ, съ хитро прицѣпившимися на вершинахъ ихъ соснами, съ наклоненными надъ бездною стволами, какъ будто думающими грустную сибирскую думу.

Путешественника, въ первый разъ попавшаго на Лену, какъ-то странно поражаетъ ея извилистое ущелье, на днѣ котораго протекаетъ мало извѣстная рѣка, пропадающая въ не менѣе загадочномъ устьѣ и, наконецъ, впадающая въ еще болѣе таинственный Ледовитый океанъ. Глазъ путешественника, не встрѣчая по Ленѣ раздольныхъ ровныхъ береговъ, къ которымъ онъ привыкъ въ родныхъ русскихъ рѣкахъ, скоро утомляется и чувствуетъ какое-то давящее впечатлѣніе, похожее на впечатлѣніе заключеннаго въ тюремныя стѣны.

Можетъ быть, поэтому, и русскій поселенецъ, сравнивая раздолье береговъ своей потерянной родины, употребляетъ присловье для этой рѣки, дѣйствительно характерно рисующее общій видъ береговъ Лены: «ну что это за рѣка? Справа — гора, слѣва — гора, внизу — вода, а вверху — дыра». По мѣрѣ приближенія Лены къ сѣверу, гористые берега ея раздвигаются все шире и шире, давая болѣе простора рѣкѣ и взору и образуя на протяженіи своего теченія множество острововъ, заливаемыхъ и незаливаемыхъ весенними водами; острова эти часто представляютъ роскошныя пастбища и покосы для мѣстныхъ крестьянъ и инородцевъ. Далѣе по теченію, ниже Якутска, берега рѣки Лены медленно переходятъ въ тундристыя равнины и, наконецъ, къ устью ея представляютъ безконечныя тундры, изрѣдка посѣщаемыя кочующимъ тунгусомъ, изобилующія въ лѣтнее время миріадами мошекъ и комаровъ, которыхъ въ тайгѣ чуть ли не болѣе, чѣмъ въ тундрѣ. Какое множество этихъ назойливыхъ насѣкомыхъ и какъ мучительно ихъ нападеніе — это видно изъ устной литературы якутовъ (сказокъ), гдѣ богатырь, преодолѣвая самыя страшныя препятствія на пути къ отысканію своей похищенной жены, приходитъ въ ужасъ при послѣднемъ препятствіи: нападеніи мошекъ и комаровъ. Олень (сѣверный) лѣтомъ забивается въ глубь тайги, залѣзая по шею въ болото и только такимъ способомъ до нѣкоторой степени спасается отъ нападенія этихъ убійственныхъ насѣкомыхъ.

Инородцы и крестьяне, отправляясь въ тайгу, надѣваютъ на лицо и шею сѣтки изъ волоса, а на руки — рукавицы; въ такомъ убранствѣ они не боятся невыносимаго нападенія мошекъ и комаровъ, тучами рѣющихъ въ воздухѣ.

Въ географическомъ отношеніи При-Ленскій край представляетъ громадное плоскогоріе, граничащее съ востока Яблоновымъ хребтомъ, измѣняющимъ къ югу направленіе свое къ западу и служащимъ, такимъ образомъ, водораздѣломъ бассейновъ рѣкъ Лены и Амура съ ихъ притока ми и Байкальскаго озера. Съ запада это плоскогоріе граничитъ отрогами прибайкальскихъ горъ, идущихъ параллельно теченію рѣки Лены, и, наконецъ, съ сѣвера Верхоянскимъ хребтомъ, который вмѣстѣ служитъ водораздѣломъ рѣкъ Яны, Индигирки и Колымы отъ Ленской системы. Такимъ образомъ, При-Ленское плоскогоріе имѣетъ видъ параллелограма или, вѣрнѣе, трапеціи, изрѣзанной по всѣмъ направленіямъ отрогами горъ Яблонова хребта, чрезвычайно богатаго въ минеральномъ отношеніи и въ особенности золотомъ. Къ сожалѣнію, При-Ленскій край почти неизвѣстенъ нашимъ горнымъ спеціалистамъ, хотя онъ носитъ явные признаки обилія минеральнаго богатства. Вся правая сторона по теченію рѣки Лены богата золотыми мѣсторожденіями, главнымъ образомъ по притокамъ: Витиму, Олекмѣ и Алдану.

«Золото здѣсь вездѣ есть, — говорятъ мѣстные искатели, — гдѣ только камчадалъ *) да сквàрецъ попадается! Да стоитъ-ли оно, чтобы его разрабатывать? Сами знаете, путей и дорогъ у насъ нѣтъ; что Богъ устроилъ, по томъ и ѣздимъ: Лена и зимой, и лѣтомъ единственная дорожка. Раскидывайте теперь умомъ: какое нужно найти золото, если оно найдено на 600 или болѣе верстъ отъ Лены, въ глухой тайгѣ, куда ведутъ только тунгускія да медвѣжьи тропы? Доставьте-ка туда продукты, да матеріалъ!» Дѣйствительно, смотря, по разстоянію отъ естественныхъ путей и сообщеній, т.-е. судоходныхъ рѣкъ, иной разъ розыскная партія, найдя порядочное золото, бросаетъ его, по той причинѣ, что расходы по доставкѣ припасовъ и матеріаловъ не окупаются найденнымъ процентомъ золота, тогда какъ пріискъ съ меньшимъ процентомъ, стоящій недалеко отъ судоходной рѣки, ведетъ свои операціи съ успѣхомъ. Но о золотопромышленности мы пока воздержимся говорить здѣсь и коснемся этого интереснаго предмета ниже болѣе подробно.

*) Колчеданъ.

По разсказамъ свѣдущихъ людей, вольно или невольно заброшенныхъ въ этотъ мало-изслѣдованный край, При-Ленское плоскогоріе изобилуетъ неизсякаемыми минеральными богатствами, кромѣ, разумѣется, того не оцѣненнаго богатства, которое бродитъ въ дремучей тайгѣ, въ видѣ пушнаго звѣря. Якутская пушнина по преимуществу темной масти: черные соболи, черные громадные медвѣди, черныя бѣлки, чернобурыя лисицы, кромѣ той пушнины, которая извѣстна подъ именемъ свѣтлой масти: песецъ, лисица-огневка, рыжая лисица, тарбаганъ и др. По системѣ Вилюя находятъ нерѣдко драгоцѣнные камни, менѣе же драгоцѣнные, какъ-то: сердоликъ, аметистъ, нечистый опалъ и др., часто находятъ по берегамъ рѣки Лены, а по рѣкѣ Вилюю они встрѣчаются во множествѣ. Обнаженіе залежей каменнаго угля по рѣкѣ Алдану у самаго берега его, даже въ настоящее время, при обиліи лѣсовъ, служитъ иногда пароходамъ (пар. «Лена») отопленіемъ въ случаѣ дальняго плаванія. Тамъ же въ Алданской системѣ найдены серебро и въ большомъ количествѣ желѣзная руда; въ послѣднее время по рѣкамъ Маѣ и Учуру (притоки Алдана) найдено золото, и на послѣдней изъ нихъ уже приступлено къ разработкѣ *). Желѣзная руда въ При-Ленскомъ краѣ встрѣчается во множествѣ.

*) Золотопромышленниками Гинсбургомъ и К° золото найдено на одной изъ рѣчекъ, впадающей въ Учуръ съ лѣвой стороны. На Маѣ — брошено, по случаю дороговизны доставки.

Вилюйскіе якуты давно уже вырабатываютъ такъ называемое якутское желѣзо, по достоинству своему ближе подходящее къ полустали, чѣмъ къ желѣзу. Они обрабатываютъ его самымъ первобытнымъ способомъ. Руда, промытая предварительно водою отъ постороннихъ примѣсей горновымъ способомъ и чрезъ повторительное прокаливаніе, переходитъ въ состояніе ковкой массы. Потомъ изъ этой массы приготовляютъ грубые куски (бруски), которые идутъ въ такомъ видѣ въ продажу. Якутское желѣзо очень распространено между якутскими инородцами и крестьянами и даже предпочитается русскому, ибо вещи, сдѣланныя изъ якутскаго желѣза, замѣняютъ до нѣкоторой степени стальныя русскія издѣлія. Порода руды При-Ленскаго края очень мало изслѣдована. Глинистый желѣзнякъ имѣетъ преобладающее распространеніе и содержитъ часто значительный процентъ желѣза. Въ Алданской системѣ въ Баягантайскомъ улусѣ такой желѣзнякъ встрѣчается цѣлыми «желѣзными горами» (названіе якутовъ). Въ Олекминскомъ округѣ въ системѣ золотыхъ пріисковъ находится магнитный желѣзнякъ, залегающій въ такомъ количествѣ, что, проѣзжая мимо одной изъ такихъ горъ, стрѣлка компаса всегда отклоняется въ ея сторону.

«Искатели золота» разсказываютъ, что такія магнитныя горы, во время розысковъ золота, имъ приходилось встрѣчать неоднократно, и часто отклоненіе стрѣлки компаса вводило ихъ въ заблужденіе относительно направленія ихъ пути, такъ какъ въ дремучей тайгѣ компасъ чуть ли не необходимѣе, чѣмъ на морѣ. Присутствіе глинистаго желѣзняка по рѣкѣ Ленѣ и ея притокамъ замѣтно почти повсюду и врядъ ли найдется такое мѣсто въ При-Ленскомъ краѣ, гдѣ присутствіе его не было хотя бы въ самыхъ незначительныхъ размѣрахъ и степени; въ верховьяхъ Лены, близъ мѣстечка Усть-Кутъ, устроенъ чугунноплавильный литейный заводъ, единственный въ При-Ленскомъ краѣ, удовлетворяющій всѣмъ могущимъ встрѣтиться потребностямъ въ этомъ отношеніи. Но этимъ не исчерпываются минеральныя богатства При-Ленскаго края. Въ нѣкоторыхъ мѣстахъ Якутской области встрѣчается фарфоровая глина, сѣрныя воды *), горячіеключи, бьющіе фонтаномъ, въ Олекминской системѣ золотыхъ пріисковъ, въ то время, когда земля протаиваетъ въ лѣто на ½ или ¾ аршина. По свидѣтельству искателей золота, горячіе ключи часто встрѣчаются по рѣкѣ Алдану. Такіе горячіе ключи представляютъ зимою живописную картину облачныхъ фонтановъ. Температура этихъ ключей часто доходитъ почти до точки кипѣнія. Соляныя мѣсторожденія и источники находятся въ изобильномъ количествѣ по системѣ рѣки Вилюя; изъ нихъ разрабатываются болѣе значительныя Кемпендяйскія и Багинскія. Впрочемъ, вилюйская соль содержитъ въ себѣмного другихъ минеральныхъ примѣсей, вредно дѣйствующихъ на здоровье.

*) Около одной станціи Киренскаго округа.

Общій характеръ При-Ленскаго плоскогорія носитъ на себѣ явный отпечатокъ вулканическаго происхожденія, что наглядно доказываютъ потухшіе вулканы, называемые мѣстными жителями «сопками». Сопки имѣютъ форму усѣченнаго конуса, на вершинѣ котораго имѣется воронкообразное углубленіе. Часто такія сопки имѣютъ очень правильную коническую форму, на подобіе гладкой сахарной головы съ отрубленной верхушкой. Происходящія иногда землетрясенія, особенно замѣтныя въ Верхоленскомъ и Киренскомъ округахъ, еще болѣе убѣждаютъ, что вулканическая сила продолжаетъ свою гигантскую работу въ При-Ленскомъ краѣ, изрѣзавъ причудливо, по всѣмъ направленіямъ, весь край горными хребтами, которые по географической картѣ представляются каждому въ видѣ громадной альпійской страны, испещренной вдоль и поперекъ отрогами главнаго хребта — Яблонова.

Нельзя не сказать здѣсь нѣсколько словъ о климатѣ При-Ленскаго края. Преобладающая сухость воздуха зимою не даетъ выпадать глубокому снѣгу, и если его выпадаетъ въ иную зиму на аршинъ въ глубину, то это считается весьма рѣдкимъ явленіемъ. Обыкновенно, на открытыхъ мѣстахъ, не покрытыхъ лѣсомъ, земля бываетъ покрыта снѣгомъ едва на четверть, а то и менѣе. Въ тайгѣ, гдѣ влажность больше и гдѣ иней, осаждающійся на деревьяхъ, сдувается вѣтромъ, снѣга бываетъ всегда больше, иногда даже болѣе аршина въ глубину. Такіе неглубокіе снѣга, какъ извѣстно, облегчаютъ сѣверному оленю и даже инородческому скоту круглый годъ быть на подножномъ кормѣ. Конечно, рогатый скотъ и лошадей подкармливаютъ заготовленнымъ на зиму сѣномъ, но въ очень незначительномъ количествѣ. Въ весьма рѣдкія зимы, когда выпадаютъ глубокіе снѣга, всегда бываетъ падежъ оленей отъ безкормицы, такъ такъ олень не въ состояніи изъ-подъ глубокаго снѣга достать себѣ пищу, такъ называемый оленій мохъ, который они очень любятъ. Падежъ домашняго скота тоже бываетъ во время глубокихъ снѣговъ, но въ очень незначительныхъ размѣрахъ, такъ какъ домашнему скоту есть запасъ сѣна, хотя и въ незначительномъ количествѣ, но инородческій скотъ очень выносливъ и можетъ существовать зимою почти безъ сѣна на подножномъ кормѣ. Что касается температуры лѣта и зимы, то относительно этого замѣчается общій характеръ устойчивости температуръ (среднихъ), а также и погоды, т.-е. не имѣется быстрыхъ измѣненій. Средняя температура лѣта и зимы измѣняется медленно и постепенно. Мы не говоримъ здѣсь объ измѣненіи температуры въ продолженіи сутокъ, такъ какъ въ этомъ отношеніи замѣчается значительный и рѣзкій контрастъ температуръ передъ восходомъ солнца и около 3½ часовъ послѣ полудня.

Самая низкая температура была замѣчена въ Якутской области во время экспедиціи г. Маака въ верховьяхъ рѣки Оленека и доходила до 71° Цельсія *). Суточное колебаніе температуры замѣчается въ рѣзкой степени и лѣтомъ. Часто въ началѣ іюля днемъ жары доходятъ до 20° и болѣе (въ г. Олекминскѣ), но передъ восходомъ солнца температура иногда понижается до 0°. Такое значительное колебаніе температуръ происходитъ отъ быстраго лучеиспусканія и всегда бываетъ только при ясномъ небѣ.

*) См. журналъ Сибирскаго отд. географ. общ.

Нѣкоторые изъ мѣстныхъ старожиловъ увѣряли насъ, что часто въ мартѣ, передъ восходомъ солнца, морозы бываютъ январскіе, т.-е. не менѣе 40°, а послѣ полудня снѣгъ таетъ. Вскрытіе р. Лены подъ Олекминскомъ и очищеніе ея отъ льда приблизительно происходитъ между числами 10 и 15 мая. Самое раннее очищеніе отъ льда бываетъ иногда 2 мая и позднѣе 20 мая. Въ верховьяхъ Лены очищеніе отъ льда бываетъ немного раньше: отъ мѣстечка Качугъ и до Верхоленска, Лена почти всегда бываетъ свободна отъ льда въ послѣднихъ числахъ апрѣля, хотя случается раньше, а иногда и позже. Въ глухой тайгѣ гористаго При-Ленскаго плоскогорія весьма часто встрѣчаютъ по падямъ громадныя глыбы ледяныхъ массъ, покрытыхъ снѣгомъ, который не таетъ тамъ, даже среди лѣта, что и позволило сохраняться цѣлыя тысячелѣтія мамонтовымъ костямъ, не въ окаменѣломъ видѣ, а въ свѣжемъ (въ Баягантайскомъ улусѣ преимущественно), по берегамъ озеръ, а иногда и рѣкъ. Всѣмъ извѣстно, что вѣчная мерзлота земли и не тающія ледяныя массы обусловили нахожденіе въ Якутской области (ниже Якутска по теченію р. Лены) цѣлаго мамонта совсѣмъ съ мясомъ и шерстью. Этимъ же вѣчнымъ льдомъ объясняется періодическое убываніе и прибываніе водъ Лены и ея притоковъ. Стѣсненныя съ обѣихъ сторонъ гористымъ утесистымъ берегомъ, воды р. Лены и ея притоковъ (Олекма, Алданъ, Витимъ и др.) весьма чувствительны къ самомалѣйшему повышенію и пониженію уровня водъ въ ихъ руслахъ, причемъ повышеніе и пониженіе уровня всегда совпадаетъ съ паденіемъ дождя или жарами, которыя растворяютъ часть вѣчныхъ снѣговъ въ тайгѣ и повышаютъ часто уровень воды въ р. Ленѣ на довольно значительную высоту. Нами было замѣчено, что по прибыванію и убыванію водъ можно было догадываться о скоромъ наступленіи дождей или засухи. Вѣроятно, барометрическія и гигрометрическія наблюденія соотвѣтственно убыли и прибыли водъ р. Лены докажутъ болѣе убѣдительно возможность предсказывать по повышенію и пониженію уровня р. Лены выпаденіе дождей или сухое время, въ особенности же въ связи съ другими метеорологическими наблюденіями. Самый высокій уровень воды бываетъ, разумѣется, въ полую весеннюю воду, хотя такой же высоты достигаетъ такъ называемая «коренная» вода, совпадающая всегда съ іюньскими жарами и грозами. Словомъ, въ заключеніе о климатѣ При-Ленскаго края вообще и Якутской области въ особенности можно сказать, что сухость воздуха (несмотря даже на океанъ лѣсовъ), вѣчная мерзлота земли *), неглубокіе снѣга, наконецъ, вѣчныя не тающія глыбы льдовъ и снѣговъ въ глуши тайги, — все это вмѣстѣ взятое (мы не говоримъ здѣсь о географическомъ положеніи края) сдѣлало климатъ. При-Ленскаго края слишкомъ суровымъ даже для привычнаго русскаго человѣка.

*) Земля въ Якутской области рѣдко оттаиваетъ болѣе 1-го аршина въ глубину. Вѣчная же мерзлота земли простирается въ глубину на невѣдомое пространство. Самыя глубокія шахты, въ 45 саж., находили землю мерзлою.

Собственно кореннымъ населеніемъ При-Ленскаго края можно назвать два народа: якутовъ и тунгусовъ. Первые живутъ осѣдло, послѣдніе же ведутъ кочевую жизнь. Въ верховьяхъ р. Лены живутъ буряты и занимаютъ незначительную часть южной мѣстности Верхоленскаго округа. Оба эти народа, въ томъ числѣ и буряты, говорятъ на родственныхъ другъ другу языкахъ монгольскаго отпрыска, что безъ особенной трудности можно замѣтить и по физическому сложенію ихъ типовъ. Ссыльные татары научаются въ нѣсколько мѣсяцевъ свободно понимать языкъ якутовъ и тунгусовъ. Якутскій и тунгускій языки, въ свою очередь, значительно отличаются другъ отъ друга, такъ что якутъ не можетъ, не зная тунгускаго языка, понимать тунгуса и обратно. Намъ кажется, что если сравнить степень родственности языковъ якутскаго и тунгускаго со степенью родственности русскаго и польскаго, мы достаточно уяснимъ степень приближенности рѣчи якута и тунгуса.

Естественно, что бѣдности культурной жизни инородцевъ соотвѣтствуетъ такая же бѣдность и ихъ языка. Количество словъ, циркулирующихъ въ разговорномъ обиходѣ якута, врядъ ли будетъ болѣе 3,000. Этимъ объясняется употребленіе якутами множества русскихъ словъ тѣхъ предметовъ, которыхъ не было въ обиходѣ якутской культуры (точно такъ, какъ въ русскій языкъ вошло много иностранныхъ словъ). Такія слова, какъ, напр., самоваръ, вилка, мука и др., вошли въ якутскій языкъ цѣликомъ, безъ измѣненія. Впрочемъ; измѣненія нѣкоторыя есть, напр.: буквы в якутъ не имѣетъ въ своей азбукѣ, а выговариваетъ ее какъ б, вилка — билка, самоваръ — самобаръ и пр.

По вошедшимъ въ якутскій языкъ русскимъ словамъ можно до нѣкоторой степени судить и о степени развитія якутской культуры, хотя въ нѣкоторыхъ вопросахъ подобнаго рода можетъ встрѣтиться затрудненіе. Такъ, напр., употребленіе желѣза якутами можетъ быть вопросомъ спорнымъ: въ сказкахъ ихъ постоянно упоминаются желѣзные богатыри, всегда подземнаго происхожденія (подземные духи), что до извѣстной степени убѣждаетъ насъ, что якуты имѣли понятіе о желѣзѣ и его свойствахъ; съ другой же стороны, имѣть понятіе о чемъ-нибудь не означаетъ еще употребленіе этого предмета въ обиходѣ своей культуры, тѣмъ болѣе, что въ якутской легендѣ о потерѣ своей самобытности (см. ниже завоеваніе якутовъ русскими) прямо упоминается объ употребленіи якутами стрѣлъ съ костяными наконечниками при борьбѣ ихъ съ русскими. Якутское племя колонизировало большую часть При-Ленскаго края, преимущественно сѣверную. Самыя южныя ихъ поселенія находятся по р. Нюѣ, впадающей въ Лену съ лѣвой стороны. Самыя сѣверныя окраины, занимаемыя ими, ограничиваются системами полярныхъ рѣкъ Яны, Индигирки и отчасти Колымы. Впрочемъ, колонизація ими этихъ послѣднихъ полярныхъ окраинъ принадлежитъ уже послѣднему времени, именно времени покоренія ихъ русскими.

Къ какому времени относится начало занятія якутами При-Ленскаго края и откуда они пришли сами, объ этомъ устныя сказанія якутовъ почти умалчиваютъ или, вѣрнѣе, даютъ самыя тусклые и темные намеки. Вообще, всѣ сказанія якутовъ о своей исторіи крайне сбивчивы и часто разнорѣчивы, такъ что по ихъ устнымъ разсказамъ можно усвоить только основную идею. Такъ, по сказаніямъ однихъ, «богатырь, по имени Тыгынъ (при которомъ якуты были покорены русскими), приплылъ съ верховьевъ р. Лены отъ какихъ-то большихъ притѣсненій». По сказаніямъ другихъ, Тыгынъ былъ сынъ старика Омогоя, причемъ послѣдній «жилъ давнымъ давно» около нынѣшняго Якутска, «и никто не знаетъ откуда онъ взялся». Въ другихъ сказаніяхъ, приплывшій съ верховьевъ Лены былъ Омогой, и, наконецъ, по сказаніямъ нѣкоторыхъ старожиловъ-инородцевъ, съ верховьевъ Лены приплылъ ни тотъ, ни другой, а нѣкто братскій (бурятъ) Элей, который поселился вмѣстѣ съ Омогоемъ, женился на его воспитанницѣ, и, такимъ образомъ, отъ смѣшенія рода Омогоя и Элея произошелъ народъ якуты или, какъ они сами себя называютъ, саха; первымъ же именемъ назвали ихъ русскіе.

Всѣ эти сказанія передаются въ средѣ якутовъ особенными разскащиками сказокъ и устныхъ преданій, которые одни только могутъ на память разсказать свои безконечныя сказки (былины), причемъ всѣ подлинныя слова богатырей, а также слова боговъ, птицъ и другихъ животныхъ, поются безъ соблюденія римфы, но съ размѣреннымъ тактомъ (скандуются).

На самомъ дѣлѣ, якуты, вѣроятно, жили въ верховьяхъ Лены и по времени великаго движенія народовъ въ средней Азіи, происшедшаго вслѣдствіе движенія Чингисъ-хана, буряты, жившіе тогда въ верховьяхъ Амура и оттѣсненные въ Забайкальскій и Прибайкальскій края, потѣснили, въ свою очередь, якутовъ, которые, съ своей стороны, передвинулись по теченію Лены въ нынѣшнюю Якутскую область.

Кто бы подумалъ, что покоренію Сибири вообще и При-Ленскаго края въ частности мы обязаны маленькому звѣрьку соболю, заманчивые разсказы о которомъ гнали толпы русскихъ авантюристовъ въ глубь невѣдомаго и суроваго края точно такъ, какъ нынѣ золото гонитъ людей въ глубь сибирской тайги, куда едва ли когда-нибудь ступала нога человѣка. «Слава, — по словамъ автора «Покоренія Якутской области» *), — не могла служить, да и не служила достаточнымъ стимуломъ для людей грубыхъ и необразованныхъ, каковы были пришлые козаки». Не станемъ здѣсь распространяться о подробностяхъ завоеванія Якутской области и При-Ленскаго края, такъ какъ занятіе При-Ленскаго края нельзя назвать завоеваніемъ; состояло оно въ томъ, что русскіе пришли и безъ всякаго сопротивленія обложили инородцевъ ясакомъ. «Пришелъ, увидѣлъ и обложилъ» — вотъ нарѣченіе, пригодное въ этомъ случаѣ въ устахъ покорителей При-Ленскаго края. Словомъ, якуты безъ сопротивленія покорились «бѣлымъ людямъ», какъ они называли тогда русскихъ. Но покорители, движимые алчными стремленіями наживы, возмутительными поступками грабежа, часто доводили добродушныхъ и мирныхъ якутовъ до открытаго возстанія. Впрочемъ, одинъ только Кангаласскій улусъ оказалъ активное сопротивленіе во время занятія русскими Якутской области; остальные же улусы покорились безпрепятственно.

*) См. памятную книжку Якутской области 1871 г.

Для полнѣйшей характеристики покоренія края приведемъ здѣсь устное преданіе якутовъ объ утратѣ ими самобытности:

«Давнымъ-давно, въ старину, прибѣжалъ съ верховьевъ Лены якутъ Омогой, съ своимъ родомъ, отъ сильныхъ притѣсненій, и поселился около нынѣшняго города Якутска. Спустя нѣкоторое время, приплылъ оттуда же якутъ Тыгынъ, богатырь, съ своею дружиною. Онъ женился на одной изъ дочерей Омогея, и вскорѣ родъ якутскій размножился до того, что насчитывали болѣе тысячи человѣкъ. Тыгынъ отличался необыкновеннымъ ростомъ и силою; когда впослѣдствіи онъ былъ убитъ въ войнѣ съ русскими, то одинъ глазъ его вѣсилъ три фунта, который былъ отосланъ, какъ диво, бѣлому царю. Народъ такъ любилъ Тыгына, что сдѣлалъ его своимъ вождемъ.

«Но вотъ однажды, нежданно-негаданно, пріѣзжаютъ сверху Лены какіе-то, никогда невиданные нами, «бѣлые люди». Ихъ было нѣсколько человѣкъ. Они разсказали, что убѣжали отъ притѣсненій и просили убѣжища. Тогда, посовѣтовавшись между собою, якуты рѣшили принять ихъ въ свое общество: «народъ они сильный, будутъ намъ помощниками». Но, перезимовавъ, «бѣлые люди» весною незамѣтно скрылись, «словно весенній снѣгъ». Послѣ оказалось, что бѣлые люди были никто иной, какъ «русскій человѣкъ». Послѣ того не прошло и двухъ лѣтъ, какъ однажды по р. Ленѣ приплыло множество плотовъ и лодокъ съ «бѣлыми людьми», которые, подплывши къ жилищу Тыгына и высадившись на берегъ, поднесли ему богатые подарки и множество бисеру (такъ называли якуты бусы, который тогда цѣнился очень высоко: за одинъ бисеръ, величиною съ горошину, давали корову или быка). Перезимовавъ съ якутами, русскіе попросили у нихъ небольшой клочекъ земли для поселенія, но якуты, собравшись на совѣтъ, не рѣшались пускать русскихъ въ свою среду, такъ какъ опасались «бѣлыхъ людей». «Народъ вы сильный, будете обижать нашъ родъ», — отвѣтили имъ на собраніи. Но когда русскіе объявили, что имъ нуженъ небольшой клочекъ земли, «величиною съ воловью шкуру», то якуты, не мало подивившись ихъ просьбѣ, разумѣется, не отказали имъ, и подсмѣиваясь спрашивали: «Зачѣмъ вамъ понадобился такой клочекъ земли и что вы будете на немъ дѣлать?»

«Русскіе изрѣзали воловью шкуру на тоненькіе ремешки и обвили ими столько земли, сколько хватило ея, окруженною связанными ремешками. На этой землѣ они построили городъ, обнесли его деревянною стѣною съ башнями и, такимъ образомъ, заложили основаніе города Якутска. Срубы домовъ и всѣ принадлежности они привезли на плотахъ готовыми. Якуты увидѣли тогда, что были обмануты бѣлыми людьми, но примирились съ этимъ, потому что русскіе обращались съ ними гостепріимно и часто принимали и угощали ихъ въ своемъ городкѣ. Но вотъ въ городкѣ своемъ «бѣлые люди» стали разбрасывать по дворамъ въ большомъ количествѣ бисеръ, который привлекъ громадныя толпы якутовъ, собиравшихъ въ русскомъ городкѣ эту драгоцѣнность.

«Впослѣдствіи русскіе вдругъ потребовали съ якутовъ весь свой бисеръ. Это и послужило предлогомъ къ войнѣ. Русскіе заперлись въ укрѣпленномъ городкѣ и съ успѣхомъ отстрѣливались изъ-за стѣнъ ружьями отъ нападенія инородцевъ, вооруженіе которыхъ состояло изъ лука и стрѣлъ съ костяными наконечниками, тогда какъ русскіе сражались огнестрѣльнымъ оружіемъ. Якуты, незнакомые съ ружьями, крайне удивлялись странному способу русской защиты. «Что это значить, — говорили они, — прилетаетъ какая-то муха, укуситъ и человѣкъ умираетъ?» Долго велась война якутовъ съ русскими. Дикари, несмотря на искусное владѣніе лукомъ, ничего не могли подѣлать съ русскими, ибо стрѣлы ихъ были почти безвредны для русскихъ людей. Наконецъ, «бѣлые люди» берутъ верхъ и покоряютъ якутовъ. Только одинъ Кангаласскій улусъ, подъ начальствомъ богатыря Тыгына, никакъ не могъ быть покоренъ русскими. Тогда русскіе прибѣгли снова къ хитрости. Они объявили Тыгыну, что не хотятъ больше воевать съ нимъ и желаютъ заключить вѣчный миръ. Для этой цѣли они пригласили его на пиръ, который устраивался для ознаменованія вѣчнаго мира. Тыгынъ-богатырь и два сына его (тоже богатыри) отправились на пиръ, за исключеніемъ младшаго сына, богатыря Чалая-быстроногаго (такъ какъ, въ числѣ прочихъ богатырскихъ качествъ, Чалай славился на играхъ быстротою ногъ), который не вѣрилъ «бѣлымъ людямъ». «Они всегда были коварны; не ходи, отецъ, я предчувствую твою гибель!» — говорилъ Чалай. Но самолюбивый отецъ принялъ предостереженіе сына за трусость и пошелъ къ русскимъ съ двумя сыновьями; Русскіе приняли ихъ радушно, оказывали большія почести, и, наконецъ, начали угощать водкой. Тыгынъ, увидя бѣлую жидкость, обидѣлся и сказалъ: «Въ великой Ленѣ много воды; ею мы никого не угощаемъ и поимъ нашъ скотъ!» Тогда «бѣлые люди» отвѣчали ему, что вода, которою его угощаютъ, особенная, русская вода. «Попробуй — самъ увидишь!» Тыгынъ склонился на убѣжденія русскихъ и, выпивъ, удивился ея дѣйствію: «что это такое? Пьешь воду, а горитъ огнемъ, и большое веселіе находитъ на тебя?» Впрочемъ, это веселіе его было послѣднее въ жизни: напившись пьянымъ, онъ началъ плясать и когда заснулъ, то былъ убитъ съ сыновьями. Чалай, услыхавъ о постигшемъ несчастіи, воскликнулъ: «Не правъ ли я былъ? О, безумный отецъ, ты погубилъ нашъ родъ!»

Легенда оканчивается погоней русскихъ за Чалаемъ; послѣдній, благодаря изумительной быстротѣ ногъ, исчезаетъ и пропадаетъ безъ вѣсти. Впрочемъ, между инородцами ходятъ разсказы, что онъ и понынѣ живетъ гдѣ-то на неизвѣстномъ островѣ въ Ледовитомъ океанѣ. Подробности этого таинственнаго пребыванія Чалая всегда ревниво охраняются отъ русскаго уха разскащиками и хранителями преданій *).

*) Вся легенда разсказана 60-тилѣтнимъ якутомъ Николаемъ Наманинскаго поселенія, Олекминскаго округа, и дополнена другими разскащиками преданій.

Якутское племя живетъ осѣдло. Гористая мѣстность, въ которой они живутъ, непроходимость тайги и недостаточность удобныхъ мѣстъ для поселеній, заставили якутовъ оригинально разселиться по При-Ленскому краю.

Но, помимо условій мѣстности, намъ кажется, что не вполнѣ установившаяся осѣдлость и преимущественное занятіе скотоводствомъ значительно вліяли на разбросанность и изолированность ихъ заселеній. Селясь всегда у рѣкъ, не изобилующихъ раздольными пологими берегами, якуты никогда не живутъ селами или деревнями, но семействами, дворами. Такіе дворы называются юртами и состоять изъ одной якутской землянки, рѣдко съ прилежащими хозяйственными постройками (у богатыхъ). Такія юрты часто отстоятъ другъ отъ друга верстъ на 50 и даже на 100. Замѣчено, что якутскія юрты ближе скучиваются въ тѣхъ мѣстахъ, гдѣ инородцы усиленнѣе занимаются земледѣліемъ (къ центрамъ русскихъ поселеній). Семейство, живущее въ юртѣ, состоитъ, по большей части, изъ мужа, жены и ихъ дѣтей. Часто, впрочемъ, при такомъ семействѣ живутъ родители мужа съ своими дѣтьми. Нѣсколько десятковъ такихъ юртъ, разбросанныхъ другъ отъ друга на болѣе или менѣе внушительное разстояніе, составляютъ якутскую общинную единицу, называемую наслегомъ (нѣчто соотвѣтствующее сельской общинѣ); изъ наслеговъ составляется улусъ. Каждый наслегъ выбираетъ своего старосту, а улусъ — улуснаго голову. Изъ этихъ выборныхъ лицъ состоятъ инородческiя управы, въ вѣдѣніи которыхъ находится не только сборъ ясака (подати), но и совершенно самостоятельная судебная власть надъ инородцами, а также и другія мѣстныя хозяйственныя и административныя функціи инородческой жизни. Хотя инородческія управы должны составлять органъ мѣстнаго инородческаго самоуправленія, но фактически онѣ находятся въ полнѣйшей зависимости отъ мѣстныхъ исправниковъ и засѣдателей: якуты слишкомъ смирный и забитый народецъ, и только лѣнивый не пользуется ихъ страхомъ передъ начальствомъ.

Неустановившаяся осѣдлость якутовъ состоитъ въ томъ, что каждый якутъ имѣетъ двѣ резиденціи, соотвѣтственно двумъ главнымъ временамъ года: зимѣ и лѣту. Зимою онъ живетъ въ зимней юртѣ, которая составляетъ его коренной очагъ; лѣтомъ онъ переселяется со всѣмъ своимъ семействомъ и домашнимъ скотомъ въ такъ-называемые лѣтники, для покоса и подножнаго корма скота. Рѣдко якуты имѣютъ лѣтнія юрты; большею частью, они живутъ на лѣтникахъ въ шалашахъ и другихъ, наскоро устроенныхъ импровизированныхъ помѣщенiяхъ. Многіе изъ якутовъ занимаются земледѣліемъ, которое раньше не составляло ихъ занятія и есть результатъ стараній нашего правительства. Сѣютъ только яровые хлѣба: рожь, пшеницу (изрѣдка) и ячмень, иногда овесъ; изъ огородныхъ — картофель. Впрочемъ, якутъ не потребляетъ растительную пищу въ такомъ количествѣ, въ какомъ она необходима для русскаго. Онъ можетъ обойтись однимъ мясомъ, которое составляетъ преимущественную его пищу. Иногда хлѣбная пища замѣняется имъ сосновою заболонью, смѣшанною со сметаной или другимъ молочнымъ продуктомъ.

Жилища якутовъ — юрты — носятъ характеръ первобытный и чрезвычайно грязны. Видомъ своимъ снаружи онѣ напоминаютъ крышку гроба; стѣны состоятъ изъ наклонно вбитыхъ въ землю кольевъ съ плоской земляной крышей. Окна этихъ юртъ едва достигаютъ четверти въ квадратѣ и обтянуты бычьимъ пузыремъ, промасляннымъ коленкоромъ, а иногда сшитой слюдой; зимою же къ этимъ, якобы, окнамъ примораживаютъ прямо куски льду. Внутренность якутскихъ юртъ внѣ всякаго представленія: дверь въ нее до того низка, что нужно значительно согнуться, чтобы пролѣзть во внутренность жилья. Темнота, происходящая отъ микроскопическихъ непрозрачныхъ оконъ, земляной полъ и бревенчатыя закоптѣлыя сырыя стѣны, усѣянныя массами прусаковъ (которыхъ тамъ называютъ тараканами), и, наконецъ, сами обитатели, представляющіе образецъ нечистоплотности *), — все это, вмѣстѣ взятое, грязно невообразимо. Низкій потолокъ заставляетъ ходить только сгорбившись (въ противномъ случаѣ, рискуешь разбить голову о перекладину); зловонная атмосфера юрты, въ короткое время производитъ головокруженіе. Въ переднемъ углу, ближе къ дверямъ, устраивается камелекъ, родъ камина, чѣмъ, собственно, и отапливается жилище якута. Едва обуглятся дрова, какъ якутка влѣзаетъ на земляную крышу и затыкаетъ тряпкой трубу, отчего распространяется невыносимый угаръ. Камелекъ у якутовъ играетъ священную роль очага, и множество обрядовъ и примѣтъ, относящихся до семейнаго счастья, имѣютъ своимъ центромъ камелекъ. Такъ, при обновленіи новоселья, хозяйка должна вспрыснуть на огонь растопленнаго масла; при родахъ хозяйки, дѣлается тоже самое въ честь богини плодородія (Аи-сытъ); при входѣ невѣсты въ домъ жениха, она дѣлаетъ тоже вспрыскиваніе на камелекъ для будущей благополучной жизни и пр.

*) Якутъ, какъ купитъ сорочку, то не снимаетъ ее съ плечъ, пока она не развалится отъ ветхости.

Якуты въ настоящее время всѣ окрещены, но остаются такими же язычниками-шаманами, какъ и были, и усердно скрываютъ отъ начальства свое шаманство и шамановъ. Многіе изъ нихъ имѣютъ двѣ клички: христіанскую и свою якутскую. Тѣмъ не менѣе, якуты очень религіозны и съ большимъ уваженіемъ относятся къ священникамъ. Мѣстное духовенство стоитъ на слишкомъ мелкомъ житейскомъ интересѣ, чтобы возвыситься до степени сознательнаго укрѣпленія христіанскаго ученія между инородцами. Напротивъ, многіе мѣстные священники до того дичаютъ въ тайгѣ и погружаются въ своекорыстные интересы, что не только не заботятся объ уничтоженіи шаманскихъ предразсудковъ, а наоборотъ — извлекаютъ изъ нихъ себѣ выгоду. У якутовъ, наприм., существуетъ повѣрье, что покойникъ передъ погребеніемъ высказываетъ попу (прежде шаману) какое-нибудь свое послѣднее желаніе. «Агабытъ (священникъ)! послушай, что покойникъ говоритъ?» проситъ якутъ. Священникъ, наклонившись къ покойнику и продѣлавши сцену внимательнаго слушателя, торжественно сообщаетъ, что покойникъ желаетъ, чтобы родственники пожертвовали корову за искупленіе грѣховъ умершаго. Этотъ примѣръ слишкомъ характеренъ, чтобы приводить еще другіе и пестрить менѣе значительными фактами изъ жизни мѣстнаго духовенства, къ тому же это заставило бы насъ отвлечься отъ главной темы. Нельзя сказать, чтобы епархіальное начальство не заботилось объ утвержденіи между инородцами христіанскаго ученія; напротивъ, Евангеліе и, кажется,другія книги священнаго писанія переведены на якутскій языкъ. Но всѣ эти благія начинанія разбиваются о неграмотность якута. Школъ, какъ для русскаго населенія, такъ и для инородцевъ, слишкомъ мало, да и тѣ, которыя существуютъ, едва ли приносятъ какую-либо пользу. «Якутскія дѣти, — разсказывалъ мнѣ одинъ изъ учителей такой школы, — очень способны по ариѳметикѣ. Что же касается вообще обученія грамотности, то оно идетъ слишкомъ туго и съ невѣдомыми для русскихъ школъ препятствіями. Якуты не говорятъ и не понимаютъ по-русски ни слова, и сначала его надо научить кое-какъ говорить по-русски, и только послѣ этого онъ начинаетъ усваивать грамоту; если представить себѣ, что въ русской школѣ обучаетъ нѣмецкому языку, совсѣмъ неумѣющій говорить по-русски, нѣмецъ, то такой способъ вполнѣ будетъ похожъ на обученіе инородцевъ русскому языку».

Въ бытовомъ отношеніи якуты принадлежатъ къ патріархальному состоянію. Власть старшаго царить положительно во всѣхъ ихъ обрядахъ, обычаяхъ и прочихъ житейскихъ отношеніяхъ. Происходитъ ли свадьба — старшій играетъ главную роль, какъ сватъ или сваха, а также и во всѣхъ ихъ свадебныхъ церемоніяхъ; Женихъ, беря себѣ въ жены дѣвушку, притомъ всегда изъ другаго рода, по обычаю, долженъ заплатить за невѣсту выкупъ (калымъ) родителямъ ея, деньгами или скотомъ, или другими предметами своихъ промысловъ. Опредѣленіе размѣра и достоинства калыма всецѣло зависитъ отъ старшихъ въ семьѣ. Родственныя отношенія у якутовъ простираются чуть не до седьмаго колѣна, какъ по прямымъ, такъ и по боковымъ линіямъ. Духовное родство, кумовство считается въ равной степени съ кровнымъ. Занятія якутовъ, какъ мы уже сказали раньше, заключаются, главнымъ образамъ, въ скотоводствѣ. Не менѣе важный промыселъ составляетъ для нихъ охота за пушнымъ звѣремъ, но она не составляетъ преимущественнаго занятія, а служитъ подспорьемъ. Какъ только замерзнутъ рѣки (въ началѣ или концѣ сентября), они отправляются на болѣе или менѣе продолжительное время въ тайгу съ своими собаками, отлично отыскивающими по слѣдамъ звѣря, и промышляютъ все, что доведется подъ руку: черныхъ и сѣрыхъ бѣлокъ, лисицъ всѣхъ мастей, начиная отъ рыжей и кончая чернобурой, соболей, песцовъ и пр. Что касается кустарной промышленности, то въ этомъ отношеніи замѣчаются весьма небольшіе зачатки. Впрочемъ, подѣлки изъ мамонтовой кости въ Якутскомъ округѣ получили степень полнаго развитія. Подѣлки эти, хотя заставляютъ желать большаго, но, все-таки, довольно изящны; по большей части рѣзныя. По какому угодно рисунку якутъможетъ воспроизвести на кости тождественную орнаментуру, желаемыя буквы, слова и пр. Выдѣлка шкуръ, сыромятныхъ кожъ и такъ-называемой якутской юфти тоже развита до извѣстной степени достоинства, уступающаго, разумѣется, во многомъ русскому такому же издѣлію. Якутскія женщины очень искусно вышиваютъ по кожѣ, сафьяну, подбираютъ мѣха, шьютъ обувь (торбаза, сары) и пр. Впрочемъ, въ этомъ отношеніи онѣ далеко уступаютъ тунгускамъ. Якуты — искусные торговцы. Торгуютъ они не только произведеніями своего промысла и вышеупомянутой самобытной промышленности, но накупаютъ въ ярмарку, или у мѣстныхъ русскихъ купцовъ, мануфактурныхъ товаровъ и ведутъ ими торговлю не только съ своими земляками, но и съ кочевыми тунгусами, въ обмѣнъ на пушнину, которая, главнымъ образомъ, добывается тунгусомъ. Въ торговыхъ оборотахъ своихъ якуты такъ смѣлы, что иногда предпринимаютъ громадныя путешествія. Такъ, нерѣдко якуты отправляются въ Туруханскій край (на Енисей), гдѣ покупаютъ оленей, которые лучше переносятъ трудности походовъ, чѣмъ ленскіе олени, и съ ними отважно пускаются скупать пушнину на Учуръ (притокъ Алдана), Амуръ и даже на Сахалинъ *). Обыкновенно такія экспедиціи производятся ими въ одинъ годъ. Не менѣе искусны якуты и въ рыболовствѣ. Въ особенности этимъ промысломъ занимаются по Ленѣ ниже Якутска жиганскіе якуты, а также и по Алдану (славится алданская стерлядь). По разсказамъ якутовъ и мѣстныхъ обывателей, изобиліе рыбы, идущей съ моря въ устьѣ Лены, такъ велико, что чукчи, живущіе болѣе чѣмъ на 1,500 верстъ отъ устья этой рѣки, пріѣзжаютъ туда для рыболовства на своихъ лодочкахъ. Ловится рыба по преимуществу нельма (изъ породы семги, только бѣлое мясо), омуль и чиръ (мѣстное названіе) **), затѣмъ моксунъ (близко походитъ на нельму), стерлядь и таймень ***). Въ При-Ленскомъ краѣ славятся также двѣ породы мелкой рыбы: первая носитъ мѣстное названіе тогунковъ, вторая извѣстна подъ именемъ мунду, обѣ породы величиною не достигаютъ болѣе двухъ вершковъ. Мелкая рыба мунду преимущественно живетъ въ озерахъ, гдѣ также въ изобиліи ловится и карась. Впрочемъ, рыболовство процвѣтаетъ больше по нижнему теченію Лены, начиная съ Олекминска, въ верхнемъ же теченіи этотъ промыселъ мало доходенъ, по причинѣ отсутствія большой рыбы. Рыбаки въ послѣднее время жалуются на уменьшеніе крупной рыбы, приписывая его размноженію пароходовъ, которые «пугаютъ рыбу» и не даютъ ей разойтись въ болѣе далекія верховья Лены. Намъ кажется, что не одна эта причина виновата въ исчезновеніи рыбы: большое стеченіе рыболововъ въ устьѣ Лены, при отсутствіи правильнаго рыболовства и рѣчныхъ законовъ, вѣроятно, тоже имѣетъ здѣсь мѣсто. Нельзя отказать якутскому племени въ большой смышлености и переимчивости. Такъ, изъ нихъ весьма часто встрѣчаются отличные плотники и даже столяры. Нѣкоторые изъ этихъ ремесленниковъ такъ смышлены, что достаточно было показать имъ вещь и вкратцѣ разсказать какъ она сдѣлана, и они воспроизводили точно такую же, конечно, не требующую слишкомъ изящной отдѣлки и сложной работы. Ремесленныя школы будутъ для нихъ очень кстати: онѣ внесутъ въ ихъ жизнь настоящее благодѣяніе и усовершенствуютъ зачаточное состояніе ихъ кустарной промышленности. Конечно, мы говоримъ здѣсь о ремесленныхъ школахъ, вполнѣ примѣненныхъ къ ихъ быту и склонностямъ.

*) Можно предполагать, что названіе Сахалинъ — якутское, такъ какъ слово сахали по буквальному переводу означаетъ: якутскій, по-якутски.

**) Всѣ первые три рода рыбъ — морскіе.

***) Хищная рыба, величиною доходящая до 2½ и болѣе аршинъ, а вѣсомъ до 3-хъ пудовъ съ большими, острыми, какъ ножъ, зубами, съ уродливой широкой 4-хъ-гранной головой, составляющей часто ¼—⅓ величины всего туловища.

 

II.

Поселенцы и коренные крестьяне Якутской области. — Объякутеніе русскихъ. — Состояніе земледѣлія и матеріальное положеніе крестьянъ.

Русскій элементъ въ При-Ленскомъ краѣ образовался преимущественно изъ ссыльнаго контингента. Изъ пришедшихъ въ этотъ край «по волѣ», можно только указать на мѣстное казачество, которое и было собственно піонеромъ русской колонизаціи въ При-Ленскомъ краѣ. Мы не говоримъ здѣсь собственно о населеніи золотыхъ пріисковъ, такъ какъ населеніе ихъ временное и ежегодно мѣняющееся, а съ выработкою золота — совсѣмъ исчезающее безслѣдно.

Въ Якутскую область ссылаютъ, по преимуществу, тяжкихъ уголовныхъ и частію преступниковъ, отбывшихъ болѣе или менѣе долголѣтній срокъ каторги, или прямо изъ Россіи, по приговору суда и крестьянскихъ обществъ. По приговорамъ обществъ, большею частью, ссылаются туда неисправимые конокрады или воры, которые не оставляютъ, разумѣется, своего ремесла и въ Якутской области, въ особенности же художниковъ конокрадства — башкировъ и татаръ, сосланныхъ по преимуществу изъ оренбургскаго и уральскаго краевъ. Къ сожалѣнію, въ послѣднее время ремесло это, составляющее, по истинѣ, бичъ земледѣлія, начинаетъ распространяться понемногу и между инородцами.

Трудно представить болѣе нелюбимое поселенцемъ мѣсто, чѣмъ При-Ленскій край вообще и Якутская область въ особенности. Такъ, въ мѣстной судебной практикѣ извѣстны особаго рода убійства, посредствомъ которыхъ удается иногда поселенцу избавиться отъ ссылки въ якутскія наслеги, попадая за совершенное убійство на каторгу. Такое предпочтеніе каторги ссылкѣ въ Якутскую область, посредствомъ убійства человѣка, часто не сдѣлавшаго ему никакого зла, не составляетъ тамърѣдкости и извѣстно всякому мѣстному жителю и поселенцу.

Рѣдко случается, чтобы поселенецъ, приписанный къ мѣстному крестьянскому обществу, занялся немедленно земледѣліемъ. Они почти всѣ, тот-часъ по припискѣ, берутъ паспорты «для пріисканія занятій» и бѣгутъ на заработки, преимущественно направляясь на золотые пріиска. Съ нетерпѣніемъ ждетъ поселенецъ истеченія пятилѣтняго срока, послѣ котораго, по пріемному общественному приговору, онъ приписывается въ мѣстные коренные крестьяне и, взявши паспортъ для проживательства по всей Сибири, исчезаетъ почти навсегда изъ При-Ленскаго края, отыскавъ себѣ болѣе излюбленное мѣсто и имѣя соприкосновеніе съ своимъ кореннымъ крестьянскимъ обществомъ единственно только въ процессѣ обмѣниванія паспортовъ. Такимъ образомъ, дѣйствительное мѣстное коренное крестьянство увеличивается въ ничтожномъ процентѣ на счетъ поселенческаго элемента, бѣгущаго отъ своего кореннаго общества куда глаза глядятъ.

Коренные крестьяне Якутской области лишь тѣмъ напоминаютъ крестьянъ вообще, что занимаются преимущественно земледѣліемъ; въ остальномъ они почти ничѣмъ не напоминаютъ собою русскаго крестьянина, главнымъ образомъ ужъ тѣмъ, что, за весьма малымъ исключеніемъ, говорятъ исключительно по-якутски. Тѣ немногіе изъ нихъ, которые стараются изобразить что-либо по-русски, говорятъ какъ плохо владѣющіе русскимъ языкомъ иностранцы. Селенія же, стоящія въ сторонѣ отъ ленскаго тракта и русскихъ городковъ, рѣшительно всѣ безъ исключенія не говорятъ по-русски. Такъ, наприм;, русское селеніе Нюрба, имѣющее церковь, не имѣетъ никакого понятія о русскомъ языкѣ. Странно смотрѣть иногда на крестьянина, имѣющаго по внѣшности типъ какого-нибудь, ярославца и не понимающаго ни слова по-русски. Мнѣ пришлось выслушать жалобы одного нюрбинскаго крестьянина, что отцы ихъ не позаботились выучить ихъ говорить по-русски, и что онъ, когда услышитъ русскую рѣчь, то ему сдѣлается скучно *). Словомъ, по языку приленскіе крестьяне Якутской области изображаютъ скорѣе какую-то особую національность, и русскаго въ нихъ осталось очень немногое. Ихъ обычаи, обряды, примѣты и прочія бытовыя черты скорѣе представляютъ шаманскій культъ, чѣмъ русскій, или носятъ странную смѣсь отпечатковъ какой-то русско-монгольской расы.

*) Жалобы эти были высказаны на якутскомъ языкѣ.

Конечно, инородцы, съ своей стороны, не избѣгли нѣкотораго вліянія со стороны русскихъ. Множество русскихъ словъ, какъ мы говорили выше, по преимуществу названія тѣхъ предметовъ, которые не существовали въ ихъ обиходѣ до прихода русскихъ, вошли цѣликомъ въ ихъ языкъ. Въ обиходъ ихъ духовнаго культа вошло множество русскихъ повѣрій, примѣтъ и даже обычаевъ *). Словомъ, объякутѣніе русскихъ не произошло безъ нѣкоторой борьбы за существованіе, которая выразилась нѣкоторымъ измѣненіемъ инородческаго языка и культа **). Но побѣжденнымъ все же остался русскій.

*) Между якутами очень распространены русскія сказки, извѣстныя подъ именемъ «исторій».

**) До прихода русскихъ якуты не имѣли понятія о процессѣ цѣлованія и продѣлывали его обнюхиваніемъ лица. Этимъ объясняется существованіе мѣстной юмористической поговорки: «цѣлуй — не надо, нюхай — надо».

Процессъ объякутѣнія русскихъ совершался медленно и постепенно. Колонизація русскимъ элементомъ такого отдаленнаго края шла очень медленно и въ незначительномъ количествѣ, и, при малочисленности своей, русскіе, конечно, не могли не подпасть объякутѣнію, такъ какъ неприспособленность къ неизвѣстному дотолѣ краю поставила ихъ, въ борьбѣ съ природою и мѣстными особенностями, въ полнѣйшую зависимость отъ хозяевъ края — инородцевъ *), а, слѣд., и въ необходимость знать ихъ языкъ. Съ другой стороны, по отдаленности метрополіи, русскій языкъ медленно, незамѣтно исчезалъ. Такимъ образомъ, новые приливы русскаго элемента разновременно подвергались такому же процессу объякутѣнія, и только въ центрахъ вращенія русской національности — въ городкахъ, сохраняется еще русская рѣчь, хотя все же не безъ нѣкотораго ущерба.

*) Инородцы дальнихъ улусовъ и понынѣ ни въ грошъ не ставятъ способности русскихъ въ приспособленіи къ мѣстной жизни и называютъ русскаго «глупымъ человѣкомъ».

Такимъ образомъ, крестьяне Якутской области ближе подходятъ къ инородцамъ, чѣмъ къ русскимъ. Браки ихъ съ инородцами совершаются зачастую, въ особенности это сліяніе усилилось съ обращеніемъ инородцевъ въ христіанство. Одѣтый въ якутскіе торбаза (обувь), съ накинутой собачьей дахой, шерстью вверхъ, съ выдавшимися нѣсколько лицевыми скулами, якутскій крестьянинъ въ такомъ видѣ почти не отличаемъ отъ инородца.

Всѣ земли якутскимъ крестьянамъ отводимы были, по большей части, нерасчищенными, за весьма малымъ исключеніемъ, такъ что всѣ пахатныя и сѣнокосныя мѣста съ луговыми угодьями есть преимущественно результатъ труда ихъ предковъ и настоящаго поколѣнія. Правительство покровительствуетъ новымъ расчисткамъ изъ-подъ лѣса и установило относительно этого покровительственную систему, состоящую въ выдаваніи поселенцу единовременнаго пособія на обсѣмененіе пашенъ и пріобрѣтеніе орудій производства изъ поселенческаго капитала и другихъ льготныхъ условій. Но, какъ мы указали выше, ленскій поселенецъ не любить невольнаго поселенія, и въ особенности въ Якутской области, предпочитая, въ этомъ случаѣ, самому избрать себѣ излюбленное мѣсто въ обширной Сибири.

Впрочемъ, тѣ изъ нихъ, которые почему-либо вздумали пустить корни въ приписанномъ обществѣ якутскихъ крестьянъ, почти не вѣдаютъ о принадлежащихъ имъ покровительственныхъ льготахъ. Словомъ, и здѣсь повторяется та же старая исторія апріористическихъ начинаній законодателей, дышащихъ почти всегда въ принципѣ желаніемъ добра и пользы и разбивающихся постоянно о подводные камни непредвидѣнностей и устарѣлаго бюрократизма.

Трудно сказать что-нибудь утѣшительное о степени развитія хлѣбопашества крестьянина Якутской области. Суровыя климатическія условія и краткость рабочаго лѣтняго времени, въ связи съ другими, не менѣе важными многочисленными причинами, не даютъ развиться земледѣлію до болѣе значительныхъ размѣровъ, такъ что крестьяне производятъ собственно небольшія запашки сравнительно съ количествомъ скота, котораго они имѣютъ иногда значительно больше того, чѣмъ это требуется ихъ земледѣльческимъ хозяйствомъ. Естественно, что склонность къ скотоводству привита имъ окружающею средою инородческаго вліянія.

«Зачѣмъ держите вы у себя такъ много скота?» не разъ спрашивалъ я нѣкоторыхъ изъ нихъ, и всегда получалъ почти одинъ и тотъ же отвѣтъ: «родители наши завели такой обычай, и мы продолжаемъ по привычкѣ».

Орудіемъ пахоты крестьянина служитъ якутская соха, по большей части сработанная доморощеннымъ кузнецомъ-инородцемъ или крестьяниномъ, и состоящая изъ незатѣйливаго грубаго желѣзнаго треугольника, слегка изогнутаго. Рѣдко кто-либо изъ нихъ имѣетъ болѣе совершенное орудіе, хотя бы издѣлія россійскаго искусства. За исключеніемъ сектантовъ (ссыльныхъ), между крестьянами Якутской области нигдѣ не встрѣчается стремленія къ улучшенію земледѣлія. Пашни свои они иногда вспахиваютъ съ осени и весною вторично. Нѣкоторые изъ нихъ удабриваютъ свои земли навозомъ; тотчасъ послѣ весенняго вспахиванія, не бороня, сѣютъ и затѣмъ уже боронятъ. Впрочемъ, часто, за ранними морозами и вообще за недостаткомъ времени или другими какими-либо соображеніями, осенняя пахота не производится. Очень многіе изъ крестьянъ, при обработкѣ земли, придерживаются инородческаго способа, пашутъ землю всего одинъ разъ въ весеннее время. Поля свои крестьяне-туземцы засѣваютъ яровыми хлѣбами (озимые не выдерживаютъ зимъ) преимущественно низшаго сорта: ячменемъ, овсомъ, рѣже рожью и еще рѣже — пшеницей. Большинство инородцевъ не занимается земледѣліемъ и придерживается традиціоннаго скотоводства.

Огородничество въ средѣ мѣстнаго крестьянства находится въ еще болѣе первобытномъ состояніи, чѣмъ земледѣліе. Садится преимущественно картофель, рѣже капуста и другіе огородные овощи. Впрочемъ, крестьяне деревень, находящихся вблизи городковъ Якутской области, довели огородничество до степени значительнаго развитія, въ особенности же оно процвѣтаетъ въ сектантскихъ селеніяхъ. Въ эти-то городки и сбываются большею частью продукты огородничества.

Тѣ изъ немногихъ инородцевъ, которые занимаются земледѣліемъ, воздѣлываютъ изъ огородныхъ растеній исключительно картофель. Такъ, нѣкоторые изъ инородцевъ*), не занимающихся хлѣбопашествомъ, иногда регулярно садятъ картофель, который часто на цѣлый годъ замѣняетъ имъ хлѣбъ.

*) Подъ инородцами, занимающимися земледѣліемъ, мы подразумѣваемъ исключительно якутовъ, такъ какъ тунгусы-номады не живутъ осѣдло и занимаются оленеводствомъ.

Однако, несмотря на скудное воздѣлываніе почвы мѣстными земледѣльцами, степень производительности ея чрезвычайно благодарна. Урожаи, даже при допотопной обработкѣ инородцами, даютъ плохо самъ — 8. Урожаи же самъ — 20 бываютъ очень часто. На расчисткахъ изъ-подъ березоваго лѣса, хорошо перепаханныхъ, скопцы нерѣдко получали урожаи самъ — 40. Въ Верхоянскомъ округѣ (подъ поворотнымъ кругомъ) былъ сдѣланъ опытъ разведенія гималайскаго ячменя, который въ первый годъ далъ довольно успѣшный урожай. Къ сожалѣнію, въ настоящее время у насъ не имѣется свѣдѣній о результатахъ дальнѣйшей культивировки этого злака, а посему не можемъ, на основаніи одного опыта, дѣлать заключеніе о возможности постояннаго земледѣлія въ Верхоянскомъ округѣ. Впрочемъ, картофель и лукъ, хотя и плохо, но все же успѣваютъ тамъ до нѣкоторой степени вознаградить трудъ предпринимателей.

Къ числу прочихъ причинъ, тормозящихъ развитіе мѣстнаго земледѣлія, надо отнести также исправленіе крестьянами почтовой гоньбы. Хотя крестьяне получаютъ отъ правительства денежную субсидію, но едва ли эта помощь достигаетъ своей цѣли, ибо врядъ ли рабочее лѣтнее время можетъ быть замѣнимо чѣмъ-либо другимъ. Мы не говоримъ о тѣхъ мѣстахъ, вблизи которыхъ находятся золотые пріиски; напротивъ, для крестьянскаго населенія послѣднихъ мѣстъ правительственная выдача за гоньбу почты составляетъ большое благодѣяніе, такъ какъ крестьяне этого района земледѣліемъ почти не занимаются и выдача за гоньбу почты для нихъ составляетъ главную опору матеріальнаго благосостоянія. Между прочимъ, замѣтимъ здѣсь, что изрядное количество изъ этой субсидіи, при раздачѣ станочнымъ крестьянамъ, прилипаетъ къ рукамъ лицъ, не участвующихъ въ почтовой гоньбѣ, даже въ роли пятой спицы въ колесницѣ. Беретъ, напримѣръ, бѣдный крестьянинъ что-нибудь въ долгъ у богатаго кулака-кабатчика и даетъ послѣднему письменное обязательство на право полученія изъ выдачи соотвѣтственной суммы денегъ, размѣромъ своимъ часто превышающей вдвое дѣйствительную стоимость вещи или товара, отпущеннаго кулакомъ въ кредитъ.

«Что же заставляетъ васъ залѣзать къ кулакамъ въ долги?» — нерѣдко разспрашивалъ я ихъ.

«Какъ что? Силы у насъ той нѣтъ, какъ у нихъ — вотъ что! Чуть мало-мало въ хозяйствѣ изъянъ — сейчасъ къ нимъ: дай, молъ, подъ выдачу... А разъ сдѣлай долгъ, потомъ трудно вылѣзти изъ него: только и знаешь, что долги уплачиваешь, а у тебя ничего не остается; ну, значитъ, вертишься, вертишься и опять къ нему — въ долгъ возьмешь... Наровишь все какъ бы обойтись до ярмарки безъ долговъ, потому эти самые товары купишь въ ярмарку вдвое дешевле... Придетъ ярмарка, получишь выдачу — сущіе пустяки!. Вотъ, молъ, росписки предъявили, долги съ тебя требуютъ, а тебѣ причитается за вычетомъ долговъ... одно слово — ничего!»

А, между тѣмъ, торгаши и кулаки запасаются въ ярмарку, которая бываетъ всего разъ въ годъ, всѣмъ необходимымъ для мѣстнаго края. Естественно, что они сбываютъ потомъ свой товаръ по хорошей цѣнѣ тѣмъ, кто не имѣетъ возможности запастись всѣмъ этимъ въ ярмарку на цѣлый годъ, и платитъ по этой причинѣ торгашу вдвое, такъ какъ конкурренціи между торгашами почти нѣтъ. Конечно, при такихъ условіяхъ торговли мѣстными торгашами извлекается крупная выгода.

Словомъ, трудно гдѣ-либо найти болѣе благопріятныя условія для развитія кулачества, чѣмъ въ описываемомъ нами краѣ.

Дороговизна мѣстной жизни, вообще увеличивающаяся отъ громадной скупки предметовъ первой необходимости на золотые пріиски, взяточничество мѣстныхъ лицъ, «силу и власть» имѣющихъ, отсутствіе конкурренціи, происходящее отъ допотопныхъ путей сообщеній, — словомъ, тяжелыя условія, при которыхъ достается каждому мѣстному обывателю насущный кусокъ хлѣба, — вотъ обстоятельства, въ связи съ другими естественными и искуственными причинами, заставляющія мѣстное кулачество въ особенности и всѣхъ обывателей вообще «не упускать случая».

Эти «случаи» и ихъ «неупусканіе», главнымъ образомъ, происходятъ въ При-Ленскомъ краѣ въ ярмарку. Въ ярмарку задаются задатки крестьянамъ и вообще рабочему люду, особенно нуждающемуся къ этому времени въ деньгахъ, въ счетъ будущихъ полевыхъ работъ, разумѣется, съ значительными выгодами для нанимателя. Въ ярмарку же производится выдача крестьянамъ первой половины правительственной субсидіи за почтовую гоньбу, урѣзанная, въ большинствѣ случаевъ, долгами кулакамъ и прочимъ лицамъ, имѣющимъ право или возможность «урѣзать» и «вычесть». Къ этому же времени довѣренные золотыхъ пріисковъ задаютъ крестьянамъ и инородцамъ задатки въ счетъ доставки тяжестей на пріиски, совершаются договоры по пріисковымъ подрядамъ на предметы первой необходимости и устанавливаются на нихъ цѣны. Въ центральныхъ же районахъ золотопромышленности ко всему этому прибавляется контрабандная скупка золота. Словомъ, ярмарка въ При-Ленскомъ краѣ составляетъ весьма важное время года для всѣхъ мѣстныхъ обитателей.

Конечно, во всѣхъ этихъ операціяхъ выигрываютъ кулакъ, торгашъ или золотопромышленникъ и прочіе представители плутократіи. Проигрывающею же стороною всегда остается большинство крестьянъ, поселенцевъ и инородцевъ, а вмѣстѣ съ ними и ихъ хозяйство — земледѣліе и скотоводство.

И. Г—овъ.

(OCR: Аристарх Северин)