РУССКІЯ ПОСЕЛЕНІЯ ВЪ ЯКУТСКОЙ ОБЛАСТИ.

I.

«Восточное обозрѣнiе» №17, 24 апр. 1886

Хороша картина рѣки Лены около Якутска въ знойный лѣтній день: угрюмая рѣка мѣрно катитъ свои воды между каменистыми берегами, лучи лѣтняго солнца золотятъ дѣвственный, вѣчно зеленый лѣсъ, ростущій на безконечныхъ цѣпяхъ горъ, тянущихся по правому берегу рѣки, верстахъ въ 30 отъ города блеститъ на солнцѣ громадная голая скала „Кангаласскій камень", на вершинѣ котораго, по словамъ преданія, погребенъ Войнаровскій, а за нимъ идутъ опять скалы и скалы, лѣсъ и лѣсъ. Дикая, могучая природа! Но и сюда забрался человѣкъ и построилъ себѣ жилище — городъ Якутскъ.

Якутскъ имѣетъ оригинальный видъ, благодаря большому количеству сохранившихся старинныхъ домовъ съ высокими остроконечными крышами, съ маленькими окнами, высоко поднятыми надъ землей и по своей исключительно деревянной постройкѣ. Въ городѣ всего одинъ каменный домъ, если не считать одно-этажнаго каменнаго зданія старинной воеводской канцеляріи, гдѣ теперь помѣщается казначейство. За рѣдкими исключеніями, всѣ дома построены въ одинъ этажъ, но на чрезвычайно высокихъ деревянныхъ же фундаментахъ, въ которыхъ находятся нежилые подвалы. Лѣтомъ, въ жары, доходящіе до 25—28° R, на улицахъ не видно почти никого и въ воздухѣ виситъ ужасное зловоніе, потому что дворы многихъ домовъ содержатся въ крайней нечистотѣ и возлѣ города навалены разныя нечистоты. Въ домахъ лѣтомъ никогда не открываютъ оконъ, и жители прячутся въ болѣе прохладныхъ амбарахъ. Якутскъ, мертвый и лѣтомъ, еще мертвеннѣе зимой, въ сорока-градусные морозы.

Единственно оживленное время въ Якутскѣ — время ярмарки съ 15-го іюля до 1-го августа. Тогда пристани перевозовъ по обоимъ берегамъ рѣки полны народомъ, возами съ масломъ, стадами скота; по рѣкѣ плывутъ лодки полныя пассажирами и неуклюжіе каюки, переполненные скотомъ. Въ протокѣ, у самаго города, выстраивается рядъ павозковъ иркутскихъ купцовъ, которые тутъ же и торгуютъ. Въ срединѣ города, во всѣхъ лавкахъ гостиннаго двора также идетъ оживленная торговля. Въ каждую ярмарку дѣлается болѣе чѣмъ на милліонъ рублей торговыхъ оборотовъ. На нее ѣдутъ съ пушнымъ товаромъ за тысячи верстъ колымскіе купцы; подымаются вверхъ по рѣкѣ Ленѣ съ мамонтовой костью, шкурами песцовъ и соленой рыбой торговцы изъ Верхоянска и Булуна; изъ Булуна до Якутска они плывутъ около трехъ мѣсяцевъ; плывутъ изъ Вилюйска и ѣдутъ изъ Охотска; съѣзжаются якуты со всѣхъ улусовъ Якутскаго округа. Якутскъ — единственный торговый центръ этой обширной страны. Въ городѣ нѣтъ гостинницъ, и всѣ торговыя сдѣлки заключаются на дому, на деньги, по большей же части, якутская торговля состоитъ въ обмѣнѣ пушнины и на товары, особенно требующіеся у инородцевъ. Въ этихъ товарахъ преобладаетъ синяя даба, китайка, кирпичный чай и листовой, черкасскій табакъ. Люди состоятельные изъ якутовъ, а также писаря и священники изъ улусовъ стараются закупить на ярмаркѣ необходимое имъ на цѣлый годъ, ибо только въ это время цѣны на товары бываютъ нѣсколько сносныя; закупаютъ также и излишекъ для обмѣна съ инородцами, среди которыхъ живутъ. На ярмаркѣ покупаютъ 1 конецъ синей дабы за 2 р. 75 к., много за 3 р., а продаютъ ее якуту за 10 безменовъ (безменъ=2½ фунтамъ) масла, что, при стоимости масла отъ 10 до 12 р. пудъ, составляетъ отъ 6 до 7 р. 50 к. за конецъ дабы. Также кирпичъ чаю, стоящій 90 к., много 1 р., продается за 7½, иногда 10 фун. масла, а 1 фун. черкасскаго табаку, купленный на ярмаркѣ за 30—35 к., продается за 2 и за 3 безмена масла и чѣмъ дальше время отъ ярмарки, тѣмъ цѣны становятся выше. Точно также все дорожаетъ и въ самомъ Якутскѣ, такъ что къ веснѣ простое мыло продается въ лавкахъ отъ 50 до 70 к. за фунтъ, но необходимость заставляетъ давать и такую цѣну.

Мелкіе торговцы, живущіе по якутскимъ улусамъ, которые не имѣютъ возможности сами кредитоваться у иркутскихъ купцовъ, кредитуются у якутскихъ, которые назначаютъ имъ за товары чрезвычайныя цѣны. Напримѣръ, за куль черкасскаго табаку (около 5 пудовъ вѣсомъ) рублей 90, за ситцы, продающіеся на ярмаркѣ по 14—15 к., — назначаютъ 25 к., за миткаль, продающійся за 10—12 к.,—20 к. Конечно, торговцы, получившіе товары за такую цѣну, стараются удвоить ее въ якутскихъ улусахъ. Дальніе торговцы, такъ называемые, жиганскіе купцы, которые живутъ на Булунѣ и въ Устьянскѣ, а также торговцы изъ Охотска, которые исключительно торгуютъ съ тунгусами, вывозятъ изъ Якутска не столько товару, сколько спирту, ибо безъ водки они не находятъ возможнымъ совершать торговыя сдѣлки съ инородцемъ. Но тунгусы значительно обѣднѣли противъ прежняго времени, а добыча ими пушныхъ звѣрей упадаетъ годъ отъ году, и потому капиталы жиганскихъ купцовъ увеличиваются болѣе отъ счастливыхъ находокъ мамонтовой кости на островахъ Ледовитаго океана, куда они, по послѣдней зимней дорогѣ чрезъ ледъ, посылаютъ партіи рабочихъ, которые тамъ впродолженіе всего лѣта разыскиваютъ кость. Въ прошедшемъ столѣтіи жиганскіе купцы были богатые люди и торговали бойчѣе другихъ купцовъ Якутской области, но Жиганскъ теперь мертвый городъ. Въ прошломъ столѣтіи и въ началѣ настоящаго въ городѣ Охотскѣ были устроены каторжныя, солеваренныя и портовыя работы. Въ 1804 году партія каторжниковъ въ 25 человѣкъ, подъ предводительствомъ какого-то грузинскаго князя, конечно, тоже каторжника, бѣжала изъ Охотска и по рѣкѣ Алдану, которая пересѣкаетъ путь изъ Охотска въ Якутскъ, выплыла въ Лену. Приставши къ Жиганску, въ которомъ тогда было особое комиссарство, каторжники, — какъ говоритъ преданіе, — назвались купцами, заманили къ себѣ на лодку комиссара и казаковъ, перевязали ихъ и вошли въ городокъ. Начальникъ шайки запретилъ насиліе и грубые поступки и самъ былъ съ жителями очень мягокъ въ обращеніи, что, однако, не помѣшало разбойникамъ нагрузиться всякой добычей. Шайка поплыла внизъ по Ленѣ. Погоня застигла каторжниковъ уже у устьевъ Лены и, послѣ отчаяннаго сопротивленія, перебила всѣхъ до единаго. Въ концѣ 20-хъ годовъ Жиганскъ посѣтило моровое повѣтріе, цѣлыя семьи вымирали сплошь, въ иныхъ оставались одни малолѣтнія дѣти, а немного уцелѣвшихъ взрослыхъ бѣжало въ ужасѣ въ городъ Якутскъ. Оттуда уже явились родственники и знакомые хоронить погибшихъ и пріютили осиротѣвшихъ дѣтей. Съ тѣхъ поръ опустѣлъ Жиганскъ и, не смотря на богатѣйшія на Ленѣ рыбныя ловли въ этомъ мѣстѣ, никто изъ русскихъ не селится тутъ. Торговля Жиганска и управленіе этимъ улусомъ теперь перешли въ мѣстечко Булунъ, на правомъ берегу Лены въ 500 верстахъ отъ ея впаденія въ море. Въ Жиганскѣ осталась только церковь, гдѣ живутъ священникъ съ дьячкомъ, да догниваютъ старые разрушенные дома, заростая кругомъ гигантскимъ ленскимъ шиповникомъ.

Непрочна жизнь и другихъ якутскихъ городковъ. Нѣкогда существовалъ на Индигиркѣ Зашиверскъ, и теперь еще показываемый напрасно на географическихъ картахъ. Онъ существовалъ только до тѣхъ поръ, пока тамъ сосредоточивалось управленіе теперешнимъ Верхоянскимъ округомъ и пока якутская администрація доставляла туда казакамъ казенный паекъ; а какъ этотъ паекъ было удобно доставлять туда, лучше всего показываетъ слѣдующій случай. Въ царствованіе Екатерины II въ Зашиверскъ былъ сосланъ нѣкій тайный совѣтникъ Фикъ за какую-то придворную провинность. Съ Фикомъ были присланы два солдата, которые, какъ его сторожа, должны были неотлучно находиться при немъ. Разъ, за позднимъ разлитіемъ рѣкъ, доставка пайка запоздала на очень долгое время. Несчастные — узникъ и стража, не смѣвшіе отлучиться для какого нибудь промысла, доѣдали послѣднія крохи. Солдаты, храня Фика, какъ казенную собственность, кормили его въ ущербъ себѣ и, наконецъ, умерли съ голоду, не дождавшись пайка. Фикъ какимъ-то чудомъ остался живъ. — Среднеколымскъ, самый большой изъ сѣверныхъ якутскихъ городовъ, еще недавно, въ іюнѣ 1883 года, благодаря затору, чуть не былъ буквально стертъ съ лица земли при вскрытіи рѣки Колымы. Изъ 45 домовъ, составляющихъ городъ, 25 были стерты и унесены льдомъ.

Городъ Вилюйскъ расположенъ на самомъ берегу Вилюя одной улицей и порядокъ домовъ, стоящихъ къ берегу, уже давно лишился части своихъ дворовъ и надворныхъ строеній, — ихъ съ кровлями занесло пескомъ. Идя по песчаному берегу, вы наталкиваетесь то на трубу юрты, то на верхній вѣнецъ бревенъ амбара. Въ странѣ кочевьевъ и города кочуютъ. Жиганскъ перекочевалъ въ Булунъ, Зашиверскъ — въ Верхоянскъ и Вилюйскъ давно сбирается перекочевать въ Нюрбинское селеніе, верстъ за 200 отъ него выше по теченію Вилюя; только хорошія рыбныя ловли около города, единственное средство пропитанія вилюйскихъ казаковъ, еще останавливаютъ эту перекочевку. Города Гижигинскъ и Охотскъ, хотя и отдѣленные къ Приморской области, собственно якутскіе города, какими они и были прежде. Почта въ нихъ идетъ чрезъ Якутскъ, товары идутъ изъ Якутска, въ нихъ служатъ якутскіе казаки и самые чиновники могутъ назначаться туда якутской администраціей. Охотскъ съ упраздненіемъ въ немъ порта потерялъ всякое значеніе, и его торговля съ инородцами перешла на рѣку Нельканъ, гдѣ пароходовладѣлецъ Филиппеусъ учредилъ свою торговую факторію. Этотъ же Филиппеусъ доставляетъ разъ въ годъ лѣтомъ въ Охотскъ и Гижигинскъ соль и хлѣбъ для казаковъ и инородцевъ, но въ конецъ обнищавшіе коряки, когда-то столь воинственное племя, населяющее Гижигинскій Округъ, вымираютъ съ голода. Въ концѣ 70-хъ годовъ ихъ постигъ падежъ оленей и неуловъ рыбы, человѣкъ до 300 ихъ тогда умерло съ голода. Доведенные голодомъ до крайности они покусились на оленьи стада своихъ сосѣдей чукчей. Чукчи пошли на нихъ войной и чуть не добили голодное племя; хорошо, что во время узналъ объ этомъ чукотскомъ походѣ Гижигинскій исправникъ, выѣхалъ къ чукчамъ навстрѣчу, умилостивилъ ихъ и уговорилъ возвратиться.

Ш.

РУССКІЯ ПОСЕЛЕНІЯ ВЪ ЯКУТСКОЙ ОБЛАСТИ.

II.

«Восточное обозрѣнiе» №20, 15 мая. 1886

Между Якутскомъ и Вилюйскомъ нѣтъ почтоваго сообщенія: корреспонденція отправляется разъ въ мѣсяцъ изъ окружнаго суда съ казаками и идетъ въ нѣкоторыхъ мѣстахъ на оленяхъ. Станціи — одинокія юрты, въ которыхъ живутъ по 2—3 якута съ семьями и отстоятъ одна отъ другой верстъ на 40—60.

Во всей Якутской области только одинъ Якутскъ можетъ быть названъ городомъ, какъ по своей величинѣ, такъ и по нѣкоторой степени культурности, всѣ другіе города: Вилюйскъ, Охотскъ и Колымскъ — собственно не болѣе какъ острожки для сбора ясака и мѣны нужнаго товара. Населяющія ихъ казачьи полусотни, конечно, уже утратили свой воинственный характеръ. Завоеватели инородцевъ, они сами почти поголовно обратились въ этихъ инородцевъ. Администрація этихъ городковъ крайне немногочисленна, она состоитъ всего изъ одного исправника и его помощника и двухъ, трехъ писцовъ въ окружномъ управленіи. Казначейства нѣтъ, самъ исправникъ завѣдуетъ всѣми суммами, онъ же завѣдуетъ пороховымъ погребомъ и казеннымъ хлѣбнымъ магазиномъ; онъ же главный начальникъ надъ казаками, ибо якутскіе казаки, хотя и отправляютъ караулы на различныхъ постахъ, но собственно являются полицейскими служителями. Начальникъ каждой казачьей полусотни, или, какъ онъ называется, управляющій, бываетъ обыкновенно изъ заурядъ-хорунжихъ, т. е. унтеръ-офицеръ, и онъ также во всемъ подчиненъ исправнику. Два, три священника съ причтами и человѣкъ до 10 торговцевъ изъ якутскихъ купцовъ и мѣщанъ дополняютъ вилюйское общество. Каждаго новаго пріѣзжаго желаетъ видѣть весь городъ. Человѣкъ никому неизвѣстный можетъ свободно прійдти въ каждый домъ, и домохозяевамъ это не покажется нисколько страннымъ, его встрѣтятъ радушно и съ неизмѣннымъ якутскимъ вопросомъ: „сказывайте", и если пришедшій неразговорчивый человѣкъ, ему нѣсколько разъ повторятъ: „ну, поговаривайте, что же новаго?" Непремѣнно заставятъ его пить чай и спрашиваютъ его, не привезъ ли онъ чего продавать; непремѣнно спросятъ о губернаторѣ, архіереѣ. Лавокъ въ городѣ нѣтъ, всѣ торгуютъ на дому, и купцы обыкновенно весьма привѣтливы къ покупателю. Глухая жизнь, скука, однообразіе заставляетъ жителей быть весьма радушными ко всякому пріѣзжему. Но нельзя отказать здѣшнимъ жителямъ и въ природномъ добродушіи и гостепріимствѣ. Ежегодно съ половины мая чуть не всѣ жители Вилюйска отправляются верстъ за 20 ниже города на неводьбу рыбы. Рыбныя ловли принадлежатъ казакамъ, и они въ правѣ всякому постороннему воспретить неводьбу. Большинство изъ нихъ имѣетъ свои невода, но обыкновенно тони запродаются еще съ осени торговцамъ. Торговецъ дастъ по 10 руб. за тоню съ правомъ брать себѣ только большую рыбу — стерлядь, таймень, нельму, мелкая рыба остается владѣльцу невода. Цѣна всѣхъ крупныхъ сортовъ рыбы 4 р. за пудъ. Рыба составляетъ важную часть пищи мѣстныхъ жителей, изъ нея приготовляются разнообразныя кушанья, изъ рыбы даже дѣлаютъ тѣсто, изъ котораго пекутъ пирожки, начиненные тоже рыбой. Каждый именинный пирогъ обязательно долженъ быть съ нельмой. Казаки въ большинствѣ продаютъ свой хлѣбный паекъ якутамъ и торговцамъ, якутскіе русскіе очень мало ѣдятъ хлѣба; мясо и рыбу они ѣдятъ безъ хлѣба, а хлѣбъ подается только къ чаю и называется „закуской". Признакомъ хорошаго тона служитъ, чтобы къ чаю подавалось печенье изъ крупчатой муки, которая тамъ стоить отъ 12 до 16 руб. пудъ и употребляется болѣе американская крупчатка, которая до послѣдняго времени была очень распространена въ якутской торговлѣ. Съ половины іюня, по окончаніи казачьей неводьбы, торговцы на своихъ каюкахъ уплываютъ на якутскую ярмарку, гдѣ, закупивъ нужныхъ товаровъ, плывутъ внизъ по Ленѣ до Вилюя (верстъ 500) и потомъ вверхъ по Вилюю (верстъ 1,000), приплывая въ Вилюйскъ только въ сентябрѣ. Сухимъ путемъ отъ Якутска до Вилюйска считается около 700 верстъ, но клади возить по нему въ лѣтнее время нѣтъ никакой возможности: верхами едва проѣзжаютъ. Съ прибытіемъ товаровъ городъ наполняется якутами изъ двухъ сосѣднихъ улусовъ. Они являются съ цѣлыми семьями и болѣе состоятельные останавливаются прямо въ домахъ торговцевъ. Торговецъ долженъ ихъ кормить и поить чаемъ день или два, пока они сдѣлаютъ у него закупки и договорятся объ уплатѣ. Торговецъ наверстаетъ убытки на цѣнахъ товаровъ. Кромѣ того, въ началѣ октября по первому зимнему пути онъ самъ поѣдетъ съ товарами по якутскимъ наслегамъ и будетъ кормиться даромъ самъ съ приказчиками и 3—4 лошадьми. Поставивъ бутылку вина хозяину юрты, торговецъ можетъ разсчитывать на самый радушный пріемъ: ему подадутъ вареную конскую голову (знакъ особой почести), топленаго коровьяго масла, громадныхъ карасей и „угрюмъ" (замороженныя пѣнки со вскипяченныхъ сливокъ). Иной якутъ угоститъ даже подругой, выбранной изъ домашней прислуги.

Въ нѣкоторыхъ далекихъ и глухихъ наслегахъ на низовьяхъ Вилюя якуты торговцу, да и всякому заѣзжему русскому, оказываютъ большія почести. Зимою якуты и русскіе въ дальнихъ мѣстахъ Якутской области, а отчасти и въ самомъ городѣ Якутскѣ, никогда не раздѣваются, входя въ дома или юрты. Они снимутъ только шапку и рукавицы, иногда распояшутся за чаемъ, а снимутъ верхнюю одежду только уже послѣ чая, и то тогда, когда остаются тутъ ночевать. Это замѣчаніе не относится къ оленьимъ дохамъ; доха снимается еще на дворѣ и остается въ саняхъ, но подъ дохою всегда надѣвается еще тулупъ или шуба. Зимой жизнь Вилюйска изрѣдка разнообразится одной, двумя свадьбами, да „вечорками" на Рождествѣ. На свадьбы, а иногда и на вечорки, является единственный тамъ музыкантъ — казакъ и съ единственнымъ во всемъ городкѣ инструментомъ — бубномъ. Подъ этотъ бубенъ музыкантъ и гости поютъ пѣсни, а подъ эту вокально-инструментальную музыку молодежь обоего пола танцуетъ нѣчто непонятное, въ родѣ кадрили безъ фигуръ или со смѣшеніемъ всѣхъ фигуръ во едино. Угощеніе на вечоркахъ состоитъ обыкновенно изъ чая съ „закуской", подаваемаго впродолженіе вечера обязательно два, а то и три раза, изъ вяленой говядины и „строгонины", т. е. мерзлой рыбы, строганой тонкими, длинными ломтями; для строганины обыкновенно употребляется муксунъ или чиръ. Вмѣсто варенья подается мерзлая брусника съ толченымъ сахаромъ и изъ той же брусники самодѣльная наливка для дамъ. Дамъ обыкновенно долго упрашиваютъ выпить, хотя якутянки любительницы вина. Если между мужчинами иногда идетъ разговоръ и на русскомъ языкѣ, то между дамами преимущественно на якутскомъ. Якутскій языкъ, это — нѣчто въ родѣ французскаго языка для дамъ Якутской области, а иныя по-русски то и говорятъ плохо. Иногда дамы споютъ русскую пѣсню, но на якутскомъ языкѣ:

«Тегабàтъ, угубàтъ,

Томорòнъ ардахъ тюстя.

Джярбай, джярбай хàра хàстахъ,

Минь діе га тирèрдемъ»... и т. д.

Эти слова составляютъ буквальный переводъ пѣсни: „И шумитъ и гудитъ, дробенъ дождикъ идетъ"... Въ пѣніи сохраняется совершенно тотъ же русскій мотивъ пѣсни. На святкахъ ходятъ ряженые въ самодѣльныхъ маскахъ и въ якутскихъ женскихъ шубахъ, украшенныхъ серебромъ или въ своихъ собственныхъ шубахъ, вывороченныхъ на изнанку. Ряженые поютъ и пляшутъ подъ пѣсни, причемъ особенно распространена пѣсня въ лицахъ:

«Сговорила меня мать

За солдатика отдать» и т. д.

съ нѣкоторыми мѣстными варіантами. Дочка, отказывающаяся выходить замужъ за представителей различныхъ сословій и состояній, соглашается выйдти единственно за „чиновничка".

Циническія слова и двусмысленные намеки чрезвычайно любимы якутами и якутянками. Сказанныя на якутскомъ языкѣ разныя пошлости доставляютъ истинное удовольствіе публикѣ. Якутскій языкъ, обладающій массой синонимовъ, особенно способенъ какъ къ каламбурамъ, такъ и еще болѣе къ крайней двусмысленности, Якутянки и якутки иногда забавляются тѣмъ, что учатъ пріѣзжаго русскаго якутскому языку, и когда новичекъ неумышленно перемѣняетъ удареніе сказаннаго ему слова, то выходитъ совсѣмъ неприлично, а учительницамъ только этого и надо, онѣ хохочутъ до слезъ. На масляницѣ нѣкоторые изъ публики катаются на оленяхъ, а другіе устраиваютъ такъ называемую „лодку", т. е. ставятъ лодку на дровни, запряженныя тройкой лошадей, въ лодку ставятъ столъ съ водкой и закусками и такъ разъѣзжаютъ по улицѣ, выпиваютъ и поютъ пѣсни. Такая „лодка" прежде была сильно распространена въ городѣ Якутскѣ, но теперь вывелась оттуда.

Весь городъ Вилюйскъ состоитъ изъ одной улицы и изъ десятка домишекъ и юртъ на задворкахъ этой улицы, по самой опушкѣ лѣса. Большинство строеній безо всякихъ заборовъ и воротъ, каждое отдѣльное жилье представляетъ неправильно расположенную кучку, состоящую изъ дома, юрты и двухъ, трехъ амбаровъ. Дома крышами не кроются, а потолокъ прямо засыпается толстымъ слоемъ земли, какъ и на юртахъ. Въ городѣ одна двухъ-этажная церковь, дома всѣ одно-этажные и, изъ всѣхъ строеній, выдающееся по величинѣ есть одно только зданіе — вилюйская государственная тюрьма. Реклю въ своей географіи называетъ городъ Вилюйскъ мѣстомъ ссылки государственныхъ преступниковъ, но это не совсѣмъ справедливо, въ вилюйской тюрьмѣ жили разновременно только двое ссыльныхъ: Омичко, сосланный еще по польскимъ дѣламъ 1863 —1864 годовъ, и литераторъ Чернышевскій, который пробылъ тамъ около 13 лѣтъ. Мѣстомъ ссылки для государственныхъ преступниковъ служитъ теперь исключительно Якутскій округъ, а отчасти Верхоянскій и Колымскій округа. Въ области, по оффиціально опубликованнымъ свѣдѣніямъ, находилось въ 1880 году до 80 человѣкъ государственныхъ преступниковъ обоего пола. Впрочемъ Якутская область издревле была страной государственной ссылки. Начиная съ гетмана Многогрѣшнаго и протопопа Аввакума еще въ 17 столѣтіи и Войнаровскаго въ 18, тамъ были и декабристы: графъ Чернышевъ и Бестужевъ (Марлинскій) въ самомъ городѣ Якутскѣ и одинъ изъ Муравьевыхъ въ Вилюйскѣ и т. д.

Ш.

РУССКІЯ ПОСЕЛЕНІЯ ВЪ ЯКУТСКОЙ ОБЛАСТИ ^*).

ІII.

«Восточное обозрѣнiе» №24, 12 iюня. 1886

Писавшіе объ Якутской области, Геденштромъ и Щукинъ, опредѣляли число всѣхъ ея жителей — Геденштромъ до 70 тысячъ человѣкъ, причемъ данныя Геденштрома относятся къ первому десятилѣтію настоящаго столѣтія и, очевидно, къ одному мужскому полу, а Щукинъ пишетъ, что въ 1838 году всѣхъ жителей области было 89,565 человѣкъ мужскаго пола и 90,006 женскаго; изъ этого числа якутовъ было 87,000 мужескаго пола; слѣдовательно, русское населеніе области можно считать въ это время слишкомъ въ 5 тысячъ человѣкъ обоего пола. Гагемейстеръ, данныя котораго относятся къ началу 50-хъ годовъ, показываетъ въ области 210,475 человѣкъ обоего пола, изъ этого числа русскихъ 8,404 человѣкъ обоего пола. По оффиціальнымъ свѣдѣніямъ, приводимымъ въ сборникѣ историко-статистическихъ свѣдѣній о Сибири, въ области было въ 1873 году 236,067 человѣкъ обоего пола, причемъ за 10 лѣтъ, съ 1862 года, прибыло 3,805 мужчинъ и 4,002 женщины, или 7,807 человѣкъ обоего пола. Изъ приведенныхъ данныхъ видно, что приростъ идетъ медленно и весь падаетъ на долю якутовъ, ибо въ городахъ области прибыло за этотъ 10-лѣтній періодъ только 7 человѣкъ мужскаго пола и 379 женскаго, причемъ въ городѣ Якутскѣ за это время населеніе убыло, а именно на 270 мужскаго пола и на 565 женскаго. Изъ показаннаго числа русскихъ въ области, въ 5 тысячъ человѣкъ въ концѣ 30-хъ годовъ и въ 8½ тысячъ въ началѣ 50-хъ, и изъ количества прибыли населенія въ городахъ области за 60-е годы очевидно, что приростъ русскаго населенія увеличивался не естественнымъ путемъ перевѣса рождаемости надъ смертностью, а искусственнымъ путемъ ссылки или пріѣзда иногородныхъ. Всѣхъ жителей въ городѣ Якутскѣ въ 1873 году было 2,713 мужскаго пола и 2,117 женскаго. Въ городахъ области русское населеніе составляетъ только 62,45%, т. е. болѣе ⅓ городскаго населенія составляютъ якуты, въ округахъ же русскаго населенія только 4,05%, или 4 человѣка на 100 якутовъ. Но въ послѣднее время, а именно съ конца разсматриваемаго періода, чрезвычайно увеличилась ссылка въ города и округа области, а инородческое населеніе, особенно въ 1874 году, значительно истребила оспа. Это время, т. е. первую половину 70-хъ годовъ, можно считать до нѣкоторой степени поворотнымъ пунктомъ въ отношеніяхъ инородцевъ къ русскому населенію. Съ этого времени инородцы сами обратились къ земледѣлію, а къ русскому особенно сильно прибывающему ссыльному населенію стали въ условія экономической борьбы за свои земли.

*) См. «Восточное Обозрѣніе» настоящаго года, №№ 17 и 20.

Съ давнихъ поръ русская администрація уже обращала вниманіе на развитіе земледѣлія въ этой области; еще въ 70-хъ годахъ прошлаго столѣтія русскимъ дворянскимъ родамъ въ Якутской области Степановымъ, Поротовымъ и Аммосовымъ были пожалованы громадныя земли но р. Амгѣ и около города Якутска, именно съ цѣлію развитія земледѣлія, но эти попытки крупнаго земледѣлія при помощи полурабовъ якутовъ, конечно, не могли имѣть никакого результата. Климатическія условія области въ отношеніи къ земледѣлію имѣютъ свои странныя особенности. Въ періоды каждыхъ семи лѣтъ бываетъ одинъ громадный урожай, понижаясь на 2-й и 3-й годъ; въ 4-й и 5-й годъ бываетъ почти полный неурожай отъ раннихъ морозовъ, на 6-й годъ хлѣбъ родится кое-какъ и на 7-й снова неслыханный урожай. Земля въ области глинистая, покрытая тонкимъ слоемъ, въ вершокъ, перегноя, поросшаго дерномъ. Землю надо поднимать неглубоко, чтобы не завалить перегноя глинистой подпочвой. Новь, поднятая на такой землѣ, въ счастливые годы даетъ самъ 20, самъ 25 урожая ячменя и пшеницы, но чрезъ 2, много чрезъ 3 сплошные посѣва эта земля выпахивается и, если не удобряется, то остается негодной почти навсегда и поростаетъ мелкими незабудками и полынью. Въ области такъ и поступаютъ съ землями, выпахиваютъ и бросаютъ, чтобы поднять новь въ другомъ мѣстѣ. Удобной земли немного въ области, гдѣ земледѣліе возможно только въ Олекминскомъ и Якутскомъ округахъ и частію въ Вилюйскомъ, по среднему теченію Вилюя. Земля, годная для хлѣбопашества, лежитъ, по большей части, узкими полосами по лѣсовымъ опушкамъ, которыя доставляютъ почвѣ лиственный перегной. Въ Намскомъ улусѣ Якутскаго округа и около Якутска, гдѣ поселено много скопцовъ, исключительно земледѣльцевъ Якутскаго края, десятина земли отдается въ аренду на одно лѣто за 10 руб. сер. Одни скопцы, поселенные въ области тремя большими селеніями: около Якутска, въ Намскомъ улусѣ и на устьѣ р. Маи, достигли въ земледѣліи успѣха; крестьяне Амгинскихъ слободъ давно истощили свою почву и ведутъ жалкую, полуголодную жизнь, давно забывши даже свой родной русскій языкъ. Колонія изъ русскихъ поселенцевъ около города Якутска такъ же не имѣла успѣха, и населеніе ея разбрелось, такъ же какъ и колонія Устьмайской слободы, населенная въ 50-хъ годахъ старообрядческими переселенцами изъ Забайкалья. Цѣны на хлѣбъ въ Якутскѣ теперь стоятъ: на пшеничную муку отъ 1 р. 50 к. до 2 р. за пудъ, за яричную муку отъ 1 руб. 20 к. до 1 руб. 60 к. за пудъ, за ячмень въ зернѣ отъ 50 коп. до 75 к. и за овесъ отъ 50 к. до 70 к. за пудъ. Овощи у скопцовъ такъ же родятся успѣшно, цѣна за 1 ч. картофеля въ городѣ Якутскѣ отъ 30 к. до 50 к., сотня огурцовъ 1 р., а иногда и 50 к. Въ якутскихъ наслегахъ огородничества почти не существуетъ, хотя администрація принимала мѣры къ его развитію; такъ, напримѣръ, въ одинъ изъ улусовъ, прилегающихъ къ р. Амгѣ, былъ присланъ ученый садовникъ, и ему былъ выстроенъ на счетъ якутовъ домъ, съ обширнымъ сухимъ подваломъ для храненія овощей, были куплены на тотъ же счетъ сѣмена и огородные инструменты. Предполагалась центральная образцовая ферма, которая должна была снабжать сѣменами всѣ наслеги, для чего въ каждомъ наслегѣ, при родовомъ управленіи, долженъ быть воздѣланъ огородъ и продукты огорода розданы по якутамъ, чтобы, познакомивъ ихъ съ употребленіемъ овощей, привлечь инородцевъ къ огородничеству. Огороды воздѣлывались, какъ натуральная повинность, но продукты ихъ шли только богатымъ якутамъ. Ученый садовникъ скоро спился съ кругу, и ферма была закрыта. Теперь огороды въ наслегахъ существуютъ только у поселенцевъ и лицъ духовнаго званія, для ихъ собственнаго домашняго хозяйства.

Обозрѣватель сибирской исторіи Словцовъ говоритъ: „Нѣтъ сомнѣнія, что Лена отъ Усть-Кута, Колыма до Нижнеколымска, равно и другія сѣверо-восточныя мѣста, гдѣ завязалось русское племя, заселены больше или меньше преступниками, каковы были московскіе бунтовщики 1662 года, поддѣлыватели противозаконной монеты и стрѣлецкіе мятежники разныхъ временъ, не на службу посланные". Теперь въ Якутскъ ссылается много евреевъ, по большей части, попадающихся въ тайной продажѣ золота. Мелкая базарная торговля въ Якутскѣ переходитъ все болѣе и болѣе къ нимъ, въ ущербъ мѣщанамъ и якутамъ, прежде занимавшимся ею. Административно сосланные башкиры и татары занимаются мелкой развозной торговлею, а также воровствомъ и конокрадствомъ. Ссылается сюда на житье также много сибирскихъ чиновниковъ, которые въ началѣ охотно принимаются на службу за недостаткомъ грамотныхъ писарей въ Якутскѣ, но этотъ классъ ссыльныхъ скоро пропивается и принимается за прежнія плутни и лишается занятій. Вообще переполненіе Якутска поселенцами даетъ себя чувствовать жителямъ безпрестанными воровствами и даже убійствами. Въ городѣ существуетъ человѣкъ до 50 поляковъ, сосланныхъ за возстаніе 1863—1864 годовъ; они уже давно получили право возвратиться на родину, но остаются тутъ, обжившись и занявшись разными ремеслами и торговлей. Все это люди изъ низшихъ классовъ общества, и потому никакого вліянія въ смыслѣ образовательномъ на мѣстное общество оказать не могутъ. Коренные жители Якутска и другихъ мѣстъ области состоятъ изъ 3 классовъ: это казаки, купцы и мѣщане и духовенство. Всѣ эти три класса, а въ особенности казаки, имѣютъ въ своей крови много инородческаго. Духовенство здѣсь женится не въ одномъ своемъ классѣ, а даже чаще на дочеряхъ мѣщанъ и казаковъ и на ихъ воспитанницахъ, которыя бываютъ изъ якутскаго, тунгузскаго и другихъ племенъ области. Черные волосы и такіе же глаза, смуглость кожи преобладаютъ во всѣхъ этихъ классахъ, такъ же мало у нихъ и волосъ на бородѣ и усахъ. Особенно объякутились казаки въ городкахъ области, у нихъ выработалось даже особое русское нарѣчіе, которое трудно понять вновь пріѣзжему въ область. Они не могутъ произносить звуковъ в, ф, ш, которыхъ нѣтъ въ якутскомъ языкѣ; они говорятъ: борòна вмѣсто ворона, силинъ вмѣсто филинъ и т. д. Въ якутскомъ языкѣ существуетъ только одинъ родъ, общій для всѣхъ предметовъ, и такіе объякутившіеся русскіе, говоря по русски, обыкновенно говорятъ про женщину: онъ, а женщина про мужчину: она. Они про русскаго, незнакомаго съ якутскимъ языкомъ, такъ же, какъ и якуты, говорятъ: „тонъ нуча“, т. е. мерзлый русскій. Каждый изъ нихъ чувствуетъ себя привольнѣе въ якутской юртѣ, чѣмъ въ русскомъ домѣ, и удобнѣе въ якутскомъ платьѣ, которое отличается рукавами, узкими у запястья и очень широкими и съ буфами на плечахъ. Таковы же и якутскіе мѣщане въ своемъ большинствѣ. Но всѣ эти классы якутянъ — народъ крайне выносливый, какъ будто они унаслѣдовали свойства тѣхъ старыхъ казаковъ и торговцевъ, которые изъ конца въ конецъ проходили пустыни Восточной Сибири. Страшный запасъ терпѣнія и выносливости оказывается въ этихъ людяхъ, съ виду такихъ субтильныхъ. Казаки проводятъ цѣлые мѣсяцы въ дорогѣ, на которой нѣтъ ничего, кромѣ пустыхъ поваренъ да тунгузскихъ стойбищъ въ разстояніи 100 и 200 верстъ другъ отъ друга. Въ чукотской экспедиціи барона Майделя, въ 1867 году, казаки, не нашедши оленей, тащили на своихъ плечахъ всѣ ящики съ провизіей и платьемъ верстъ по 70-ти по мерзлой тундрѣ при 40° мороза. Часто заметаютъ вьюги почту, идущую въ Охотскъ и Гижигинскъ, и цѣлыя недѣли сидитъ казакъ въ снѣжной норѣ на берегу Охотскаго моря. Съ горныхъ рѣчекъ Учура онъ спускается, привязавши себя къ плоту. Казаки мало занимаются земледѣліемъ и живутъ очень бѣдно; самыми богатыми изъ нихъ считаются вилюйскіе казаки. По тѣмъ же пустынямъ и съ небольшимъ удобствомъ кружитъ и якутскій торговецъ, собирая долги съ инородцевъ; туда же ѣдетъ и священникъ, котораго приходъ въ сѣверныхъ округахъ иногда растянутъ на полторы тысячи верстъ.

Ш.

(OCR: Аристарх Северин)