ПУТЕВЫЯ ЗАПИСКИ АДМИРАЛА БАРОНА Ф. П. ВРАНГЕЛЯ.

Двадцать седьмаго мая 1830 года, мы выѣхали изъ Иркутска, гдѣ прожили восемь съ половиной мѣсяцевъ. Не думаю, чтобы на землѣ отыскался такой жалкій уголокъ (кромѣ тюрьмы), гдѣ бы можно было прожить три четверти года, не получивъ нѣкоторой привязанности или привычки къ лицамъ и даже неодушевленнымъ предметамъ, почему нибудь памятнымъ. Въ Иркутскѣ мы испытали гостепріимство и нелицемѣрное къ намъ участіе; а въ семействѣ Муравьевыхъ обрѣли истинныхъ друзей, съ которыми разстаться было очень грустно. Холодные визиты сдѣланы были наканунѣ, какъ жертва, принесенная этикету или ложно называемому приличію, которое не должно бы противиться разсудку и сердцу. Отобѣдавъ у Кейдлера на дачѣ, пустились въ 4 часа въ путь; множество экипажей слѣдовало за нами. Губернаторская фамилія оставила насъ на Верхоленской горѣ (въ 4 верстахъ), откуда въ ясную погоду открываются обширные и живописные виды на Иркутскъ, Ангару и прилежащую цѣпь горъ. На 6-й верстѣ, на такъ называемый «веселой горѣ», мы простились съ шумно веселыми провожатыми, которые горевали для того, чтобы затушить печаль и смыть слезы шампанскимъ, а скуку прогнать пѣснями. О, какъ бы они желали всю свою жизнь разставаться съ пріятелями!

Лизанька съ 4-хъ недѣльнымъ ребенкомъ, Клементина Ивановна (m-me Медвѣдева, дочь Кейдлера) и m-me Fichtner занимали шестимѣстную карету; я съ Медвѣдевымъ сидѣли въ бричкѣ, Мейеръ съ собакой въ кибиткѣ; Кузнецовъ (правитель иркутской конторы Россійско-Американской компаніи) съ 2-мя сыновьями въ своемъ экипажѣ; а жена его съ Анной Андрѣевной (sage femme) въ другомъ. Для ребенка должны были часто останавливаться, такъ что на ночлегъ (на 32-й верстѣ) пріѣхали почти въ полночь; всѣ передрогли, въ особенности жители кареты были весьма утомлены.

Нашъ квартирмейстеръ Кузнецовъ весьма благоразумно избралъ деревню Оекъ мѣстомъ ночнаго отдыха и занялъ домъ крестьянина Пѣтухова, имѣющаго въ сундукахъ своихъ слишкомъ 150 тысячъ звонкой монеты. Сытный и вкусный ужинъ былъ уже накрытъ. Хозяинъ-мужикъ, лѣтъ 45, наученный и просвѣщенный лакомыми чиновниками Иркутска, которые весьма чтутъ и честятъ капиталистовъ-крестьянъ, связанныхъ съ ихъ благородіями и высокоблагородіями посредствомъ какого то сильнаго магнита, изволилъ самъ сѣсть съ нами за столъ, а тучная хозяйка его ухаживала за гостями, упрашивая кушать хлѣбъ-соль. Отецъ этого мужика жилъ 102 года и былъ извѣстенъ умомъ и дѣятельностью въ молодости; а подъ старость страстью къ голубямъ; не менѣе 2000 голубей слетались по свистку старика, садились къ нему на голову и плечи. Онъ сохранилъ бодрость духа до смерти.

Здѣсь простились съ нами Кузнецовы и Анна Андреевна.

28-е, послѣ завтрака. На проѣханныхъ сегодня 85 верстахъ мы любовались свѣжестью природы; межь холмовъ тянутся обширныя равнины (называемыя здѣсь степями), покрытыя молодою зеленью, какъ бархатомъ, и испещреныя стойбищами бурятъ, богатыхъ скотомъ и свободою. Старанія земскаго начальства пріучить этихъ полудикарей къ хлѣбопашеству не увѣнчались желаемымъ успѣхомъ: конечно, одна нужда можетъ заставить человѣка промѣнять безпечность на трудолюбіе — отраву на цѣлебный бальзамъ. Не первая ли наша благодѣтельница это хуленая нужда?

29-е. Достигли рѣки Лены противъ Кочугской пристани, въ 230 верстахъ отъ Иркутска. Бѣдная, грязная деревушка съ убогою церковью расположена на противолежащемъ берегу, у котораго стоялъ и нашъ паузокъ. Въ нетерпѣніи полюбоваться ковчегомъ нашимъ, о которомъ насказали намъ по дорогѣ много утѣшительнаго, мы тотчасъ же переправились чрезъ рѣку, чтобы, какъ водится, горько обмануться въ ожиданіяхъ. Каюты оказались низки, холодны, текучи. Я немедленно принялся за передѣлку: стѣны обилъ войлоками, поставилъ желѣзную печь (нарочно взятую съ собой изъ Иркутска), размѣстилъ багажъ, провизію, не переставая изливать сильные порывы справедливой досады на виновниковъ неисправностей.

Здѣсь строятся и нагружаются паузки, баржи и лодки для плаванія по Ленѣ, которая, какъ тебѣ извѣстно, истекаетъ въ 20 верстахъ отъ Байкала, въ 231 верстѣ отсюда, имѣетъ здѣсь 30 сажень ширины и до 2½ аршинъ глубины, а до Ледовитаго моря протекаетъ 4002 версты, будучи всюду судоходна. Несмотря на производимое крестьянами судостроеніе, въ домоводствѣ ихъ не замѣтно довольствія: въ кабакѣ изчезаютъ всѣ плоды трудовъ ихъ, а неопрятныя избы остаются представителями нищеты. На вопросъ: отчего вы такъ бѣдны? голова мнѣ отвѣтилъ: «тѣсное мѣсто, сударь, лучшіе сѣнокосы заняты бурятами, а нашему скоту негдѣ разгуляться», и при этомъ показалъ рукою на обширную равнину, которая могла бы вмѣстить всѣ орды Чингисхана. «Много ли у васъ скота?» «Головъ 30, сударь». «А великъ ли годовой сборъ цѣловальника?» «Тысячъ десять рубликовъ!» «Видно и скотъ вашъ предпочитаетъ вывѣску орла чистому полю» замѣтилъ я. Винный откупъ въ Сибири парализируетъ всѣ другія благодѣтельныя учрежденія правительства, пекущагося о водвореніи устройства и благосостоянія въ нижнемъ классѣ народа: безъ понятія о нравственности невозможно привить къ нимъ и наклонности къ трудолюбію, которое, вмѣстѣ съ здоровьемъ, исчезаетъ въ сивухѣ.

30-го. При теплой, пріятной погодѣ мы отвалили сегодня утромъ отъ берега. Разставаніе Лизаньки съ Клементиной Ивановной тронуло и меня до слезъ. Громогласное ура и сердечныя желанія провожали насъ. Поворотясь носомъ по теченію, лоцманъ и гребцы наши сняли шапки и громко помолились: «Господи помилуй и благослови! Богъ намъ надобенъ!» — затѣмъ грянули въ гребли и быстрое теченіе унесло насъ скоро изъ виду провожавшихъ насъ пріятелей. Я не могъ безъ сильнаго движенія въ душѣ взглянуть на жену и ребенка, представляя себѣ неизвѣстную будущность, наполненную тьмою опасностей.

Нашъ паузокъ извивался межъ гористыхъ береговъ, покрытыхъ темнымъ лѣсомъ; мы не сходили съ верху, развлекая думы и чувства, насъ отягчавшія, спокойною, безмятежною величавостью дикой природы: о какъ утѣшителенъ и внятенъ былъ ея голосъ!

Въ 30 верстахъ отъ Качуги, на правомъ берегу рѣки, лежитъ Верхоленская деревня, которая обыкновенно снабжаетъ пловцовъ дорожной провизіей, курами, масломъ, молокомъ и пр. Берегъ покрылся любопытными зрителями, когда мы причалили для удовлетворенія нашихъ нуждъ, и весьма пріятно было не видѣть здѣсь ни одной праздной женщины; всѣ онѣ вязали чулки и колпаки и т. п. изъ шерсти и заячьихъ волосъ, предлагая и намъ по дешевой цѣнѣ купить на дорогу. Подобной картины трудолюбія я не видалъ во всей Сибири и ставлю Верхоленскую деревню въ образецъ, достойный подражанія; и за то избы ихъ чисты, огороды обработаны, лѣсъ кругомъ вырубленъ и все дышетъ довольствомъ. Вѣроятно, основатели этой деревни были дѣятельные, добрые люди.

Лоцманъ желалъ остаться здѣсь на ночь, приводя причиной «опасныя впереди мѣста»; но такъ какъ мнѣ эти безопасныя опасности знакомы и я полагался на пустоту нашего паузка, то велѣлъ плыть далѣе. Ночь прошла безъ бѣды.

31-е. Въ день нашей свадьбы небо казалось мнѣ яснѣе и погода пріятнѣе обыкновеннаго. Какъ богатъ этотъ годъ приключеніями! Они, какъ волшебныя картины благодѣтельнаго сновидѣнія, мелькаютъ передо мной, вливая въ душу отраду, разширяя сердце любовію и неизреченною благодарностію къ милосердному Подателю благъ. Тринадцать мѣсяцевъ тому назадъ, находясь въ Ревелѣ, я не смѣлъ и мыслить о женитьбѣ, а теперь плыву по Ленѣ, въ самой глуши Сибири, съ любезнѣйшею, добрѣйшею женою и милымъ ребенкомъ! Еслибы писателю романа вздумалось завязать свою повѣсть подобнымъ происшествіемъ, то вѣроятно завязку назвали бы изысканной и неправдоподобной; читатели возопили бы: «куда онъ торопится, этотъ безразсудный мужъ, жестокосердный отецъ 4-хъ недѣльнаго дитяти, нелюдимый, безчувственный родственникъ? Онъ шутитъ жизнью людей и не въ состояніи ощущать сладостей семейной жизни подъ покровомъ безмятежнаго спокойствія, въ кругу родныхъ». Подобныя жестокія обвиненія отражаю безмолвнымъ несогласіемъ; и если потребуются доводы, то долженъ съ Фальстафомъ провозгласить: If reasons were as plenty as blackberries, I would give no man a reason upon compulsion. Затрудненіе въ томъ, которою изъ такого множества причинъ начать перечень?

Языки гребцовъ нашихъ сегодня замѣтно развязались: надуваемый попутнымъ вѣтромъ, парусъ осѣняетъ эту группу, составленную изъ людей, пришедшихъ волею и неволею въ эту сибирскую дичь изъ отдаленнѣйшихъ странъ. Тутъ и жидъ многорѣчивый, «безъ вины» сосланный за воровство, и молчаливый угрюмый сибирякъ, и поющій малороссіянинъ, и отставной солдатъ въ форменной, изодранной шинели, съ медалью за войну 1812 года. Онъ уроженецъ города Керенска (на Ленѣ между Иркутскомъ и Якутскомъ), взятъ рекрутомъ въ армію, гдѣ широкая спина его приняла порядочную долю храбрости, которая наконецъ довела его и до Парижа, — «большой, веселый городъ, тутъ нѣмцы живутъ, они не пашутъ, не ораютъ, богато проживаютъ»; потомъ онъ находился въ военныхъ поселеніяхъ, и послѣ 26-лѣтней безпорочной службы, съ избитою спиною, тощимъ желудкомъ и изорванною шинелью, получилъ отставку; въ прошломъ году, около Петрова дня, пустился онъ изъ Новгорода пѣшкомъ на свою родину, около маслянницы достигъ Иркутска, а теперь нанялся въ гребцы, чтобы доплыть до мѣста рожденія. Всѣ чудеса нѣмецкаго города Парижа, о которыхъ нашъ ветеранъ съ голубою медалью премного ораторствовалъ, нисколько не удивляли жида: «но какъ зе ти пѣскомъ до Иркутска досоль?» Голубая медаль громко захохотала: «вѣдь до Парижа меня не въ каретѣ везли, а пѣшкомъ же шелъ, подставляя лобъ пулѣ, а спину палкѣ; — то какъ же, братецъ, отставному то домой пѣшкомъ не доплестись? Пусти-ка тебя, жида, на волю, найдешь дорогу». Малоросъ добавилъ: «найдетъ, да не пѣшкомъ, а лошадь украдетъ».

Лоцманъ заслушался или зазѣвался; только мы наткнулись на мель. Для подобныхъ случаевъ имѣютъ на паузкахъ въ готовности длинную, толстую и широкую доску, извѣстную здѣсь подъ названіемъ «плеухи»; люди спускаются въ воду, держатъ плеуху ребромъ пеперекъ теченія, ниже паузки, образуя родъ плотины, которая, возвышая воду, способствуетъ паузкѣ сплыть съ мели на глубину.

Берега Лены весьма мало населены; рѣдко гдѣ встрѣчается избушка, станція или деревня. На вечерней зарѣ мы проплыли мимо одной небольшой деревушки, въ которой царствовала мертвая тишина. На лай нашей собаки отвѣтило тотчасъ множество голосовъ ея собратій и жаркая перепалка съ обѣихъ сторонъ не умолкала даже тогда, когда мы давно уже скрылись изъ виду непріятеля. Лена, сдѣлавъ нѣсколько заворотовъ, погрузилась, а вмѣстѣ съ ней и нашъ паузокъ, — въ темныя тѣни крутыхъ горъ, стѣсняющихъ ея теченіе; дикость этихъ скалъ и таинственность вечерней тишины питаетъ въ глуши лѣсовъ нелюдимаго пугача, испускающаго жалобные вопли, словно нѣкій духъ подземный, на страхъ веселящимся на свободѣ; въ довольно ясномъ отголоскѣ перекатываются эти странныя звуки, смѣшиваясь съ пророческими кликами кукушки.

Іюня 2-го. О вчерашнемъ днѣ сказать нечего: плывемъ безостановочно днемъ и ночью, то подъ парусомъ, то на веслахъ, а чаще всего несемся по теченію, предаваясь его волѣ. Сегодня небо покрылось облаками, горы погрузились въ туманъ, а воздухъ теплый и въ вечеру накрапывалъ дождь. За Рижской станціей (440 верстъ ниже Качуги) горы нѣсколько отступаютъ отъ рѣки, оставляя отлогія равнины въ пользу посельщиковъ, которые однакожъ этого не понимаютъ. Здѣсь ростетъ прекрасная сосна, ель, береза, осина, лиственница, а изъ кустарниковъ: Faulbàum und Sgarra. Нищета есть общій удѣлъ здѣшнихъ крестьянъ. Узкія полосы сѣнокосныхъ земель, лежащія вдоль рѣки и стѣсняемыя горами, конечно, не достаточны для удовлетворенія нуждъ сельскаго хозяйства, тѣмъ болѣе что они заносятся отъ наводненія рѣки иломъ, препятствующимъ прозябанію хорошихъ травъ, и отъ того подъ хлѣбные посѣвы вовсе неудобны: на это то обстоятельство крестьяне всегда упираютъ, когда ихъ спрашиваютъ о причинѣ бѣдности. Но истину слѣдуетъ искать въ ихъ нерадивости и лѣности. Въ теченіе 60 слишкомъ лѣтъ, какъ русскіе поселены на чувашскихъ берегахъ, врядъ ли одно дерево срублено для очистки мѣстъ подъ пашни или сѣнокосы; покрайней мѣрѣ съ рѣки незамѣтно ничего подобнаго. Да и можно ли ожидать трудолюбія отъ бродягъ? Иной привыкъ къ безпечности съ малолѣтства, которое провелъ въ плодоносныхъ губерніяхъ Россіи; другой отвыкъ въ бродяжничествѣ отъ трудовъ, ему съ молодости, можетъ быть, и знакомыхъ. Дѣти такихъ отцевъ наслѣдовали отъ нихъ лѣность. Начальство неохотно обращаетъ вниманіе на такой неблагодарный предметъ, сберегая попечительность свою на поощреніе соболинаго и бѣличьяго промысловъ. А кабаки, кабаки!

5-е. На разсвѣтѣ прошли станцію Заборскую, откуда до Керенска считаютъ сухимъ путемъ 28 верстъ, а водою 75: рѣка извивается на этомъ пространствѣ крутыми поворотами межь низменныхъ береговъ, и течетъ весьма медленно: въ этихъ такъ называемыхъ кривыхъ лукахъ помогаетъ намъ попутный вѣтеръ.

Около 5 часовъ пополудни надъ горами собрались черныя тучи, которыя разразились сильнымъ громомъ и вихремъ; жестокій порывъ прижалъ нашъ паузокъ къ песчаному берегу и разбросалъ горящія полѣнья изъ очага по всему судну; полился дождь какъ изъ ведра, пробиравшійся обильными ручьями въ каюты, гдѣ не осталось сухаго мѣста. Однако вѣтеръ бушевалъ не долго и небо скоро прояснилось. Въ 7 часовъ вечера, мы пристали къ городу Керенску, чтобы запастись провизіей. Отъ Ив. Богд. имѣлъ я письмо къ здѣшнему исправнику, который на нашу бѣду находился въ уѣздѣ. Засѣдатель, по сибирскому обыкновенію, явился съ рапортомъ ко мнѣ, увѣрялъ, что изъ жителей Керенска никто не можетъ похвастаться тѣмъ, что послѣ Пасхи имѣлъ кусокъ свѣжаго мяса на столѣ, что скотъ отъ недостатка сѣна едва движется, что домашнихъ птицъ здѣсь никогда не водилось и что наконецъ даже и рыбы нѣтъ! Онъ прислалъ къ намъ купца, у котораго мы купили солонины, масла, свѣчь и печенаго хлѣба за умѣренныя цѣны, также ведро бѣлой капусты, а дикаго щавелю мы нарвали сами на противоположномъ островѣ — и въ ½ 10-го часа отчалили отъ берега.

Во все это время засѣдатель не переставалъ возбуждать въ насъ состраданіе къ жалкому положенію обывателей этого въ грязи затонувшаго городка, — забытаго природою, какъ онъ выразился. Крестьяне-хлѣбопашцы для собственнаго продовольствія закупаютъ ежегодно шестимѣсячную провизію муки, бѣдны скотомъ, и лишь осенью находятъ подкрѣпленіе въ рыболовствѣ. Откуда же достаютъ они денегъ на покупку этой шестимѣсячной провизіи, на взносъ податей и — на случай посѣщенія исправника и засѣдателей? Крестьяне удовлетворяютъ всѣ эти нужды добываемыми въ здѣшнихъ лѣсахъ прекраснаго качества бѣлками, и частью гоньбою почты. Въ самомъ городѣ разводятъ также огурцы, капусту и морковь —  которые возятъ въ Якутскъ на выгодную продажу; а хлѣбопашество и скотоводство, конечно, могли бы быть въ лучшемъ состояніи. Ко всему этому, въ 150 верстахъ вверхъ по рѣкѣ Киренгѣ, имѣются богатые рыбные промыслы. А все-таки безотвѣтная природа ихъ забыла!

7-е. Однѣ прибрежныя горы измѣняются въ видахъ и формахъ своихъ, все прочее остается въ привычномъ однообразіи. Однакожъ, нужно замѣтить, что мы проплыли мимо 20 барокъ съ хлѣбомъ, сплоченныхъ по три вмѣстѣ; довольно глубоко погруженныя въ воду, онѣ представляютъ огромную площадь теченію, дѣтствующему на нихъ съ такою силою, которая совершенно уничтожаетъ вліяніе противнаго вѣтра; вслѣдствіе этого они безъ пособія веселъ несутся гораздо быстрѣе паузки; барки эти суть четырехугольные огромные ящики, вмѣщающіе каждый по 6,000 пудовъ муки.

8-е. Поутру проплыли мимо селенія, лежащаго насупротивъ устья р. Витима. И здѣсь не могли получить ни молока, ни рыбы.

Въ 240 верстахъ вверхъ по р. Витимѣ находится слюдяная ломка. Слюду добываютъ въ скалахъ съ немалымъ трудомъ и находятъ ее слоями въ футъ толщиною и 1½ арш. поперегъ кристалла. Живущій въ деревнѣ Витимской, купецъ Ширяевъ, ежегодно отправляетъ артель для добыванія слюды, которая не находится на откупѣ или подъ запрещеніемъ, какъ напр., Вилютная каменная соль; каждому дозволено ломать и продавать ее безъ пошлины. Въ прошломъ году Ширяевъ послалъ туда 27 вольнонаемныхъ работниковъ на хозяйскомъ суднѣ, съ харчами и инструментами; по условію каждому работнику принадлежалъ 1 пай и 10 паевъ хозяину. Во все лѣто добыли 111 пудовъ чистой слюды, слѣдовательно по 3 пуда на пай, который покупался хозяиномъ за 200 рублей; отъ мелочной перепродажи онъ можетъ выручить 300 р. за пудъ, т. е. 900 за пай.

Въ вечеру замѣтили на правомъ берегу двѣ тунгузскіе юрты; я переѣхалъ на лодочкѣ къ нимъ въ гости. Съ рѣки Олекмы они недавно перешли сюда на своихъ оленяхъ, для закупки ржаной муки съ проплывающихъ барокъ. Средства пропитанія ихъ весьма ограничены, особенно весною, когда рыбы и птицъ мало, олени тощи, а ягоды не зрѣлы. Я обрадовалъ этихъ добрыхъ страдальцевъ табакомъ и получилъ немного оленьяго молока для жены. Между тѣмъ, паузокъ ушелъ почти изъ виду и я долженъ былъ самъ приняться за весло, чтобы догнать бѣгущихъ.

11-е. Сильный противный вѣтеръ ставитъ насъ безпрерывно бокомъ поперегъ теченія, прижимаетъ къ берегамъ и выводитъ насъ изъ терпѣнія; къ тому же развело на рѣкѣ порядочное волненіе (она шире двухъ верстъ), ковчегъ нашъ качается безъ милосердія и даже нѣкоторыхъ пассажирокъ жестоко укачало. Самый водяной парусъ не помогаетъ.

12-е. Въ 7 ч. утра пристали къ бывшему городу Олекминску. Эта резиденція исправника Олекминскаго уѣзда расположена вдоль рѣки, примыкая къ крутизнамъ изъ красной глины. Хлѣбъ здѣсь худо созрѣваетъ и плохо награждаетъ труды крестьянина, которому гораздо легче убить соболя и бѣлку. Олекминскіе соболя славятся по всей Сибири; отличнѣйшіе продаются по 100 рублей; 30 и 50 р. обыкновенная цѣна. Теперь здѣсь ярмарка, 10 большихъ барокъ съ хлѣбомъ и солью и 35 купеческихъ паузковъ съ другими товарами прижались къ берегу; разноцвѣтные флаги развѣваются на мачтахъ; толпа якутовъ, тунгусовъ и русскихъ, одѣтые въ лучшіе наряды, тѣснятся кругомъ; въ раскинутыхъ на берегу палаткахъ выставлялись для приманки блестящія и разноцвѣтныя бездѣлки; вездѣ примѣтно движеніе. Лизанька не могла довольно наглядѣться на эту пеструю картину промышленности, столь рѣдкую въ этой части Сибири. Рѣка имѣетъ здѣсь 3 версты въ ширину.

Запасшись свѣжею провизіею, мы отчалили и поплыли впередъ, держась берега.

15-е. Ниже Олекминска живутъ якуты, которые для рыбной ловли выѣзжаютъ на рѣку. Они часто пріѣзжали къ намъ съ продажной рыбой на утлыхъ лодочкахъ, сдѣланныхъ изъ березовой коры. Около станка Бестяхскаго (90 верстъ отъ Якутска) рѣка разширяется на 4 версты и, протекая по прямой линіи, представляетъ неограниченный берегами горизонтъ. Лѣвый, известковый, довольно высокій берегъ, покрытъ частымъ березовымъ лѣсомъ, снабжающимъ Якутскъ дровами, угольями и смолой; и теперь въ разныхъ мѣстахъ якуты занимались рубкою дровъ и жженіемъ угля, который на сплоченныхъ бревенчатыхъ паромахъ сплавляютъ въ городъ для продажи. Въ 18 верстахъ далѣе видѣнъ старинный деревянный монастырь Покровскій — безъ монаховъ. Отсюда рѣка становится мелка и фарватеръ нѣсколько затруднителенъ.

Между станками Титъ-Аринская и Тоенъ-Аринская и у Бестяхской, на лѣвомъ берегу Лены, открыты богатыя руды свинца съ серебромъ; въ присланныхъ въ Петербургъ образчикахъ найдено въ 100 доляхъ руды 70 свинцу и 3 серебра. 30 лѣтъ казна пыталась обработывать этотъ рудникъ, но ссыльные, употреблявшіеся для этой работы, начали грабить мирныхъ якутовъ, вслѣдствіе чего сочли за лучшее прекратить работы; нынѣ американская компанія наша хотѣла было приняться за это дѣло; однако, я отсовѣтывалъ ей затрачивать капиталы, нужные ей для колоній.

16-е. Въ 8 часовъ утра, при ясной погодѣ, пристали, наконецъ, къ Якутску, совершивъ болѣе 2,500 верстъ рѣчнаго плаванія въ 18 сутокъ. Коммисіонеръ компаніи, г. Шергинъ, тотчасъ явился къ намъ и приготовилъ для насъ свои экипажи. Мы торжественно расположились въ его домѣ. M-me Розенбергъ, оставшаяся здѣсь въ ожиданіи нашего прибытія, встрѣтила Лизаньку съ непритворною радостію; она, бѣдненькая, скучала по мужѣ, которому необходимо было спѣшить въ Охотскъ.

Въ Якутскѣ я нашелъ весьма мало перемѣнъ. Выстроился новый гостинный дворъ; но остались старыя сплетни и старое невѣжество. Въ 9 дней нашего здѣсь пребыванія, мы озабочены были приготовленіями къ охотской дорогѣ, и я однимъ только днемъ пожертвовалъ для свиданія съ моими прежними знакомыми; слѣдовательно и не могу много разсказать. Притомъ, весь городъ, раздѣлившійся на двѣ партіи, былъ въ ожиданіи пріѣзда коммиссіи для изслѣдованія дѣйствій областнаго начальника; приближенные его шныряли изъ дома въ домъ, собирая партизановъ и вывѣдывая мнѣнія людей; между тѣмъ какъ противная сторона ликовала подъ маскою состраданія. Подобный духъ общества мнѣ противенъ, какъ ревень, и чтобы не слышать и не видѣть этихъ шипуновъ, я старался ни съ кѣмъ не встрѣчаться и не принялъ ни одного приглашенія.

Въ сибирскихъ городахъ я бываю очень расположенъ досадовать на дурное, не встрѣчая ничего хорошаго или похвальнаго; меня могутъ обвинять въ предубѣжденіи и, можетъ быть, основательно. Однакожъ, какъ бы то ни было, слѣдующія мои замѣчанія неоспоримы. Отъ бывшаго разлитія рѣки и долголѣтняго нерадѣнія полиціи многія улицы города испорчены, мосты прорваны, срубъ по набережной поврежденъ, новый каменный и для города довольно обширный гостинный дворъ служитъ вывѣскою упадка торговли, а хлѣбные и мясные базары свидѣтельствуютъ о совершенной безпечности городоваго начальства, ибо они пусты и въ нихъ нельзя найти и за деньги самонужнѣйшихъ потребностей жизненнаго продовольствія. Не смотря на то, что городъ лежитъ на берегу рѣки въ 7 верстъ ширины, окруженъ обширными покосными равнинами и лѣсами, окрестности его населены скотоводственнымъ и трудолюбивымъ народомъ, весьма способнымъ ко всѣмъ ремесламъ, — въ городѣ нельзя было купить ни воды, ни мяса, ни дровъ, ни самыхъ обыкновенныхъ вещей для домашняго обихода: надобно ли стекла въ окна вставить — посылаютъ въ Иркутскъ, сѣдло ли сдѣлать — въ Иркутскъ, пиво ли сварить — въ Иркутскъ. Если не хотите умереть здѣсь отъ голода, жажды и холода, то должны зимою на цѣлый годъ запастись рѣчнымъ льдомъ для воды, набивая имъ обширнѣйшіе и превосходные погреба, ибо рѣка въ 3-хъ верстахъ отъ города и вода въ ней у береговъ лѣтомъ мутна; осенью должны закупать у якутовъ скотъ, дома бить его, чтобы хватило говядины на цѣлый годъ; такимъ же образомъ нужно запасаться масломъ и дровами. Начальство, лишивъ якутовъ свободы (конечно имъ во вредъ обратившейся) и обогащаясь умножающеюся ихъ нищетою, дало имъ взамѣнъ лишь понятія о роскоши, законы для ябедничества и обряды безъ вѣры. По сію пору не думали составить якутскую грамоту, ни основать народныхъ школъ, гдѣ бы якуты могли получить нѣкоторое понятіе о христіанской религіи. Даже нисколько не подумали поддержать чрезвычайную способность якутовъ къ ремесламъ, и ежели всѣ дома и церкви въ Якутскѣ строятся одними якутами и ими же производятся работы столярныя и рѣзныя, — даже живопись, то этому обязаны удивительной переимчивости этого татарскаго народа; начальство же не прилагало о немъ ни малѣйшаго попеченія. Подчинивъ кочующихъ на свободѣ народовъ власти своей, искоренивъ въ нихъ вѣру къ шаманамъ, ознакомивъ ихъ съ нуждами общественной и осѣдлой жизни — правительство забываетъ свой священнѣйшій долгъ, не заботясь объ истинномъ образованіи въ невѣжествѣ и нищетѣ утопающихъ подданныхъ своихъ. Я увѣренъ, каждый земскій засѣдатель полагаетъ, что не онъ для народа, а народъ для него созданъ. Чтобы не сочли меня за безпокойную голову, я долженъ оговориться въ невольной погрѣшности, назвавъ правительствомъ то, что разумѣю начальствомъ, такъ рѣдко дѣйствующимъ въ духѣ нашего мудраго и истинно благомыслящаго правительства.

Коммисіонеръ нашъ, г. Шергинъ, человѣкъ весьма хорошій, умный и усердный, много облегчилъ намъ хлопоты при снаряженіи въ путь, коего трудности почти обратились въ пословицу: Охотская дорога значитъ въ Сибири то же, что самое утомительнѣйшее, опаснѣйшее путешествіе.

Наконецъ, іюня 25-го, мы сѣли вновь на нашъ паузокъ, на которомъ переправились къ противоположному берегу Лены, гдѣ на обширномъ сѣнокосномъ полѣ паслись лошади и разбиты были палатки. Въ Иркутскѣ состроилъ я для матери, ребенка и няньки качку, т. е. по срединѣ двухъ длинныхъ оглобель прикрѣпленный коробъ, довольно просторный для вмѣщенія 4-хъ человѣкъ и обтянутый съ боковъ и сверху сѣтью изъ лошадиныхъ волосъ для предохраненія отъ комаровъ, а на случай вѣтровъ и дождей снабженный кожанымъ чехломъ; въ оглобли спереди и сзади короба должны были впрягать двѣ лошади, и сдѣланный въ Иркутскѣ опытъ удался весьма хорошо. Дабы мои путешественники могли понемногу привыкнуть къ этому висячему на воздухѣ экипажу, поставили его на первый случай на дрогахъ, надѣясь на ровную дорогу первыхъ 50 или 100 верстъ. Однакожъ, лошадь, хотя лучшая изъ всѣхъ, бѣсилась и на первомъ же дебютѣ опрокинула дроги съ качкою. И такъ отправили ее пустою впередъ. Между тѣмъ, якуты обвязывали вьюки и сѣдлали лошадей, которыя рвались, бѣсились, разбивали клади, ушибали ямщиковъ и свирѣпостью наводили страхъ и ужасъ на неопытныхъ моихъ путешественницъ. Наконецъ, отправили 45 навьюченныхъ лошадей, раздѣливъ ихъ на два отряда. Остались сѣдоки; лошади наши уже были осѣдланы и привязаны къ столбамъ. Желая испытать свойства ихъ, я велѣлъ сперва подвести свою лошадь; она вырвалась и пустилась по полю, какъ стрѣла изъ лука; другія сначала немножко чванились, однакожъ скоро вошли въ послушаніе. Ремнями притянули кожаный коробъ (для ребенка) къ груди человѣка, которому я рѣшился довѣрить эту драгоцѣнную ношу, уложили малютку и посадили сѣдока на лошадь, другой долженъ былъ пѣшкомъ вести ее подъ уздцы. Во все это время ребенокъ громко плакалъ, мать, нянька и остальныя женщины проливали слезы, а у меня на сердцѣ было весьма грустно. Усѣлась и Лизанька, и няня, и M-me Розенбергъ, и люди наши, и такимъ печальнымъ шагомъ поѣхали вслѣдъ за ребенкомъ. Они отошли отъ меня уже далеко, когда привели моего бѣглеца. Догнавъ въ слезахъ утопающую процессію, я узналъ, что лошадь подъ ребенкомъ завязла въ болотѣ и теперь человѣкъ съ нимъ идетъ пѣшкомъ, — впрочемъ, кромѣ наведеннаго на мать страха, все шло благополучно.

26-е. Хотя мы отправились изъ Якутска въ 9 ч. утра, но съ Лены тронулись не раньше 9-го часа вечера; солнце было близко къ закату, а погода довольно пріятная. Въ 1-мъ часу утра сего числа, пріѣхали наконецъ на р. Солу, въ 13 верстахъ отъ Лены, гдѣ я намѣренъ былъ переночевать. Но каково было мое удивленіе, когда мы не застали здѣсь нашего обоза, ни палатки, ни кухни, ни постелей. Ночь была холодная и густой туманъ лежалъ на сырой землѣ. Развели огромный огонь въ лѣсу, и около него расположились въ ожиданіи обоза; прошелъ часъ, другой и третій — нѣтъ никого. Между тѣмъ, на сучьяхъ и потникахъ, подъ прикрытіемъ шинелей, усталыя, утомленныя путешественницы заснули крѣпкимъ сномъ. Меня терзала досада на ямщиковъ и состраданіе къ невиннымъ страдальцамъ. Наконецъ, въ 5-мъ часу утра раздались по лѣсу громкіе клики: готъ! готъ! якутовъ, которые показались съ обозомъ за рѣчкою; при переправѣ чрезъ нее упали въ воду вьюки съ нашимъ дорожнымъ запасомъ сахару, соли и кофе — новая бѣда! Солнце стояло уже высоко на ясномъ небѣ, разогнало сѣрые туманы и вселило бодрость въ спутниковъ моихъ. Я нуждался въ снѣ, бросился подъ дерево и часа четыре насладился отдыхомъ. Проснувшись около 9 ч. утра, поднялъ людей; спутницы наши, слава Богу, еще спали, а дитя лежало у груди матери. Онѣ раскрыли глаза, когда чай былъ уже готовъ.

Обозы разошлись съ нами недалеко отъ Лены, нѣсколько лошадей разбѣжались, часть вьюковъ побросали въ лѣсу. Я долженъ былъ послать неутомимыхъ въ трудахъ якутовъ отыскивать потерянное. Качку кое какъ дотащили, однакожъ я долженъ былъ ее здѣсь бросить, несмотря на мрачную перспективу для жены моей —  совершить все путешествіе верхомъ.

Упованіе на безпредѣльное милосердіе Небеснаго Отца и совершенная готовность переносить безропотно всѣ страданія, его волею ниспосланныя, укрѣпили наши силы. О! по истинѣ часы искушенія и физическихъ опасностей суть настоящіе ангелы хранители нашей жизни: они вводятъ насъ въ храмъ вѣры и изцѣляютъ отъ эгоизма, самолюбія и убійственнаго самомнѣнія, отъ высокомѣрія и жестокосердія, отравляющихъ душу нашу.

Въ обозѣ нашемъ ввелъ я другой, удобнѣйшій порядокъ, и въ 4 часа пополудни мы пустились въ дальнѣйшій путь. Кромѣ Лизаньки, всѣ другія женщины были довольно несносны: кому лошади не нравилась, кому сѣдло было худо, кто требовалъ, чтобы особый пѣшеходъ велъ лошадь подъ уздцы, кто досадовалъ на все, не имѣя причины быть чѣмъ нибудь въ особенности недовольнымъ. Лизанька совершенно меня восхищала бодростью, веселостью духа. Дитя понесли пѣшкомъ.

Не отъѣхали мы и 5-ти верстъ, какъ бѣшеная моя лошадь, съ которой я слѣзъ, чтобы подтянуть подпругу, вырвалась изъ моихъ рукъ и въ мигъ исчезла изъ виду. Я воспользовался этимъ случаемъ, чтобы пройтись пѣшкомъ и любоваться свѣжестью природы, подобно странствующему авантюристу. По довольно широкой и сухой тропинкѣ шли мы рядомъ съ Лизанькой, позади ребенка, для котораго мать должна была часто слѣзать съ лошади, чтобы или покормить, или перепеленать; нянька уѣхала впередъ и въ первую недѣлю вовсе не заботилась о ребенкѣ, оставшемся совершенно на попеченіи неопытной, но бодрой и нѣжной матери. Такимъ образомъ, путешествовали мы до вечера, когда у пригорка лѣсомъ обросшаго холма, на рубежѣ обширнаго травянаго поля, расположили лагерь, въ 20-ти верстахъ отъ вчерашняго ночлега.

Едва вскипѣлъ чайникъ, какъ конскій топотъ возвѣстилъ намъ появленіе поспѣшающаго гонца: это былъ сынъ якутскаго коммисіонера, съ забытыми вещами и деньгами для перемѣны въ ближнихъ якутскихъ селеніяхъ худыхъ лошадей на другія. Привели также и лошадь мою съ сломаннымъ сѣдломъ, безъ тароковъ (шинель за сѣдломъ) и всю избитую: ее поймали якуты съ передней станціи.

27-е. При постоянно прекраснѣйшей погодѣ тронулись въ 11 ч. утра въ путь. На 9 лошадяхъ отправили обозъ съ ненужными вещами впередъ, съ тѣмъ чтобы онъ шелъ независимо отъ насъ; другое отдѣленіе, на 10 лошадяхъ, двигалось позади насъ; а третье, заключавшее кухню, на 10 лошадяхъ, при насъ или впереди —  всего же было 50 лошадей съ нашими. Вновь попытались везти ребенка на лошади, и теперь съ успѣхомъ. На 10-й верстѣ пріѣхали на станцію, гдѣ нашли кумысъ и свѣжее молоко; кухня насъ уже ожидала и обѣдъ былъ готовъ; но оставшійся назади обозъ присоединился къ намъ не ранѣе 11 ч. ночи; 5 лошадей убѣжали съ вьюками, — тутъ былъ дорожный запасъ солонины и ветчины. Александръ Ѳедоровичъ (сынъ коммисіонера), сопутствовавшій намъ, распорядился о новыхъ лошадяхъ и отысканіи потерянной провизіи, что все на другой день и привезено въ цѣлости, кромѣ солонины и ветчины. Я нанялъ якута пѣшехода, чтобы вести за поводъ лошадь подъ ребенкомъ.

28-е. Сдѣлали 20 верстъ при хорошей погодѣ и по весьма пріятнымъ мѣстамъ: озера, луга, холмы, перелѣски. Никакихъ приключеній не было и кажется дѣла приняли настоящій ходъ. Александръ Ѳедоровичъ, увѣрившись въ устроившемся порядкѣ, распростился съ нами и ночью ускакалъ съ письмомъ отъ Лизаньки, адресованномъ въ Ревель.

30-е. Подвигались потихоньку впередъ, обѣдая на станціяхъ и ночуя въ лѣсу или въ полѣ. Странствованіе наше все болѣе и болѣе обращалось намъ въ удовольствіе.

Подъѣзжая сегодня къ станку Поротово, гдѣ намѣрены были обѣдать, я ускакалъ съ Лизанькой впередъ, оставляя трехъ людей и няньку у ребенка. Едва мы слѣзли съ лошадей, какъ видимъ лошадь Марьи Ивановны (няньки), бѣгущую безъ сѣдла. Вы можете себѣ вообразить испугъ Лизаньки. Оказалось, что лошадь подъ ребенкомъ наступила на гнѣздо оводовъ, взвилась на дыбы, едва не сронила сѣдока съ ребенкомъ и перепугала всѣхъ остальныхъ лошадей; Марья Ивановна видя дитя въ опасности, бросилась съ сѣдла ему на помощь, но запуталась рукой въ стремени и едва не была зашиблена лошадью; понемногу лошади успокоились и все это происшествіе кончилось mit еіner Armverlankung няньки, что и понудило насъ остаться здѣсь на ночь. Натурально, матери я разсказалъ это дѣло иначе.

Близь станка лежатъ нѣсколько озеръ, гдѣ водятся кулики. Мейеръ ушелъ съ ружьемъ за ними въ болото, но вдругъ мы видимъ его бѣгущимъ съ ужаснѣйшимъ крикомъ назадъ, махая ружьемъ и рукою, какъ умалишенный. Если бы мы находились въ Индіи, то я подозрѣвалъ бы близость боа, но въ мирныхъ пустыняхъ Сибири встрѣтить такое чудовище мнѣ казалось событіемъ чрезвычайно смѣшнымъ и любопытнымъ. Несчастный произвелъ въ слушателяхъ сильный хохотъ, когда объявилъ, что изступленный побѣгъ его можетъ намъ доставить нѣкоторое слабое понятіе о множествѣ и кровожадности напавшихъ на него комаровъ.

Іюля 3-го. Проѣзжая каждый день отъ 25 до 35 верстъ по равнинамъ, покрытымъ журавлинымъ горохомъ (Wicken) и другими сочными травами, и чрезъ мелкіе лѣса березъ и лиственницы, мы пользовались постоянно хорошею погодою, на станціяхъ находили молоко и кумысъ, а на ночлегахъ стрѣляли утокъ и куликовъ. Вчера привезли намъ отысканныя фляги съ солониной и ветчиной: первой недоставало всего ¼ части, а послѣдняя была почти вся съѣдена червями.

Сегодня у станка Лебщинскаго встрѣтилъ насъ Сивцовъ, якутскій князекъ сосѣдственнаго ночлега и подрядчикъ нашъ. Онъ объявилъ, что свѣжія лошади приведены уже изъ дома его въ 20 верстахъ отсюда и пасутся теперь у станка, гдѣ мы и расположились дневать. Остатокъ дня провели въ осмотрѣ лошадей, въ перемѣнѣ нѣкоторыхъ ямщиковъ, въ заготовленіи провизіи и подобныхъ дорожныхъ занятіяхъ, сопряженныхъ всегда здѣсь съ большими хлопотами и неудовольствіями, ибо якуты чрезвычайно многорѣчивы, упрямы, плутоваты и съ намѣреніемъ безтолковы.

4-е. Вчерашніе работы продлились весь день. Якутъ, водившій за поводъ лошадь подъ ребенкомъ, требовалъ себѣ здѣсь, по сдѣланному условію, смѣны, хотя должность его въ послѣдніе дни облегчилась тѣмъ, что онъ уже не пѣшкомъ, а сидя на смирной лошади, исполнялъ оную. Явились трое кандидатовъ: Иванъ, Афанасій и Константинъ, на моихъ харчахъ, моей лошади и 100 руб. денегъ до Охотска. Всѣ они имѣли хорошія рекомендаціи: Иванъ, молодой, здоровый гигантъ, былъ уже 4 раза въ Охотскѣ но —  плутъ; Афанасій честный мужикъ, совершившій эту дорогу 16 разъ, но слѣпъ на одинъ и худо видитъ другимъ глазомъ; Константинъ, молодой проворный парень, одинъ нападаетъ на чернаго медвѣдя, отважный охотникъ, но ни разу по этой дорогѣ не ѣздилъ. Я рѣшился взять Ивана, заключилъ съ нимъ контрактъ и отдалъ по требованію его деньги впередъ.

Мы здѣсь хорошо отдохнули. Заняли станціонную уросу, конусообразное, высокое и обширное лѣтнее строеніе; ея основу составляютъ лиственные длинные шесты, которые обложены берестовой, подобно кожѣ выдѣланной и узорами вышитой, корой, сшитой вмѣстѣ конскимъ волосомъ. Въ этихъ уросахъ свѣтъ легокъ для глазъ, всегда прохладно и комаровъ не бываеть. Свѣжаго мяса и птицъ, молока и кумысу привозили намъ съ ночлега. Подрядили Сивцова — и мы съ усердіемъ къ нашимъ тощимъ желудкамъ собирали силы для дальнѣйшаго пути.

Сегодня прискакали изъ Якутска священникъ, засѣдатель, земскій врачъ, ѣхавшіе для освидѣтельствованія трупа нѣкоего старика Аргунова, смотрителя Алданской станціи, умершаго скоропостижно, почти въ одинъ часъ съ женою старухою. Они перемѣнили лошадей и спѣшили дальше. Я поздравлялъ ихъ, что эта смертность случилась только въ 300 верстахъ отъ Якутска, а не гдѣ нибудь въ Зашиверскѣ, или на Колымѣ, куда бы имъ должно было проѣхать тысячи двѣ съ половиною верстъ, ибо для мѣстности не дѣлаютъ у насъ исключеній въ исполненіи земскихъ установленій. Пустынная ли сибирская тундра, или средина Россіи —  порядокъ одинъ.

5-го. Якутъ Иванъ поспѣшилъ обнаружить плутовство свое предъ самымъ отправленіемъ нашимъ; я долженъ былъ отобрать у него деньги и нанялъ Афанасья съ однимъ глазомъ. Этотъ случай и заключеніе новаго контракта задержали насъ до 3-го часа пополудни на мѣстѣ.

6-го. Пріѣхали на Амгинскую станцію, на р. Амгу, гдѣ есть русскій смотритель и слѣдовательно нѣкоторое хозяйство. Вчерашнимъ дождемъ попортилась болотистая дорога, однакожъ не въ такой степени, чтобы слишкомъ затрудняло ѣзду; мы даже часто по нѣскольку верстъ шли пѣшкомъ, любуясь цвѣтами и тучными травами, покрывавшими поля. О другихъ предметахъ не спрашивайте: ихъ нѣтъ.

На Амгинской станціи встрѣтила насъ старушка, хозяйка уѣхавшаго въ якутскія стойбища (они всѣ въ сторонѣ отъ почтовыхъ дорогъ) смотрителя. Она мучима была сильной лихорадкой, и будучи великой охотницей болтать, съ сердцемъ восклицала: «куда дѣлись мои прекрасныя рѣчи!» Она ихъ замѣнила — и мы не остались въ потерѣ — свѣжимъ хлѣбомъ, мясомъ и молокомъ. Какъ живыя доказательства ея хозяйственныхъ талантовъ, скакали по крышамъ станціонныхъ юртъ коты, а въ огородѣ зеленѣла капуста, картофель и огурцы. Хлѣбъ здѣсь не поспѣваетъ, но верстахъ въ 50 отсюда, у Амгинской слободы, русскими поселенцами крестьянами обрабатываются пашни съ великимъ нерадѣніемъ, но большимъ успѣхомъ: сѣютъ ярицу, пшеницу и ячмень; послѣдній родится самъ сороковой и отличной доброты. Съ стараніемъ и опытностью даже около Якутска ячмень и ярица созрѣваютъ и здѣсь только недостаетъ хозяина начальника, чтобы пріучить якутовъ къ хлѣбопашеству.

Вечеромъ переправили лошадей чрезъ глубокую, но узкую рѣку Амгу; а завтра намѣрены перевести багажъ и переправиться сами на тотъ берегъ.

9-е. На пространствѣ около 80 верстъ, между рр. Амгою и Алданомъ, дорога идетъ чрезъ топкое болото по мосткамъ въ нынѣшнемъ ихъ состояніи затрудняющимъ ѣзду до опасности; въ нѣкоторыхъ мѣстахъ мы должны были по нѣскольку верстъ сряду идти пѣшкомъ, перескакивая съ бревна на другое, а когда непривычная лошадь попадала ногами между двухъ бревенъ въ бездонную подъ ними грязь, то должны были помогать другъ другу, чтобы не остаться навсегда въ этомъ несчастномъ положеніи. Прибавьте къ этому неотвязныя нападенія цѣлыхъ тучъ комаровъ, которые и по ночамъ не давали намъ покою; вода вездѣ стоялая, весьма дурнаго запаху.

Съ приближеніемъ къ р. Алдану земля дѣлается нѣсколько гористою, суше, и покрыта лѣсами и травами; взоръ отдыхаетъ скользя по округленнымъ группамъ холмовъ, обросшихъ березой, ольховникомъ, осиной, и подошвы которой краснѣются отъ спѣлой земляники. Когда мы выѣхали изъ лѣсу, намъ открылся быстрый широкій (2 версты поперегъ) Алданъ, несущій свои воды между зеленѣющими рощами и грозною цѣпью горъ: видъ прелестный. Станція находится на этомъ, т. е. лѣвомъ берегу, а на противулежащемъ — провіантскій магазинъ и жилище вахтера и умершаго Аргунова. Услышавъ, что на станкѣ днюетъ конвой ссыльныхъ, идущихъ на Охотскій солоноварный заводъ, я рѣшился, не смотря на сильный вѣтеръ и волненіе на рѣкѣ, переправится на тотъ берегъ. Лошадей я оставилъ до завтра здѣсь, а сами мы съ вьюками усѣлись на паромъ и кое-какъ, съ напряженіемъ силъ, достигли берега. Здѣсь, въ двухъ огородахъ росла капуста, салатъ и морковь; за Якутскомъ огородничество становится рѣдкостью и потому каждый листокъ этой зелени меня радуетъ, какъ встрѣча съ стариннымъ знакомымъ, заблудившимся подобно намъ въ этой дичи.

12-е. За Амгою прекратились якутскія жилища и встрѣчаются на всемъ обширномъ пространствѣ, почти до Охотска, одни станціи, да и то рѣдко. Между поименованною рѣкою и Алданомъ находится одна станція; а отъ Алдана первый станокъ Чернолѣсье, въ 90 верстахъ: на него то мы, къ общей радости, пріѣхали сегодня, утомившись отъ трудной ѣзды чрезъ грязи, по горамъ, каменьямъ и въ частыхъ бродахъ чрезъ глубокія, быстрыя рѣки; проѣзжали въ день отъ 35 до 40 верстъ и находились на лошадяхъ отъ 9 да 11 часовъ безъ отдыха. На Алданѣ насъ предварили, что мы встрѣтимся съ медвѣдями и чтобы приняли всѣ мѣры осторожности, какъ при ѣздѣ, такъ и на ночлегахъ. Мы привязали звонкій колоколъ къ стремю передовой лошади, на которой сидѣлъ якутъ, ведшій за поводъ другую, съ сѣдокомъ, несшимъ ребенка; всѣ прочіе не разлучались; однакожъ мишка не являлся, и ничего особеннаго съ нами не приключилось.

13-е. Якуты наши пожелали остаться дневать на Чернолѣсьи, ссылаясь на трудную дорогу впереди и необходимость дать лошадямъ отдыхъ; мои спутницы не менѣе нуждались въ покоѣ и мы скоро согласились съ ямщиками.

Здѣсь догнали насъ ссыльные. Ихъ 25 человѣкъ, скованные и привязанные по двое въ рядъ къ толстой веревкѣ, по которой ихъ вообще называютъ здѣсь канатными; для присмотру приставлено 10 человѣкъ казаковъ при офицерѣ, которые всѣ безъ изъятія должны идти пѣшкомъ; ужаснѣе этого наказанія почти и придумать нельзя: пѣшкомъ пробираются они чрезъ болота, потомъ выше пояса переходятъ чрезъ холодныя рѣки и босикомъ тащутся по острымъ каменьямъ, питаясь сухарями! Жена одного канатнаго, якутка, беременная и съ пятилѣтнимъ сыномъ, ѣхала верхомъ; она, обливаясь слезами, просила провизіи, и Лизанька съ большимъ удовольствіемъ снабдила ее всѣмъ нужнымъ и бѣльемъ. Безъ сердечнаго соболѣзнованія нельзя смотрѣть на этихъ несчастныхъ, преданныхъ всевозможнымъ бѣдствіямъ.

* * *

Продолжать ли дневникъ мой? Желая единственно доставить тебѣ нѣкоторое понятіе о нашемъ странствованіи по Охотской дорогѣ, чувствую, что никогда этого не достигну. Описаніе мое, конечно, наведетъ на тебя скуку, подобную той, которую и я въ пути довольно часто ощущалъ; — но ты не можешь раздѣлить съ нами труды и опасности, наслажденія отдыха, пріятности великолѣпныхъ зрѣлищъ дикой природы и множества развлеченій, безцвѣтныхъ въ описаніи, а на самомъ дѣлѣ услаждающихъ душу и сердце. При всемъ однообразіи болотъ, горъ, лѣсовъ, рѣкъ, —  каждое болото, гора, каждый кустъ и ручей отличались чѣмъ-нибудь отъ прочихъ. Если наслажденія жизни соразмѣрны страданіямъ и сердце тѣмъ живѣе принимаетъ впечатлѣнія пріятныя, чѣмъ болѣе волновалось оно среди опасностей, то 40 дней, проведенныхъ нами по Охотской дорогѣ, составляютъ эпоху въ нашей жизни, богатую безпрерывными доказательствами неизреченнаго милосердія и благости Бога. Въ сихъ пустыняхъ человѣкъ сближается съ природою, и благодаря ей, какою то магическою силою, возносится къ Творцу.

И такъ, пройдя молчаніемъ переходъ чрезъ высокій хребетъ Чебогъ-Дола, чрезъ Семь хребтовъ, чрезъ ледяныя озера, проѣздъ по долинѣ Чихиное плачище, гдѣ многіе годы якутъ-поэтъ оплакивалъ въ печальныхъ пѣсняхъ потерю лошадей своихъ, по степи, усѣянной костьми и полусгнившими трупами падшихъ во множествѣ лошадей отъ ужасной заразы въ прошломъ году, —  упомяну о первой и послѣдней встрѣчѣ съ путешественниками по сей дорогѣ. Это случилось 25 іюля, близь станка Юдомскій крестъ: морская команда съ женами и дѣтьми слѣдовала изъ Охотска въ Иркутскъ; унтеръ-офицеръ, начальникъ конвоя, разсказывалъ о хорошей дорогѣ, возможности съ Юдомы везти ребенка въ качкѣ и о произведенномъ въ сихъ окрестностяхъ за нѣсколько дней разбоѣ тремя бѣжавшими изъ соловареннаго завода якутами, ограбившими купеческій обозъ. По прибытіи нашемъ на другой день въ станокъ, увидѣли мы и хозяина сего обоза, суздальскаго купца Бобкова, которому разбойники проломили голову, отняли 50 тысячъ денегъ и, разрѣзавъ вьюки, побросали въ лѣсъ часть его товаровъ. На поиски за разбойниками было отправлено 6 козаковъ.

Устроивъ качку, мы ѣхали покойно и скоро по порядочной тропинкѣ и сухимъ мѣстамъ до станка и якутской деревни, на р. Метѣ; прибывъ сюда 3-го августа, сѣли 4-го на двѣ лодки и въ 6 ч. переплыли по быстрой рѣкѣ Охотѣ въ Охотскъ, въ компанейскую факторію, гдѣ правитель конторы насъ давно ожидалъ. Строившійся здѣсь компанейскій бригъ, Полифенъ, былъ уже спущенъ и вооружался; бригъ Охотскъ прибылъ изъ колоній; ботъ Сивучъ при насъ вошелъ въ рѣку изъ Ситки, а шлюпъ Урунъ обрадовалъ насъ своимъ появленіемъ чрезъ недѣлю.

Августа 25-го, мы на Урунѣ были уже на рейдѣ; сегодня должна была прійти россійская почта и намъ предстояла радость получить письма изъ дому. Не смотря на это, я велѣлъ сняться съ якоря, и, при задувшемъ попутномъ вѣтрѣ, удалиться отъ береговъ. Предосторожность эта оказалась спасительною для насъ, ибо на другой день задулъ столь жестокій съ моря вѣтеръ, что насъ выбило изъ парусовъ. Вообще, на всемъ переходѣ до Ситки крѣпкіе вѣтры и сильное волненіе преслѣдовали насъ; почти всѣхъ пассажировъ безъ исключенія укачало, погода была пасмурная и холодная, провизія худая, и Лизанька вкусила послѣднюю чашу горести, утомясь болѣе, чѣмъ по Охотской дорогѣ. Можешь себѣ представить наше общее восхищеніе, когда 29-го сентября, въ воскресенье, при ясной, теплой погодѣ, мы вошли въ заливъ благополучно, не потерпѣвъ другихъ несчастій, кромѣ потери вельбота, сорваннаго волненіемъ съ баканцевъ, и продольной щели по водеръ-вельсу отъ ужасной волны, набѣжавшей ночью по неостороясности рулеваго съ навѣтренной стороны на судно, смывшей съ палубы все подвижное и наполнившей наши каюты водою.

Ф. Врангель.

(OCR: Аристарх Северин)