Если въ настоящее время путешествіе по сѣверо-восточной Сибири представляетъ затрудненія и неудобства неизбѣжныя, то легко вообразить, съ какими затрудненіями и преградами долженъ былъ бороться бѣдный козакъ-промышленникъ, пробираясь въ эту малогостепріимную и пустынную страну? Пространство отъ истоковъ Лены, внизъ по ея теченію до береговъ Ледовитаго моря, обширныя протяженія на лѣво до р. Анаборы и на право до р. Колымы, обитаемыя теперь якутскимъ и другими племенами, представляли собой въ исходѣ XVI стол. надежное убѣжище кочующимъ единоплеменникамъ среднеазійскихъ ордъ. Нужда и страхъ порабощенія, вѣроятно, загнали ихъ на сѣверъ, необходимость и время научили уживаться съ этой дикой и своенравной природой.

Судя по преданіямъ, языку и наружности Якутовъ и Тунгусовъ, можно съ достовѣрностію назвать эти племена остатками тѣхъ туркменскихъ поколѣній, которыя населяли среднюю Азію въ эпоху, такъ называемаго, переселенія народовъ. Ученыя изслѣдованія объ этомъ предметѣ ничего не говорятъ утвердительнаго, ограничиваясь одними неясными предположеніями. Наши любознательные путешественники еще менѣе представляютъ матеріаловъ для исторіи этихъ племенъ: иные изъ нихъ, какъ Врангель и Сарычевъ, имѣя особую цѣль въ своихъ путешествіяхъ, должны были ограничиться немногими этнографическими замѣчаніями; иные, какъ Щукинъ, вовсе не заслуживаютъ вниманія, и среди немногихъ именъ, одинъ только Крашенинниковъ, съ своимъ давно-извѣстнымъ Описаніемъ Камчатки, остается болѣе прочихъ замѣчательнымъ дѣятелемъ по части этнографіи этой страны.

Но еслибъ и болѣе можно было насчитать замѣчательныхъ въ этомъ отношеніи именъ, то современное изученіе туземцовъ на мѣстѣ и критическое соображеніе ихъ сказокъ и преданій должны остаться все-таки главнѣйшимъ источникомъ для исторіи этого края.

Въ этомъ-то именно отношеніи у насъ и замѣтенъ совершенный недостатокъ нетолько сочиненій полныхъ, обработанныхъ по требованіямъ современнымъ, но даже дѣльныхъ замѣчаній и наблюденій, которыя бы могли служить нѣкоторымъ указаніемъ. Сказки эти и преданія до сихъ поръ никѣмъ не собраны, — а многія изъ нихъ весьма любопытны даже въ историческомъ отношеніи. Предполагая, при первой возможности, издать якутскій словарь, составленный мной и одобренный Академіей Наукъ, я надѣюсь на судъ просвѣщенныхъ читателей представить и нѣсколько якутскихъ сказокъ. Нельзя не изъявить сожалѣнія, что въ Сибири такъ мало образованныхъ людей, которые бы имѣли возможность посвятить свой досугъ изученію этой страны. Конечно, можно упомянуть объ отдѣльныхъ статьяхъ, въ журналахъ: Сибирскомъ Вѣстникѣ, Сѣверномъ Архивѣ, Телеграфѣ и др., болѣе замѣчательныхъ по количеству, чѣмъ по качеству. Имена Миллера, Словцова, Геденштрома и немногихъ другихъ могутъ быть здѣсь съ благодарностью упомянуты.

Недостатокъ ученаго изслѣдованія также можно примѣнить и къ физическому познанію якутской области.

Царство ископаемое такъ мало изслѣдовано, что о богатствѣ его приходится судить только по тѣмъ минералогическимъ находкамъ, какія иногда встрѣчаются въ якутской области. Аметистовыя щотки, монолиты кварцовъ, топазовъ, сердоликовъ и др. весьма обыкновенны; много чугуна, особенно по р. Вилюю, гдѣ послѣ весенняго полноводія, на убылыхъ мѣстахъ, собираютъ его въ большомъ количествѣ; мѣдь попадается по всему теченію Лены, ниже Киренска; серебро — въ округѣ Верхоянскомъ, здѣсь даже, говорятъ, есть признаки золота; кромѣ того, по р. Вилюю въ большомъ количествѣ встрѣчается каменная соль, различныхъ цвѣтовъ: розоваго, зеленаго, даже голубаго; селитры весьма много около самого Якутска: испаряясь изъ земли, она кристализуется на поверхности и можетъ быть собираема въ значительномъ количествѣ и безъ всякаго особеннаго труда; по охотскому тракту близь станціи Аллахъ-юны, въ 22-хъ верстахъ отъ Баянтаевскаго асалыка, есть замѣчательное ущеліе, богатое аспидомъ; множество различныхъ растительныхъ и животныхъ окаменѣлостей и находимые въ нѣдрахъ земли кости мамонтовъ, довершаютъ ископаемое богатство страны.

Все это представляется путешественнику при первомъ, поверхностномъ взглядѣ на страну и невольно приходитъ на мысль: къ какимъ богатымъ результатамъ могли бы привести здѣсь ученыя изслѣдованія.

Богатство растительнаго царства въ якутской области заставляетъ предполагать, что здѣсь достаточно, если не съ избыткомъ, могъ бы вознаградится трудъ земледѣльца: ибо, несмотря на жестокія зимы, здѣсь можно разводить какъ хлѣбныя, такъ и огородныя растенія, употребляемыя въ пищу. Но въ Якутскѣ существуетъ ложное убѣжденіе, что хлѣбопашество въ этой странѣ невозможно. Невозможность эта, однакожъ, заключается только въ бродячей жизни туземцевъ, а масса русскаго народонаселенія между ними такъ незначительна, что совершенно во всемъ подчиняется ихъ вліянію. Есть нерѣдкіе примѣры, что русскіе по рожденію, совершенно не знаютъ русскаго языка. Однакожъ, почти утвердительно можно сказать, что если бы употребленъ былъ настоящій надзоръ и дано было удовлетворительное наставленіе, то якутскіе луга, тучнѣющіе зеленью, скоро обратились бы въ богатыя нивы. Примѣръ этому былъ недавно въ Иркутской губерніи, гдѣ Буряты скоро и легко привыкли къ земледѣлію и теперь сами благодарятъ заботливое правительство за то что оно принудило ихъ приняться за обработываніе земли...

Трудно указать на причины, которыя задерживаютъ успѣхъ земледѣлія въ Якутской области: народонаселеніе, въ сравненіи съ пространствомъ земли, хотя и не большое, однакожъ, весьма достаточное для первыхъ, прочныхъ опытовъ земледѣлія; земля, орошаемая рѣками и источниками, богатая произрастеніемъ, особенно на югъ отъ Якутска, по замѣчанію многихъ, весьма удобна къ воздѣлыванію, лѣсовъ довольно на всякое употребленіе, скотоводство и безъ того составляетъ главный предметъ домашняго хозяйства, — не достаетъ только примѣра и подражанія. Между тѣмъ, хлѣбъ, получаемый изъ южныхъ сибирскихъ губерній, за дорогую цѣну, достается на долю богатому, а бѣднякъ питается сосновою корой.

Растительная сила въ этой странѣ довольно богата, хотя и не разнообразна: хвойныя деревья и въ особенности лиственница, годная на всякое употребленіе, покрываютъ почти вездѣ берега Лены, служа убѣжищемъ звѣрю.

Тѣ изъ любителей флоры, которые бы хотѣли составить богатое собраніе мховъ (Lichenum), должны обратить особенное вниманіе на берега Лены: тамъ часто по утесамъ, нависшимъ надъ водой, на камняхъ, свалившихся къ подножію горъ, представляется пестрый, разноцвѣтный узоръ этихъ растеній, которыя издали кажутся цвѣтущими кустарниками: ихъ вѣковыя вѣтви, покрытыя разноцвѣтными красками, въ самомъ прихотливомъ безпорядкѣ, выростаютъ иногда длиннѣе фута и въ множествѣ разбросаны по каменистому берегу Лены; самыя деревья покрыты такъ называемыми поростами, довольно большими и красивыми.

Однолѣтнія растенія, свойственныя умѣренной полосѣ, составляютъ здѣсь явленіе весьма обыкновенное, но по мѣрѣ приближенія къ Якутску, уменьшаютъ свой ростъ и красоту.

Окрестности Якутска, стоящаго на 66° с. ш., представляютъ почти крайній предѣлъ развитія растительнаго царства: кое гдѣ кустарники, довольно низенькіе и большею частію кривые, нѣсколько видовъ растеній однолѣтнихъ, нѣсколько видовъ растеній ягодныхъ, особенно брусники, клюквы, отчасти княженики, малины, костяники, ежевики, морошки, нѣсколько породъ грибовъ, вотъ и все... За Якутскомъ растительность уменьшается въ быстрой прогрессіи, и, по мѣрѣ появленія тундръ, зеленый видъ полей замѣняется полуобнаженными равнинами; даже и въ самомъ Якутскѣ бѣдность растительности зависитъ болѣе отъ солончаковой и песчанистой мѣстности, нежели отъ суровости климата, потому-что вправо отъ Якутска почти на той же широтѣ представляются пастбища богатыя и тучныя.

Разведеніе картофеля, столь полезнаго при недостаткѣ хлѣба, долго оставалось невозможной попыткой и теперь только и то мѣстами вводится въ употребленіе, вообще же Якуты, думаютъ, что небольшая пожива отъ этихъ корешковъ; русскіе вмѣсто того, чтобы научить и подать примѣръ, сами съ нелѣпой увѣренностію утверждаютъ, несмотря на опытъ, что разведеніе картофеля есть трудъ неблагодарный и безполезный. Тоже самое должно сказать и вообще объ огородныхъ растеніяхъ, которыя разводятся лѣниво, особенно въ Якутскѣ, гдѣ жители, убѣжденные въ неспособности почвы, довольствуются овощами, произрастающими въ большомъ количествѣ около Якутска и у весьма немногихъ хозяевъ въ самомъ Якутскѣ.

Царство животное, составляетъ здѣсь главнѣйшій источникъ богатства: въ уѣздѣ Олекминскомъ, Верхоянскомъ и по р. Алдану — лучшія бѣлки; въ Колымскомъ — дорогіе соболи, чорныя лисицы и рѣчные бобры; кромѣ того, по теченію Лены и другихъ рѣкъ — медвѣди, еноты, волки, дикія козы, кобарга, выдра, зайцы, и др. Зайцы бываютъ весьма замѣчательныхъ колеровъ, — чорные и даже коричневые, какихъ можно видѣть въ зоологическомъ кабинетѣ эрмитажа.

Назадъ тому сто лѣтъ звѣриный промыселъ въ Сибири казался неистощимымъ, а теперь, напротивъ, замѣчаютъ, что звѣрь становится рѣже, и разумѣется, это зависитъ не столько отъ истребленія его, сколько отъ распространяющагося народонаселенія.

Порода лошадей здѣсь не отличается ни красотой, ни ростомъ, особенно по сю сторону Якутска; лучшія лошади вилюйскія; рогатый скотъ составляетъ важнѣйшій предметъ домашняго хозяйства: на волахъ ѣздятъ и перевозятъ тягость; изъ молока коровъ приготовляютъ различныя яствы, самое мясо употребляютъ въ пищу, а шкуру на одежду; въ округахъ Верхоянскомъ, Верхнеколымскомъ вола вполнѣ замѣняетъ олень. Собаки употребляются для ѣзды по охотскому тракту. Одинъ изъ туземцевъ разсказывалъ мнѣ очень оригинальный случай изъ путешествія своего на собакахъ. Однажды, разумѣется зимой, онъ выѣхалъ изъ Охотска, въ сопровожденіи нѣсколькихъ козаковъ, по какимъ-то дѣламъ, и вѣрно на прощаньи съ охотниками друзьями преисправно выпилъ; — не успѣлъ онъ отъѣхать и ста верстъ, какъ поднялась страшная мятель; для путешественника, застигнутаго въ якутскихъ степяхъ мятелью, остается единственное спасенье, вырыть въ снѣгу яму, поставить на ребро свою нарту, и вмѣстѣ съ собаками залечь въ это логовище. Такъ случилось и съ нашимъ путешественникомъ; козаки, привычные къ подобнымъ явленіямъ, тотчасъ вырыли для него и для себя временныя могилы, уложили его и сами вмѣстѣ съ собаками спрятались въ свои норы. Ночь прошла. Нашъ путешественникъ проснулся первый и никакъ не могъ припомнить ничего, кромѣ разставанья съ друзьями; снѣжный сводъ, образовавшійся надъ нимъ, скрывалъ отъ него дневной свѣтъ; съ большимъ трудомъ онъ прорылъ отверстіе , и взорамъ его представились однѣ снѣжныя равнины въ туманѣ зимняго разсвѣта. Оставалось рѣшить, гдѣ его козаки, много ли ихъ было и успѣли ли они спастись заблаговременно? Къ довершенію его недоумѣнія, онъ не могъ утвердительно припомнить именъ козаковъ, — и началъ звать ихъ наудачу. И вотъ послѣ нѣсколькихъ восклицаній, изъ подъ снѣгу съ разныхъ сторонъ послышались голоса: «здѣсь, ваше благородіе!» показались головы, и мало по малу весь экипажъ пришелъ въ порядокъ. Такіе случаи не удивляютъ туземцевъ, и тутъ-то собаки оказываютъ человѣку лучшую услугу: сколько бы надо было употребить труда и усилій, чтобы спрятать точно также лошадей и тяжелый экипажъ!

Породы птицъ въ Якутской области не столько разнообразны, сколько плодовиты, и, за недостаткомъ потребителей и сбыта, очень дешевы. Рыбный промыселъ также могъ бы составить здѣсь важную отрасль промышленности, но по тѣмъ же причинамъ остается безъ особеннаго вниманія; впрочемъ, рыба въ большомъ количествѣ употребляется туземцами, какъ свѣжая, такъ и сушеная.

Вообще природа не скупа здѣсь на дары свои и только не достаетъ дѣятельности человѣка, чтобы воспользоваться ея производительностію. Якутъ пользуется только необходимымъ, оставляя безъ вниманія все прочее.

Берега Лены до Якутска и далѣе богаты разнообразными видами. Лена, по якутски Эрюсъ (рѣка), на всемъ своемъ протяженіи безпрестанно извивается и покрыта безчисленными островами, — отчего плаваніе по ней всегда имѣетъ интересъ новости неожиданной. Утесы и скалы безпрестанно смѣняются передъ глазами, то изпещренные разноцвѣтными поростами, то нагіе и гладкіе, какъ стѣна; вѣчно-зеленыя вершины ихъ служатъ убѣжищемъ бѣлымъ соколамъ, которыхъ здѣсь очень много. На границѣ Якутскаго и Олекминскаго округовъ возвышается утесъ, важный въ преданіяхъ Якутскихъ: на немъ во времена до-христіанскія шаманъ приносилъ свои жертвы и совершалъ заклинанія, даже, говорятъ, и нынѣ нѣкоторые звѣроловы почитаютъ обязанностію отнести туда шкуру перваго убитаго звѣря и развѣсить ее на дерево, въ благодарность духу, благопріятствующему ихъ промысламъ. Этотъ утесъ по-якутски называется Кырэ-тасъ (щетинистый камень), вѣроятно, оттого, что онъ весь покрытъ мелкими зубьями и щотками, которые снаружи дѣлаютъ его совершенно неприступнымъ. По теченію Лены разбросаны зеленѣющіе острова — пріютъ рыболововъ. Иногда на этихъ островахъ встрѣчается, рядъ маленькихъ строеній, на подобіе русскихъ избъ, расположенныхъ на какомъ-нибудь возвышеніи, такъ что они издали имѣютъ видъ деревни. Это якутскіе кладбища, для которыхъ всегда выбираютъ мѣста возвышенныя и веселыя, въ томъ убѣжденіи, что покойникъ, довольный своимъ мѣстопребываніемъ, не будетъ пугать живыхъ своими жалобами и визитами, не совсѣмъ пріятными.

Нагорная сторона Лены, убранная утесами и покрытая вѣковыми лѣсами, замѣчательна своими минеральными источниками, которые падая каскадами съ высоты утесовъ, сливаютъ свои бѣловатыя струи съ водами Лены. Благодаря невниманію мѣстныхъ медиковъ, которые, какъ кажется, пріѣзжаютъ сюда забывать все, чему научились въ университетахъ и академіяхъ, — эти драгоцѣнные ключи остаются неизслѣдованными; однакожъ, несмотря на то, многіе якуты въ болѣзняхъ своихъ часто обращаются къ этимъ источникамъ и, разумѣется, не всегда получаютъ изцѣленіе, потому-что, неруководимые медицинскимъ совѣтомъ, иногда во зло употребляютъ врачебную силу ихъ.

Путешествіе по Ленѣ на судахъ возможно только, какъ извѣстно, въ весеннее время, а лѣтомъ, по Ленѣ плаваютъ только въ лодкахъ, нарочно для этой цѣли устроиваемыхъ, съ глухимъ навѣсомъ, въ которомъ съ боковъ продѣланы окна: такой навѣсъ, посреди лодки, имѣетъ видъ домика и весьма удобенъ и безопасенъ для путешествія. Такъ какъ въ этомъ краѣ лучшей дороги нѣтъ, какъ по Ленѣ, то на этой рѣкѣ устроена почтовая гоньба на лодкахъ.

Экипажная дорога, по нагорному берегу, не существуетъ. Здѣсь только можно ѣхать верьхомъ.

Станціи имѣютъ только видъ благоустроенности, а на самомъ дѣлѣ для проѣзжающаго не доставляютъ большаго утѣшенія, и если онъ, при выѣздѣ съ мѣста, не имѣлъ осторожности запастись продовольствіемъ, то здѣсь и за деньги ничего не достанетъ. Часто въ цѣломъ селеніи нельзя сыскать чистаго котла, чтобы скипятить воду, потому-что сами домохозяева, хотя и варятъ себѣ пищу въ котлахъ и горшкахъ, но не моютъ ихъ: здѣсь самоваръ рѣдкость.

Надобно замѣтить, что почтовая гоньба, представляя много заботъ и отвѣтственности, при весьма недостаточномъ вознагражденіи, падаетъ на тѣхъ, кто, ради крайности и лѣни, готовъ взяться за все, чтобы не умереть съ голоду.

Ѣзда зимой по Ленѣ, черезъ глыбы льду и сугробы очень опасна; экипажъ запрягаютъ 10 лошадями и тащатъ шагомъ, при однообразномъ крикѣ неповоротливыхъ якутскихъ ямщиковъ. Нельзя безъ сожалѣнія смотрѣть на бѣднаго ямщика якута, закутаннаго въ лохмотья шкуръ; съ обмороженнымъ лицомъ, изнуреннаго скудною жизнью и холодомъ, и на этихъ тощихъ, малорослыхъ лошадей, болѣе годныхъ для лекцій сравнительной остеологіи, чѣмъ для ѣзды.

По распоряженію земской полиціи, здѣсь также, какъ и на другихъ рѣкахъ, разставляютъ вѣхи, чтобы проѣзжающій не попалъ въ полынью, но природа распоряжается по своему: подуетъ вѣтеръ и въ одну ночь уничтожитъ дорогу, засыпавъ ее страшными сугробами снѣга. Лена, какъ и всѣ маловодныя рѣки, замерзаетъ нѣсколько разъ: взломавъ первый ледъ, она замерзаетъ вновь и покрывается глыбами льду, часто стоящими вертикально. Эти глыбы, какъ извѣстно, называются торосами.

Самое лучшее время для ѣзды зимой — февраль и мартъ мѣсяцы, когда вьюги становятся не столь часты и снѣгъ немного притаетъ. Зато въ это время неизбѣжно другое зло, — это такъ называемыя налѣди — явленіе, свойственное только сибирской, суровой природѣ. Дѣйствіемъ солнечныхъ лучей въ февралѣ и мартѣ мѣсяцахъ горные ключи, освобождаясь отъ ледяной коры, стекаютъ на льдистую поверхность Лены, покрывая ее новымъ слоемъ воды, мѣстами на полъ-аршина и болѣе, особенно около береговъ; вода эта въ ночи замерзаетъ, и проѣзжающій иногда, прежде чѣмъ попадетъ на берегъ, выкупается зимой въ ключевой водѣ.

Охотскій трактъ представляетъ еще болѣе затрудненій путешественнику: тамъ экипажнаго пути до сихъ поръ вовсе не устроено, и потому всѣ тяжести, какъ частныя, такъ и казенныя, перевозятъ верхомъ. Это и медленно и дорого. Впрочемъ, не мѣстность препятствуетъ устроить экипажный трудъ, а сами туземцы. Они полагаютъ, что при устройствѣ экипажнаго пути лишатся выгодъ, ибо тогда потребуется меньше лошадей и меньше рукъ...

Вообще можно сказать о туземцахъ, что они гораздо спокойнѣе и зажиточнѣе живутъ вдали отъ русскихъ.

Обращаясь къ разсмотрѣнію быта якутовъ, на первомъ шагу, остановимъ наше вниманіе на ихъ жилищахъ. У всѣхъ инородцевъ Сибири они находятся въ необходимой связи съ ихъ полукочевымъ образомъ жизни.

Лѣтомъ якуты селятся по берегамъ рѣкъ и рѣчекъ, избирая мѣста, близкія къ ихъ рыбнымъ промысламъ, удобныя къ продовольствію скота и богатыя травой, которой они запасаются на зимнее время. Внутреннее устройство зимнихъ юртъ не хитро.

Обыкновенно по срединѣ юрты помѣщается печь, называемая чувалъ. Она нѣсколько сходна съ каминомъ: устройство ея весьма просто: полукругомъ плотно укрѣпляется рядъ кольевъ, которые со стороны огня, отъ пола выше крыши, обмазываются глиной, и въ углубленія такой печи, стоймя, помѣщаютъ дрова; дымъ выходитъ въ отверстіе надъ чуваломъ.

Въ жестокіе морозы, чувалъ — истинное благодѣяніе для путешественниковъ. Грѣясь у такой печи путешественникъ можетъ наблюдать всѣ подробности якутскаго туалета: ямщики и провожатые, безъ церемоніи, разоблачаются передъ вами, развѣшиваютъ около чувала свои одежды и мало по малу отогрѣваются передъ огнемъ, расправляютъ свои окоченѣвшіе члены и оживаютъ, какъ насѣкомыя послѣ зимняго сна.

Разница, замѣчаемая во внутреннемъ устройствѣ якутскихъ жилищъ, зависитъ отъ степени богатства хозяина. Бѣдный въ своей юртѣ располагается вмѣстѣ съ коровами и ѣзжалыми быками, которые, въ особенности зимой, остаются цѣлые сутки въ юртѣ, по причинѣ морозовъ, и только выгоняются на водопои. На пространствѣ круга, имѣющаго въ діаметрѣ не болѣе пяти сажень, нерѣдко помѣщается якутъ со своей немалочисленной семьей, скотомъ и всѣмъ домашнимъ обзаведеніемъ; тутъ, передъ огнемъ чувала, проводитъ онъ туманные дни и ночи, съ глазу на глазъ съ своей нуждой и нищетой, — въ грязи, никогда не омываемой, въ духотѣ, только освѣжаемой дѣйствіемъ чувала.

Жилище богатаго якута отличается только нѣкоторой чистотой, но въ главныхъ чертахъ размѣщеніе и удобство неизмѣняемы. Обыкновенно половину юрты занимаютъ сами хозяева, а въ другой — помѣщается рогатый скотъ, за перегородкой, въ которую, разумѣется, проходитъ воздухъ, скопляющійся въ клевѣ; впрочемъ, этотъ воздухъ гораздо здоровѣе того, который скопляется въ самой юртѣ.

Вблизи юртъ якуты вырываютъ обыкновенно яму, которая имъ замѣняетъ погребъ, гдѣ во время лѣта хранятъ они свои припасы: молоко, масло, мясо и проч. Кромѣ того, всякій якутъ строитъ себѣ лѣтомъ небольшой шалашъ, замѣняющій зимнюю юрту, собственно для того, чтобы въ немъ проводить знойные дни; богатые, вмѣсто шалаша, сплетеннаго изъ древесныхъ вѣтвей, устроиваютъ себѣ шалаши изъ бересты, съ разноцвѣтнымъ узоромъ и съ самыми затѣйливыми вырѣзками; чувала, разумѣется, въ такихъ юртахъ нѣтъ; кругомъ стѣнъ укрѣплены широкія скамейки, и если у хозяина есть дочери или жена, то онѣ помѣщаются въ той же юртѣ, только за особенной занавѣской; рогатый скотъ днемъ въ лѣтнее время ходитъ въ полѣ, а къ ночи его загоняютъ въ загородь, устроиваемую невдалекѣ отъ лѣтнихъ юртъ. Чѣмъ богаче хозяинъ и чѣмъ многочисленнѣе его семейство, тѣмъ обширнѣе и самое помѣщеніе, такъ что, особенно въ мѣстахъ отдаленныхъ отъ Якутска, можно встрѣтить домохозяевъ, у которыхъ по нѣскольку юртъ, какъ зимнихъ, такъ и лѣтнихъ. Съ достаткомъ и изобиліемъ увеличивается и опрятность, такъ что по ней безошибочно можно опредѣлить степень богатства туземцевъ.

Русскіе, которые живутъ вблизи якутовъ или вмѣстѣ съ ними, строятъ себѣ избы, вставляя на зиму ледяныя ставни, а бѣднѣйшіе изъ нихъ живутъ въ якутскихъ юртахъ. Берестовая юрта, какъ признакъ довольства, входитъ въ употребленіе между русскими; въ особенности у жителей городскихъ (напр., въ Якутскѣ), которые съ охотой переселяются за-городъ, въ поле, на свои заимки (тоже, что дачи), и тамъ проводятъ все лѣто. Лѣто въ Якутскѣ продолжается не болѣе двухъ мѣсяцовъ и бываетъ такъ жарко, что отъ полдневнаго зноя сгораетъ трава; напротивъ, къ вечеру воздухъ наполняется влажными испареніями земли, зависящими отъ солончаковаго свойства почвы и отъ близости ледяного слоя. Вліяніе этихъ противоположныхъ причинъ такъ вредно для растительности, что въ самую лучшую пору окрестности Якутска представляютъ печальную картину осени.

Хлѣбъ употребляютъ только домохозяева зажиточные, а бѣдняки бываютъ довольны и тѣмъ, если на цѣлый годъ успѣютъ запастись нѣсколькими пудами ржаной муки, и расходуютъ ее съ большою бережливостью. Печеный хлѣбъ вообще ѣдятъ очень мало. Собственно же, вмѣсто хлѣба, бѣдные употребляютъ сосновую кору, для добыванія которой они срубаютъ и истребляютъ несмѣтное количество самаго лучшаго строеваго лѣсу. Кору эту они приготовляютъ двоякимъ образомъ: или крошатъ на подобіе русской лапши, или сушеную обращаютъ въ порошокъ. Этотъ порошокъ варятъ въ водѣ, прибавляя туда небольшое количество молока или масла и незначительную часть муки. Этотъ отваръ, по-якутски называется бутуэсъ. Кромѣ бутуэса, они приготовляютъ себѣ въ различныхъ видахъ молоко, дѣлаютъ изъ него масло, наподобіе чухонскаго, называемое по-якутски хаякъ, — заквашиваютъ молоко различными травами, которыя они для этой цѣли собираютъ лѣтомъ, и, наконецъ, запасаютъ его, въ видѣ круглыхъ плитокъ, что удобно для нихъ особенно во время дороги.

Мясо рогатаго скота, оленина, дичь и, наконецъ, различныя породы рыбъ могутъ составляютъ также запасъ домашняго продовольствія.

Якуты почти всѣ охотники до вина, однакожъ, не могутъ употреблять его въ большомъ количествѣ: съ рюмки вина якутъ уже совершенно пьянѣетъ и въ этомъ состояніи способенъ на самыя простодушныя сдѣлки, — онъ готовъ за пучокъ табаку отдать лучшаго соболя. Жадность якутовъ неимовѣрна: однажды случилось, что якутъ купилъ вина и вылилъ его въ турсукъ (кожаный мѣшокъ, употребляемый ими для перевозки тяжестей). но мѣшокъ лопнулъ и вино вытекло на помостъ крыльца, къ сожалѣнію хозяина и къ радости окружавшихъ его земляковъ, которые въ нѣсколько минутъ осушили помостъ, вылизавъ его языками.

Такой предметъ роскоши, какъ вино, якуты не всегда въ состояніи имѣть; потому, въ особенности при большихъ праздникахъ во время свадебъ, у нихъ въ употребленіи кумысъ, заквашиваемый особеннымъ образомъ, такъ что онъ производитъ нѣкоторое опьянѣніе и отчасти замѣняетъ вино.

Мясо употребляютъ якуты вареное и сушеное, — послѣднее весьма удобно въ случаѣ поѣздокъ отдаленныхъ; при употребленіи въ пищу оно разваривается, какъ сушеные грибы, и хотя теряетъ сочность и вкусъ, однакожъ, даетъ довольно питательный бульонъ.

Одежда якутовъ не слишкомъ разнообразна.

Рубашекъ они не носятъ, а зимой надѣваютъ санаяхъ, въ родѣ кучерскаго кафтана, изъ кобыльихъ шкуръ, съ опушкой по воротнику и подолу изъ пыжиковъ (молодыхъ оленей), шерстью вверхъ; подъ санаяхомъ нижнее платье тоже изъ оленьихъ шкуръ.

Вообще, верхняя одежда бываетъ трехъ родовъ: кытылахъ-сонъ, суконная въ родѣ кафтана, лѣтняя и зимняя, на-четверть обшитая сукномъ другого цвѣта; бюрюхъ-тахъ-сонъ, малымъ чѣмъ разнящаяся отъ первой, и, наконецъ, бобрà-кытылàхъ-сонъ, суконная же одежда, опушенная бобромъ. Послѣднюю носятъ преимущественно богатые женщины.

Нижнее платье дѣлается изъ кожи выдѣланной, мягкой. Кромѣ того, на грудь, подъ санаяхомъ, привѣшиваютъ нѣчто въ родѣ передника, какой у насъ употребляютъ каменщики; передникъ этотъ обыкновенно внизу бываетъ вышитъ бисеромъ и разноцвѣтными, крашеными рыбьими жилами; подъ передникомъ, какъ мужчины, такъ и женщины, носятъ еще подбрюшникъ — сыэлья, дѣлаемый изъ ровдуги, который закрываетъ бедра и нижнюю часть желудка.

На головѣ якуты носятъ шапки. Зимнія мужскія дѣлаются изъ кобыльихъ шкуръ и называются бергеся, а женскія — изъ лисьихъ, низшаго сорта и называются туосахтахъ.

Обувь ихъ различна. Бѣдные носятъ этербèсь, инàхъ-этербèсь, родъ сапоговъ, сшитыхъ изъ коровьей шкуры, шерстью вверхъ, съ тонкой подошвой; они не такъ теплы и скоро теряютъ шерсть, вытираются и вообще не очень прочны; самая лучшая зимняя обувь это — унты, родъ охотничьихъ, выше колѣнъ сапоговъ, изъ оленьей кожи, которая дольше выноситъ сырость и не такъ скоро теряетъ свою шерсть; такая обувь тепла, прочна и легка и бываетъ обыкновенно или коричневаго, или бѣлаго цвѣта; бѣлые продаются дорожѣ и составляютъ нѣкоторое щегольство. Якуты употребляютъ также нѣчто въ родѣ чулковъ, сшитыхъ изъ заячьей шкуры, шерстью внизъ, ниже колѣнъ, и называютъ теплую исподнюю обувь катанчи.

Лѣтняя обувь, какъ мужская, такъ и женская дѣлается изъ ровдуги; женская отличается отъ мужской тѣмъ только, что всегда бываетъ вышита разноцвѣтными рыбьими жилами и бисеромъ, особенно голубымъ.

Приготовленіе ровдуги также заслуживаетъ вниманія: кожу молодыхъ жеребятъ и телятъ вымачиваютъ въ особенномъ отварѣ желтаго, шафраннаго цвѣту, получаемаго изъ ольхи; — эта желтая краска называется у якутовъ сиси-куутà. Цвѣтъ свой она сообщаетъ кожѣ и притомъ придаетъ особенную мягкость сапогу. Этотъ способъ приготовленія кожи, кажется, извѣстенъ только сѣверовосточнымъ племенамъ, и какъ якуты, такъ и тунгусы, съ одинаковымъ успѣхомъ употребляютъ его.

Зимой, якуты, отправляясь въ дорогу, дѣлаютъ къ описанной одеждѣ различныя дополненія. Носъ и ротъ закрываютъ особенными, мѣховыми чехлами, изъ которыхъ каждый имѣетъ свое названіе: чехолъ на носъ называется мурунъ-хапгагà, чехолъ на ротъ — сенгè; кромѣ того на шею надѣваютъ, въ родѣ нашихъ дамскихъ буа, мойтурукъ, который набирается изъ бѣличьихъ хвостовъ и весьма хорошо защищаетъ отъ мороза; на рукахъ якуты носятъ рукавицы, которыя вообще шьются такимъ образомъ, что закрываютъ только верхнюю, наружную часть руки, тогда какъ внутренняя сторона не покрыта; это, вѣроятно, дѣлается для того, чтобы удобнѣе править лошадьми, держа возжи голой рукой. Для рукавицъ называемыхъ тарбасъ-ютолюкъ, употребляютъ различныя мѣха, особенно же телячьи шкуры (*). Бываютъ рукавицы и лѣтнія, изъ ровдуги, шитыя разноцвѣтными жилами и бисеромъ, — онѣ называются оюлахъ отюмокъ.

(*) О произношеніи звука ю, см. От. Зап. 1846 г. № 9. Смѣсь.

Такъ какъ между якутами въ сильной степени господствуютъ глазныя болѣзни, особенно сифилитическаго и скорбутнаго свойства, то они употребляютъ очки, не стеклянныя, потому-что не имѣютъ чистаго стекла, а изъ волосяной сѣтки, называемые чарапчи. Они знаютъ, впрочемъ, употребленіе и обыкновенныхъ очковъ и называютъ ихъ тасъ-харàгъ (каменные глаза).

Одежда женщинъ отличается кромѣ того особенными дополненіями и украшеніями. Какъ дѣвушки, такъ и женщины, конечно только богатыя, носятъ въ ушахъ серьги, серебряныя, съ большими, широкими подвѣсками; дѣвушки, кромѣ того, на шею надѣваютъ серебряное кольцо, толщиною въ палецъ, въ родѣ ожерелья, называемое кылджи; наконецъ, сверхъ санаяха разумѣется лѣтняго, украшаютъ грудь свою серебряными привѣсками, которыя по-якутски называются иланъ-кябисèръ (брошенное спереди) и кялинъ-кябисèръ (брошенное сзади). Привѣски эти, большею частію, серебряныя, состоятъ изъ монетъ, какъ у татаръ и изъ серебряныхъ бляшекъ и головокъ ящерицы, съ бисерными камнями голубого цвѣта; на рукахъ носятъ серебряныя запястья, шириною въ вершокъ, съ различными узорами.

Серебро, употребляемое для этихъ женскихъ украшеній, якуты пріобрѣтаютъ отъ русскихъ и при этомъ стараются вымѣнять монету стараго чекана, предполагая въ ней гораздо менѣе лигатуры; за старинный цѣлковый платятъ 5 рублей, разумѣется пушнымъ товаромъ; потому-то у русскихъ, живущихъ въ томъ краѣ, замѣтно особенное пристрастіе къ старинной монетѣ, и тамошніе торгаши, вымѣнивая такимъ образомъ товары, конечно, пріобрѣтаютъ 50% на рубль.

Изъ всей этой пестрой смѣси мѣховъ, желтой кожи, серебра, голубаго бисера составляется довольно дикій и эффектный нарядъ.

У якутовъ чорные, почти курчавые волосы, чорные узенькіе глаза, широкія, выдавшіеся скулы и большею частію смуглый цвѣтъ лица.

Однакожъ, мнѣ случалось видѣть якутокъ совершенно бѣлыхъ, но неиначе, какъ вдали отъ городовъ, въ семействахъ богатыхъ князьковъ.

Якуты большею частію роста средняго; женщины вообще красивѣе мущинъ.

Болѣзни, господствующія въ якутской области, большею частію сифилитическаго и скорбутнаго свойства, отъ нечистоты, недостатка бань и наконецъ отъ извѣстной степени разврата. Извѣстно, что въ первое врѣмя завоеванія сѣверо-восточной Сибири козаками, у якутовъ не однажды свирѣпствовала оспа и истребила важнѣйшую часть народонаселенія; эта болѣзнь и нынѣ свирѣпствуетъ сильно. Обыкновенно, пораженнаго оспой, оставляютъ въ юртѣ, гдѣ онъ заболѣлъ, и родственники даже самые ближайшіе, входятъ къ нему, только для принесенія пищи, представляя больнаго на произволъ судьбы...

 

Огородниковъ.

Мы живемъ на концѣ безпредѣльной Россіи, въ сторонѣ отъ главной населенности, близь полярнаго круга. Европейскія новости доходятъ до насъ поздно и всегда кучами, потому-что почта приходитъ къ намъ два раза въ мѣсяцъ. Газеты и журналы ходятъ по цѣлому городу въ теченіе года, и достаются иному читальщику на другое лѣто. Однообразный міръ нашъ изрѣдка оживляется проѣздомъ какого-нибудь моряка въ Охотскъ, въ Камчатку, или въ американскія селенія. Люди эти запасаются журналами прошедшихъ годовъ и книгами; живутъ иногда полгода въ нашемъ городѣ, въ ожиданіи дороги, зимней или лѣтней, живутъ по болѣзни, ожидаютъ транспорта, и т. п. Отъ этихъ-то проѣзжихъ, часто очевидцевъ европейскихъ событій, узнаемъ мы самыя свѣжія новости, такія новости, о которыхъ, вѣроятно, въ Европѣ уже и говорить перестали. Что касается до журналовъ, то мы знаемъ изъ нихъ многіе, но разумѣется, далеко не всѣ.

Нынѣшнимъ лѣтомъ остановился въ нашемъ городѣ, проѣздомъ, одинъ морякъ. Онъ привезъ съ собою нѣсколько томовъ Современника, и пустилъ ихъ для чтенія по Якутску. Съ удовольствіемъ читали мы многія дѣльныя статьи въ этомъ журналѣ, какъ вдругъ распространилась молва, что въ журналѣ есть особенная статья о нашей Якутской области. Толки объ этой статьѣ были различные: одни говорили, что она наполнена ошибками, другіе хвалили ее, какъ бываетъ обыкновенно. Наконецъ, по очереди, пришла и ко мнѣ роковая книжка; то былъ № IV, 1847 года. Статья называлась: Замѣчанія о Якутской области, и составлена была г. Огородниковымъ.

Г. Огородниковъ начинаетъ свое разсужденіе такимъ образомъ:

 

Судя по преданіямъ, языку и наружности Якутовъ и Тунгусовъ, можно съ достовѣрностію назвать эти племена остатками тѣхъ туркменскихъ поколѣній, которыя населяли Среднюю Азію въ эпоху переселенія народовъ.

 

Мы, коренные жители Якутской области, знаемъ хорошо Якутовъ и Тунгусовъ, разумѣемъ ихъ языкъ точно такъ, какъ свой природный русской, и вслѣдствіе того имѣемъ честь объяснить, что между языками тунгузскимъ и якутскимъ нѣтъ ни малѣйшаго сходства, ни въ звукахъ, ни въ грамматическомъ устройствѣ. Языкъ тунгузскій происходитъ отъ манжурскаго, а якутскій отъ турецкаго или такъ называемаго татарскаго; какимъ же образомъ оба народа могли сдѣлаться остатками туркменскихъ поколѣній? Манжуры никогда и ничего не имѣли общаго съ Туркменами. — О переселеніи Якутовъ есть преданіе; но когда зашли сюда Тунгусы, о томъ нѣтъ ничего достовѣрнаго; извѣстно только, что они жили здѣсь прежде Якутовъ.

 

Конечно, - говоритъ г. Огородниковъ, можно упомянуть объ отдѣльныхъ статьяхъ въ журналахъ: Сибирскомъ Вѣстникѣ, Сѣверномъ Архивѣ, Телеграфѣ и др. Имена Миллера, Словцова, Геденштрома и немногихъ другихъ, могутъ быть здѣсь съ благодарностію упомянуты.

 

Миллеръ не могъ участвовать въ поименованныхъ журналахъ, потому-что не жилъ во-время ихъ изданія; Словцовъ, правда, помѣщалъ свои статьи о Сибири въ «Телеграфѣ», но что касается до Геденштрома, то онъ написалъ отрывки о Сибири, хотя и правильные, но самые краткіе, безъ системы и далеко не удовлетворительные. Записки эти онъ писалъ въ Петербургѣ, по возвращеніи изъ Сибири, писалъ ихъ изъ памяти, безъ необходимыхъ справокъ, съ одною цѣлью написать что-нибудь о Сибири.

 

Царство ископаемое такъ мало изслѣдовано, что о богатствѣ его приходится судить только по тѣмъ минералогическимъ находкамъ, какія иногда встрѣчаются въ Якутской области. Аметистовыя щетки, монолиты кварцевъ весьма обыкновенны. Много чугуна, особенно по рѣкѣ Вилюю; тамъ же множество каменной соли; селитры весьма много около Якутска, она кристализируется на поверхности земли. Множество растительныхъ и животныхъ окаменѣлостей.

 

Природу Якутской области изслѣдовали академики Гмелинъ и Лаксманъ; они открыли тамъ вилюиты, гросуляры, и др., но объ аметистовыхъ щеткахъ никто не слыхалъ.

На рѣкѣ Вилюѣ попадаются шары желѣзной руды, весьма богатой, изъ которой Якуты плавятъ желѣзо, только это не чугунъ, а сѣрнистое желѣзо. Горы каменной соли стоятъ не на рѣкѣ Вилюѣ, а по рѣчкѣ Кемпендяю. Около Якутска вовсе нѣтъ селитры, а выступаетъ изъ земли горькая щелочная соль. Много растительныхъ окаменѣлостей по рѣкѣ Вилюю, но объ окаменѣлостяхъ изъ царства животнаго до-сихъ-поръ не извѣстно.

 

Богатство растительнаго царства въ Якутской области заставляетъ предполагать, что здѣсь достаточно могъ бы вознаградиться трудъ земледѣльца; но въ Якутскѣ существуетъ ложное убѣжденіе, что хлѣбопашество въ этой странѣ невозможно.

Трудно узнать причины, которыя задерживаютъ успѣхъ земледѣлія въ Якутской области.

 

Въ Якутскѣ лѣто продолжается какихъ-нибудь два мѣсяца; снѣгъ падаетъ даже въ концѣ мая, а инеи начинаются въ первыхъ числахъ августа. Туземныя растенія переносятъ измѣненія суроваго климата, но хлѣбъ растеніе чужое; его губитъ первый иней.

 

Растительная сила въ этой странѣ довольно богата, хотя и неразнообразна. Хвойныя деревья, и въ особенности листвяница, покрываютъ почти вездѣ берега Лены, служа убѣжищемъ звѣрю.

 

Сила растительная не можетъ быть ни въ какомъ случаѣ не разнообразна; она бываетъ или сильная или слабая.

 

Однолѣтнія растенія, свойственныя умѣренной полосѣ, составляютъ здѣсь явленіе весьма обыкновенное, но по мѣрѣ приближенія къ Якутску, уменьшаютъ свой ростъ и красоту.

 

Однолѣтними растеніями называются тѣ, которыя отъ сѣмени выростаютъ, цвѣтутъ, приносятъ сѣмена и пропадаютъ. На лугахъ около Якутска растетъ и цвѣтетъ во множествѣ голубая большецвѣтная Дельфинiя; мы видали это растеніе въ Иркутскѣ и въ другихъ мѣстахъ, и признаемся, что якутская богаче обѣихъ цвѣтомъ и величиною. Уменьшенія въ ростѣ цвѣтовъ и травъ нѣтъ, а дерева, напримѣръ сосна и листвяница, не достигаютъ толщины строеваго лѣса. Каждая страна имѣетъ свои растенія.

 

Окрестности Якутска, стоящаго на 66° сѣверной широты, представляютъ почти крайній предѣлъ развитія растительнаго царства: кое гдѣ кустарники, довольно низенькіе и большею частію кривые, нѣсколько видовъ растеній однолѣтнихъ, нѣсколько видовъ растеній ягодныхъ. За Якутскомъ растительность уменьшается въ быстрой прогрессіи, и по мѣрѣ появленія тундръ, зеленый видъ полей замѣняется полуобнаженными равнинами; даже и въ самомъ Якутскѣ бѣдность растительности зависитъ болѣе отъ солончаковой и песчанистой мѣстности, нежели отъ суровости климата.

 

Якутскъ стоитъ не подъ 66° с., но надъ 62°2’.

Около Якутска растутъ березы, а на горѣ сосны и листвяницы; онѣ не достигаютъ толщины строевого лѣса. За Якутскомъ далеко къ сѣверу продолжается таже природа, а на тундрѣ, лѣтомъ, растетъ трава и мохъ перемѣшанно.

Исчисляя царство животное, г. Огородниковъ сказалъ, что по теченію Лены и другихъ рѣкъ водятся еноты.

 

Нагорная сторона Лены, убранная утесами и покрытая вѣковыми лѣсами, замѣчательна своими минеральными источниками, которые, падая каскадами съ высоты утесовъ, сливаютъ свои бѣловатыя струи съ водами Лены. Якуты въ болѣзняхъ своихъ часто обращаются къ этимъ источникамъ.

 

Рѣка Лена въ продолженіе теченія своего сопровождается горами: по одному берегу тянутся хребты и по другому тоже. Они отступаютъ иногда отъ берега на пространство незначительное; но который берегъ у Лены нагорной, и который луговой, того опредѣлить невозможно; повторяемъ: Лена течетъ между горами. Источниковъ минеральныхъ, принимая это слово во множественномъ числѣ, нѣть, а есть одинъ только магнезіальный ключъ, въ 40 верстахъ выше селенія и рѣки Витима; онъ дѣйствительно осаждаетъ по камнямъ магнезію; только около него верстъ болѣе нежели за 200, нѣтъ Якутовъ.

 

Путешествіе по Ленѣ на судахъ возможно только въ весеннее время, а лѣтомъ плаваютъ по Ленѣ только въ лодкахъ.

 

Не будемъ исчислять судовъ, на которыхъ сплавляютъ въ Якутскъ товары, но постараемся доказать, что по рѣкѣ Ленѣ поднимаются во все лѣто на большихъ палубныхъ судахъ, называемыхъ дощениками. Отъ Якутска тянуть эти суда бичевою, подлѣ берега, дальше города Киренска. Въ верховьяхъ т. е. въ Иркутскомъ уѣздѣ, Лена мелка, а потому тяжелыя барки и возки отправляются внизъ по водѣ. Мелководіе продолжается только верстъ на 400, до впаденія рѣки Илги; остальное пространство до Якутска такъ глубоко, что представляетъ удобность плаванія судамъ, тяжело нагруженнымъ. На почтовыхъ лодкахъ плаваютъ только тѣ путешественники, которые ѣдутъ налегкѣ, или не имѣютъ возможности купить свой павозокъ въ Качугѣ. По лѣвому берегу Лены устроена хорошая дорога, по которой легко бы можно было ѣхать въ экипажѣ, но принято издавна ѣздить верхомъ, и на станціяхъ рѣшительно нѣтъ колесныхъ экипажей.

Ѣзда по Ленѣ зимою совершенно безопасна, глыбъ и сугробовъ нѣтъ; дорогу послѣ каждаго снѣга разчищаютъ, а какъ снѣгà тамъ глубоки, а проѣзды рѣдки, то дорога узка, такъ что лошадей запрягаютъ гуськомъ; за всѣмъ тѣмъ лошади бѣгутъ скоро. Шагомъ ѣдутъ подъ конецъ станціи, во время мятели, когда лошади выбьются изъ силъ. Подобныя происшествія случаются вездѣ. Всѣ ямщики, въ Якутской области народъ бойкой. На станціяхъ ямщики питаются говядиной и рыбой. Лошади въ Якутской области средняго роста, крѣпки и быстры; такихъ малорослыхъ, какъ у Чухонъ или Бѣлоруссовъ, не увидите нигдѣ въ Сибири. Тощими они дѣлаются весною, потому-что не знаютъ овса. Не было примѣра, чтобы путешественникъ на Ленѣ замерзъ зимою, вовремя ѣзды. Съ дороги сбиться нельзя, потому-что по сторонамъ ледяные бугры; кромѣ ихъ стоятъ вѣхи, которыхъ не занесетъ снѣгомъ, сколь бы онъ великъ не былъ.

 

Лена, какъ всѣ маловодныя рѣки, замерзаетъ нѣсколько разъ: взломавъ первый ледъ, она замерзаетъ вновь, и покрывается глыбами льда, часто стоящими вертикально.

 

Въ изобиліи воды Лена уступитъ развѣ Оби. На Ленѣ есть такія плесы, гдѣ она въ одной трубѣ, безъ острововъ, имѣетъ 5 верстъ ширины. Глыбы льда, торчащія на Ленѣ, происходятъ не отъ того, что Лена замерзаетъ нѣсколько разъ. Глыбы есть и на Невѣ, однимъ словомъ, на всѣхъ рѣкахъ, которыя не затягиваются морозомъ, но становятся отъ плывущихъ льдинъ, которыя, густѣя и густѣя, нажимаются теченіемъ одна на другую и становятся перпендикулярно.

 

Наледи явленіе, свойственное только сибирской суровой природѣ. Дѣйствіемъ солнечныхъ лучей, въ февралѣ и мартѣ мѣсяцахъ, горные ключи, освобождаясь отъ ледяной коры, стекаютъ на льдистую поверхность Лены, покрывая ее новымъ слоемъ воды, мѣстами на полъ-аршина и болѣе, особенно около береговъ; вода эта къ ночи замерзаетъ, и проѣзжающій,прежде чѣмъ попадетъ на берегъ, выкупается зимою въ ключевой водѣ.

 

Въ февралѣ и мартѣ солнечные лучи не въ состояніи распустить ледъ или снѣгъ; наледи происходятъ совершенно отъ другихъ причинъ. Мелкія рѣчки и ключи въ жестокіе морозы промерзаютъ до дна, между-тѣмъ напоръ воды изъ глубины земли продолжается, вода разрываетъ въ тонкомъ мѣстѣ ледъ, вытекаетъ наружу, и не имѣя русла, разливается во всѣ стороны, скопляется лужами въ низкихъ мѣстахъ, и замерзаетъ. Вотъ здѣсь иногда проваливаются лошади и повозки, если кора ледяная не успѣетъ еще затвердѣть. Весною, въ исходѣ марта и въ началѣ апрѣля, дѣлаются у береговъ притекалы; сюда стекаетъ и вода съ береговъ и отъ растаявшаго снѣга, дѣлаются лужи, которыя ночью замерзаютъ. Ямщикъ съ другой станціи, привезшій какого-нибудь проѣзжающаго, не зная о наледи, заѣдетъ въ нее, но это случается уже у самой станціи, безъ всякаго вреда. Такія лужи на всѣхъ рѣкахъ и въ Сибири и въ Россіи, только онѣ происходятъ не отъ растаявающихъ источниковъ, а отъ снѣговой воды.

 

По тракту Охотскому нѣтъ экипажнаго пути, впрочемъ не мѣстность препятствуетъ устроить экипажный путь, а сами туземцы. Они полагаютъ что при устройствѣ экипажнаго пути лишатся выгодъ, ибо тогда потребуется меньше лошадей и меньше рукъ.

 

Туземцовъ по охотской дорогѣ столь немного, взгляды ихъ на будущее столь ограничены, что ни одному изъ нихъ не придетъ въ голову о потерѣ, которой они подвергнутся отъ устройства экипажной дороги. Впрочемъ верховая ѣзда по охотской дорогѣ есть болѣе привычка, нежели необходимость.

Мы не хотимъ затруднять васъ, незнакомыхъ съ Сибирью, чтеніемъ сухой статьи, но должны сказать, что г. Огородниковъ не совершенно знаетъ Якутскую область.

Если позволите, то съ будущей почтой, я доставлю вамъ небольшую статью о нашемъ Якутскѣ.

Съ истиннымъ почтеніемъ и пр.

Е. Косухинъ.

Якутскъ

6 ноября 1849.

Августа 26 мы получили изъ Якутска письмо. Принося искреннюю благодарность почтенному корреспонденту, мы съ удовольствіемъ печатаемъ это письмо, не-смотря на то, что оно служитъ частію возраженіемъ на статью, напечатанную въ нашемъ журналѣ. Мы въ этомъ случаѣ слѣдуемъ тому правилу, что

Du choc des opinions jaillit la vèritè.

То есть, что отъ столкновенія мнѣній обнаруживается истина.

Г. Якутскъ. Іюля 6 дня, 1850 г.

Апрѣльская книга «Сына Отечества» получена здѣсь только что на-дняхъ. Пробѣгая ея содержаніе намъ тотчасъ же бросилось въ глаза «Письмо изъ Якутска» съ замѣчаніями на статью о Якутской Области, помѣщенную въ «Современникѣ» 1847 года г. Огородниковымъ. Не говоримъ уже о томъ, что мы съ жадностію старались узнать содержаніе этой статьи, какъ относящееся до Якутска; но еще болѣе любопытство наше было узнать, кто именно писалъ эти замѣчанія на Огородникова, говорившаго много объ Якутскѣ, и на половину, — поверхностно, со слуховъ! Авторъ письма изъ Якутска — Косухинъ; но такой фамиліи въ Якутскѣ вовсе нѣтъ. Если это псевдонимъ, то и тогда это письмо, 6 ноября 1849 года, изъ Якутска писать было некому, и какъ кажется, оно составлено изъ разныхъ свѣдѣній, и составлено далеко, далеко отъ Якутска, что мы и постараемся доказать. Но во всякомъ случаѣ мы весьма благодарны г. Косухину за его дѣльныя замѣчанія противъ г. Огородникова; не-смотря на то, что и самъ Косухинъ впадаетъ въ погрѣшности явныя, такъ, что всякій жившій въ послѣднее время въ Якутскѣ хотя недѣлю, скажетъ, что сообщенныя имъ свѣдѣнія не во всемъ справедливы.

Мы живемъ близь полярнаго круга, въ концѣ безпредѣльной Россіи, — это правда; но европейскія новости кучами мы не получаемъ. Почта къ намъ ходитъ два раза въ мѣсяцъ, слѣдовательно, тутъ еще не можетъ быть такихъ запоздалыхъ новостей, какъ это бываетъ въ Камчаткѣ, гдѣ почта приходитъ дважды въ годъ. До 1849 года дѣйствительно въ Якутскѣ получалось не болѣе двухъ журналовъ и экземпляровъ двухъ «Московскихъ Вѣдомостей»; но съ этого времени здѣсь мы уже имѣемъ достаточную библіотеку въ пользу Уѣзднаго Училища, въ которую и выписываемъ всѣ лучшіе журналы наши, газеты и разныя отдѣльныя книги. Кромѣ-того, нѣкоторые изъ жителей и отдѣльно выписываютъ на свое имя по одному изъ журналовъ. По этому, не только въ ноябрѣ 1849 года, но и въ 1848 году нельзя было сказать, что жители Якутска пользуются чтеніемъ лишь давно, давно вышедшаго въ свѣтъ, и то отъ заѣзжихъ людей.

Съ многими замѣчаніями г. Косухина противъ г. Огородникова мы согласны, но оспаривать, что въ Вилюйскомъ Округѣ есть аметистовыя щетки, также неосновательно, какъ черное называть бѣлымъ. Намъ лично самимъ доводилось видѣть у многихъ изъ жителей по Вилюю, не только щетки аметистовыя, и не только небольшой цѣнности и малоизвѣстныя, но даже и другіе цѣнные камни, напр. аквамарины (съ куриное яйцо) опалы, голыши всѣхъ цвѣтовъ, тяжеловѣсъ и др. Конечно трудно добраться истиннаго ихъ мѣсторожденія; но всѣ они отыскиваются въ Вилюйскомъ Округѣ Тунгусами, по рѣчкамъ Нѣстрѣ и Артараждѣ, впадающимъ въ Вилюй. Жаль, что намъ не доводилось быть на Вилюѣ, выше Сунтарскаго селенія, гдѣ уже берега рѣки идутъ ненаселенные, и потому всякое путешествіе выше, какъ по Вилюю, такъ и по рѣчкамъ, впадающимъ въ него, едва возможно; да и сопряжено съ большимъ пожертвованіемъ. И въ этомъ случаѣ нѣкоторымъ образомъ правъ г. Огородниковъ, сказавши, что царство ископаемое въ Якутской Области мало изслѣдовано, но къ этому надобно было прибавить — въ отдаленныхъ частяхъ Вилюйскаго и другихъ округовъ.

Что-жъ касается до желѣза, то по рѣкѣ Вилюю намъ лично доводилось видать цѣлыя подножія скалъ, омываемыя водою, и которыя съ перваго раза кажутся настоящимъ желѣзомъ. Такихъ мѣстъ ниже города Вилюйска — много; но выше — Якуты собираютъ уже по берегамъ рѣки, окруженные водою камни — часто такихъ же, должно думать, горъ; и потомъ уже выдѣлываютъ изъ нихъ чрезвычайно просто довольно хорошее желѣзо, которое впрочемъ содержитъ въ себѣ много чугуна.

Вотъ якутская выдѣлка желѣза:

Камни, содержащіе въ себѣ желѣзную руду, Вилюйскіе якуты собираютъ по берегамъ рѣкъ въ кучу, которую обкладываютъ дровами, и жгутъ ихъ, отъ чего камни дѣлаются мягкими и подъ легкимъ ударомъ молота разсыпаются въ порошокъ. Разбитую на части руду сыплютъ понемногу на уголья, въ устроенныхъ для этого особыхъ глиняныхъ печахъ, наподобіе трубы, и накаливаютъ ее до плавленія въ продолженіе часовъ 10 безостановочно, а иногда и еще болѣе. Тогда на днѣ печи сливается желѣзо, которое и называютъ крицами (по-якутски болго) вѣсомъ до 30 ф. По краямъ крицъ желѣзо бываетъ лучшаго качества, и замѣняетъ у Якутовъ укладъ, котораго они никогда не употребляютъ. Изъ крицы чистаго желѣза выходитъ менѣе, чѣмъ на половину.

Въ Якутскомъ Округѣ желѣзо вырабатываютъ только въ Кангалосскомъ Улусѣ, — по рѣчкѣ Батомъ, изъ руды красноватаго цвѣта, которую и добываютъ изъ горъ, копая ямы глубиною отъ одной до двухъ саженъ. Выработываніе изъ нея желѣза производится наподобіе, какъ и въ Вилюйскомъ Округѣ, съ небольшими отступленіями; но только руда здѣшняя въ 10 разъ хуже, т. е. нужно ея болѣе, а слѣдовательно и трудовъ, чтобъ выплавить чистаго желѣза качествомъ равнаго вилюйскому. Изъ этого желѣза Якуты производятъ всѣ подѣлки, возможныя для нихъ, и сбываютъ по всей Якутской Области, а даже иногда и въ сосѣдственныя мѣста. Нынѣ пудъ желѣза въ крицахъ въ Якутскѣ стоитъ полтора рубля серебромъ.

Вотъ на скорую руку, что мы могли замѣтить по поводу письма г. Косухина; а то оставить до слѣдующей почты, — это прошло бы лишнихъ полмѣсяца, тогда какъ г. Косухинъ обѣщаетъ еще писать о Якутскѣ, о чемъ мы его и просимъ усердно.

ЮРІЙ ВОРОЖЕЙКИНЪ.