Глава III.

По Маѣ до устья Маймакана. — У перевоза близь устья Хандыка. — Известковая гора. — Устье Аима. — Семья бродячаго тунгуса Уйбана Иранаса. — Надпись или рисунокъ на скалѣ Кыллахъ. — Пещеры „Чортово жилище“. — Усадьба Соловьева. — Какъ живетъ тунгусъ Андрей. — Прибытіе въ Нельканъ. — Заключительная характеристика пройденнаго пути по Маѣ.

 

За Юдомой теченіе замѣтно ослабѣваетъ. Вода прозрачна, какъ хрусталь. На 1½ саж. глубины легко распознать цвѣта мелкихъ камней, устилающихъ дно рѣки. Встрѣчаются огромныя насыпи гальки, расползающейся какъ орѣхи подъ ногами тянущихъ бичеву. Въ галькѣ мы находимъ известняки, кремень, кварцъ, яшму, мраморъ, агатъ. — Жара 28° С. въ тѣни. Рабочіе большей частью бредутъ въ рѣкѣ, время отъ времени окунаясь съ головой въ воду. У нихъ начали пухнуть ноги — обычное явленіе, противъ котораго, какъ лучшее испытанное уже средство, они употребляютъ натираніе спиртомъ; опухоль за ночь опадаетъ, но за день ходьбы къ вечеру появляется снова. Рабочіе идутъ въ ичигахъ — спеціальной обуви лямовщиковъ, приготовляемой изъ сыромятной коровьей кожи. Дѣлается она очень просто: изъ вымоченной въ водѣ кожи вырѣзаютъ четырехъугольный кусокъ, обтягиваютъ имъ обернутую портянкой ступню и зашнуровываютъ черезъ прокалываемыя ножемъ дыры тонкими, нарѣзанными изъ той же кожи ремешками. — При приближеніи къ рѣчкѣ Большой Хандыкъ, гдѣ тихое и ровное теченіе снова смѣняется быстринами, зоркій глазъ В. Е. замѣтилъ вдали что то красное, оказавшееся въ бинокль рубашкой Осипова, взобравшагося на возвышенный выступъ съ намѣреніемъ обратить на себя наше вниманіе. У устья этой рѣчки скотогонная тропа переходитъ на правый берегъ, по которому идетъ уже до самаго Нелькана. Въ сущности, какъ разсказываетъ Осиповъ, никакой болѣе или менѣе проторенной тропы не существуетъ. Идутъ просто тайгой, держась въ общемъ берегового направленія, съ котораго безъ знающаго проводника легко, однако, сбиться, благодаря значительнымъ обходамъ часто встрѣчающихся топкихъ мѣстъ. Кони наши похудали. Травы вездѣ хороши, но скоту въ эту пору не до ѣды: на стоянкахъ онъ сбивается въ кучу у дымокуровъ [1], предпочитая оставаться голоднымъ, чѣмъ подвергаться нападенію кровожадныхъ полчищъ комаровъ. До сихъ поръ пройдена треть пути, но остальныя двѣ трети, по увѣренію проводника, они сдѣлаютъ дней въ семь, такъ какъ далѣе мѣста вездѣ сухія, и густыхъ, съ трудомъ проходимыхъ зарослей нѣтъ.

[1] Предположенія оказались справедливыми: виновникомъ пала дѣйствительно былъ Осиповъ съ проводникомъ.

У переправы проживаетъ съ многочисленной семьей старикъ Тихонъ Михайловъ. Изъ девяти взрослыхъ сыновей его два младшихъ встрѣтили насъ вмѣстѣ съ отцемъ. Они хорошо говорятъ по-русски, лѣтомъ занимаются рыбной ловлей, пастьбой скота, а зимой ѣздятъ ямщиками при чайныхъ обозахъ изъ Аяна въ Нельканъ. Старикъ считается самимъ старшимъ изъ стариковъ въ шести наслегахъ: ему 104 года, но онъ еще бодръ и здоровъ. Сѣдая длинная, хотя и жидкая, борода нѣсколько не гармонируетъ съ чисто монгольскимъ его типомъ. У тунгусовъ, въ особенности у пожилыхъ, незначительная растительность на лицѣ встрѣчается гораздо чаще, нежели у якутовъ. Быть можетъ, это объясняется тѣмъ, что у нихъ нѣтъ якутскаго обычая выщипывать волосы на усахъ и бородѣ [2]. На устьѣ Хандыка живетъ уже восьмое поколѣніе рода Михайловыхъ. Тихонъ родился, когда отецъ его еще не былъ крещенъ. Самъ онъ не помнитъ, но слыхалъ отъ отца разсказы, какъ русская команда „ловила“ разбѣгавшихся тунгусовъ и сгоняло ихъ съ женами и дѣтьми на Устье-Маи для крещенія. Старикъ не забылъ своего роднаго языка и по-якутски говоритъ плохо. Онъ держится съ нами безъ малѣйшаго подобострастія и даже съ нѣкоторой, не скрываемой, враждебностью. На предложеніе табаку онъ довольно грубо отвѣтилъ: „кури самъ, я этого чертова зелья отродясь не курилъ и дѣтямъ своимъ запрещаю курить“. (Тард беенъ, минъ тарбаготымъ хаганъ даганы бу абагы отунъ, беемъ оголорборъ тардарбапынъ). Земледѣліемъ не занимается, потому что „была бы только пушнина — и землю не зачѣмъ рыть: хлѣба всегда достанешь“. Да и почва здѣсь, по его словамъ, неудобная, никакого хлѣба не выростишь [3].

[2] У якутовъ для этого употребляются спеціальные металлическіе щипчики, которые можно найти въ продажѣ въ базарныхъ лавченкахъ г. Якутска.

[3]) Это не вѣрно. Тутъ-же близъ урасы Тихона при станочной гоньбѣ жилъ русскій крестьянинъ Степанъ Балаганскій, (нынѣ переселившійся въ с. Новопокровское). Онъ въ теченіе 6 лѣтъ сѣялъ по 9 пуд. и не нахвалится урожаями. Меньше самъ 10 не снималъ (его собственныя показанія).

— Съ приходомъ русскихъ лучше-ли стало жить или хуже? спрашиваю я старика.

— До прихода русскихъ куда лучше было. Любого стараго человѣка спроси, — всякій тебѣ это скажетъ. Пришли русскіе, станки позаводили, пошла ѣзда, коней загоняли, рыбу выловили, птицу и звѣря разогнали, водкой тунгусовъ стали опаивать; воровство, обманъ пошелъ. Зайдетъ русскій въ урасу: „дай, говоритъ, масла, молока, рыбы, — я тебѣ отплачу“. Даешь, а отъ него ничего не получаешь. И тунгусы у русскихъ научились обманывать. Богатые люди перевелись, всѣ стали бѣдными. Послѣ того какъ пошла станочная гоньба, у насъ такой голодъ насталъ, что мы, какъ скотина, траву жевали, кожаные пологи отъ урасъ поѣли... Уничтожили станки, ушли русскіе — и рыба снова объявилась, и звѣрь вернулся. А все ужъ не то, что прежде было.

— Значитъ, русскіе, по твоему, ничего хорошаго тунгусамъ не принесли?

— Тохъ да гохъ. тохъ да гохъ (ничего, ничего).

— А чай, а хлѣбъ, а ружье?

— И безъ этого жили — и сыты были [4] (онто да сохъ олорбопутъ тотъ да этибить).

[4] Разговоръ записанъ почти дословно. Переводилъ урядникъ Расторгуевъ, служившій переводчикомъ у Черскаго и у барона Толля.

Не смотря на то, что начальникъ экспедиціи являлся въ его глазахъ большимъ тойономъ, старикъ не обнаружилъ по отношенію къ намъ никакой услужливости. За переправу лошадей онъ запросилъ по 50 к. со штуки, и П. А. рѣшилъ обойтись безъ его содѣйствія. И дѣйствительно, переправа не представляла никакихъ трудностей. Тимофей сѣлъ въ вѣтку, привязавъ сзади одну лошадь, а другія, понукаемыя съ берега, вошли въ воду и поплыли вслѣдъ за привязанной. Рѣка въ этомъ мѣстѣ до 120 саж. ширины, но плыть пришлось не болѣе 50 саж. Лошади хорошо справлялись съ быстриной; для рогатаго же скота это было не такъ легко. Обыкновенно переправляютъ по 3—4 штуки за разъ привязанными къ лодкѣ; процедура длится такимъ образомъ цѣлый день. Скотогоны для ускоренія дѣла рѣшили послѣдовать нашему примѣру и погнали все стадо вслѣдъ за тремя быками, тянувшимися на веревкѣ за вѣткой. Съ двухъ другихъ вѣтокъ сзади подгоняли животныхъ криками и палками. На самой быстринѣ стадо отстало отъ передовой лодки, и, не смотря на всѣ усилія погонщиковъ, его стало уносить внизъ, такъ что мы вскорѣ потеряли его изъ виду. Собака осиповскаго проводника четыре раза пыталась переплыть, но всякій разъ возвращалась обратно, не будучи въ силахъ преодолѣть теченіе. Она металась по берегу съ жалобнымъ воемъ, взывая къ хозяину о помощи, но тотъ ничего не предпринималъ, увѣренный, какъ потомъ объяснилъ онъ, что она найдетъ способъ перебраться на ту сторону. Увидѣвъ, что хозяинъ вскочилъ на осѣдланную лошадь и готовъ уже скрыться въ лѣсу, собака снова кинулась въ воду, доплыла до быстрины и повернула внизъ, очевидно, въ ожиданіи встрѣтить болѣе слабое мѣсто теченія, которое она въ силахъ была бы перерѣзать. Ей это удалось; черезъ четверть часа мы увидѣли ее мчавшуюся, какъ стрѣла, по берегу въ догонку за лошадьми. — За Хандыкомъ противъ устья рѣчонки Сого, въ сдавленномъ мелью фарватерѣ теченіе бьетъ съ такой силой, что понадобилось удвоить бичеву. Это мѣсто требуетъ отъ лямовщиковъ огромнаго напряженія, тѣмъ болѣе, что бичевникъ заваленъ валунами, затрудняющими движеніе. Правобережныя горы принимаютъ формы отдѣльно возвышающихся правильныхъ конусообразныхъ могилъ, покрытыхъ рѣдкимъ молоднякомъ по выжженному паломъ лиственничному лѣсу. Глядишь въ воду, точно въ акварій: между камнями играетъ таймень, щука, окунь. Въ галькѣ особенное обиліе полевого шпата зеленаго цвѣта и глинистаго сланца, легко чертящаго на бумагѣ бурой, бѣлой и черной краской. Это породы, наносимыя теперь обсохшей, но весной многоводной и стремительной, рѣчкой Эмеликанъ. Выше рѣчки Лоханды нѣсколько разъ натыкаемся на подводные камни, къ счастью, безъ поврежденій нашего шитика. Пользующаяся худой славой, благодаря такимъ же камнямъ, протока Тарбачіеръ [5] также пройдена была благополучно: посаженный на носу казакъ успѣвалъ во время предупреждать лоцмана объ опасности. По преданію, проѣзжая здѣсь, генералъ Муравьевъ [6], разсерженный быстриной, оборвавшей бичеву его лодки, велѣлъ высѣчь протоку палками. Съ тѣхъ поръ „теченіе смирилось“, и мы не имѣли никакого повода повторить эту экзекуцію. — Тянущаяся на правой сторонѣ версты за три въ глубь отъ берега цѣпь холмовъ съ выдающейся Исааковой горой постепенно приближается къ рѣкѣ и, превращаясь въ оголенныя скалы, получаетъ Названіе „Бравыхъ горъ“. Скалы состоятъ изъ отдѣльныхъ не высокихъ выступовъ горизонтальныхъ пластовъ глинистаго и песчанникова сланцевъ. Въ дуплообразныхъ вмѣстилищахъ между плитами мы нашли въ изобиліи горный хрусталь. Снаружи, при свободномъ доступѣ вѣтра и солнца, кристаллы мутнаго цвѣта, легко разсыпающіеся при слабомъ ударѣ молотка. Но если отбить кайлой плиту, то въ глубинѣ залегаютъ совершенно прозрачныя шестигранныя призмы, не крупнѣе, впрочемъ, голубинаго яйца, гнѣздящіяся обыкновенно среди кучъ мелкихъ бурыхъ косой ромбической призмы кристалликовъ. Сами по себѣ скалы ничего интереснаго не представляютъ, но на одномъ изъ выступовъ, называемомъ Опохалахъ-хаята (известковая гора), находится небольшое углубленіе, наполненное полужидкой жирной на ощупь массой, просачивающейся наружу изъ глубины. Это бѣлая, весьма чистая глина, съ значительной, повидимому, примѣсью талька [7]. Тунгусы черпаютъ ее тутъ же лежащими лопаточками въ берестяныя посудины, высушиваютъ на солнцѣ и сбываютъ черанскимъ скопцамъ и усть-майскимъ крестьянамъ на побѣлку стѣнъ (по 30 и 50 к. за пудъ). Временами масса переполняетъ естественную впадину и истекаетъ внизъ, какъ видно по застывшимъ ея потёкамъ въ продольныхъ бороздахъ скалы. — 7-го іюля мы были у устья Кумахи, которая заноситъ ближайшій районъ лѣваго берега Маи огромными кучами песку [8]. Здѣсь былъ скопческій поселокъ изъ четырехъ, пяти теперь опустѣлыхъ домовъ. Въ одномъ изъ нихъ живетъ братъ Луки Николай Бубякинъ съ женой, амгинской крестьянкой, двумя ребятами и старухой. Онъ такъ же не похожъ на тунгуса, какъ и братъ его, и не смотря на болѣзненность и чехоточный видъ, — весьма дѣятеленъ и ведетъ довольно обширное хозяйство. Онъ арендуетъ оставшіяся послѣ скопцовъ [9] пахотныя земли до 20 пудовъ, на которыхъ въ этомъ году посѣялъ въ первый разъ 8 п. ржи, 7 п. ярицы и 5 п. картошки. Пшеницы и ячменя не сѣялъ, потому что, какъ показалъ опытъ скопцовъ, этотъ хлѣбъ сильно истребляется бурундукомъ и птичкой чегохой. Большая часть пашни на правой сторонѣ; на лѣвой — грунтъ каменистый, не представляющій подъ расчистки удобныхъ мѣстъ. У Николая 8 коровъ и столько же лошадей. Пашетъ колесухой на парѣ коней, коситъ литовкой, молотитъ цѣпомъ, а мелетъ ручными жерновами. У скопцовъ была мельница — топчакъ; онъ давалъ за нее хорошія деньги, но тѣ, въ интересахъ своихъ черанскихъ собратьевъ мукомоловъ, ни за что не хотѣли продать; уходя, они ее разрушили, колеса поломали, а жернова увезли съ собой. По словамъ Николая, удобныхъ для хлѣбопашества мѣстъ на правомъ берегу противъ Кумахи хватило бы на многихъ, но на счетъ сѣнокосовъ очень стѣснительно. Его островной покосъ въ этомъ году затопило и занесло толстымъ слоемъ песку. Есть подходящіе острова, но ихъ требуется расчистить отъ заросли. Онъ вмѣстѣ съ сосѣдомъ своимъ тунгусомъ Тимофеемъ хотѣлъ бы воспользоваться для этой цѣли однимъ изъ такихъ острововъ, но самовольно приняться за очистку не рѣшается, а написать просьбу начальству некому [10]. Сосѣдъ его (3 коровы и 2 лошади) земли не пашетъ, занимается звѣроловствомъ и рыбнымъ промысломъ. Нынѣшней весной онъ убилъ медвѣдя и двухъ сохатыхъ: одного закопалъ въ мерзлую землю, чтобы мясо до зимы не протухло, а другимъ кормитъ семью. Медвѣжатины майскіе тунгусы не ѣдятъ; они сбываютъ ее аянскимъ бродячимъ тунгусамъ, большимъ охотникамъ до медвѣжьяго мяса.

[5] T. е. бурливая, (якут.).

[6] Въ 1849 г.

[7] Образцы глины и породъ этой скалы доставлены въ Якутскій музей.

[8] Кумахъ (по-якутски) — песокъ.

[9] Сектанты частью вымерли, частью переселились.

[10] Просьба была записана и доставлена губернатору.

На другой день вечеромъ мы подъѣзжали къ Аиму, третьему по величинѣ притоку Маи. Частыя мели и шивера, на которыхъ послѣдніе дни приходилось много возиться, изнурили рабочихъ. Необходимо было дать имъ отдыхъ, и мы рѣшили остановиться здѣсь на дневку. Мѣстность при сліяніи Аима съ Маей чрезвычайно красива. Высокія скалы саж. до 70 и болѣе, съ оригинальными выпуклостями, усѣянныя фантастическими фигурами, тянутся лѣвымъ берегомъ и, прерываясь небольшимъ распадкомъ, чтобы дать ходъ рѣчонкѣ Эгелахъ [11], продолжаются далѣе, окаймляя уже русло Аима. Для насъ, подвигавшихся вверхъ, Мая поворачиваетъ отсюда на Ю. В. Правый ея берегъ представляетъ волнистую гряду покрытыхъ лиственичной щетиной холмовъ, съ обнаженными спускающимися къ водѣ боками. Изъ-за высокихъ стройныхъ талинъ узкой косы, образуемой отлагающимися осадками обѣихъ рѣкъ, виднѣются совершенно голыя мрачныя аимскія скалы, производящія впечатлѣніе дикой, суровой безпріютности. Эти громады возвышаются надъ рѣкой почти отвѣсно, мѣстами лишь оставляя узенькую береговую полосу, образовавшуюся отъ обваловъ каменной массы. Онѣ состоятъ изъ очень плотнаго кристаллическаго известняка горизонтальнаго слоенія и имѣютъ форму выступающихъ по стѣнѣ крѣпостныхъ бастіоновъ, раздѣляемыхъ глубокими щелями. Попытка В. Е. взобраться по такой щели на вершину осталась тщетной: подвижная мелкая отсыпь обрушивалась подъ ногами, увлекая его съ собой внизъ. Нигдѣ до сихъ поръ мы не слыхали такого громкаго отзывчиваго эха, какъ здѣсь. При измѣреніи кипрегелемъ устья рѣки, оказавшагося шириной въ 96 саженъ, П. А. крикнулъ стоявшему на противуположномъ берегу казаку: „Жирковъ, опусти рейку!“ Фраза отъ перваго до послѣдняго слога съ необычайной силой и отчетливостью была повторена эхомъ. „Веселые абагы“ то и дѣло передразнивали насъ, когда мы разговаривали или перекликались, потерявъ другъ друга въ поискахъ за интересными породами. Но кромѣ хрусталя дымчатаго цвѣта, нѣсколько болѣе крупнаго, чѣмъ на „Бравыхъ горахъ“, ничего не нашли. Наша экскурсія къ устью Аима продлилась дольше, чѣмъ мы хотѣли. В. Е. умудрился таки гдѣ-то вскарабкаться на верхушку скалы и, желая подать знать о мѣстѣ своего нахожденія, бросилъ въ рѣку камень величиною въ дѣтскій кулакъ. Камень попалъ въ берестяную вѣтку и распоролъ ея дно. Чтобы перебраться на ту сторону, необходимо было починить лодку. Пока разыскали смолистую листвень, развели огонь, натопили нужной для этого смолки, — прошло не мало времени. Голодные, отчаянно искусанные комарами, возвратились къ мѣсту стоянки уже въ темнотѣ. — У костра шла оживленная стряпня: въ сѣти поймалось нѣсколько сижковъ и одна утка, варившіеся теперь въ котлѣ, а старикъ тунгусъ, прозванный рабочими шаманомъ, заготовлялъ дня на два впередъ цѣлую кучу лепешекъ. Съ тѣхъ поръ какъ вышли сухари, его, какъ слабосильнаго, приспособили къ этому дѣлу. Онъ круто вымѣшиваетъ тѣсто, отрываетъ кусокъ фунта въ три и, насадивъ на рожонъ (ютюгэ), придаетъ ему ладонями плоскую овальную форму. Въ такомъ видѣ рядъ лепешекъ втыкаютъ въ землю вокругъ костра, поворачивая то одной, то другой стороной къ огню, пока не испекутся. Это обычный способъ обычнаго печенья изъ муки у всѣхъ инородцевъ Якутской обл. [12]. Наши рабочіе предпочитаютъ лепешку хлѣбу и ѣдятъ ее съ чаемъ, обмакивая куски въ растопленное масло. Выспавшись за день, они долго еще болтали послѣ ужина, лежа на своихъ подстилкахъ изъ телячьихъ или оленьихъ шкуръ. Тимошка разсказывалъ о дикихъ бородатыхъ людяхъ, называемыхъ тунгусами Бюленъ. Живутъ они, какъ звѣри, ходятъ голые, прикрываясь иногда сырой, не выдѣланной шкурой. Тѣло ихъ, вымазанное смолой и выкатанное въ пескѣ, покрыто какъ бы панциремъ, не проницаемымъ для стрѣлъ и даже пуль. Они злы и кровожадны; любимая ихъ пища — человѣческое мясо. Бюленъ подстерегаетъ тунгуса и убиваетъ его мѣтко пущенной стрѣлой изъ-за кустовъ. Бывали примѣры, что въ стадѣ вдругъ падаетъ сразу много оленей, и оказывалось, что каждое павшее животное было пронзено стрѣлой. Тимошка и другіе приводятъ нѣсколько случаевъ исчезновенія безъ вѣсти ихъ соплеменниковъ, которые, по общему убѣжденію, были убиты и съѣдены бюленами. Эти дикіе люди появляются только лѣтомъ, а зимой куда то исчезаютъ. Легенда эта распространена вездѣ по Маѣ и, надо полагать, обязана своимъ происхожденіемъ подвигамъ бѣглыхъ каторжниковъ во времена существованія каторжнаго пункта въ Охотскѣ.

[11] Медвѣжья, отъ эге — медвѣдь.

[12] Даже въ долинѣ Намскаго улуса, одной изъ хлѣбороднѣйшихъ мѣстностей области, якуты предпочитаютъ прѣсныя лепешки кислому хлѣбу.

Отъ Аима двинулись на шестахъ по мели и, обогнувъ обширную отмель, побрели водой къ лѣвому берегу къ полого спускающейся зеленой поросшей сосной горѣ. Здѣсь рабочіе указываютъ лѣсину, у которой лодка генерала Свѣтлицкаго простояла пять сутокъ, вслѣдствіе высокой воды, уничтожавшей всякую возможность бичевника. Впереди открывается рядъ отдѣльно возвышающихся правильной пирамидальной формы сопокъ, изъ коихъ ближайшая называется Селея-хаята [13]. Обращенная къ рѣкѣ сторона ея еще издали привлекаетъ къ себѣ вниманіе причудливостью нагроможденій. По мѣрѣ приближенія къ скалѣ формы ихъ все болѣе вырисовываются, и передъ нами, точно въ панорамѣ, проходятъ группы средневѣковыхъ готическихъ соборовъ съ полуобвалившимися хитрыми узорами фресокъ и цѣлымъ лѣсомъ стремящихся въ высь стройныхъ башенъ, — картина на столько не гармонирующая съ общимъ характеромъ сибирскаго пейзажа, что кажется какъ-бы выхваченной изъ Швейцаріи или съ береговъ Рейна и водворенной здѣсь насильственнымъ порядкомъ. Отсюда мы вступаемъ въ новое русло, пробитое рѣкой, начиная отъ скалы Онёё на сѣверо-западъ; старое, по которому еще лѣтъ 10 тому назадъ ходили лодки, нынѣ высохло и завалено грудами гальки. Тутъ мы были очевидцами уже не въ первый разъ случающагося на нашихъ глазахъ явленія. Часть подмытаго праваго островного берега въ нѣсколько саж. длины обрушилась вмѣстѣ съ растущими деревьями. Рѣка вспѣнилась, зашипѣла и долго не могла успокоиться, посылая во всѣ стороны высоко вздымавшіяся гнѣвныя волны. Выигрышъ отъ сокращенія пути при новомъ руслѣ версты на три парализуется большими препятствіями для тяги бичевой. Теченіе отличается особенной стремительностью, а густая береговая заросль не пропускаетъ людей безъ топора. Тамъ, гдѣ прорубка оказывается черезчуръ затруднительной, люди бредутъ водой, шатаясь, какъ пьяные, и кажется — вотъ-вотъ свалятся съ ногъ подъ напоромъ бурливыхъ заворотовъ. За скалой Алдыканъ [14] жестокая быстрина порвала бичеву, которую мы не удвоили, понадѣявшись на ея крѣпость. Рабочіе кинулись догонять уносимую быстро внизъ лодку. Одни руками, другіе веслами и шестами старались посадить ее на ближайшую мель, что послѣ продолжительныхъ напряженныхъ усилій удалось, наконецъ, сдѣлать. Нѣсколько лѣтъ тому назадъ то-же самое, но съ болѣе печальными послѣдствіями произошло здѣсь съ г. Баллотъ, неутомимымъ, но неудачнымъ искателемъ золота въ этой окраинѣ: бичева лопнула, освободившаяся лодка понеслась внизъ, зацѣпилась мачтой за нависшее съ берега дерево и опрокинулась. — Чѣмъ далѣе, тѣмъ все чаще натыкаемся на кучи плавника. Цѣлый лѣсъ деревьевъ, завязшихъ въ галькѣ дна, торчитъ изъ-подъ воды, производя впечатлѣніе разрушенной наводненіемъ деревни. Какъ нѣкоторые шивера, такъ и подобныя мѣста являются иногда неожиданностью для рабочихъ, свободно проходившихъ здѣсь прошлымъ лѣтомъ. Такъ-же точно, — гдѣ годъ тому назадъ былъ чистый берегъ, теперь непроходимые навалы лѣсинъ, постоянно заставляющіе перебираться съ правой стороны на лѣвую, съ одной протоки на другую въ поискахъ за сноснымъ бичевникомъ. Мая измѣнчива, говоритъ лоцманъ: знайся съ ней хоть всю свою жизнь, а не угадаешь, такой-ли встрѣтишь ее и теперь, какой она проводила тебя прошлое лѣто. По его же словамъ, начиная съ бывшаго Березинскаго станка вверхъ, какъ фарватеръ, такъ и протоки не рѣдко мѣняютъ направленіе. — Близъ устья рѣчонки Верхній Нюльбюкутъ [15] (12-го іюля) замѣтили на самомъ берегу шалашъ изъ лиственничнаго корья и суетившихся около него голыхъ людей. Завидѣвъ насъ, женщина и трое ребятишекъ попрятались въ кусты, какъ оказалось потомъ, не потому, что испугались, а затѣмъ, чтобы принарядиться. Мы пристали, какъ выражаются русскіе въ Якут. обл., „покапсѣкать“ [16]. Глава семейства, лѣтъ 40, возился за сооруженіемъ вѣтки; онъ натягивалъ на остовъ куски бересты, сшивая ихъ волосяными нитками (изъ конскаго хвоста). Его широкая физіономія съ рѣзко выдавшимися скулами, съ выступающей впередъ нижней челюстью напоминала орангъ-утанга. На немъ старая изорванная куртка изъ оленьей кожи, надѣтая на голое тѣло; обнаженная грудь покрыта густыми волосами. Штаны, сшитые изъ ровдуги, доходили лишь до колѣнъ; къ нимъ посредствомъ ремешковъ привязаны наколѣнники, спускавшіеся на четверть ниже икръ. Женщина съ болѣе правильными на европейскій вкусъ чертами лица одѣта такъ-же; заплетенные въ двѣ тощія косички волосы прикрыты кожанымъ колпакомъ. Одинъ изъ трехъ ребятъ безъ всякаго ущерба для приличія могъ-бы остаться безъ всякаго одѣянія, такъ какъ рваныя куртка и „селлія“ (нѣчто въ родѣ штановъ) нисколько не удовлетворяли своему назначенію. На шеѣ у него висѣлъ металлическій крестикъ. Меньшой ребенокъ былъ въ коротенькой, страшно грязной, не то ситцевой, не то дабовой рубашкѣ. П. А. пожелалъ узнать, мальчикъ-ли это или дѣвочка. Казакъ обратился къ матери по-якутски, но та не поняла его; онъ подошелъ къ ребенку, безъ церемоніи поднялъ рубашку и рапортовалъ: „мальчикъ, ваше благородіе“! На крышѣ шалаша лежатъ луки и связка стрѣлъ. На землѣ раскиданы сумы и истрепанныя, вылинявшія оленьи шкуры — очевидно, подстилки для спанья. Такихъ жалкихъ кочевниковъ намъ еще не приходилось встрѣчать. Внѣшній видъ, ихъ одѣяніе, вся обстановка больше соотвѣтствовали представленію о дикаряхъ, чѣмъ тѣ, если не ошибаюсь, патагонцы, которыхъ въ 81 или въ 82 г. показывали въ Jardin des plantes за желѣзной рѣшеткой. Это семья бродячаго тунгуса Ивана Бѣднаго (Уйбанъ ыраносъ). По-якутски онъ изъясняется плохо, а жена и дѣти говорятъ только на родномъ языкѣ. Оленей у него нѣтъ, передвигается по рѣкѣ на вѣткѣ. Лѣтомъ питается рыбой и птицей, а зимою занимается звѣринымъ промысломъ и обмѣниваетъ шкурки на чай, на хлѣбъ у нельканскихъ купцовъ. Стрѣляетъ бѣлку кремневой винтовкой, у которой сломавшуюся пружину онъ удачно замѣняетъ лучкомъ изъ упругаго дерева. Недавно онъ нашелъ въ своей кулемѣ [17] уже полуизгнившаго медвѣдя. Своевременно онъ не могъ проникнуть къ мѣсту засады, благодаря большому половодью. Кости и куски шкуры, сложенные въ двухъ берестяныхъ посудинахъ (тордуя — по-якутски), висятъ тутъ-же на лѣсинѣ около шалаша — даръ тунгусскому богу охоты Сибики. Кажется, трудно представить себѣ болѣе первобытное существованіе, чѣмъ образъ жизни этой семьи. В. Е. сдѣлалъ съ нея фотографическій снимокъ въ томъ видѣ, въ какомъ мы нашли ее, причаливъ къ берегу.

[13] Значеніе рабочимъ неизвѣстно.

[14] Тунгус.

[15] Тунгус.

[16] Отъ якут. глагола ,,капсіехха“ — говорить, бесѣдовать.

[17] Кулемой (по якутскому произношенію „кулуменъ“) называется засада для медвѣдя; устраивается так. образомъ: дѣлается срубъ, представляющій двѣ стороны треугольника: третья его сторона остается открытой. На извѣстной высотѣ ея приспособляется тяжелое бревно, которое легко падаетъ, какъ только сдвинуть поддерживающую его подпорку. Медвѣдь хватаетъ приманку (куропатку или кусокъ мяса), привязываемую веревочкой къ подпоркѣ, послѣдняя выскользаетъ изъ-подъ бревна, которое, обрушиваясь, придавливаетъ звѣря.

Ниже Цыпандинскаго станка [18] проѣзжаемъ скалу Сергалахъ, на которой люди видѣли желѣзныя полозья съ восемью желѣзными же копыльями. Какъ они туда попали, никому не извѣстно. Съ давнихъ временъ лежатъ они тамъ, и никто ихъ не трогаетъ. Отсюда и названіе горы, такъ какъ Серга по якутски значитъ сани. Далѣе, тамъ же правымъ берегомъ начинаются скалы Кыллахъ, т. е. Звѣриныя [19]. На одномъ изъ выступовъ этихъ скалъ виднѣется древній рисунокъ, — такъ называемое фигурное письмо. Рисунокъ, сдѣланный красной краской, изображаетъ сцены охоты на разныхъ звѣрей. Камень вывѣтрился, краска потускнѣла, и въ настоящее время ясность изображенія сохранилась лишь на краю лѣвой части рисунка. Здѣсь можно явственно различить три человѣческихъ фигуры, изъ коихъ одна, расположенная во второй строкѣ, — просто черта съ утолщеніемъ въ верхнемъ концѣ, пересѣченная большей и меньшей дугами; остальныя, въ третьей и четвертой строкахъ, похожи на букву Т съ вилообразнымъ раздвоеніемъ нижняго конца вертикальной черты; затѣмъ видны лисица, съ недурно схваченнымъ типомъ этого звѣря, а передъ ней изогнутая линія, — вѣроятно, натянутая тетива лука. Другія изображенія на столько поблѣднѣли, что съ высоты 5—6 саж. кажутся лишь едва замѣтными безформенными пятнами. Нашъ рабочій Багылей, видѣвшій рисунокъ на близкомъ разстояніи при проѣздѣ Ген. Свѣтлицкаго (1886 г.), когда вслѣдствіе необычайно большой воды двигались здѣсь при помощи багровъ, указывалъ мнѣ медвѣдя и оленя, за которыми гонится человѣкъ съ собакой. Но я не могъ распознать ничего, сколько нибудь напоминающаго эту сцену (см. рисунокъ I). Кыллахскій рисунокъ имѣетъ много сходства съ извѣстными минусинскими писанцами [20]. Прежде всего бросается въ глаза тождественность въ изображеніи людей; звѣри какъ здѣсь, такъ и тамъ обращены въ правую сторону и нарисованы красною краской. Это обстоятельство само по себѣ не служитъ, однако, основаніемъ заключать о принадлежности майскихъ и енисейскихъ иисанцевъ одному и тому же народу. Такая элементарная форма письменъ, начертанныхъ или высѣченныхъ дикарями на скалахъ, встрѣчается и въ Сѣв., и въ Юж. Америкѣ, и въ Австраліи. Принципъ ихъ, говоритъ Тейлоръ, вездѣ одинъ и тотъ же, гдѣ бы мы ихъ ни находили. Что касается краски, то вещество ея, по всей вѣроятности, то же, которымъ исчерчены утесы р. Оки. Химическій анализъ его, произведенный въ 1867 г. въ Иркутскѣ А. Ломоносовымъ, показалъ, что оно состоитъ изъ окиси желѣза, и извести. Такое вещество есть ничто иное, какъ красный мѣлъ, легко исчезающій отъ дѣйствія воды; по заключенію А. Ломоносова, оно должно быть смѣшано съ какимъ нибудь жирнымъ веществомъ, чтобы глубоко пропитать известковую массу и не подвергаться ни размыву, ни вывѣтриванію.

[18] Т. е. мѣстоположенія бывшаго станка.

[19] Кылъ по-якутски значитъ звѣрь.

[20] См. Извѣстія Сибир. Отд. И. Р. Г. О. 1872 г. т. III. №№ 4-5. Н. И. Поповъ.

 

Мѣсто за Кыллахскими скалами считается особенно труднымъ для прохода на бичевѣ. Здѣсь сходятся русла пяти протокъ, которыя наносятъ массу корчагъ и до сажени возвышающіеся надъ водой навалы гальки съ совершенно ровными краями, какъ бы отсѣченными по направленію быстринъ и неожиданныхъ поворотовъ теченія. Рабочіе разбрелись по водѣ на предварительную рекогносцировку; собравшись, они долго совѣщались на счетъ выбора направленія и въ концѣ концовъ рѣшили вернуться назадъ съ тѣмъ, чтобы попытаться обойти это мѣсто новой, нѣсколько лѣтъ тому назадъ образовавшейся протокой. Но и тутъ, протащивъ лодку на рукахъ черезъ нѣсколько шиверовъ, попали въ быстрину, противъ которой не могли совладать: насъ понесло внизъ и прибило къ длинной галечной насыпи. Обогнувъ ее на двойной бичевѣ и шестахъ, выбрались, наконецъ, въ болѣе спокойное мѣсто, за нѣсколько часовъ почти не подвинувшись впередъ отъ пункта нашей ночевки. Рабочіе довольны, что такъ скоро и легко отдѣлались, ибо товарныя лодки не рѣдко маются здѣсь по цѣлымъ днямъ.

Въ семи верстахъ вверхъ отъ Цыпандинскаго станка сдѣлали остановку (14-го іюля), чтобы посѣтить знаменитыя пещеры Абыгы-Джіэ, что значитъ жилище черта. Онѣ находятся въ горахъ лѣваго берега, возвышающихся саженей на 50 надъ рѣкой. Чертово жилище состоитъ изъ семи обширныхъ камеръ, изъ коихъ три, наиболѣе дальнія, соединены между собою длинными узкими ходами. О. В. Мальцевъ, посѣтившій пещеры по порученію епархіальнаго начальства, первый представилъ ихъ описаніе, нигдѣ, впрочемъ, на сколько мнѣ извѣстно, не опубликованное. Широкое аркообразное отверстіе расположено саж. въ 5 отъ берега на 1 саж. выше уровня воды; проѣзжающій мимо можетъ не замѣтить его, такъ какъ оно скрыто отчасти деревьями, отчасти торчащимъ у самаго входа огромнымъ обломкомъ скалы. Передняя пещера представляетъ удлиненную, расширяющуюся вглубь и нѣсколько спускающуюся внизъ камеру саж. 8 длины. Высота ея въ началѣ отъ 1½ саж. достигаетъ въ концѣ болѣе 4 саж., а задняя обледенѣлая стѣна длиною саж. 6. Заиндѣвѣвшій потолокъ усѣянъ ледяными сосульками на подобіе сталактитовъ; дно завалено валунами, между которыми залегаютъ затвердѣвшій снѣгъ и тонкія, въ вершокъ или въ два, льдяныя плиты, нанесенныя сюда рѣкой. Свѣта достаточно, но ходить приходится съ большой осторожностью, шагая по скользкимъ камнямъ и предварительно испытывая палкой прочность льдинъ, предательски маскирующихъ глубокія трещины и ямы. Почти въ концѣ, подъ правой стѣной зіяетъ провалъ, заполненный льдомъ; при вторичномъ нашемъ посѣщеніи 25-го сентября ледъ растаялъ, образовавъ на днѣ ямы озерко. Въ лѣвомъ углу подъ нагроможденіемъ каменныхъ глыбъ — узкая щель, въ которую можно пролѣзть только на четверенькахъ. Это и есть корридоръ, ведущій къ заднимъ камерамъ. Въ день нашего осмотра щель была завалена льдинами, помѣшавшими намъ открыть ея существованіе. Это обстоятельство привело насъ къ ошибочному заключенію о невѣрности чертежа о. Василія. Въ сентябрѣ льдины оттаяли, но остановившись на этой мысли и торопясь въ обратный путь, мы уже не искали здѣсь прохода, въ увѣренности, что такового не существуетъ. Такимъ образомъ, въ трехъ самыхъ отдаленныхъ пещерахъ намъ такъ и не довелось побывать. Саженяхъ въ 3-хъ отъ входа правая стѣна обрывается, образуя широкій проходъ, направляющійся подъемомъ вверхъ въ слѣдующую камеру овальной формы, гораздо болѣе обширную, высотою въ нѣкоторыхъ мѣстахъ саж. до 7. Первая половина ея занята цѣлой скалой, на которую мы взбираемся по мокрой вязкой глинѣ. Скала, надо полагать, свалилась сверху, такъ какъ рельефъ ея и направленіе ея оси б. или м. соотвѣтствуетъ очертанію углубленія въ сводѣ. Снопъ слабаго свѣта падаетъ съ потолка, проникая въ воронкообразную, выходящую наружу отдушину. Свыкнувшись нѣсколько съ полумракомъ, вверху, почти подъ самымъ сводомъ, можно различить постепенно спускающуюся вдоль правой стѣны галлерею, вродѣ церковныхъ хоръ. Подняться на нее никто изъ насъ, однако, не рѣшился: нависшія съ потолка каменныя глыбы, казалось, готовы ежеминутно обрушиться и вызывали жуткое чувство при мысли о подобной возможности. Пробираясь подъ правой стѣной, наталкиваемся на глубокую яму съ круто спускающимся внизъ тѣснымъ корридоромъ, выходящимъ въ переднюю камеру почти тотчасъ же у ея входа. На противуположной лѣвой сторонѣ, у подошвы скалы открывается пропасть, на днѣ которой можно разглядѣть воду. Слѣдуя отсюда вдоль лѣвой стѣны, проходимъ мимо вертикальной трещины, соотвѣтствующей корридору Z на чертежѣ о. Василія, теперь совершенно непроходимому, благодаря завалившимъ его камнямъ. Въ этой части пещеры уже на столько темно, что потребовалось зажечь свѣчи. Направляясь далѣе подъ задней стѣной, встрѣчаемъ щелевидное отверстіе, которое отвѣснымъ спускомъ около сажени длины ведетъ въ третью камеру. Кругомъ густой мракъ, не позволяющій при пяти свѣчахъ охватить глазомъ всего пространства. Спускаясь ниже по склону, составляющему продолженіе скалы предыдущей пещеры, замѣчаемъ отблескъ свѣчного пламени какъ бы на гладкой, полированной поверхности. Я швырнулъ камень: полоска отраженнаго свѣта задрожала, и послышался плескъ воды. Освѣщая передъ собой путь и ощупывая палкой глубину мокрой глины, подходимъ къ озеру. Растянувшись цѣпью по его набережью, опредѣляемъ длину его въ 7—8 саж., а ширину около 5—6 саженъ. Оно занимаетъ чуть не половину дна пещеры. Уровень его, судя по отмытымъ отъ глины камнямъ, бываетъ выше настоящаго четвертей на 5. Со стороны скалы оно мелко, но далѣе все глубже и, вѣроятно, достигаетъ наибольшей глубины на противуположномъ берегу, гдѣ задняя стѣна, отвѣсно спускается въ воду. Тамъ, ближе къ лѣвому углу, виднѣется черная пелена мрака. Это есть, по объясненію о. Василія, проходъ въ четвертую камеру, куда, онъ могъ проникнуть въ декабрѣ мѣсяцѣ, перейдя озеро по льду. Дно пещеры, находящееся, по его мнѣнію, ниже уровня самой малой майской воды, все заполнено озеромъ. Направляясь обратно по обломкамъ скалы къ правой стѣнѣ, попадаемъ въ корридоръ, который неожиданно вывелъ насъ подъ хоры предыдущей пещеры. Обходя ее, мы не замѣтили этого хода, и весьма, можетъ быть, что это не единственный, оставшійся незамѣченнымъ нами.

Мы проходили два часа, но кромѣ камня, глины, воды и нѣсколькихъ палокъ, очевидно, брошенныхъ сверху въ отдушину, ничего не видали. Возможно, что подъ каменными грудами нашлись бы остатки какихъ нибудь животныхъ и даже человѣка, но раскопки отняли бы у насъ не мало времени, а намъ необходимо было дорожить каждымъ днемъ. Образованіе этого лабиринта пещеръ, несомнѣнно, есть результатъ дѣйствія водъ, просачивающихся чрезъ горныя породы, характеръ которыхъ — известняки и гипсъ [21] — принадлежитъ къ легко растворимымъ въ водѣ. Расширеніе нѣкоторыхъ полостей достигло уже того предѣла, когда имъ угрожаетъ провалъ. При восхожденіи на „Чертовы горы“ я нашелъ воронкообразную дыру въ 2½ саж. въ діаметрѣ, образующую отдушину 2-й камеры, а П. А. видѣлъ другую, являющуюся такой же отдушиной въ одной изъ отдаленныхъ камеръ, посѣщенныхъ о. Василіемъ. Внутренній видъ Абыгы Джiэ производитъ впечатлѣніе величественной мрачности, и не удивительно, если тунгусы не рѣшаются заходить далѣе передней свѣтлой пещеры. Но послѣ того какъ мы вернулись здравыми и невредимыми, при вторичномъ посѣщеніи на обратномъ пути изъ нашихъ рабочихъ нашлось три смѣльчака, отважившихся проникнуть вмѣстѣ съ нами въ обиталище черта [22]. (См. рисунки 2-й и 3-й) [23].

[21] Образцы въ Якутскомъ музеѣ.

[22] Изъ прилагаемыхъ рисунковъ о. В. Мальцева и моего обращаетъ на себя вниманіе значительное ихъ несходство. Это обстоятельство, въ нѣкоторой по крайней мѣрѣ степени, объясняется тѣмъ, что о. Василій былъ въ пещерахъ четыре года тому назадъ, а, какъ выяснилось изъ нашихъ бесѣдъ, размывъ и обвалы придали съ тѣхъ поръ деталямъ нѣсколько иной видъ.

[23] Показанія барометра 25-го сентября.

Пошли холодные сѣверные вѣтра. Рабочимъ теплѣе идти въ водѣ, чѣмъ по сушѣ. Парусомъ мы почти не пользуемся вслѣдствіе постоянныхъ изгибовъ и поворотовъ, какіе приходится дѣлать изъ-за мелей и шиверовъ. Извѣстную худой славой скалу Эріи-хаята [24] (правый берегъ) обошли безъ всякихъ приключеній. Въ полую воду здѣсь почти непреодолимый бой. Бурилинъ, довѣренный якутскаго купца Силина, вынужденъ былъ покинуть тутъ свою лодку до спада воды, а самъ ушелъ до Нелькана пѣшкомъ. Г-жа Надѣина провозилась съ утра до поздней ночи, чтобы обойти одинъ выступъ скалы на протяженіи какихъ нибудь саженій 10. Теперь, при уровнѣ малой воды, теченіе значительно ослабѣло, такъ что намъ, при помощи паруса, не пришлось даже удваивать бичеву. Скалы состоятъ изъ известковыхъ сланцевъ, то горизонтальнаго, то вертикальнаго и вообще безпорядочнаго слоенія; точно ихъ встряхнуло землетрясеніемъ. Мѣстами обнаженія представляютъ компактную массу мелкозернистаго гранита, выпятившуюся къ водѣ и изрѣзанную въ три—четыре яруса глубокими перехватами, — слѣды размывающаго дѣйствія береговой волны при разныхъ уровняхъ воды. Отсюда на днѣ рѣки преобладаетъ бѣлая галька, наносимая впадающей нѣсколько выше съ правой стороны рѣчонкой Дихтенге [25]. Изъ такой же бѣлой, какъ мѣлъ, дресвы образовался цѣлый островъ съ наваленными кучами обуглившагося горѣлаго лѣса. Минуя правобережную скалу Огодёхъ [25], на противуположной сторонѣ рабочіе указываютъ мѣсто, гдѣ были поселены старовѣры [26] и въ числѣ ихъ нынѣшній первой гильдіи извѣстный якутскій купецъ Кушнаревъ. Теперь никакихъ слѣдовъ поселенія не осталось. Брошенные дома посносило водой, расчищенныя мѣста заросли ельникомъ и тальникомъ, а берегъ загроможденъ огромными наносами плавника изъ толстыхъ тополей вер. въ 12—14 въ діаметрѣ. Не любитъ „Старуха Мая“ русскихъ людей, говорятъ наши рабочіе. Изъ прежнихъ станичныхъ обитателей никого не осталось, не сохранилось даже никакихъ признаковъ строеній. Старовѣры ушли на Лену, скопческія поселенія опустѣли, поселившійся недавно здѣсь Бурилинъ погибъ, случайно выстрѣливъ въ себя изъ ружья. Старовѣрка Рѣшетникова этой весной нечаянно застрѣлена своей дочерью, и домъ ея теперь никѣмъ ни обитаемъ [27]. Но если благорасположеніемъ Маи пользуются одни лишь тунгусы, то этого нельзя сказать относительно тѣхъ изъ нихъ, которые посвящаютъ себя ремеслу лямовщика. У Тимофея и старика появились на ногахъ гноящіяся раны, на пяткахъ кожа разъѣдена; Петръ вотъ уже второй разъ падаетъ въ обморокъ, другіе испытываютъ внезапныя головокруженія и спѣшатъ въ такихъ случаяхъ погрузиться съ головой въ воду. Всѣ эти болѣзненныя явленія составляютъ на тягѣ обычную вещь и вызываются, надо полагать, постояннымъ пребываніемъ нижней части туловища въ водѣ.

[24] Эріи по-якут. скрученный, винтообразный.

[25] Тунгус. слово. Значенія рабочіе не знаютъ.

[26] Крестьяне теперешняго с. Павловскаго въ 20 в. выше Якутска.

[27] На правомъ берегу въ урочищѣ Догуэръ, на 13-й вер. вверхъ отъ бывшаго Цыпандинскаго станка.

Съ приближеніемъ къ р. Маймакану въ галькѣ начинаютъ преобладать разныхъ оттѣнковъ зеленыя цвѣта — мраморъ, порфиръ, яшма — породы, наносимыя этимъ вторымъ по величинѣ притокомъ Маи. Быстрины становятся все болѣе частыми и стремительными; о силѣ ихъ можно судить по тому, какъ вода катитъ по дну камни въ изрядный кулакъ величиною. Берега покрыты все той же лиственницей, изрѣдка по скату холмовъ растетъ сосна. На островахъ преимущественно краснолѣсье: высокоствольная прямая талина, верш. до 8 толщиной, ольха, осина, береза, тополь, рябина, черемуха. Нѣкоторые изъ этихъ видовъ имѣютъ не маловажное утилитарное значеніе для населенія. Не говоря уже о березѣ, столь цѣнной для всевозможныхъ въ домашнемъ обиходѣ издѣлій, кора ольхи употребляется при дубленіи кожъ, а ягоды черемухи занимаютъ не послѣднее мѣсто въ числѣ пищевыхъ продуктовъ инородцевъ [28].

[28] Ягоду вмѣстѣ съ косточкой толкутъ въ ступкѣ, — получается кашицеобразная масса, изъ которой выдѣлываютъ лепешки, подсушиваютъ ихъ на солнцѣ или у костра и ѣдятъ съ чаемъ вмѣсто хлѣбныхъ лепешекъ. Изъ черемухи приготовляютъ даже настоящую муку, размалывая хорошо высушенную ягоду на ручныхъ жерновахъ. Такую муку можно найти въ продажѣ въ базарныхъ лавочкахъ г. Якутска.

У устья рѣченки Хахыръ расположена усадьба переселившагося сюда изъ Нелькана усть-майскаго крестьянина Соловьева. На правомъ высокомъ берегу — новый домъ съ амбаромъ, на лѣвомъ — юрта и хотоны для скота. Хозяинъ уплылъ въ Якутскъ съ чайными паузками. Дома однѣ бабы: хозяйка съ дочерью и сестрой. Еще издалека въ бинокль можно было видѣть, какъ онѣ суетятся, шмыгаютъ на аккуратной крашеной лодкѣ съ одного берега на другой, вытаскиваютъ изъ дому какія то вещи, раздуваютъ на дворѣ огромный самоваръ. Наше появленіе не было для нихъ неожиданностью: дней десять тому назадъ онѣ уже слыхали отъ тунгусовъ, что ѣдетъ много начальства — исправникъ, засѣдатель и докторъ. И вотъ съ тѣхъ поръ бабы ежедневно наряжаются, держатъ наготовѣ самоваръ и выглядываютъ, не покажется ли, наконецъ, лодка. Принимая насъ у себя, онѣ были крайне взволнованы, тараторили всѣ разомъ, задавали: тысячу вопросовъ, неоднократно извиняясь за „очумѣлость“ и оправдываясь тѣмъ, что рѣдко видятъ русскихъ людей. Живутъ Соловьевы въ полномъ довольствѣ. Отзываются о своемъ мѣстѣ даже съ восхищеніемъ: „всего много: молока, рыбы, дичи, ягодъ — не знаютъ, куда дѣвать“. Только въ хлѣбѣ съ весны испытываютъ недостатокъ, потому что, вслѣдствіе плохого сбора сѣна въ прошломъ году, хлѣбъ вышелъ на подкармливаніе зимой скота. Главное занятіе — доставка чаевъ изъ Аяна въ Нельканъ, постройка паузковъ, сплавъ ихъ до устья Алдана, торговля среди тунгусовъ и въ небольшихъ размѣрахъ хлѣбопашество. Подъ земледѣліе на правомъ берегу мѣста очень удобныя, на лѣвомъ же почва каменистая съ весьма слабымъ землянымъ покровомъ; хотя и тутъ на небольшомъ унавоженномъ клочкѣ изъ окна можно видѣть зеленѣющую полосу недурной ржи. На той сторонѣ дозрѣваетъ уже пшеница. Тамъ же, на лѣвомъ берегу, затопляемомъ только въ исключительно большую воду, какая была въ настоящемъ году, — пастбища, сѣнокосъ и огороды съ картошкой, свеклой, капустой, морковью, рѣпой, огурцами, горохомъ. Все растетъ хорошо, а, по словамъ хозяйки, на Юдомѣ, гдѣ она выросла и гдѣ жилъ на станкѣ ея отецъ, земли еще плодороднѣе: и хлѣба, и овощи выростали на славу. Самъ хозяинъ въ постоянныхъ разъѣздахъ по чайнымъ дѣламъ. Скотъ (олени, лошади, коровы), домашнее и полевое хозяйство на попеченіи женщинъ. Есть два работника тунгуса, но и сами онѣ работаютъ, не покладая рукъ. Семья Соловьевыхъ — образецъ энергичныхъ сибирскихъ людей. Три года какъ они поселились здѣсь, и ежегодно на нихъ обрушиваются несчастья, но бодрость и дѣятельность ихъ отъ этого не ослабѣли. Въ первый годъ старшая (теперь замужняя) дочь пропала безъ вѣсти, заблудившись въ тайгѣ. Для розыска ея родители подняли на ноги всѣхъ ближайшихъ тунгусовъ, платили каждому по 1 р. въ день на своихъ харчахъ, истратились, измаялись отъ безпокойства, запустили работы по хозяйству. Только на 25-й день она нашлась. Страшно исхудалая, почти безумная, она вышла, сама того не сознавая, къ дому убитой Рѣшетниковой (въ 50 вер. внизъ по теченію). Пріидя въ себя черезъ нѣкоторое время, она могла разсказать впечатлѣнія своихъ блужданій только за первые три дня, что было потомъ, — въ ея памяти ничего не осталось, и ей кажется, что ея скитаніе въ тайгѣ длилось не дольше этихъ трехъ дней. Удивительно, какъ ее не загрызли медвѣди, которые своими частыми посѣщеніями усадьбы Соловьева заставили всю семью въ теченіе лѣта переѣзжать на ночь на ту сторону рѣки въ юрту. На второй годъ въ отсутствіи хозяина, уѣхавшаго на паузкахъ съ чаями, пожаръ уничтожилъ только-что отстроенный домъ. На третій годъ наводненіе потопило весь мелкій скотъ. Однако, энергія и предпріимчивость Соловьевыхъ не всегда выгодно отражается на интересахъ тунгусовъ. По всему пути слышатся жалобы на захватъ ими, а также ихъ зятемъ К—мъ, покосныхъ мѣстъ при бывшихъ станкахъ. Эти мѣста принадлежатъ казнѣ, и пользованіе ими никѣмъ не регулируется: коситъ всякій, кто поспѣетъ раньше другихъ, но К—нъ предъявляетъ на нѣкоторыя изъ нихъ право исключительнаго пользованія, ссылаясь на имѣющееся будто бы у него разрѣшеніе областного начальства.

Въ трехъ верстахъ выше Хахыра, съ лѣвой стороны впадаетъ Маймаканъ. Мы идемъ протокой, а потому не видимъ его устья, ширина котораго, по словамъ лоцмана, саж. 100. Рѣка мелководная, съ постоянными мелями и шиверами и измѣнчивымъ русломъ. Берега ея безлюдны. Бродячіе тунгусы рѣдко посѣщаютъ ее; изъ полуосѣдлыхъ жителей извѣстенъ по теченію этой рѣки только одинъ Никита Захаровъ, проживающій верстахъ въ 120 отъ устья [29]. Пройдя съ большими задержками и трудностями цѣлый рядъ шиверовъ и вступивъ затѣмъ въ сдавленное высокими наносами гальки русло саж. 50 ширины, подходимъ къ возвышающейся на правомъ берегу скалѣ Холтангъ-Тасъ [30]. Вершина ея усѣяна множествомъ тонкихъ шпилей, ниже въ видѣ пояса тянется узкая лента лиственничной поросли, и далѣе гора спускается въ формѣ растопыренной оборчатой юбки. Гладкая блестящая ея поверхность, выше — краснаго, ниже — зеленовато-сѣраго цвѣта, представляетъ вывѣтрившійся и измельченный глинистый сланецъ, масса его нѣсколько жирная на ощупь, свободно набирается на лопату; просѣянная сквозь сито и сваренная съ коноплянымъ масломъ, она даетъ хорошую краску, которую скопцы употребляютъ въ дѣло.

[29] Членъ—сотрудникъ Сиб. Отд. Им. Рус. Геогр. Общ. А. Павловскій, командированный на Учурскую ярмарку за сборомъ ясака, съ тунгусовъ въ 1857 г., такъ описываетъ эту рѣку: „15-го числа (іюня) отправились мы внизъ по Маймакану въ трехъ берестяныхъ вѣткахъ, привязавши къ бокамъ ихъ небольшія бревна для того, чтобы онѣ не могли опрокинуться. Эта предосторожность была необходима, пот. что теченіе Маймакана очень быстро. Огромныя груды сухого лѣса, наваленныя на низменныхъ его берегахъ и по островамъ, и множество деревьевъ, вымытыхъ съ корнемъ и снесенныхъ теченіемъ, свидѣтельствуютъ объ опустошительныхъ его дѣйствіяхъ во время разливовъ. Мѣстами образуетъ онъ такъ называемые пороги, особенно на крутыхъ поворотахъ, которыхъ здѣсь много, пот. что теченіе его очень извилисто. Въ этихъ мѣстахъ бываетъ особенно быстрое теченіе и при томъ по разнымъ направленіямъ, такъ что вѣтку бьетъ и вертитъ очень сильно. — Долина Маймакана очень широкая и ровная; рѣка разливается въ весеннее время почти по всей этой долинѣ, такъ что ширина ея доходитъ до 1 версты и болѣе. На пей находится множество острововъ, землистые берега которыхъ сильно подмыты, такъ что дернъ, покрывающій ихъ, частію свѣшивается. Эти острова покрыты превосходнымъ и очень густымъ тополевымъ лѣсомъ, къ которому примѣшиваются тальники, береза и иногда, черемуха”.... Горы состоятъ по прежнему изъ амфиболита, который ближе къ устью Маймакана исчезаетъ, вмѣсто него является известнякъ сѣраго цвѣта и изрѣдка глина, — Жителей по Маймакану мало. Всѣ они тунгусы Аянскаго Вѣдомства. Нѣсколько урасъ, встрѣченныхъ мною на пути, не представляли ничего привлекательнаго. Небольшой огонь посрединѣ этихъ жилищъ составляетъ лучшее ихъ украшеніе; около него грѣлись люди и собаки. Между здѣшними жителями оч. много заикъ; почти въ каждомъ семействѣ, которыхъ посѣтилъ я при своемъ проѣздѣ, находилось ихъ по нѣсколько. — Чѣмъ ближе подплываемъ мы къ устью Маймакана, тѣмъ тише становится его теченіе. Причиною этого служило, кажется, сильное повышеніе воды въ р, Маѣ, которая нынѣшнею весною нѣсколько разъ разливалась такъ, что затопляла всю свою долину и заставляла крестьянъ, живущихъ на устьѣ Маймакана, спасаться отъ наводненія на крышахъ своихъ домовъ“. (Поѣздка изъ Якутска на Учур. ярмарку. А. Павловскаго. Записки Сиб. Отд. Им. Р. Г. О. книжка VI. 1863 г.).

[30] Холтангъ — голый, тасъ — камень.

Одинъ изъ рабочихъ, майскій тунгусъ Андрей, смѣнившій нѣсколько дней тому назадъ расчитавшагося Багылея, бредя въ водѣ, наткнулся на острую корчагу и сильно поранилъ себѣ ногу. Онъ не можетъ идти въ лямкѣ, его взяли въ лодку и поручили стряпать лепешки. Это парень 24 лѣтъ съ скуластымъ лицемъ, съ большими черными и вовсе не характерными для монгольскаго типа глазами. Пользуясь его сравнительнымъ бездѣйствіемъ, я разспрашиваю его, какъ онъ живетъ. Ихъ три брата. Онъ старшій, женатъ третій годъ. Отецъ послѣ женитьбы выдѣлилъ его, но онъ еще не кончилъ постройки своего „балагана“ [31] и живетъ пока въ отцовской юртѣ, какъ „дюкакъ“ [32], т. е. ведетъ свое хозяйство совершенно отдѣльно отъ отца и даже ѣстъ и пьетъ чай вмѣстѣ съ женой отдѣльно отъ прочей семьи. За жену онъ заплатилъ калымъ, состоящій изъ 10 оленей, 2 коней и 1½ ведра водки, а жена принесла съ собой въ приданое 7 оленей, посуду (мѣдный чайникъ, котелъ, берестяные турсуки и чибишахи), одежу для себя и для него и равдужную урасу [33]. Жилъ съ женой около года не вѣнчанный, но часто случается, что живутъ и по нѣсколько лѣтъ безъ вѣнца. Родившемуся ребенку даютъ свое имя, которое не рѣдко остается за нимъ на всю жизнь, не смотря на то, что священникъ при крещеніи даетъ другое. Андрей жену бьетъ, „если она въ чемъ провинится“. Жена присматриваетъ за скотомъ, доитъ коровъ и оленицъ, гоняетъ на пастбище, сдираетъ съ убитаго звѣря и выдѣлываетъ шкуру, шьетъ одежу и обувь. Мужъ въ ея хозяйственную область не вмѣшивается. Послѣ смерти отца Андрей обязанъ кормить мать, сестеръ и братьевъ, пока они малолѣтки. Но какъ выдѣленный при жизни отца, онъ уже не можетъ участвовать въ наслѣдованіи остающагося отъ послѣдняго имущества. Ни онъ, ни отецъ хлѣба не сѣютъ, такъ какъ въ ихъ мѣстѣ, близъ бывшаго Карпильскаго станка, земли худыя — либо мокрыя, либо слишкомъ каменистыя. Главное его занятіе — звѣроловство, и наши рабочіе утверждаютъ, что Андрей по справедливости считается однимъ изъ лучшихъ промышленниковъ по Маѣ. Онъ бѣлкуетъ, разставляетъ много самострѣловъ на зайца, лисицу, сохатаго, ходитъ на медвѣдя съ пальмой. У него четыре охотничьихъ собаки, изъ которыхъ каждую онъ цѣнитъ въ добраго коня. По его словамъ, всякій тунгусъ, промыслившій звѣря или рыбу, считаетъ своимъ долгомъ подѣлиться половиной добычи съ первымъ встрѣчнымъ, будь то свой братъ или „омукъ“, иноплеменникъ. На вопросъ: въ случаѣ ссоръ или какихъ либо споровъ къ кому обращаются съ жалобами? Андрей отвѣчалъ: если это братья, — къ отцу, если родственники, — къ почетному члену въ ихъ родѣ. Но и тѣ и другіе не рѣдко также обращаются къ священнику, потому что „агабытъ“ [34] у нихъ „смирный“ (сымнагасъ) [35], справедливый, что даютъ, то и возьметъ, а бѣдныхъ и самъ еще надѣляетъ. Въ случаѣ болѣзни кого либо въ семьѣ или болѣзни скота, зовутъ шамана. Всякая болѣзнь отъ злого духа (абагы), поселяющагося въ человѣкѣ или скотинѣ, а злой духъ можетъ быть изгнанъ только шаманомъ. Послѣдній получаетъ оленя, нѣсколько равдугъ, обувь — все лучшее на выборъ. Тунгусы не любятъ, чтобы покойникъ лежалъ въ жильѣ, его тотчасъ же выносятъ вонъ; послѣ похоронъ балаганъ или урасу покидаютъ и перекочевываютъ на другое мѣсто.

[31] Балаганъ — т. е. юрта, позаимствованъ у якутовъ. Устройство его извѣстно. Этотъ видъ жилища среди майскихъ и аянскихъ тунгусовъ вытѣснилъ, какъ зимнее помѣщеніе, національную урасу, которая осталась только, какъ лѣтникъ.

[32] У якутовъ въ одной юртѣ вмѣстѣ съ ея владѣльцами часто помѣщается чужая семья, а то даже и двѣ. У богатыхъ такое сожительство обыкновенно соединено съ служебными отношеніями къ хозяевамъ. Но у среднихъ и у бѣдныхъ ничего подобнаго не бываетъ. Живутъ вмѣстѣ, чтобы зимой меньше дровъ уходило, живутъ потому, что чѣмъ больше скота въ хотонѣ, тѣмъ ему теплѣе; наконецъ просто затѣмъ, чтобы быть всегда въ компаніи, ибо якуты народъ чрезвычайно общественный. Въ такихъ случаяхъ поселившійся въ чужой юртѣ ведетъ свое хозяйство непремѣнно отдѣльно, отдѣльно пьетъ и ѣстъ и называется дюкакъ.

[33] Сшитый изъ многихъ выдѣланныхъ оленьихъ шкуръ пологъ, которымъ окутывается остовъ урасы, т. е. конусомъ уставленныя жерди.

[34] Священникъ, буквально — нашъ отецъ.

[35] „Сымнагасъ“ — лучшая похвала, какою якутъ награждаетъ русскаго человѣка.

(19-го іюля). За горой Сели-Хаята [36] (лѣвый берегъ), покрытой рѣдкой сосной, рѣка развѣтвляется на семь протокъ, по числу ихъ и мѣсто называется по якутски Сіеття-ёсь [37]. Пошли, чуть не сплошь загромождая оба берега, огромные наносы толстыхъ лѣсинъ, дѣлающіе бичевникъ невозможнымъ. Но глубины часто не позволяютъ идти въ водѣ; лямовщикамъ приходится перебираться на четверенькахъ съ лѣсины на лѣсину, рискуя ежеминутно свалиться и изранить себя о торчащія во всѣ стороны сучья. Сѣверная протока, по которой мы направлялись, извивается, какъ змѣя, и В. Е. едва успѣваетъ оріентироваться, нанося рѣку на планшетку. При соединеніи протоки съ главнымъ русломъ образовался бурный шиверъ съ значительнымъ уклономъ паденія воды, и мы употребили не мало времени и усилій, чтобы подняться по водопаду, цѣпляясь баграми за лѣсины, въ то время какъ другіе тащили бичеву, карабкаясь по грудамъ плавника [38]. Остальную часть быстрины преодолѣли, навалившись на весла по четыре руки на каждое. 20-го іюля проѣзжаемъ Ватомъ [39], предпослѣдній, считая вверхъ, изъ наиболѣе значительныхъ притоковъ Маи, вливающійся въ нее съ лѣвой стороны тремя рукавами. Рабочіе говорятъ, со словъ бывавшихъ на ней тунгусовъ, что это крайне неспокойная, бурная рѣчка съ частыми водоворотами, шиверами и измѣнчивымъ русломъ. По ней даже на вѣткѣ далеко не вездѣ можно проѣхать. Верстъ за 250 вверхъ отъ ея устья проживаетъ зимой одно только полуосѣдлое семейство Ивана Антонова, богатаго, бывшаго много лѣтъ старостой, тунгуса [40]. Отъ Ватома мели и отмели занимаютъ все болѣе обширныя пространства, часто съуживая фарватеръ до 5—6 саженъ. За горой Громкингъ (тунгус.) рѣка дѣлаетъ крутой изгибъ на С. В., растягивая полуверстное прямое разстояніе (по чертежу В. Е.) на три версты. Низкія береговыя обнаженія уже не представляютъ красивыхъ причудливыхъ картинъ, и наслоенія песчанниковыхъ и известковыхъ породъ не имѣютъ прежней, какъ бы искусственной, кладки правильныхъ плитъ. Въ обломкахъ скалъ, усѣивающихъ берегъ, попадаются кувшиновидные, съ концентрическимъ слоеніемъ камни красноватаго или зеленоватаго цвѣта съ бурыми прослойками [41].

[36] Сели по-якутски костяной мозгъ.

[37] Сіеття — семь, есь — протока.

[38] Упомянутый выше Бурилинъ вездѣ поджигалъ этотъ хламъ, чтобы очистить берега подъ бичевникъ. Это необходимо и въ виду того, что скопленіе наносныхъ деревьевъ, сверхъ того, вызываетъ завороты и вообще неправильности въ теченіи, а также служитъ препятствіемъ для движенія гальки, вслѣдствіе чего образуются внезапные уклоны въ паденіи воды, мели и перекаты.

[39] Болѣе распространенное его названіе, нежели Ватонга географическихъ картъ. Послѣдній изъ большихъ притокъ Маи — Уй, впадаетъ верстъ на 100 выше Ватома.

[40] лѣтникъ его близъ устья Ватанги.

[41] Образцы въ Якут. музеѣ.

Чѣмъ ближе къ Нелькану, тѣмъ чаще встрѣчаемъ тунгусовъ, занятыхъ кошеніемъ сѣна по подряду для нельканскихъ купцовъ. У раскинутыхъ на берегу шалаша или урасы — лодки съ сѣтями, а на жердяхъ развѣшена юкола — главная пища этихъ людей. То тотъ, то другой изъ нашихъ рабочихъ не упускаютъ случая забѣжать въ шалашъ „покапсѣкать" и угоститься вяленой рыбой.

21-го іюля передъ нами открылся, наконецъ, видъ Нелькана, этой столицы Майскаго края. Десятка два строеній въ безпорядкѣ раскинулись на правомъ берегу по отлогому склону холма у устья рѣчонки Чуи. Между ними выдѣляется высокій желтый домъ съ красной крышей—помѣщеніе почтовой конторы при Р. А. К°. и нѣсколько пакгаузовъ для склада чайнаго груза. Послѣ 25-ти дневнаго плаванія почти по безлюдной рѣкѣ видъ этого невзрачнаго поселенія производитъ на насъ впечатлѣніе большого города. Наша команда засуетилась: казаки нарядились въ праздничныя блузы, нашъ поваръ, колымскій якутъ Онисимъ, надѣлъ бѣлый гуттаперчевый воротничекъ и новые этербесы съ красными отворотами голенищъ. Подняли флагъ и по принятому въ Сибири обычаю сдѣлали нѣсколько ружейныхъ залповъ. Намъ отвѣчали съ берега тѣмъ-же привѣтствіемъ. Въ числѣ пяти, шести человѣкъ, вышедшихъ на берегъ встрѣчать насъ, мѣстное населеніе представлялъ собою казачій пятидесятникъ вахтеръ, остальные состояли изъ Осипова и скотогоновъ якутовъ. Пристать къ Нелькану — дѣло нелегкое: нужно преодолѣть сильный шиверъ, который товарныя лодки обыкновенно обходятъ, подымаясь подъ лѣвымъ берегомъ саженей на 200 выше, затѣмъ пересѣкаютъ рѣку и спускаются къ мѣстечку правымъ берегомъ.

* * *

И такъ мы заканчиваемъ водную часть своего путешествія. Изъ всего видѣннаго и слышаннаго, а также замѣтокъ занесенныхъ въ дневникъ на обратномъ пути, здѣсь умѣстно сдѣлать общую характеристику рѣки и обитающаго въ ея долинѣ рѣдкаго населенія.

Мая — самый могучій притокъ Алдана, какъ по длинѣ (около 1200 верстъ), такъ и по объему воды. Множество мелкихъ горныхъ рѣчекъ, въ пору нашего плаванія въ большинствѣ представлявшихъ жалкіе ручейки или просто обсохшія каменистыя русла, весной переполняютъ ее своими водами, повышая ея уровень до 4 и 5 саженъ. Но репутація Маи, какъ чрезвычайно быстрой рѣки, преувеличена. Измѣренія посредствомъ поплавковъ нѣкоторыхъ проходимыхъ нами быстринъ, не считая, разумѣется шиверовъ, при среднемъ уровнѣ воды сравнительно съ высотой весенняго половодья, упавшимъ саж. на 3, дали maximum скорости 9,5 верстъ въ часъ, а въ мѣстахъ тихаго теченія — 1,9 в. Рѣка вскрывается въ первыхъ числахъ мая [42]. Замерзаніе происходитъ въ первой половинѣ октября; наиболѣе раннее, какъ то случилось въ настоящемъ (1894 г.), — 2-го октября, наиболѣе позднее — 26 того-же мѣсяца. Не рѣдко послѣ прохода первой шуги рѣка очищается на недѣлю и болѣе, но во вторую шугу окончательное замерзаніе наступаетъ черезъ 2—3 дня. Шуга двигается прежде всего съ Юдомы, затѣмъ съ Аима. Случается, что въ нижнемъ теченіи уже сплошной ледъ, тогда какъ вверхъ отъ Аима рѣка еще на много дней остается совершенно чистой. Алданъ близъ впаденія Маи встаетъ дня на 3, на 4 позже послѣдней. Обыкновенно проснувшаяся Мая заливаетъ его своей водой и напоромъ теченія будитъ еще спящій Алданъ, разрывая его ледяное покрывало. Полное неустройство бичевника, неустройство, вслѣдствіе почти ежегодныхъ разрушительныхъ разливовъ, едва-ли устранимое, превращаетъ ремесло лямовщиковъ по Маѣ въ невѣроятно тяжелый, истинно скотскій трудъ. Отвѣсныя стѣны прибрежныхъ скалъ, у которыхъ можно пройти только съ помощью желѣзныхъ багровъ, цѣпляясь за выступы и расщелины камня; подмытые низкіе материковые или островные берега съ повалившимися въ воду деревьями, преграждающими путь бичевѣ, нагроможденія плавника, съ небольшими перерывами на цѣлыя версты заваливающія берегъ; засореніе русла завязшими въ галькѣ дна скрытыми въ водѣ или торчащими наружу корчагами; заросли, требующія подъ часъ не легкой, на долго задерживающей движеніе прочистки бичевника топоромъ. При такомъ состояніи береговъ лямовщики не менѣе трети всего пути вынуждены тянуть бичеву въ водѣ, что вызываетъ у нихъ головокруженія, обмороки, опухоли и язвы на ногахъ. Но условія ихъ труда, становятся еще болѣе жестокими въ концѣ августа и въ сентябрѣ, когда имъ приходится нести свою службу на тягѣ товарныхъ лодокъ отъ устья Алдана, при температурѣ воды этого времени. Тѣмъ не менѣе рабочіе, въ сравненіи съ которыми воспѣтыхъ Некрасовымъ волжскихъ бурлаковъ можно назвать аристократами, съ поразительнымъ терпѣніемъ дѣлаютъ свое дѣло, относясь ко всѣмъ трудностямъ и физическимъ страданіямъ, какъ къ неизбѣжнымъ и вполнѣ нормальнымъ условіямъ своего ремесла. Не удивительно, если гужевой способъ движенія по Маѣ обнаруживаетъ только дурныя стороны этой рѣки, оставляя о ней преобладающимъ неблагопріятное впечатлѣніе. Тунгусы называютъ ее уохтахъ эмяхсинъ Мая — сердитая старуха Мая. Въ дѣйствительности она вовсе не такъ ужъ зла, какъ кажется несчастнымъ лямовщикамъ, и едва-ли хуже многихъ рѣкъ, по которымъ существуетъ даже пароходное сообщеніе. Мы возвращались въ послѣднихъ числахъ сентября въ самую малую воду, какая, по общему отзыву, бываетъ далеко не ежегодно. На этотъ разъ мы, разумѣется, не имѣли надобности держаться береговъ и большей частью плыли фарватеромъ. Наша лодка, сидящая въ водѣ на 3 четверти и 2 вершка, была задержана на нѣсколько часовъ всего двумя мелями. Одна изъ нихъ могла быть обойдена, при большей внимательности лоцмана; черезъ другую саж. 5 мы перебрались, расчистивъ гальку лопатами и углубивъ такимъ образомъ русло. Нѣтъ основанія предполагать, чтобы не глубоко сидящій пароходъ, какъ напр. Громовскій въ 4 чет., могъ встрѣтить болѣе серьезныя препятствія въ среднюю воду, чѣмъ наша лодка въ малую. До малаго уровня вода въ Маѣ падаетъ въ концѣ лѣта, [43] въ началѣ осени она обыкновенно прибываетъ, достигая горизонта средней, а случается — и болѣе высокой воды. Лейтенантъ Завойко въ своихъ запискахъ (въ началѣ 50 годовъ) говоритъ: „сдѣланный по рр. Маѣ, Алдану и Ленѣ промѣръ показываетъ, что можно завести здѣсь пароходное сообщеніе при глубинѣ судовъ въ 3 ф.“ [44]. Мы не имѣли времени заняться промѣромъ глубинъ, но приведенный отзывъ не теряетъ своего значенія и для настоящаго времени, ибо нѣтъ никакихъ причинъ допускать обмелѣніе съ тѣхъ поръ Маи. Дѣвственные лѣса на всемъ пространствѣ ея бассейна остались такими-же нетронутыми, какъ и полъ-столѣтія тому назадъ, а широкія ложа съ высоко изрытыми и подмытыми берегами хотя и высыхающихъ къ половинѣ лѣта ея притоковъ свидѣтельствуютъ объ огромной массѣ вливающейся въ нее весной воды. Препятствія, могущія представиться для пароходнаго движенія по Маѣ, заключаются въ измѣнчивости ея фарватера вслѣдствіе подвижности мелей и наносовъ гальки перемѣщающихся съ мѣста на мѣсто. Но эти неудобства могутъ быть устранены: стоитъ лишь имѣть на извѣстныхъ пунктахъ проводниковъ изъ мѣстныхъ тунгусовъ, обыкновенно хорошо знакомыхъ съ состояніемъ рѣки во всякое данное время. На перекатахъ-же не представляетъ трудности углубить дно посредствомъ выемки мелкой, легко подвижной гальки. При всемъ томъ, если на счетъ пароходства по Маѣ въ среднюю воду возможны все таки нѣкоторыя сомнѣнія, то большая вода не представляетъ для этого рѣшительно никакихъ основаній. Время-же стоянія большой воды — съ половины мая до двадцатыхъ чиселъ іюня — болѣе чѣмъ достаточно, чтобы доставить чайный грузъ изъ Нелькана въ Якутскъ. Наиболѣе сомнительными мѣстами фарватера можно считать слѣдующіе четыре пункта:

1) верстахъ въ 4-хъ выше ст. Кумахинской,

2) ниже Цыпандинскаго ст. на 3 вер.,

3) ниже устья р. Ханчика на 1¼ в. и

4) у бывшаго лѣтняго ст. „Семь Протокъ“, гдѣ рѣка дѣлаетъ крутой изгибъ, и русло съуживается до 30—35 саж.

[42] Въ рѣдкіе годы, какъ 1895, даже въ концѣ апрѣля.

[43] Большая вода начинаетъ быстро спадать при бездождіи съ Петрова дня.

[44] Записки Гидрограф. Департ. Мор. Мин. 1846 г.

Долину Маи можно назвать пустынной, такъ какъ на протяженіи не менѣе 600 верстъ мы встрѣтили всего 11 пунктовъ осѣдлости, изъ коихъ только на Кумахѣ живутъ два тунгусскихъ семейства и одинокій русскій крестьянинъ, въ остальныхъ — по одной семьѣ. Съ упраздненіемъ аянскаго почтоваго тракта и переселеніемъ станочныхъ крестьянъ вся береговая полоса на пять верстъ по обѣ стороны рѣки осталась за казной, — обстоятельство, являющееся одной изъ немаловажныхъ причинъ ея пустынности. Майская долина не отличается особенными богатствами природы, но она совмѣщаетъ всѣ условія, обезпечивающія существованіе тунгуса: звѣрь, птица, рыба [45], есть и пастбища для скота, есть и годныя для хлѣбопашества мѣста. Всѣхъ этихъ даровъ въ отдѣльности не Богъ вѣсть какое изобиліе, за то все это подъ руками. Вотъ почему, какъ мы слышали, а отчасти и сами убѣдились, стремящіеся уже къ осѣданію тунгусы тяготѣютъ къ этой рѣкѣ, и мы нашли бы ее болѣе населенной, еслибъ не формальности, установленныя для занятія казенной земли. Прочное обоснованіе задерживается опасеніемъ потерь, сопряженныхъ съ возможнымъ выдвореніемъ, а получить законное разрѣшеніе, при отсутствіи почти всякихъ сношеній даже съ засѣдателемъ, а также при полной юридической безпомощности населенія, фактически является дѣломъ непреодолимой трудности.

[45] Майская стерлядь считается лучшей въ Якутскѣ.

Объ удобствахъ долины Маи для культуры хлѣбныхъ растеній можно говорить лишь съ большими ограниченіями. Преобладающій грунтъ омываемыхъ Маей береговъ — камень, или обнаженный, или едва прикрытый незначительнымъ слоемъ почвы. Мѣста, пригодныя для расчистокъ подъ пашни, встрѣчаются оазисами, эксплоатація коихъ далеко, конечно, не исчерпана наличнымъ количествомъ населенія. Острова и низкія береговыя мѣста съ достаточнымъ слоемъ растительнаго перегноя большей частью затопляемы водой, отъ которой освобождаются не ранѣе іюня и сверхъ того сплошь заносятся древеснымъ хламомъ. Но долина Маи во всякомъ случаѣ можетъ вмѣстить на своемъ протяженіи населеніе, во много разъ превышающее размѣры, необходимые для поддержанія правильнаго трактоваго сообщенія. Почвенное и топографическое разнообразіе исключаетъ возможность обработки большихъ площадей, вслѣдствіе чего не существуетъ и условій для возникновенія значительныхъ сплоченныхъ пунктовъ населенія. Послѣднее по необходимости должно будетъ сосредоточиваться здѣсь мелкими поселками, чтобы избѣжать неудобства чрезмѣрной удаленности пашенъ отъ мѣста жилища. Надо полагать, однако, что этотъ край еще на долго останется при томъ же разобщеніи съ остальнымъ міромъ, въ какомъ онъ пребываетъ теперь. Здѣсь, поэтому, наиболѣе цѣлесообразнымъ и нормальнымъ является типъ хозяйства, расчитанный, по возможности, на всестороннее удовлетвореніе потребностей производителя съ его семьей; а для такого хозяйства тунгусская семья представляется элементомъ болѣе подходящимъ, чѣмъ русская. Производство для обмѣна получаетъ у тунгуса второстепенное значеніе, лишь на столько, на сколько онъ нуждается въ чаѣ, въ дабѣ и въ деньгахъ для. уплаты казенныхъ повинностей; для этой же цѣли ему нуженъ не хлѣбъ, котораго продать некому, а нужна пушнина, спросъ на которую предъявляетъ къ нему купецъ. Дѣятельнаго, съ наживательской предпріимчивостью русскаго человѣка натуральное земледѣльческое хозяйство не можетъ удовлетворить. Русскій человѣкъ, заброшенный среди полудикаго инородческаго населенія, всегда стремится занять болѣе благодарную, въ интересахъ быстрой наживы, роль торговца. Это мы и видимъ во всѣхъ русскихъ пунктахъ осѣдлости по Маѣ, въ которыхъ хлѣбопашествомъ или совсѣмъ не занимаются, (какъ въ Нельканѣ) или, живя главнымъ образомъ мелкой торговлей и подрядами, сѣютъ всего по нѣсколько пудовъ и то въ виду дороговизны хлѣба, обусловленной ничтожнымъ пока производствомъ его самими тунгусами. Вотъ почему стремленіе тунгусовъ къ осѣданію по этой рѣкѣ требовало бы предпочтительнаго поощренія и прежде всего путемъ ослабленія сопряженныхъ съ этимъ формальностей.

Климатическія условія для земледѣлія по Маѣ болѣе благопріятны, чѣмъ въ прилегающихъ къ Якутску районахъ. Заморозки, губящіе хлѣба, а также засухи случаются здѣсь, какъ весьма рѣдкое явленіе. Такихъ враговъ земледѣлія, какъ кобылка и овражки, майскіе хозяева совсѣмъ не знаютъ. Отсюда и колебанія урожаевъ не такъ рѣзки, какъ, напримѣръ, въ Намской долинѣ [46]. Тамъ на новой чисткѣ или на заливной пашнѣ можетъ родить и самъ 40; по Маѣ нигдѣ не приходилось слышать объ урожаѣ на такихъ же участкахъ свыше самъ 25. За то средній урожай здѣсь стоитъ весьма высоко и даже на давно утилизируемыхъ скопческихъ земляхъ опредѣляется въ самъ 10.

[46] По лѣвому берегу Лены на сѣверъ отъ Якутска.

Сравнительно съ якутскимъ скотоводство развито весьма слабо, благодаря недостатку въ покосахъ, на что по Маѣ жалуются повсюду. Лѣтнія кормовища не дурны: хорошая трава растетъ даже по полуоголенному камню на самомъ ничтожномъ земляномъ покровѣ. Но луговыя мѣста, годныя для сѣнокошенія, встрѣчаются незначительными пространствами. Расширеніе сѣнокосныхъ угодій можетъ быть создано искусственно посредствомъ расчистки нѣкоторыхъ острововъ и осушенія прибрежныхъ озеръ, — дѣло, нуждающееся не столько въ поощреніи, сколько въ устраненіи необходимости всякій разъ обращаться при этомъ къ областному начальству.

 

(OCR: Аристарх Северин)