Намскія письма.

«Восточное Обозрѣнiе» №10, 24 января 1896

I.

Въ своей статьѣ о «Якутскомъ хлѣбѣ» В. Л. Сѣрошевскій говоритъ: «Якутскій край отвоевали для хлѣбопашества всякіе вольные и невольные земледѣльцы-переселенцы начала текущаго столѣтія, поляки, старовѣры, илимскіе крестьяне. Главную-же его опору и надежду въ будущемъ, составляютъ несомнѣнно якуты». Въ другомъ мѣстѣ той же статьи «сердцемъ земледѣльческаго района Якутскаго округа», онъ совершенно справедливо называетъ Намскій и Кангаласскій улусы.

Оставляя, до обработки имѣющагося у меня въ рукахъ цифрового матеріала, открытымъ вопросъ о роли скопцовъ въ прошломъ и настоящемъ Якутскаго края, я вполнѣ согласенъ съ авторомъ, что надежды на будущее, не только въ этомъ, но во всѣхъ отношеніяхъ слѣдуетъ возлагать на якутовъ. Не безъинтереснымъ въ виду этого, какъ мнѣ кажется, будетъ ознакомленіе читателя съ однимъ изъ самыхъ культурныхъ уголковъ Якутскаго округа съ Намскимъ улусомъ.

Почтоваго тракта въ Намскій ул. — нѣтъ. Отправляющемуся туда не «по казенной надобности» почтосодержатель рѣшительно отказываетъ въ лошадяхъ, не отказывая, впрочемъ, въ совѣтѣ — нанять до перваго станка вольныхъ, откуда якуты, благо покосъ еще не начался, охотно повезутъ дальше за прогоны. На встрѣчу попадаются якуты, скопцы, но дорога широкая — есть гдѣ разминуться. По обѣимъ сторонамъ ея на разстояніи выстрѣла вырублены даже мелкія рощи. Объясненіемъ этой мѣры является крестъ, воздвигнутый съ правой стороны дороги. Здѣсь прошлой весной найденъ трупъ застрѣленнаго скопца Леонова. Нѣсколько лѣтъ тому назадъ на этомъ-же мѣстѣ убитъ былъ государственный ссыльный Павелъ Орловъ. Теперь хоть безопасно ѣхать.

На разстояніи 4—5 верстъ отъ города уже въ смутныхъ очертаніяхъ начинаетъ вырисовываться Мархинское селеніе. По мѣрѣ приближенія контуры строеній становятся рѣзче: видны большіе, красивые дома, мельницы паровыя, конныя, вѣтряныя; доносится свистъ паровой машины.

По прелестному мосту, лучшему въ Якутскомъ округѣ, приходитъ дорога въ Мархинское скопческое селеніе, по красотѣ и зажиточности построекъ, превосходящее многія даже сибирскія деревни. Но въ деревнѣ мы не встрѣчаемъ ребятъ, не слышно шуму и не видно обыкновенной суеты жизни; — «все тихо и пусто кругомъ!» точно въ вымершемъ селѣ! Еще въ 1882 году маіоръ Калагеоргій констатировалъ, что «цвѣтущее состояніе нѣкоторыхъ изъ 10 скопческихъ селеній не можетъ быть продолжительнымъ. Численность населенія въ Мархинскомъ, Троицкомъ, Спасскомъ и Иллюнскомъ селеніяхъ съ каждымъ годомъ уменьшается, естественнаго прироста нѣтъ, процентъ дряхлѣющихъ и умирающихъ увеличивается». Тогда-же были приняты мѣры: рѣшено было вновь прибывающихъ скопцовъ, а также причисленныхъ къ другимъ деревнямъ, по желанію, переселять въ названныя селенія. Какъ временная мѣра, это рѣшеніе оказалось дѣйствительнымъ, но нельзя не надѣяться, что время и просвѣщеніе сдѣлаютъ свое, притокъ населенія прекратится, а тогда что-же станется съ такъ прекрасно устроенными селеніями!

Всѣхъ, проѣзжающихъ въ первый разъ по Намскому тракту удивляетъ отсутствіе станка на Мархѣ. По 213 статьѣ Сборн. Узак. по крест. упр. всѣ сельскіе податные обыватели должны принимать участіе въ содержаніи станковъ, но тѣмъ не менѣе ни въ одномъ изъ притрактовыхъ скопческихъ селеній ихъ нѣтъ. Говорятъ, г. начальникъ области обратилъ уже вниманіе на эту аномалію Это особенно бросается въ глаза въ виду того, что якутскіе наслеги, какъ, напр., Бетюнскій, сокращая сумму, расходуемую на содержаніе станцій, не оставляютъ сбереженія въ свою пользу, а употребляютъ его въ качествѣ вспомоществованія другимъ, болѣе обремененнымъ этой повинностью (родоначальниковъ Намскаго ул. отъ 13 ноября 1893 г.).

Насколько дорого обходится якутамъ эта повинность, читатель увидитъ изъ слѣдующихъ цифръ.

Наличныхъ плательщиковъ въ Намскомъ улусѣ 8708; въ томъ числѣ работниковъ отъ 16—50 лѣтъ — 4031. Этимъ населеніемъ ежегодно засѣвается 203¾ десят. т. е. 7 гарнцевъ на 1 работника. Крупнаго скота въ улусѣ 26,475 (въ это число входитъ и мелкій, 10 головъ котораго принимается за 1 крупную). На 1 работника приходится, слѣдовательно, 6½. Эти среднія цифры даютъ только относительное представленіе объ экономическомъ положеніи населенія; нельзя упускать изъ виду, что зажиточные тоёны, какъ, напримѣръ, упомянутый въ статьѣ г. Сѣрошевскаго, Григорій Дьяконовъ, который засѣваетъ по 15 десятинъ, владѣетъ огромнѣйшими табунами коней и стадами рогатаго скота, значительно вліяютъ на уменьшеніе этихъ среднихъ.

И вотъ это-то населеніе содержитъ 20 станковъ, на что затрачиваетъ 1775 руб. и поставляетъ ежегодно 16451 лошадь (3475 подъ арестантовъ и 12976 — подъ волостныхъ и сельскихъ начальниковъ), т. е. на 1 работника приходится въ годъ по 44 коп. и по 4 съ лишнимъ лошади.

НАМСКІЯ ПИСЬМА.

«Восточное Обозрѣнiе» №21, 18 февраля 1896

II.

Станокъ является у якутовъ пунктомъ, куда стекаются и откуда расходятся всѣ городскія и улусныя новости. «Кто пройдетъ, кто ни проѣдетъ, — остановится», выгружаетъ все видѣнное и слышанное, нагружается всѣми мѣстными новостями, и oтправляется дальше. Содержатели услужливо сообщаютъ проѣзжающимъ о всѣхъ проѣхавшихъ раньше, о долженствующихъ проѣхать; о цѣнахъ на хлѣбъ, на чай, мясо и масло; они-же всегда прекрасно освѣдомлены о всѣхъ совершившихся и ожидающихся перемѣнахъ въ составѣ мѣстной администраціи, а уголовная хроника въ лицѣ ихъ находитъ замѣчательно точныхъ и вѣрныхъ репортеровъ.

Событія послѣдняго времени доставили не мало пищи названнымъ хроникерамъ. Едва успѣлъ окружный врачъ вернуться со вскрытія жертвы убійства въ Никольской слободкѣ, какъ разнесся слухъ объ убійствѣ, совершенномъ въ Хатын-Арынскомъ скопческомъ селеніи. На весь Якутскій округъ (719000 кв. верстъ) всего одинъ окружной врачъ. Само собою разумѣется, что судебная медицина поглощаетъ все это время и что о помощи больнымъ не можетъ быть и рѣчи. Неудивительно въ виду этого, что даже такія, сравнительно легкія, болѣзни, какъ корь, влекутъ за собой значительное количество смертныхъ случаевъ. Въ глухихъ захолустьяхъ населеніе относится къ этому, какъ къ явленію нормальному, но въ мѣстностяхъ, гдѣ прежде, благодаря случайнымъ условіямъ, существовала медицинская помощь, и населеніе сознало ея пользу, отсутствіе ея является вдвойнѣ ощутительнымъ. Таково положеніе дѣла въ Намскомъ улусѣ.

Намъ кажется, что мѣстной администраціи слѣдовало-бы обратить вниманіе на эту безпомощность инородцевъ и придти къ нимъ на помощь для противодѣйствія ей. Участіе въ этомъ слѣдовало бы принять и духовенству. Ознакомившись хотя бы только съ домашней медициной, наши священники могли-бы оказать не малую помощь населенію, причемъ у нихъ явилось-бы новое и дѣйствительное оружіе въ борьбѣ съ шаманствомъ. (Теперь, какъ извѣстно, шаманы являются главными цѣлителями болѣзней у якутовъ).

Въ нашемъ улусѣ, если не считать глухихъ захолустій, христіанское ученіе проникло ужь въ кровь и въ плоть населенія, но прежнія вѣрованія, все-таки, далеко не совсѣмъ утеряли свою силу и значеніе.

Вотъ интересный образчикъ ихъ.

Въ прошломъ году умеръ одинъ изъ моихъ сосѣдей; парень еще молодой, сильный. «Абага кушай» (чертъ сожралъ), говорили мнѣ его сосѣди на довольно распространенномъ здѣсь якутско-русскомъ жаргонѣ. Нѣкоторое время спустя, у брата этого якута умираетъ ребенокъ. Якуты рѣшаютъ, что чертъ недоволенъ той скудной поминальной жертвой («хаилыка»; по другимъ — «халигэ»), какая была принесена родными умершаго: всего заколотъ былъ маленькій теленокъ. Впослѣдствіи этотъ «фактъ» былъ окончательно установленъ. Одинъ изъ якутовъ, по разсказамъ, во время косьбы былъ свидѣтелемъ слѣдующаго разговора, происходившаго между двумя невидимыми существами, въ одномъ изъ которыхъ онъ узналъ по голосу покойника, о другомъ предполагаетъ, что это чертъ.

Привожу по возможности, подстрочный переводъ этого разговора.

— Что жъ твоя поминальная скотина? Хаилыга твоя гдѣ?

— Больше нѣтъ.... Была только та, какую зарѣзали и съѣли...

— Что-же мнѣ дѣлать?

— Если скотины нѣтъ, ребенка давай!

— Чего отъ меня ребенка требовать?! Нѣтъ вѣдь у меня ребятъ!

(Какъ видите, чертъ плохо освѣдомленъ).

— Ну, къ женѣ иди! Можетъ быть у нея что-нибудь найдется?

— Не зачѣмъ къ женѣ ходить! Она — дочь чужого рода. Иди — не иди— все равно ничего не дастъ!

— Если у самаго дѣтей нѣтъ, къ брату иди! У него возьми!

. . . . . . .

Проходитъ полгода. Умираетъ братъ. И эта жертва ставится опять въ связь со смертью перваго, но объясненіе — другое. Покойный сердится на свою семью за то, что она не уплачиваетъ его долговъ... И вотъ, оставшійся въ живыхъ братъ торопится до новаго проявленія мести выплатить всѣ долги покойнаго.

III.

Дорога и по ту сторону Мархи все еще хорошая. По ней, хотя и въ меньшемъ количествѣ, но продолжаютъ попадаться скопцы. Первое скопческое селеніе послѣ Мархи Кильдямское. Здѣсь каждый изъ скопцовъ справляется о паузкахъ, главнымъ образомъ не приплавили-ли хлѣба. Оно и понятно. Не будетъ привознаго хлѣба и скопцы, единственные господа рынка, охулки на руку не положатъ. Зимой яричную муку продавали по рублю, теперь продаютъ ее уже по 1 р. 50 к., а если оправдаются слухи, что купцы не везутъ сверху хлѣба, то будетъ еще дороже. Бывали случаи скупки скопцами привознаго хлѣба съ цѣлью сохранить высокія цѣны. 18 іюня 1887 г. г. исп. должн. якутскаго губернатора — генералъ Свѣтлицкій, увѣдомилъ городского голову, что имъ «лично дано приказаніе окружному исправнику ограничить скупъ хлѣба въ городѣ скопцами, допуская пріобрѣтеніе таковаго лишь для своихъ потребностей». Скупка хлѣба черезъ подставныхъ лицъ парализуетъ въ значительной степени предохранительныя мѣры, принимаемыя администраціей.

Въ виду тѣхъ запасовъ, какіе въ ожиданіи «благополучнаго» года хранятся въ житницахъ, повышеніе цѣнъ на хлѣбъ, объясняемое скопцами засухой, носитъ въ дѣйствительности чисто спекулятивный характеръ. Засухи, впрочемъ, отрицать нельзя. Хлѣба горятъ, надежда на урожай плоха, хотя весной всходы вызывали большія надежды. Снѣговая вода обильно смочила пашни. Но... сѣяли въ этомъ году въ десятыхъ числахъ мая, одинъ, и то не обильный дождь выпалъ 29 мая, другой — и того незначительнѣе — 10 iюня, а съ тѣхъ поръ хлѣба пребывали въ «непрерывномъ горячечномъ бреду», по образному выраженію г. Сѣрошевскаго.

Этотъ изслѣдователь причину засухи видитъ въ оголеніи долинъ изъ подъ лѣса. «Горы и лѣсъ привлекаютъ къ себѣ дождевыя тучи, надъ обнаженной долиной въ засушливый годъ дождей падаетъ меньше». Я не оспариваю теоретической вѣрности этого положенія, но не могу не отмѣтить кое-какихъ данныхъ, доказывающихъ, что не оголеніе долинъ изъ подъ лѣса вызываетъ засуху. Такъ, въ началѣ этого столѣтія, въ Намскомъ улусѣ оголенныхъ долинъ врядъ-ли можно было найти много, между тѣмъ тогдашній улусный голова Павелъ Жирковъ 3 ноября 1812 года сообщаетъ буквально слѣдующее. «Затѣмъ поставляю долгомъ объяснить, что въ послѣдніе два года, какъ-то въ прошломъ 811-омъ и въ настоящемъ 812 году урожай въ сравненіи прежнихъ годовъ Кычкинымъ извлекаемыхъ избыточныхъ плодовъ гораздо въ меньшемъ количествѣ; сему причиною совершенныя въ обоихъ годахъ засухи»... (Арх. Н. И. Упр. Д. о удѣленіи земли Кычкину № 21). Въ Намскомъ улусѣ и теперь рѣдкая пашня хоть одной стороной не подходитъ вплотную къ лѣсу; многія — со всѣхъ сторонъ окружены имъ; вся мѣстность, занятая подъ пашни, прежнее русло Лены — буквально усѣяна озерами, рѣчками, протоками, что и по мнѣнію г. Сѣрошевскаго должно бы содѣйствовать выпаденію дождей, («Плывя дальше, надъ лѣсомъ или рѣкой, они (облака) опять опускались и опять изъ нихъ лилъ дождь»), а между тѣмъ засуха и въ наше время является такимъ-же бичомъ для хлѣба, какъ и въ началѣ столѣтія.

Каковыми-бы, однако, ни были причины засухи, съ ея существованіемъ приходится считаться. За нѣсколько лѣтъ моего пребыванія въ Намскомъ улусѣ мнѣ не могло не броситься въ глаза слѣдующее очень характерное явленiе. Если годъ урожайный, якуты, какъ будто пріободренные, стараются на слѣдующій годъ посѣять какъ можно больше, но, наоборотъ, послѣ неурожая руки у нихъ опускаются, посѣвъ значительно сокращается. Г. Сѣрошевскій предлагаетъ вводить искусственное орошеніе. Это, несомнѣнно, сразу поставило-бы земледѣліе въ краѣ на прочную почву, и монополіи скопцовъ, устанавливающихъ цѣну на хлѣбъ, положенъ былъ-бы предѣлъ. Само собою разумѣется, что bis dat, qui cito dat (дважды даетъ, кто скоро даетъ).

Бездождица не всюду сказывается одинаковыми послѣдствіями. Составъ почвы и подпочвы, положеніе пашни, даже способъ обработки (глубина вспашки, перепашка, укатываніе полей), не говоря уже о степени выпаханности земли, играютъ не малую роль. Неудивительно, поэтому, что и на Мархѣ есть мѣстами хлѣбъ недурной, а дальше на сѣверъ, онъ, благодаря счастливой случайности, больше чѣмъ удовлетворителенъ. Во время вскрытія Лены — въ Хатырыцкомъ наслегѣ, — въ 40 верстахъ отъ намской инородной управы, образовалась значительная ледяная запруда. Это вызвало въ ближайшихъ къ этому мѣсту наслегахъ разливъ, какого не запомнятъ старожилы: вода подымалась на 2, 2½ аршина, а мѣстами и на цѣлую сажень больше, чѣмъ въ предъидущемъ году. Большинство уже обсѣмененныхъ полей очутилось подъ водой, и вотъ эта-то спасительная ванна и до сихъ поръ оберегаетъ въ этихъ наслегахъ хлѣбъ отъ горѣнія. Если, слѣдовательно, хлѣбъ успѣетъ созрѣть до наступленія іюльскихъ инеевъ, въ этихъ наслегахъ урожай будетъ значительно выше средняго. По мнѣнію хатынъ-арынскихъ скопцовъ, въ послѣднее время, благодаря произведеннымъ ими расчисткамъ, инеи выпадаютъ гораздо рѣже, но еще сравнительно недавно, они не менѣе засухи угрожали земледѣлію. Намъ извѣстны случаи, когда хозяева предупреждали выпаденіе инея только разведеніемъ костровъ вокругъ пашни. Въ началѣ этого столѣтія иней и ранніе морозы сказывались на столько серіозными послѣдствіями, что обратили на себя вниманіе высшей администраціи и ею циркулярно предписывались мѣры, которыя, впрочемъ, какъ показалъ опытъ, были несостоятельны. Вотъ, напр., циркуляръ иркутскаго гражданскаго губернатора отъ 29 сентября 1812 года:

«Получая съ разныхъ сторонъ извѣстія, что яровые посѣвы во многихъ мѣстахъ отъ раннихъ морозовъ позябли, я, къ крайнему прискорбію моему, вижу, изъ шестилѣтняго опыта достовѣрно заключаю, что сему несчастію причиною сколько само мѣстоположеніе тѣхъ урочищъ, гдѣ яровые хлѣба и болѣе ярица позябли, столько-же и болѣе еще обычаи и вкоренившійся у крестьянъ тѣхъ мѣстъ, гдѣ преимущественно сѣютъ вмѣсто ржи ярицу, предразсудокъ, что ихъ поля болѣе способны къ произрастанію ярового хлѣба, нежели ржи».

А поэтому «обращаюсь ко всѣмъ прилежнымъ хлѣбопашцамъ, потерявшимъ нынѣ къ раззоренію своему, а моему истинному сожалѣнію отъ обычая и предразсудка своего всю надежду къ обильной яровой жатвѣ — и не только приказываю, но прошу ихъ прилежать болѣе и преимущественно къ озимовому насѣву, какъ безопаснѣйшему отъ раннихъ морозовъ».

Въ этомъ же 1812 году голова Жирковъ сообщалъ въ Нижній земскій судъ, что вслѣдствіе засухи «посѣянной Кычкинымъ озимовой рожь, безъ всходу пролежавшій всю осень и зиму, хотя въ минувшемъ лѣтѣ отъ сказанныхъ (іюльскихъ) дождей и взошла вся, но въ цвѣту позябла».

Въ настоящее время во всемъ якутскомъ округѣ засѣвается рожью 4½ дес. при общемъ количествѣ засѣянныхъ земель — 7170½ (Обзоръ Як. Обл. за 1891 годъ).

НАМСКІЯ ПИСЬМА.

«Восточное Обозрѣнiе» №31, 13 марта 1896

Кельдямское скопческое селеніе стоитъ немного въ сторонѣ отъ тракта, ведущаго въ намскую инородную управу. Подъ самымъ селеніемъ дорога поворачиваетъ вправо по направленію къ хребту. Мѣстность сразу мѣняется: пашни исчезаютъ, а горы и лѣсъ какъ будто прямо надвигаются на ѣдущаго.

Въ трехъ верстахъ отъ селенія — кельдямскій подъемъ; на всемъ его протяженіи валяется множество размытаго снѣговой водой мелкаго камня; кварца, полевого шпата и т. п.

Поднявшись на гору, ямщики-якуты обыкновенно останавливаютъ лошадей и приносятъ жертву духу горы: кто вѣшаетъ на деревѣ пучекъ волосъ изъ конской гривы, кто лоскутокъ матеріи. Русскіе совершенно иначе знаменуютъ свое путешествіе по горѣ... Они сплошь ругаются. Да и дѣйствительно дорога возмутительная. Цѣлыми верстами тянутся гати, устроенныя изъ брошенныхъ безпорядочно на тонкую почву тоненькихъ жердей. Всю душу вытрясаетъ... А маломальскій дождь — грязь непролазная, кони скользятъ и вязнутъ; нельзя проѣхать и трехъ верстъ въ часъ... Содержаніе дороги лежитъ на обязанности якутовъ Намскаго улуса; по ихъ адресу сыплются нареканія, но они могутъ выставитъ въ свое оправданіе довольно внушительныя цифры своихъ расходовъ. Не считая натуральной повинности, на исправленіе дорогъ и мостовъ, улусу приходится затрачивать 915 руб. въ годъ т е. по 22,1 копѣйки на 1 работника. (Не слѣдуетъ забывать, какія затраты приходится дѣлать этимъ-же плательщикамъ на содержаніе станковъ, о чемъ я говорилъ раньше). Dura lex, sed lех. По 191 ст. «Сборн. Узак. по крест. упр. — устройство, содержаніе и починка грунтовыхъ (нешоссейныхъ) дорогъ лежитъ на обязанности ближайшихъ селеній. Единственное, что хоть сколько-нибудь можетъ смягчить тяжесть этой повинности — это 193 статья, предписывающая возможное при этомъ уравненіе. Среди наслеговъ Намскаго улуса — такое уравненіе имѣетъ мѣсто, но русскія селенія опять-таки и въ этомъ отношеніи пользуются привиллегированнымъ положеніемъ. Ни Никольская Слободка, ни Хатынъ Аринское скопческое селеніе не принимаютъ никакого участія въ этомъ уравненіи. Это не новый вопросъ. Намская инородная управа не разъ пыталась привлечь скопцовъ къ отбыванію дорожной повинности. 7 іюня 1884 г. послѣдовало даже соотвѣтственное распоряженіе тогдашняго якутскаго исправника, г. Пиневича, но скопцамъ всякій разъ удавалось успѣшно «отписываться» то ссылкой на свою дряхлость и малочисленность, то указаніемъ на невозможность участвовать въ починкѣ дороги въ виду того, что время таковой совпадаетъ съ временемъ бороньбы и посѣва, такъ какъ дорога больше всего портится отъ снѣговой воды... Мы не входимъ здѣсь въ болѣе подробную оцѣнку этихъ мотивовъ, но не можемъ не отмѣтить, что дряхлыхъ можно-бы освободитъ отъ этой повинности (хотя сами скопцы ихъ не освобождаютъ отъ взносовъ на общественныя нужды селенія на томъ основаніи, что они пользуются землей), а остальные — по зажиточности ни въ какомъ случаѣ не уступающіе якутамъ средней руки могли бы натуральную повинность замѣнить денежными взносами. Это было-бы тѣмъ болѣе справедливо, что дорога, содержаніе которой лежитъ на ихъ попеченіи, всего на всего около 1½ верстъ, почти вся проходить черезъ селеніе и не требуетъ никакихъ съ ихъ стороны затратъ.

Справедливость требуетъ, однако, сознаться, что у скопцовъ для уклоненія отъ дорожной повинности, есть болѣе основательные мотивы, чѣмъ тѣ, какіе приводятся ими. По закону, хатынъ-аринскіе скопцы не имѣютъ права ни разъѣздовъ по улусу, ни въѣзда въ гор. Якутскъ. Послѣдній разрѣшается только подгороднимъ скопцамъ и то не болѣе, чѣмъ на 8 час. Это обстоятельство должно-бы ихъ освободить отъ попеченія о дорогѣ, которой они, по закону, не имѣютъ права пользоваться. Но фактическое положеніе дѣлъ таково, что о примѣненіи этого закона на практикѣ не можетъ быть и рѣчи. Придерживаясь данныхъ за тотъ-же 1893 годъ, за который мы приводили данныя о якутахъ, увидимъ, что хатынъ-аринское селеніе (данныя по нашему мнѣнію ниже дѣйствительныхъ) посѣяло: ярицы — 813 пуд.; пшеницы — 539 пуд.; ячменя — 222 пуд. и овса 7 пудовъ. Итого 1581 пуд.; а собрало: ярицы — 3833 пуд., пшеницы — 4683 пуд, ячменя — 2284 пуд. и овса 67 пуд., итого 10867 пуд. Оставляя тѣ-же 1581 пуд. на посѣвъ въ слѣдующемъ году, все-таки останется крупная цифра 9286 пуд. при населеніи въ 93 души (50 мужч. и 43 женщ.). Само собой разумѣется, что такое количество хлѣба не можетъ быть потреблено самими производителями (на 1 душу приходится 99,8 пуда), а законъ закрываетъ предъ ними рынокъ для сбыта. Понятно, что такой законъ на дѣлѣ примѣняться не можетъ. Мѣстная администрація, по сколько намъ извѣстно, давно уже ходатайствуетъ объ отмѣнѣ его; скопцы ходатайствовали о томъ-же у бывшаго генералъ губернатора гр. Игнатьева.. Можно надѣяться, что рано или поздно будетъ отмѣненъ этотъ давно самой жизнью отмѣненный законъ. Тогда исчезнетъ и послѣднее основаніе уклоняться, и скопцы должны будутъ взять часть отягчающаго якутовъ бремени.

НАМСКІЯ ПИСЬМА.

«Восточное Обозрѣнiе» №50, 26 апрѣля 1896

III.

Дальнѣйшаго пути въ управу я не стану описывать, врядъ-ли онъ можетъ представлять большой для читателей интересъ, удалюсь верстъ 60—80 отъ тракта — на островные покосы. Только тутъ можно увидѣть, какія страшныя опустошенія произвелъ послѣдній разливъ Лены. Вотъ юрта, изъ которой вода унесла цѣлую стѣну, вотъ накренившійся русскій домъ, нижніе вѣнцы котораго унесены волнами, въ то время какъ всѣ остальные какимъ-то чудомъ остались на мѣстѣ, а вотъ въ тальникахъ запутался Богъ вѣсть откуда занесенный амбаръ. По обычаю онъ остается за поймавшимъ, либо первымъ его открывшимъ, хотя-бы и было извѣстно, чьей онъ ранѣе былъ собственностью.

Да что постройки! Ихъ и заново отстроить, да и починить можно. Груды нанесеннаго песку на цѣлые годы попортили лучшіе инородческіе покосы, занесли съ большимъ трудомъ произведенныя расчистки.

Даже славящійся своими покосами Хатырытскій наслегъ жестоко пострадалъ отъ наводненія. А покосъ для якутовъ, это все. Мало сѣна и благосостояніе якута не можетъ не пошатнуться. Кое гдѣ разливъ Лены такія произвелъ опустошенія, что заново пришлось передѣлать покосныя угодія. На одномъ изъ «муньяковъ» (сходовъ), разбиравшихъ вопросъ о передѣлѣ, мнѣ пришлось случайно присутствовать. Обыкновенно существующія партіи: людей вліятельныхъ и неиграющихъ никакой роли, тоёновъ и іеранасовъ (бѣдныхъ) перепутались, исчезли; на сцену выступили совершенно другія партіи пострадавшихъ отъ наводненія и счастливцевъ, избѣгнувшихъ его печальныхъ послѣдствій. Первые настаивали изо всѣхъ силъ на передѣлѣ; вторые отрицали, вопреки очевидности, тяжелыя послѣдствія разбушевавшейся стихіи. Къ счастью, на сторону пострадавшихъ сталъ самъ не пострадавшій отъ наводненія князь (староста). Вліяніе князя вообще не малозначительно, а въ наслегахъ въ сторонѣ отъ тракта, какъ тотъ, который я описываю, гдѣ старина крѣпче держится, оно очень большое. Безкорыстіе, проявленное княземъ, еще его усилило и перетягивало вѣсы на сторону пострадавшихъ. Противная партія инстинктивно прибѣгла къ давно испытанному средству англійской оппозиціи — къ обструкціонизму: то исчезаетъ изъ собранія до рѣшенія вопроса, то вовсе не появляется на сходъ. Въ концѣ концовъ энергія старосты сломила оппозицію. Вопросъ о передѣлѣ рѣшенъ, и выбраны депутаты для осмотра покосовъ. На сцену выступаетъ наслежный писарь; «суруксутъ» (писарь) ставитъ родовичамъ цѣлый рядъ вопросовъ: согласны-ли на передѣлъ, на такихъ-то депутатовъ, согласны ли кормить ихъ во все время осмотра покосовъ и, наконецъ, согласны-ли дать ему 12 руб. за составленіе соотвѣтственной вѣдомости. Получивъ утвердительный отвѣтъ, суруксутъ беретъ въ руки ручку, держитъ ее вертикально между пальцами, а каждый изъ присутствующихъ съ подобающей дѣлу серіозностью прикасается къ ней, «руку прилагаетъ». Съ окончаніемъ этой церемоніи столь важный для наслега вопросъ считается рѣшеннымъ. Многіе останутся недовольными, многіе будутъ дѣйствительно обижены, пойдутъ жалобы, прошенія, но... каждый все-таки останется при отведенномъ ему покосномъ угодіи, а 30 іюня всѣ якуты, какъ одинъ человѣкъ, примутся за косьбу. Не менѣе точно, чѣмъ время начала сѣнокошенія, установлено и мѣсто, съ какого надо начать косить, — это мѣсто гдѣ въ прошломъ году стояли стога. Закусывая въ первый разъ, косецъ на этомъ-же мѣстѣ раскладываетъ костеръ, бросаетъ въ огонь крошки хлѣба, кусочки масла, льетъ нѣсколько капель молока, произнося при этомъ соотвѣтственное случаю заклинаніе (алгысъ). Коситъ-ли якутъ свой покосъ или тоёна, на заклинаніе это не вліяетъ. Онъ обращается къ покосу, называя его «эбе» (бабушка), если покосъ старинный, а если новый — «хотунъ» (хозяйка), съ просьбой разрѣшить ему выкосить себя безъ затрудненія, безъ увѣчья (оголъ) и опасности. Но если якутъ нанятъ косить русскимъ, характеръ алгысъ совершенно мѣняется.

Притрактовое населеніе Намскаго улуса коситъ литовками, что въ значительной степени слѣдуетъ приписать вліянію хатынъ-аринскихъ скопцовъ: до ихъ появленія въ Намскомъ улусѣ косили горбушами. Якуты, правда, переходъ къ литовкамъ объясняютъ вліяніемъ администраціи, вмѣшавшейся въ это дѣло лѣтъ 5—6 тому назадъ, когда одинъ изъ якутовъ (Сивцевъ) былъ смертельно раненъ вырвавшеюся изъ рукъ его родовича горбушей; но въ виду того, что якуты, живущіе въ сторонѣ отъ тракта, и понынѣ косятъ горбушами, переходъ къ литовкамъ приходится считать результатомъ культурнаго воздѣйствія скопцовъ на мѣстныхъ инородцевъ.

Все время косьбы косцы остаются на покосахъ въ нарочно для этого построенныхъ шалашахъ обыкновенно подъ или рядомъ съ тальниками, если только по близости нѣтъ дерева, подъ которымъ когда-то шаманили, или-же угрюмо торчащихъ изъ земли столбовъ давно развалившейся юрты, называемой якутами кібусъ барабытъ, — юрты «схоронившей всѣхъ своихъ жильцовъ». Въ такой юртѣ никто никогда не поселится, а мѣсто возлѣ нея выкашивается только въ самые неурожайные годы. Что называется у якутовъ «урожайнымъ», а что «неурожайнымъ» годомъ — одинъ Тангара биляръ (Богъ вѣдаетъ). Въ «вѣдомости Намской инородной управы о произрастаніи хлѣбовъ, травъ и огородныхъ овощей за іюль мѣсяцъ 1894 года», сообщается, напр., что «кошеніе и уборка травъ идетъ успѣшно, погода вполнѣ этому благопріятствуетъ, сборъ сѣна ожидается удовлетворительный», а въ представленной въ концѣ года «вѣдомости» о количествѣ накошеннаго сѣна сообщается, что накошено 2593860 пудовъ. Въ виду того, что рогатаго скота въ 1894 году въ Намскомъ улусѣ было 23524 головъ, а коннаго 9059; что, затѣмъ, на прокормъ одной коровы якуты расходуютъ по оффиціальнымъ показаніямъ, да по всей вѣроятности оно и вѣрно, — 5 возовъ, а на коня — 10, а въ каждомъ возу 20 пудовъ, то на прокормъ скота не хватаетъ еще 1½ милліона пудовъ. Сборъ сѣна, тѣмъ не менѣе, считается «удовлетворительнымъ».

Намскія письма.

«Восточное Обозрѣнiе» №88, 28 iюля 1896

Авторъ ст. «Къ вопросу о развитіи земледѣлія въ Як. обл.» *) находитъ, «что хорошее покосное мѣсто невыгодно обращать въ пашню». Здѣсь не мѣсто указывать на тѣ неточности въ разсчетѣ, какія привели его къ такимъ выводамъ, но нельзя не отмѣтить, что въ послѣднее время факты такого обращенія уже существуютъ, что до нѣкоторой степени служитъ опроверженіемъ тезиса автора. Мнѣ лично приходилось видѣть такіе обращенные въ пашни покосы въ 4 наслегахъ, изъ котораго одинъ (Кобеканскій) изъ году въ годъ стоитъ въ рубрикѣ «не занимающихся земледѣліемъ». Въ виду характерности этого явленія, мы его отмѣчаемъ, хотя число такихъ, обращенныхъ въ пашни, покосовъ пока еще очень незначительно. Главный контингентъ пашенъ — это отвоеванные у тайги клочки земли, на десять, а то и болѣе верстъ отстоящіе отъ покосовъ и отдѣленные отъ нихъ протоками р. Лены. Сообщеніе между покосными угодьями, гдѣ выстроены зимники, т. е. юрты, въ которыхъ живутъ зимою, и пахотными, гдѣ лѣтники, не вездѣ одинаково удобно. Такъ, верстахъ въ 30—40 отъ Намской И. У., противъ острова Кутынахтыръ **), на правомъ берегу Лены находится гора Іюнь-Кома; возлѣ этой горы переправа опасная. Верстъ 600 ниже этого мѣста, на томъ-же берегу Лены есть еще другая гора Тасъ-Хая-Юрдюгеръ; тутъ безъ «ухищреній» и не переплывешь — мель, быстрина да частые вѣтры, хотя ухищренія эти далеко не сложны: стоитъ только сдѣлать маленькую лодочку изъ бересты, положить въ нее кое что изъ ѣды, копѣйки 2—3 денегъ, пузырекъ съ водкой, пустить все это на воду, и опасность миновала. Лодочка сама подплыветъ къ подошвѣ горы, и съ этого момента пропускъ свободенъ.

*) Пам. кн. Як. обл. на 1896 г. стр. 97.

**) Того самаго, присоединенія котораго желаетъ Дюпсюнскій улусъ.

Эти жертвы приносятся тремъ сестрамъ, обитающимъ на названной горѣ. Старшей изъ нихъ когда-то въ старину наскучило, что люди возлѣ этого мѣста все плывутъ да плывутъ, не обращая ни малѣйшаго вниманія на ихъ уединенную обитель... Долго думала она, какъ-бы пособить этому горю; наконецъ, надумала: стала по серединѣ рѣки, разинула ротъ и... давай поглощать всю протекающую мимо нея воду. Не шуточная опасность угрожала людямъ! Рѣка долго боролась съ неожиданно появившимся врагомъ, все быстрѣе и быстрѣе катила къ этому мѣсту свои могучія волны, но силы ея, видимо, слабѣли — выступившій мокрый песокъ явно говорилъ о скоромъ ея пораженіи. Но не совладѣла злая женщина съ могучей рѣкой, не вмѣстила такого обилія воды и... лопнула. Съ новой силой хлынула вода, какъ-бы торопясь поскорѣе скрасть слѣды минутной слабости... Но борьба не прекратилась. Умершая, спрошенная на томъ свѣтѣ, не желаетъ-ли посѣтить мѣстъ, гдѣ провела свою жизнь, выразила на это свое согласіе. Чортъ снялъ тогда съ нея кожу, выворотилъ на изнанку, дохнулъ въ нее нечистымъ духомъ, и она превратилась въ «іерь» (оборотень, вѣдьма) вновь поселившись на этой горѣ, она, наученная опытомъ, не пытается уже поглотить всей воды Лены, но всякій проплывающій по прежнему вызываетъ въ ней злобу, и она нагоняетъ на него вѣтеръ, толкаетъ въ водоворотъ... Дрожитъ «саха» (якутъ) и боится ея и, не рѣшаясь бороться, откупается жертвами...

Мѣстность по эту сторону Лены одна изъ обыкновеннѣйшихъ въ Якутскомъ округѣ — сплошная лиственичная тайга, то здѣсь, то тамъ усѣянная озерами, на берегу которыхъ прилѣпились юрты со всѣми хозяйственными постройками. Только изрѣдка попадающіеся отвоеванные у тайги клочки земли свидѣтельствуютъ о томъ, что мы въ Хатырытскомъ наслегѣ въ районѣ земледѣлія. А между тѣмъ, если-бы на основаніи оффиціальныхъ данныхъ за 1894 г. вычислить количество посѣва на 1 мужскую душу населенія, получилось-бы слѣдующее. Именно, Хатырытскій наслегъ оказался-бы самымъ земледѣльческимъ — въ немъ на 1 мужскую душу приходится 0,94 пуда; за нимъ слѣдовалъ-бы Кусаганъ-Эльскій — 0,79 п.; Хомустатскій — 0,75; Хатынъ-Арынскій — 0,65; Мурчукинскій и Хамагадтинскій — 0,61; 1 Модутскій — 0,59, а Бетюнскій, одинъ изъ, дѣйствительно, самыхъ земледѣльческихъ наслеговъ, занималъ-бы послѣднее мѣсто — 0,40 п. Наоборотъ, взявъ наслеги по площадямъ посѣва, безотносительно къ числу жителей, мы получимъ чуть-ли не прямо противоположную картину. Первое мѣсто тогда займетъ наслегъ Хатынъ-Арынскій — 59½ дес., затѣмъ Бетюнскій 50 дес., Хомустатскій 47 дес., Хамагадтинскій 40 д., Хатырытскій 31 д., Кусаганъ-Эльскій 25 дес., 1 Модутскiй 24 дес. и Мурчукинскій 20½ д. Такое, на первый взглядъ странное явленіе объясняется довольно просто. Заявленіе г. Сѣрошевскаго, что въ Намскомъ улусѣ каждый якутъ старается хоть сколько-нибудь посѣять, отнюдь нельзя понимать буквально. Авторъ, несомнѣнно, имѣетъ въ виду только притрактовое населеніе. Въ земледѣльческомъ отношеніи на наслегъ нельзя смотрѣть, какъ на селеніе, деревню и т. п. Нерѣдко случается, что одинъ родъ даннаго наслега живетъ по близости отъ тракта, въ то время какъ другой въ буквальномъ смыслѣ словъ за горами, за лѣсами. Такъ, напр., роды Тасъ-усовскій и Чакырскій 1 Модутскаго наслега живутъ почти что на тракту, въ то время какъ Нижелинскій находится за 500 верстъ отъ нихъ на самой границѣ Вилюйскаго окр., возлѣ знаменитаго оз. Нижели, очага проказы. Нижелинскій родъ, само собою разумѣется, не дѣлаетъ даже попытокъ заняться земледѣліемъ; наоборотъ, въ притрактовыхъ родахъ всякій, дѣйствительно, старается посѣять хоть пудъ. Понятно, что, при вычисленіи, наличность отдаленныхъ отъ тракта родовъ совершенно видоизмѣняетъ дѣйствительное отношеніе.

Этимъ я отнюдь не желаю сказать, что второе вычисленіе даетъ вѣрную картину дѣйствительности. Данныя о каждомъ наслегѣ варьируютъ подъ вліяніемъ такого множества постороннихъ соображеній, что не мыслимо придавать имъ какое-бы то ни было значеніе. Въ 1 Модутскомъ наслегѣ, напр., площадь посѣва въ 1894 г. показана въ 24 дес., между тѣмъ какъ посѣвъ однихъ тойоновъ (Гр. Дьяконова, отца и сына Шапошниковыхъ, братьевъ Степановыхъ, братьевъ Тихоновыхъ, отца и сына Винокуровыхъ, братьевъ Уваровскихъ) значительно превосходитъ это количество, а что говорить о цѣлой массѣ мелкихъ земледѣльцевъ, сѣющихъ кто пудъ, кто два, а кто ½ десятины, десятину?

Укажемъ еще одинъ примѣръ. 1894 г. благодаря большому разливу р. Лены, благодаря своевременно выпавшимъ дождямъ и отсутствію заморозковъ, былъ однимъ изъ самыхъ урожайныхъ въ Намскомъ улусѣ. Даже скопцы въ оффиціальныхъ бумагахъ отмѣтили его, какъ самый урожайный за все время пребыванія въ краѣ, а у якутовъ онъ показанъ самъ 3,6. (Посѣяно 329 четв. 1 четверикъ, снято 1178 четв. 1 чк.). Минувшій годъ, также одинъ изъ урожайныхъ, но, благодаря меньшему району разлива, менѣе урожайный, чѣмъ предыдущій, показанъ якутами вдвое урожайнѣе: самъ 7,2. Площадь посѣва тоже показана значительно большей: 402 четв. 5 чк. въ гарн. Такое странное явленіе вызвано не менѣе странной причиной. Многіе тойоны, въ частности, наслежные«суруксуты» (писаря), — прочитали статью г. Сѣрошевскаго «Якутскій хлѣбъ». Убѣдившись изъ нея, какое огромное значеніе придается развитію земледѣлія въ краѣ, понявъ, что въ борьбѣ со скопцами изъ-за земли не малую роль можетъ съиграть то, что и они стали земледѣльцами, они перестали скрывать дѣйствительное положеніе дѣла.

Какъ-бы то ни было, для изученія этой важной отрасли въ краѣ данныя до сихъ поръ слишкомъ шатки и онѣ останутся такими до тѣхъ поръ, пока подворная перепись не дастъ въ руки изслѣдователя другихъ — болѣе заслуживающихъ довѣрія.

Исторія земледѣлія въ Намскомъ улусѣ тоже ждетъ еще изслѣдователя. Въ «Памятныхъ книжкахъ Якутской обл. все еще повторяется свѣдѣніе, почерпнутое у Давыдова (Зап. Сиб. отд. Императорскаго Русскаго Геог. Общ. 1858 г. кн. 5), по которому намскіе якуты въ 1854 г., «слѣдуя примѣру Батурусскихъ», впервые засѣяли до 2 тысячъ пудовъ ячменя, въ то время, какъ по даннымъ, добытымъ Л. Г. Левенталемъ въ архивѣ намской инородной упр. и любезно представленнымъ намъ для использованія, видно, что намскіе якуты познакомились съ сохой чуть-ли не за 50 лѣтъ до этого срока. Говоря о земледѣліи въ Намскомъ улусѣ, нельзя обойти молчаніемъ главныхъ представителей земледѣлія, скопцовъ Хатынъ-Аринскаго селенія и жителей Никольской слободки, но первымъ мы уже посвятили отдѣльную статью напечатанную въ «Извѣстіяхъ Восточно-Сибирскаго Отд. Императорскаго Рус. Геогр. Общ.», а статью о крестьянахъ Никольской слободки мы готовили къ слѣд. книжкѣ этихъ Извѣстій. Къ нимъ-то намъ приходится направить интересующихся этимъ вопросомъ и этимъ закончить наши письма.

Ф. Конъ.

(OCR: Аристарх Северин)