КРИСТАЛЬНЫЙ ДВОРЕЦЪ ВЪ СИБИРИ.

Къ числу разнообразій путешествія по Сибири принадлежатъ также способы тамошней ѣзды: проѣхавъ отъ одного конца Сибири до другаго, путешественникъ увидитъ свою особу въ повозкѣ, верхомъ на лошади, на оленѣ, въ нартѣ, которую мчатъ собаки, и наконецъ въ какой нибудь лодкѣ, изъ которыхъ сама себя рекомендуетъ такъ называемая душегубка. Почтовое сообщеніе на лодкахъ существуетъ по рѣкѣ Ленѣ для тѣхъ, которые предпочтутъ его верховой ѣздѣ по обрывистымъ берегамъ этой рѣки на разстояніи болѣе трехъ тысячъ верстъ. Отправясь съ одной станціи, въ ясный Майскій день, на лодкѣ, я наслаждался зрѣлищемъ живописныхъ береговъ Лены, и укачиваемый волною, заснулъ подъ однообразный звукъ ударовъ веселъ; но эта убаюкивающая музыка вдругъ замолкла, лодка пошла тише, гребцы перестали пѣть; я открылъ глаза.

Яркій свѣтъ дня смѣнился полусвѣтомъ, потому что Лену въ этомъ мѣстѣ покрывалъ, на большомъ пространствѣ, ледяной сводъ, висѣвшiй сажени на три надъ поверхностью воды; сводъ этотъ имѣлъ совершенно горизонтальное положеніе, даже, кажется, въ срединѣ опустился къ низу; въ нѣкоторыхъ мѣстахъ пропускалъ солнечные лучи, какъ самое лучшее стекло; мѣстами преломленный свѣтъ отражался въ тысячѣ кристаллахъ свода; большею же частію солнечный свѣтъ, пройдя сквозь толстый слой льда, принималъ голубоватый отливъ, переносившій воображеніе въ извѣстную лазуревую пещеру (на островѣ Капри), съ красотами которой, впрочемъ, очень могла поспорить видимая мною картина.

Обнявъ жаднымъ взоромъ всю прелесть окружающей меня совершенно новой, необыкновенной мѣстности, я однако же немедленно понялъ и всю опасность нашего положенія, въ томъ случаѣ, если этотъ дивный кровъ вдругъ обрушится. Я закричалъ гребцамъ: «Гребите, ребята, сильнѣе, нето этотъ ледъ насъ задавитъ». — «Тише, баринъ», отвѣчали они шепотомъ: «нельзя ни грести, ни кричать; надобно какъ можно тише проплыть, не то отъ стука и крика ледъ какъ разъ обвалится». — Я понялъ истину этого правила, потому что малѣйшее сотрясеніе воздуха достаточно, чтобы ледъ, пришедшій въ полуразрушенное состояніе, обрушился совершенно. «Вотъ подождите», шепнулъ одинъ изъ гребцовъ: выплывемъ на свѣтъ, такъ выстрѣлите изъ ружья, и увидите, какъ сводъ упадетъ; только не испугайтесь; будетъ такой громъ...» — «А скоро ли выплывемъ?» — «Ну, верстъ на пятнадцать иногда покрываетъ: мы въ этомъ году еще не плавали, не знаемъ». — «Отъ чего же этотъ ледъ тутъ остается?» — «Да такъ, Богъ его знаетъ отъ чего: рѣка-то въ иной годъ замерзаетъ въ полноводье, а тутъ зимою вода упадаетъ, а ледъ упрется въ скалы да и держится, пока его солнышко не распуститъ».

Причина, въ самомъ дѣлѣ, самая простая. Въ этихъ мѣстахъ Лена имѣетъ высокіе, отвѣсные берега, и только осенью, когда въ короткое лѣто нѣсколько растаетъ мѣстность, берега эти наполняются водою, и рѣка замерзаетъ въ полноводіи. Потомъ наступитъ десятимѣсячная зима, и естественно, вода упадаетъ на дно своего русла, оставивъ свой окрѣплый отъ сильныхъ морозовъ ледяной покровъ, тамъ, гдѣ онъ упирается въ двѣ противоположныя скалы, висѣть на воздухѣ; гдѣ же нѣтъ такихъ двухъ опоръ, ледъ понижается съ водою, и разрушенный ею, уносится вдаль.

Если можно съ чѣмъ либо сравнить эту дивную игру случая, такъ развѣ съ кристальнымъ дворцемъ, въ которомъ была помѣщена въ Лондонѣ Всемірная Выставка. Пока я увлекался этимъ сравненіемъ и находилъ здѣсь всѣ красоты кристальнаго дворца, всѣ условія зданія, имѣющаго основаніемъ эти дивныя скалы, извѣстныя давно подъ названіемъ Ленскихъ столбовъ, по разительному сходству съ ними, и какъ бы основанную на этихъ столбахъ прозрачную крышу; пока я размѣщалъ здѣсь воображеніемъ красивыя суда, наполненныя произведеніями всѣхъ концевъ земли, и пр., и пр., т. е., сказать правду, старался всею силою вымысла заставить себя забыть очевидную и существенную опасность, въ которой находился, вдругъ яркая полоса свѣта показала намъ близость безопасности, и лишь только лодка наша вышла изъ подъ-льда, я выстрѣлилъ изъ двухствольнаго ружья въ кристальный дворецъ. Эхо тысячу разъ повторило выстрѣлъ; вдругъ послышался трескъ ледянаго зданія, которое отъ потрясенія воздуха, произведеннаго выстрѣломъ, мгновенно разрушилось, и, упавъ на воду, произвело съ вырвавшимся изъ подъ него спертымъ воздухомъ такой страшный шумъ и гулъ, будто разразилась сильная гроза или загремѣла страшная баттарея.

Гребцы старались уплыть отъ огромной волны, произведенной паденіемъ въ воду массы льда; за всѣмъ тѣмъ мы едва спаслись отъ стремительнаго напора волнъ.

Черепановъ.

(OCR: Аристарх Северин)

На мою статейку, подъ названіемъ: Кристальный дворецъ въ Сибири, напечатанную въ № 5-мъ Сѣверной Пчелы нынѣшняго года, встрѣтилъ я въ № 20-мъ С. Петербургскихъ Вѣдомостей, въ замѣчаніи Г. N. N., заданные мнѣ вопросы и желаніе, для пользы науки, дополненія моего разсказа необходимыми поясненіями.

Г. N. N. пишетъ, «что существованіе ледянаго свода надъ какою-нибудь рѣкою дѣло неслыханное», и ссылается въ этомъ на Петербургскихъ жителей, что изъ нихъ никто не видалъ ледянаго свода надъ Невою, хотя она течетъ между гранитными набережными.

И я подтверждаю, что этого нельзя видѣть надъ Невою, но въ горныхъ рѣкахъ, каковы большая часть Сибирскихъ рѣкъ, быстрое пониженіе воды послѣ покрытія льдомъ — дѣло самое обыкновенное и естественное, потому что сильный и продолжительный морозъ замыкаетъ всѣ побочные источники, наполнявшіе рѣку, и она получаетъ воду только изъ своего главнаго источника, да и тотъ въ нѣкоторыхъ рѣкахъ изсякаетъ. Между тѣмъ ледъ, упершійся въ двѣ противоположныя скалы (это было сказано ясно), скрѣпленный сорокоградуснымъ морозомъ, этимъ искуснѣйшимъ, въ крѣпости своихъ построекъ, зодчимъ... ледъ, не имѣя возможности, на основаніи той же механики, на которую ссылается г. N. N., спуститься за водою въ суживающіеся берега, какъ твердое тѣло, принявшее неизмѣняемыя большія формы, остается до оттепелей выше горизонта воды, иногда на три и даже болѣе сажени.

Это можно видѣть на всѣхъ сѣверныхъ Сибирскихъ рѣкахъ, гдѣ только онѣ проходятъ между высокихъ и ровныхъ скалъ, лежащихъ по обѣ стороны рѣки, и называемыхъ въ Сибири щеками.

Г. N. N. подчиняетъ Сибирскую природу неизмѣняемымъ законамъ, говоря, что «рѣка Лена замерзаетъ обыкновенно при малой водѣ», и что «осенью нѣтъ дождей въ Восточной Сибири», но хорошо зная капризную природу этой страны, каковою ее дѣлаетъ различная высота мѣстностей, никто не согласится въ этомъ съ г. N. N. Есть мѣста, гдѣ снѣга стаиваютъ именно къ тому времени, какъ морозъ снова замораживаетъ воду. Ясная осень бываетъ часто въ южной Сибири, которая отъ сѣверной отдѣлена тремя тысячьми верстъ.

«Ангара разливается осенью отъ наводненія русла рѣки льдомъ, вытѣсняющимъ воду». Повтореніе сказки, противорѣчащей основнымъ законамъ природы, по которымъ ледъ, какъ легчайшее, относительно къ водѣ тѣло, не можетъ наполнить русла рѣки, т. е. погружаться въ воду. Это ложное понятіе произошло отъ слѣдующей причины. Рѣка Ангара покрывается льдомъ съ низу въ верхъ по своему теченію, какъ отъ того, что она течетъ съ юга на сѣверъ, а болѣе отъ того, что быстрота теченія ея, необыкновенная, можетъ быть единственная на землѣ, при истокѣ ея изъ озера Байкала, постоянно ослабѣваетъ. Такимъ образомъ ледъ покрываетъ рѣку съ низу въ верхъ по ея теченію постепенно. Между тѣмъ изъ Байкала выноситъ льдины, летящія съ быстротою стрѣлы по теченію, и сильно ударяющіяся въ образовавшійся уже ледъ, отчего получая толчекъ, онѣ принимаютъ обратное косвенное направленіе въ глубину рѣки и потомъ, лишь только сила ослабнетъ, выплываютъ на поверхность воды и присоединяются къ массѣ ледянаго покрова. Этотъ оригинальный, но естественный процессъ покрыванія Ангары, обманывая зрѣніе, родилъ понятіе, что ледъ этой рѣки образуется въ ея руслѣ на днѣ.

...«Ни одна, пишетъ Г. N. N. изъ рѣкъ на Земномъ Шарѣ, во время полноводія не бываетъ въ срединѣ бугромъ, а по берегамъ ниже», а я отвѣчаю, что ни одна взятая площадь поверхности шара, не можетъ быть совершенно горизонтальною, и непремѣнно должна быть въ срединѣ выпуклою, а какъ поверхность рѣки, есть болѣе или менѣе площадь Земнаго Шара, то чѣмъ шире эта площадь отъ наводненія, тѣмъ болѣе средина ея должна возвышаться, а края понижаться.

На первый вопросъ Г-на N.N.: въ какое время года, можно видѣть ледъ, висящимъ надъ рѣкою? отвѣчать легко: можно видѣть всего вѣрнѣе раннею весною; впрочемъ думаю, что найдутся и такія глухія мѣста, гдѣ подобное явленіе можетъ оставаться и до лѣта; по крайней мѣрѣ, встрѣтить въ Іюлѣ ледяные гроты въ горахъ Сибири — вещь самая обыкновенная. Они образуются отъ такъ называемыхъ «накипней», т. е. выступающей изъ горъ зимою воды, постепенно замерзающей, образуя необыкновенныя ледяныя толщи. Эти толщи снизу подтаиваютъ отъ весенней воды, и къ лѣту приготовляютъ обширный ледяной гротъ, какіе, конечно, встрѣчаются только на сѣверѣ въ гористой мѣстности.

На второй вопросъ: между какими станціями видѣлъ я ледяной сводъ? отвѣчать положительно не могу, потому что, ѣздивши между Пекиномъ, Петербургомъ и Петропавловскимъ Портомъ, я сохранилъ въ памяти своей только то, что меня особенно поражало. Конечно, нельзя забыть области, но помнить станціи невозможно. Вотъ подобный примѣръ. Я перечитываю книги, журналы, газеты, встрѣчаю въ нихъ поразительныя мѣста, и долго ихъ не забываю, но на вопросъ: на какихъ страницахъ и въ какихъ частяхъ находятся эти мѣста? признаюсь, никогда не сумѣю отвѣтить. Возьмемъ Санктпетербургскія Вѣдомости за этотъ годъ. Въ нихъ, между прочимъ, встрѣтилось свѣдѣніе, что «лапти плетутся изъ бересты, и иногда для одной пары одинъ человѣкъ истребляетъ цѣлый день березы, потому что это дерево двоится и троится» *). Нужно ли говорить, что лапти плетутъ (разумѣя это выраженіе въ прямомъ, а не въ переносномъ смыслѣ) изъ липовой коры, а не изъ березовой, которая не можетъ быть плотно сплетена, потому что рвется.

*) См. № 127; фельетонъ Спб. Вѣд.

Не могу не заключить моихъ поясненій напоминаніемъ извѣстнаго анекдота о мореплавателѣ Кукѣ, когда онъ, разсказывая одному южному дикарю о Сѣверѣ, между прочимъ сказалъ, что тамъ на половину года вода обращается въ твердую массу, по которой ходятъ и ѣздятъ; дикарь возразилъ на это: многому тобою разсказанному я вѣрю, но ужъ этому никакъ не могу повѣрить.

Гг. фельетонисты Санктпетербургскихъ Вѣдомостей, въ №№ 63-мъ и 109-мъ, какъ и въ № 20, отзываясь весьма лестно о моихъ разсказахъ о Сибири, изъявляютъ однако же къ нѣкоторымъ мѣстамъ изъ нихъ такого же рода недовѣрчивость... Очень сожалѣю объ этомъ, но успокоиваюсь довѣріемъ къ моимъ разсказамъ журнала Библіотека для Чтенія и газеты Сѣверная Пчела.

 

Черепановъ

Екатеринбургъ, 17-го Іюля 1854.

 

(OCR: Аристарх Северин)

Черепанов, Семен Иванович (1810—1884) писатель. Служил в сибирском отдельном корпусе. В конце 40-х гг. был деятельным сотрудником "Иллюстрации" (Балуцкого), "Библиотеки для Чтения", "СПб. Ведомостях", "Северной Пчелы"; корреспондировал во все газеты, не исключая ни одной, с 1853 по 1874 г. Сотрудничал в "Древней и Новой России", "Русской Старине", "Русском Архиве", "Русской Сцене", "Иллюстрации" Баумана и проч. Его статьи, подписанные псевдонимом Сибирский Казак или буквами С. Ч. Или Ч., посвящены исключительно интересам Сибири и Казанского края и содержат много ценных материалов по географии, этнографии, флоре и фауне, истории, археологии и проч. Интересны его "Путешествие сибирского казака в Китай" и "Воспоминания сибирского казака". Писал также и повести ("Не отысканное богатство", "Сибирячка" и др.). Отдельно вышло сочинение его: "О наградах и наказаниях земных" (Казань, 1862).

 

"Брокгауз"

Доп. инфо о Черепанове С.И. здесь