Замѣтки о вилюйскомъ округѣ.

Ст. I.

«Сибирь» №23, 2 iюня 1885

Если бы какой нибудь европейскій путешественникъ пріѣхалъ взглянуть на г. Вилюйскъ, то, навѣрно, среди самаго города спросилъ бы: „гдѣ городъ“? Построенный на правомъ берегу широкой и быстрой рѣки Вилюя, впадающей въ Лену съ лѣвой стороны, на довольно возвышенномъ и крутомъ берегу, на песчаной почвѣ, Вилюйскъ состоитъ изъ небольшой группы домовъ, не болѣе сорока, изъ которыхъ около трети — юрты якутской постройки, а остальные, небольшіе, крестьянской постройки, домики; только три изъ нихъ выдаются своими размѣрами и походятъ на обыкновенные мѣщанскіе дома въ уѣздныхъ городахъ. Улицъ въ городѣ двѣ, — большая и маленькая; обѣ идутъ вдоль города въ параллельномъ направленіи; торговой площади нѣтъ; на единственной въ городѣ площадкѣ построена деревянная въ два этажа церковь, при которой, тутъ же, внутри города, кладбище, а за городомъ и другое; на первомъ покоятся патриціи города, а второе служитъ для успокоенія плебеевъ. Лавокъ, устроенныхъ съ наружнымъ входомъ съ улицы — три, но онѣ имѣютъ видъ скорѣе деревенскаго кабака въ бѣдной деревнѣ. Мѣстные торговцы предпочитаютъ отпускать товары пряло изъ амбаровъ. Жителей въ городѣ до 350 человѣкъ обоего пола и всѣхъ сословій. По мелководію рѣки Вилюя, а главное, по отсутствію вывозной торговли, ни въ городѣ, ни на рѣкѣ нѣтъ никакого движенія. Только разъ въ годъ быстрый Вилюй приноситъ на себѣ до 3 и 4 сплавныхъ судовъ, прибывающихъ изъ Якутска съ казеннымъ и коммерческимъ грузомъ. Суда эти небольшія и мелкосидящія носятъ названіе павозковъ. Изъ Якутска павозки спускаются внизъ по Ленѣ до устья Вилюя, а по Вилюю подымаются вверхъ, противъ теченія — бичевою, на лямкахъ. Работа эта, по отсутствію хорошихъ бичевниковъ, крайне изнурительна, въ особенности въ большую воду, когда и плохіе бичевники покрываются водою. Тогда павозки слѣдуютъ въ Вилюйскъ на завозахъ, что еще болѣе увеличиваетъ изнурительность работы. Эта египетская работа на протяженіи слишкомъ 500 вер. исполняется якутами за ничтожное вознагражденіе, не превышающее 20 руб. на человѣка, и обогащаетъ лишь кулаковъ-подрядчиковъ.

Устранить такую каторжную работу, какъ тяга павозковъ противъ теченія быстраго Вилюя, вполнѣ возможно устройствомъ пароходовъ, сидящихъ подъ водою не глубже одного аршина; но убѣдить къ этому вилюйскихъ торговцевъ не представляется ни малѣйшей возможности, вслѣдствіе ихъ не помѣрной тупости и отвращенія ко всякимъ нововведеніямъ, хотя между ними есть люди богатые, торгующіе на десятки тысячъ. Эти лица вывозятъ изъ Вилюйска въ Якутскъ на ярмарку пушнины на 100,000 руб. и на такую же сумму привозятъ въ Вилюйскъ мануфактурныхъ и колоніальныхъ товаровъ, слѣдовательно, годовой торговый оборотъ ихъ простирается на 200 т. р., а на перевозку товаровъ на эту сумму перевозочная плата вполнѣ достаточна на покрытіе издержекъ по содержанію одного двадцатисильнаго парохода и на погашеніе его стоимости, тѣмъ болѣе, что къ этому присоединится еще перевозка тяжестей и другихъ торговцевъ, производящихъ торговлю въ округѣ, которая также простирается въ годъ тысячъ на сто руб., въ особенности сплавъ въ Якутскъ соли, которой нынѣ доставляется до 3 т. пудовъ. Съ устройствомъ пароходнаго сообщенія вывозъ соли по меньшей мѣрѣ утроится, тѣмъ болѣе, что соль эта не выварная, а самосадочная и добыча ея не зависитъ отъ какихъ либо случайностей, встрѣчающихся въ солеваренныхъ заводахъ. Нынѣ открыты громадныя залежи каменной соли, которыя, за неудобствомъ сбыта ея, остаются не разобранными. Наконецъ, въ вилюйскомъ округѣ въ послѣднее время открыты двѣ золотоносныя площади, — все это можетъ поддержать пароходное сообщеніе; но такія соображенія не вмѣщаются въ головы вилюйскихъ негоціантовъ*).

*) Нынѣ, а именно 15 мая, пришелъ въ Вилюйскъ первый пароходъ инородца Олекминскаго округа Идельгина подъ названіемъ „Піонеръ“ и ушелъ далѣе вверхъ по р. Вилюю.

Окрестности города не дурны, но любоваться ими можно только съ конца мая до средины іюня; въ остальное время ими овладѣваютъ комары и мошки до такой степени, что за черту города не возможно и показаться.

Пути сообщенія по округу и съ городами Якутскомъ, Олекминскомъ и селеніемъ Витимомъ лѣтомъ исключительно вьючные и только зимою существуетъ санный путь и при томъ по совершенно ровной мѣстности; чрезъ большія рѣки — Вилюй и Марху лѣтомъ переправляются на лодкахъ пассажиры и вьюки, а лошади — вплавь, а чрезъ малыя переѣзжаютъ въ бродъ. Между населенными мѣстностями существуютъ лишь тропинки для прохода одной лошади съ вьюкомъ; онѣ пролегаютъ въ большинствѣ случаевъ по лѣсистой мѣстности и по лугамъ; на нихъ весьма часто встрѣчаются болота, по которымъ перебираются съ большимъ трудомъ.

Товары привозятся въ г. Вилюйскъ и въ вилюйскій округъ изъ Якутска; изъ мануфактурныхъ и колоніальныхъ произведеній преимущественно идутъ сюда: сукна низкаго сорта, ситцы, дабы, бязь и другія дешевыя и простыя хлопчатобумажныя издѣлія, а изъ металлическихъ издѣлій: самовары, чайники, подсвѣчники, чугуны, сковороды, котлы, замки, кремневыя винтовки и мелкіе плотничные инструменты; изъ колоніальныхъ товаровъ: сахаръ, чай, преимущественно кирпичный, и табакъ листовой и картузный. Все остальное привозится только по заказу кого-либо и въ томъ количествѣ, какое заказано. Способъ торговли преобладаетъ мѣновой и ведется крайне странно. Инородцы торгуются обыкновенно на деньги, но такъ какъ таковыя не всегда имѣются въ наличности, то товаръ отпускается въ кредитъ на извѣстный срокъ и, конечно — за двойную цѣну. Наступаетъ срокъ платежа, у инородца денегъ опять нѣтъ, но онъ несетъ въ городъ продать добытую имъ пушнину или приводитъ свой домашній рогатый или конный скотъ и, конечно, прежде всего предлагаетъ принесенное или приведенное свое имущество купить тому, у кого онъ бралъ товаръ. Кредиторъ предлагаемое купить не отказывается, но даетъ почти половинную цѣну его стоимости. Инородецъ предлагаетъ свой товаръ другому, третьему и т. д., но торгующіе состоятъ въ стачкѣ между собою, и несчастный инородецъ ходитъ, ходитъ отъ одного торгующаго къ другому и кончаетъ тѣмъ, что отдаетъ товаръ кредитору за ту цѣну, которую тотъ назначилъ самъ, чѣмъ и уплачиваетъ свой долгъ, и снова забирается впередъ. Это и есть якутская покрута. У здѣшнихъ торговцевъ весь вилюйскій округъ подѣленъ между собою на участки и не было случаевъ, чтобы одинъ у другаго переманивалъ покупателей.

Однако, и простодушные якуты и тунгусы смѣкнули, наконецъ, купеческую тактику и изобрѣли особый способъ протеста. Они покупаютъ у своихъ покрученцовъ по прежнему и честно уплачиваютъ долгъ предметами своего хозяйства и охоты, но стараются съ каждымъ разомъ увеличивать кредитъ, — и когда признаютъ, что полученнымъ въ кредитъ товаромъ покроютъ все переплаченное, то прекращаютъ съ ними всякое сношеніе и берутъ товаръ у другихъ торгующихъ въ другой даже мѣстности, а долгъ за ними такъ и пропадаетъ, потому что онъ бездокументальный, а если и существуетъ документъ, то должникъ—инородецъ припрячетъ у благопріятеля излишекъ скота, свыше 28 головъ, полагаемыхъ закономъ свободнымъ отъ описи и тѣмъ избавляется отъ платежа. Когда кредиторъ потребуетъ отдачи должника въ работу, то должникъ всегда оказывается или неспособнымъ къ труду, или отдается за самую дешевую плату, не свыше 10 руб. въ годъ, которую и вноситъ самъ же только отъ имени другаго лица. Конечно, къ этому присоединяются гостинцы улусному писарю и родоначальникамъ, и гостинцы эти стоятъ иногда не только уплаты цѣлаго долга, но и съ переплатою. Всего удивительнѣе, что сколько ни пропадаетъ у торгующихъ за инородцами долговъ, но иски возбуждаются крайне рѣдко. Надо полагать, что это происходитъ оттого, что торгующій давно уже съ лихвою возвратилъ сумму, которую не платитъ ему должникъ, а потому убытка не терпитъ. Такъ или иначе, а торгующіе не бѣднѣютъ, а, напротивъ, съ каждымъ годомъ богатѣютъ и богатѣютъ, хотя и плачутся на свое бездолье.

Предметы вывоза изъ округа составляютъ: пушнина, рогатый и конный скотъ, скотское сало, коровье масло, соль и рыба. Всѣ эти продукты, за исключеніемъ пушнины и соли, доставляемыхъ въ Якутскъ, сбываются на пріиска витимской и олекминской системъ, посредствомъ подрядовъ, заключаемыхъ зажиточными и почетными родовичами. Доставка скота производится всегда живьемъ въ весеннее время; съ появленіемъ подножнаго корма, подрядчики формируютъ гурты, которые и гонятся на назначенные пункты и къ назначенному времени; прочіе предметы: сало, коровье масло и рыба доставляются на пріиска зимою. Количество всѣхъ вывозимыхъ на пріиска продуктовъ простирается приблизительно на 180 т. руб.; условленная плата за доставленные продукты подрядчиками—инородцами получается бездоимочно въ два срока; около одной третьей части получается ими, въ видѣ задатковъ, впередъ, а остальная — въ сентябрѣ мѣсяцѣ, по окончательной доставкѣ. Оба эти періода полученія инородцами денегъ знаменуются въ г. Вилюйскѣ усиленною торговлею въ винныхъ складахъ и раздробительныхъ продажахъ.

Въ г. Вилюйскѣ существуютъ два винныхъ склада, извѣстныхъ въ Сибири виноторговцевъ, Домбровскаго и Голдобина; вина распродается изъ обоихъ складовъ въ годъ приблизительно до 3 т. ведръ, чего для численности въ округѣ 33 т. населенія мужскаго пола нельзя назвать большимъ потребленіемъ. Вопреки существующихъ правилъ акцизнаго устава о виноторговлѣ, воспрещающихъ отпускать вино потребителямъ въ долгъ, склады торгуютъ именно въ кредитъ. Уплата за отпущенное вино въ назначенные сроки получается и деньгами и пушниной и скотомъ, — чѣмъ попало.

Вилюйская виноторговля имѣетъ еще одну особенность: управляющіе складами вошли въ 1881 году между собою въ сдѣлку такого рода: они внесли своимъ хозяевамъ за хранящееся въ складахъ вино деньги, каждый за пропорцію годичной продажи вина, чѣмъ, такъ сказать, пріобрѣли его въ свою собственность и условились продавать его по извѣстной цѣнѣ (12 руб. ведро), съ тѣмъ притомъ, что если бы который либо складъ продалъ бы вина болѣе обязательной годовой пропорціи, а другой — менѣе, то лучше торговавшій складъ обязанъ, продавъ условленное количество вина, пріостановить у себя продажу до тѣхъ поръ, пока изъ другаго склада не было бы выпродано то же условленное количество, а затѣмъ торговля вновь пошла бы изъ обоихъ складовъ. Такая сдѣлка долго хранилась отъ публики въ секретѣ и никогда бы не выползла изъ своего тайника, если бы компаніоны не поссорились между собою изъ зависти, что одинъ складъ торгуетъ лучше другого. Первымъ послѣдствіемъ ссоры явилось въ складѣ Голдобина пониженіе цѣны на вино, а съ нею вмѣстѣ и пониженіе градусовъ. Складъ Домбровскаго долго поддерживалъ прежнюю цѣну и крѣпость вина, такъ какъ давно уже выпродалъ обязательную годовую пропорцію, но съ привозомъ новаго спирта, чтобы обезпечить за собою успѣхъ торговли и въ будущемъ, онъ тоже спустилъ цѣну, а съ нею вмѣстѣ убавилъ и крѣпость вина. Нынѣ крѣпость вина въ одномъ складѣ отъ 27 и до 30%, а стоимость такаго вина 8 и 10 руб. ведро и для премьеровъ — 35% и стоимость 12 руб., а въ другомъ складѣ отъ 19 до 21% для инородцевъ и стоимость — 7 и 9 руб., а для премьеровъ максимумъ 29% и цѣна такому вину — 10 руб.

Естественныя произведенія вилюйскаго округа составляетъ: самосадочная и каменная соль, желѣзная руда (нынѣ обнаружено и золото), скотъ рогатый и конный и рѣчная и озерная рыба. Соляные ключи, дающіе самосадочную соль, сдаются въ аренду за попудную плату въ 12½ коп. съ пуда; каменная соль не разработывается. Конный скотъ хотя мелкій, но выносливый; лошади, могущія проходить въ сутки 80 и болѣе вер. — нерѣдкость, а есть такія, что проходятъ отъ 120 до 150 верстъ въ сутки и ихъ не мало; цѣны на лошадей — не высоки: самую лучшую можно купить за 60 и самое большое — за 80 руб. Рогатый скотъ также мелкій и маломолочный, что зависитъ отъ неумѣнья якутовъ ходить за скотомъ. Они заботятся только о количествѣ скота, а не о качествѣ, между тѣмъ, какъ при хорошемъ уходѣ у скопцовъ послѣ годичнаго пребыванія мѣстныя коровы, вмѣсто 3—4 бутылокъ въ сутки, даютъ по ведру.

Хлѣбопашествомъ и огородничествомъ занимаются только проживающіе въ городѣ и округѣ русскіе, а именно: казаки, иногородные мѣщане, духовенство и нюрбинскіе крестьяне, и то въ небольшихъ размѣрахъ, единственно для собственнаго употребленія, а изъ инородцевъ занимаются весьма не многіе и въ крайне ничтожномъ количествѣ. Только ссыльные скопцы засѣваютъ хлѣбъ и овощи въ относительно большомъ размѣрѣ и съ каждымъ годомъ увеличиваются запашки. Земли скопческія вообще представляютъ отрадное явленіе среди вилюйскихъ пустырей. Изъ хлѣбовъ преобладаетъ ячмень, такъ какъ онъ произрастаетъ лучше другихъ породъ, затѣмъ ярица и яровая пшеница, а озимая рожь и овесъ только еще испытываются скопцами. Въ благопріятные годы урожай бываетъ самъ — 20 и болѣе, но пашня требуетъ за собою умѣлаго ухода; климатическія условія для произрастанія хлѣбовъ не всегда благопріятны; въ особенности вредны для хлѣбныхъ растеній инеи, бывающіе въ срединѣ и во второй половинѣ іюля: въ 2—3 дня они уничтожаютъ надежды земледѣльца. Также много вредитъ хлѣбамъ время отъ времени кобылка, появляющаяся періодически въ улусахъ сунтарскомъ и мархинскомъ и положительно опустошающая поля и луга; противъ нея не принимается никакихъ мѣръ.

Фабрикъ и заводовъ здѣсь нѣтъ, хотя въ сырыхъ матеріалахъ: въ кожахъ, скотскомъ салѣ и желѣзной рудѣ недостатка нѣтъ; въ особенности округъ богатъ желѣзною рудою, какъ то доказываетъ желѣзное кустарное производство, которымъ занимаются въ округѣ, въ улусахъ: Средне-Вилюйскомъ, Верхне-Вилюйскомъ и Мархинскомъ болѣе 600 человѣкъ инородцевъ, добывая для своихъ подѣлокъ желѣзо изъ руды, первобытнымъ способомъ; всего добывается кустарями желѣза болѣе 10,000 пудовъ и изъ него изготовляются домашнія орудія, преимущественно: ножи, косы горбуши, топоры, заступы и другія мелкія домашнія подѣлки; издѣлія кустарей внѣ округа, однако, не расходятся далѣе здѣшняго округа.

Большимъ препятствіемъ къ устройству здѣсь желѣзныхъ, мыловаренныхъ и кожевенныхъ заводовъ можетъ служить дороговизна хлѣба для рабочихъ и отсутствіе удобныхъ путей сообщенія, но препятствія эти опытныя и со средствами предприниматель легко устранитъ пріобрѣтеніемъ рѣчнаго буксирнаго парохода съ баржами, такъ какъ мѣсто добыванія руды находится въ прибрежныхъ пунктахъ. Такой пароходъ, вывозя въ населенныя мѣстности издѣлія завода, на обратный путь можетъ привозить хлѣбъ; что же касается задѣльной платы мѣстнымъ рабочимъ, то она весьма не высока.

Соль въ вилюйскомъ округѣ хотя находится и въ весьма большомъ количествѣ, но не приноситъ казнѣ тѣхъ выгодъ, которыя могла бы приносить при существованіи удобныхъ путей сообщенія для вывоза ея въ населенныя мѣстности. Соль двухъ родовъ — самосадочная соль состоитъ въ арендѣ у частнаго лица и приноситъ еще какую нибудь, хотя ничтожную, пользу казнѣ, а каменная остается не только безъ разработки, но и безъ изслѣдованія. Если залежи каменной соли велики и достойны разработки, то, конечно, найдутся и предприниматели на таковую, а для сбыта ея путь почти готовый, только обслѣдовать его тщательно; путь этотъ — рѣка Кемпендяйка, впадающая въ Вилюй съ правой стороны; за необслѣдованіемъ Кемпендяйки невозможно съ точностію опредѣлить величины работъ по устройству по ней судоходства до р. Вилюя, по выходѣ же судовъ въ Вилюй всякое препятствіе къ вывозу соли на р. Лену, а оттуда вверхъ и внизъ по ней отстраняется устройствомъ буксирнаго мелкоходящаго парохода съ баржами.

 

(Продолженіе будетъ).

(OCR: Аристарх Северин)

Замѣтки о Вилюйскомъ округѣ.

Ст. II.

«Сибирь» №24, 9 iюня 1885

По части просвѣщенія въ г. Вилюйскѣ имѣется только казачья начальная школа, въ которой обучаются дѣти городскихъ обывателей всѣхъ сословій безплатно; въ округѣ для дѣтей инородцевъ, при четырехъ инородныхъ управахъ, имѣются по одной такой же школѣ; школами завѣдуютъ учителя, которыхъ въ каждой — по одному; школы состоятъ въ вѣдѣніи директора якутской прогимназіи, которымъ назначаются и учителя, кромѣ казачьей школы, въ которую учитель назначается атаманомъ якутскаго полка изъ казаковъ, по соглашенію съ тѣмъ же директоромъ. Улусныя школы содержатся на счетъ инородческихъ средствъ каждаго улуса, а казачья школа — на средства правительства, отпускаемыя полку. Содержаніе каждой улусной школы обходится улусамъ до 1,200 руб., со включеніемъ въ то число и содержанія учениковъ, которые одѣваются, обуваются и продовольствуются изъ этой же суммы; жалованье учителя получаютъ при готовой квартирѣ, отопленіи и освѣщеніи по 300 руб. въ годъ, а на учебныя пособія каждая школа получаетъ по 75 руб. въ годъ же; вообще улусныя школы обстановлены не дурно, чего нельзя сказать о казачьей, которой обстановка весьма бѣдна. Учитель школы — служащій казакъ, которому обученіе грамотѣ засчитывается за службу; онъ получаетъ отъ полка все опредѣленное служилому казаку содержаніе, т. е. провьянтъ, приварочныя, квартирныя и амуничныя деньги и болѣе — ничего, а добавочнаго жалованья, опредѣленнаго учителю казачьей школы положеніемъ о сибирскихъ городовыхъ казакахъ, не получаетъ, а таковое остается въ полку и, вѣроятно, поступаетъ въ чей либо карманъ. Чѣмъ тутъ существовать учителю, человѣку бѣдному, да въ особенности если онъ еще семейный? Не будетъ ли онъ манкировать учительскими обязанностями для пріисканія средствъ къ существованію?

Наблюденіе за успѣхомъ преподаванія въ школахъ грамотности со стороны директора прогимназіи ограничивается полученіемъ отъ учителей мѣсячныхъ отчетовъ объ успѣхахъ преподаванія: лично еще ни одинъ директоръ не посѣщалъ здѣшнихъ школъ, а потому и распространеніе грамотности между инородцами особенно успѣшнымъ назвать нельзя; втеченіи двухлѣтняго пребыванія въ школѣ инородческій мальчикъ едва выучивается читать, писать и кое-какъ говорить по-русски. Только послѣ трехлѣтняго пребыванія, познанія его въ грамотѣ и въ разговорномъ языкѣ увеличиваются. Для казаковъ однокласснаго училища крайне недостаточно; они весьма часто по дѣламъ службы посылаются одни; дорогою имъ могутъ встрѣтиться случаи, требующіе немедленнаго донесенія о нихъ начальству. Малограмотный казакъ присылаетъ кое-какъ нацарапанную записку, изъ которой ничего нельзя понять; для устраненія этого неудобства крайне полезно было бы расширить программу преподаванія въ казачьей школѣ, да и самую школу преобразовать по меньшей мѣрѣ въ двухклассное училище, если ужъ нельзя въ трехклассное.

Санитарное положеніе города и округа крайне плохо; больница одна съ десятью кроватями, и это для населенія въ 67,000 душъ обоего пола, разбросанныхъ по обширной территоріи округа, и при томъ для населенія, въ средѣ котораго сифилисъ царитъ надъ всѣми другими болѣзнями; при инородныхъ управахъ нѣтъ ни пріемныхъ покоевъ, ни фельдшеровъ съ аптеками для амбулаторнаго леченія. Весь медицинскій персоналъ города и округа состоитъ изъ одного врача и двухъ фельдшеровъ съ крайне бѣдною медикаментами аптекою при больницѣ. Кромѣ сифилиса, въ одномъ улусѣ прочно гнѣздится проказа, больные которою отдаются на произволъ судьбы; время отъ времени оспенными эпидеміями уносятся многочисленныя жертвы вслѣдствіе недостатка и средствъ и медицинскаго персонала, который не можетъ успѣвать — во время оказывать помощь нуждающимся, по причинѣ большихъ переѣздовъ, иногда въ сотни верстъ и при томъ при крайне неудобныхъ путяхъ сообщенія. Зимою же хотя пути сообщенія и улучшаются природою, но за то успѣшность леченія парализуется неудобствомъ зимнихъ жилищъ инородцевъ, въ которыхъ зимою грязь и атмосфера гибельны не только для больныхъ, но и для здоровыхъ.

Благодаря отдаленности края отъ взоровъ начальства, дѣла здѣсь ведутся болѣе халатно. Въ 1882 году, напримѣръ, населеніе города, благодаря безпечности, лѣни и незнанію дѣла, цѣлое лѣто оставалось безъ соли, которой подрядчики, по своимъ личнымъ разсчетамъ, не вывезли полностію противъ отпуска таковой казною, а потому жители пробивались цѣлое лѣто кое-какъ, платя имѣющимъ соль по 4 и болѣе рубля за пудъ.

Народонаселеніе Вилюйска состоитъ изъ чиновниковъ, духовенства, казаковъ якутскаго городоваго полка и иногородныхъ мѣщанъ, проживающихъ въ городѣ по увольнительнымъ видамъ отъ своихъ обществъ, и простирается до 350 душъ обоего пола и всѣхъ возрастовъ. Лица первыхъ двухъ кастъ по большей части — пріѣзжіе, а казаки — аборигены города; инородцевъ въ городѣ очень мало, преимущественно это чернорабочій людъ.

Городская жизнь течетъ крайне однообразно: день начинается служебными занятіями у чиновниковъ и хозяйственными — у духовенства и казаковъ; затѣмъ обѣдъ, послѣобѣденный сонъ и вечернія занятія, продолжающіяся часовъ до 8, а потомъ все общество собирается у кого-нибудь очереднаго для общественныхъ удовольствій, которыя лѣтомъ заключаются въ прогулкахъ, охотѣ, кто желаетъ, и карточной игрѣ, а зимою — исключительно въ карточной игрѣ, и въ весьма только рѣдкихъ случаяхъ — въ танцахъ, подъ звуки скрипки, гитары и гармоники. Лѣтомъ выѣзжаютъ въ полѣ или просто ходятъ гулять; многіе отправляются на уженье рыбы или на охоту.

Духовенство ведетъ болѣе замкнутую жизнь и появляется съ семействами въ общественныхъ собраніяхъ весьма рѣдко; вообще, оно какъ то сторонится отъ общества, хотя послѣднее принимаетъ его радушно.

Въ обществѣ цѣнится главнымъ образомъ положеніе и состояніе, а воспитаніе и нравственность — ни по-чемъ; какимъ бы путемъ кто ни пріобрѣлъ состояніе, — это все равно, — богатъ — хорошъ и уменъ, бѣденъ — дрянь и дуракъ; предосудительная нажива не порицается, а, напротивъ, восхваляется и всегда находитъ защитниковъ.

Здѣшніе казаки относятъ службу гарнизонную и полицейскую и занимаются хозяйствомъ: ловятъ рыбу, разводятъ рогатый скотъ и нѣкоторые, весьма немногіе, занимаются хлѣбопашествомъ въ самомъ ничтожномъ размѣрѣ. Живутъ казаки посредственно и даже бѣдно, да и дѣйствительно богатѣть и благодушествовать имъ не изъ чего: льготнаго времени они имѣютъ мало, недѣлю находятся на службѣ, а недѣлю — на льготѣ; за службу получаютъ провіантъ, приварочныя, амуничныя и квартирныя деньги; земельные надѣлы имѣютъ только сѣнокосные, а для посѣва хлѣба, по неимѣнію удобной къ тому земли, — почти нѣтъ. Огородничество ихъ весьма бѣдное; овощей не достаетъ даже себѣ для годичнаго употребленія.

Самую доходную для казаковъ статью составляютъ командировки по дѣламъ полицейской службы и разъѣзды съ чиновниками по округу въ качествѣ переводчиковъ; каждая такая командировка даетъ казаку большія или меньшія выгоды. Наиболѣе пріобрѣтаютъ выгодъ казаки, разъѣзжающіе съ чиновниками полицейской службы; подобнаго рода командировокъ казакъ добивается всѣми средствами и возможными и — невозможными и, разъ попавши на такое мѣсто, казакъ держится за него цѣпко. Вообще разъѣзды чиновниковъ и казаковъ по округу лежатъ тяжелымъ гнетомъ на инородцахъ. Старосты и головы щедро одаряютъ проѣзжающаго, чтобы тотъ не видалъ ихъ грязныхъ дѣлишекъ; достается кое-что и казаку. Кромѣ того, казакъ находитъ возможность выманить у инородца деньги водкою, которую онъ даетъ ему въ видѣ гостинца, за что инородецъ отдариваетъ его деньгами по рублю и болѣе за бутылку, а какъ только дареная бутылка распита, то инородецъ уже требуетъ другую самъ, — за деньги. Обыкновенно казаки, выѣзжая въ улусы, берутъ съ собою по два, по три ведра спирта или водки, и торгуютъ ею по спопутности. Впрочемъ, въ этомъ казаки берутъ примѣръ со старшихъ.

Якуты и тунгусы живутъ по округу разсѣянно, наслегами и стойбищами; жилища ихъ — юрты, разбросаны, по одиночкѣ, на значительномъ одна отъ другой разстояніи. Устройство жилищъ и способъ управленія якутами извѣстны. Не многочисленное русское населеніе въ Нюрбѣ живетъ не лучше якутовъ. А живутъ якуты, даже зажиточные, крайне неряшливо и грязно: посуда кухонная и чайная и столовая не моется, пища приготовляется крайне неряшливо; птица только ощипывается и никогда не палится, въ молокѣ и сливкахъ попадается скотская шерсть, масло всегда съ соромъ. Съ гостями садится только одинъ хозяинъ, а домашніе его никогда не садятся и даже ихъ не видно и въ комнатѣ во время обѣда; когда кончаютъ послѣднее блюдо, только тогда появляется въ комнату хозяйка дома со всѣми принадлежащими къ семейству и становятся у порога; по окончаніи стола, послѣ благодарности за хлѣбъ-соль хозяину, благодарятъ ее и всѣхъ остальныхъ членовъ семейства, сколько бы ихъ не было, и всякаго возраста. Вообще женщины за столомъ отсутствуютъ не только во время ѣды хозяина съ русскими гостями, но даже и въ обыденной жизни. Въ домашней обстановкѣ существуетъ у богатыхъ невообразимая смѣсь; напримѣръ: на стѣнѣ большое весьма цѣнное зеркало, на подзеркальномъ столѣ богатая ковровая скатерть и на ней, въ изящныхъ подсвѣчникахъ, стеариновыя свѣчи и тутъ же топорной якутской работы стулья и широкая скамейка, замѣняющая диванъ, на которой лежитъ ровдужная замаранная перина, сплошь и рядомъ ничѣмъ не прикрытая, а на полу — якутскіе волосяные потники, замѣняющіе половики; въ поставцѣ — серебряные кружки и кубки и тутъ же деревянный чаронъ для кумыса. Обыкновенную пищу бѣдняковъ составляетъ чай кирпичный, сосновая заболонь, мелко искрошенная и сваренная въ водѣ съ примѣсью мелкой рыбы, — мундушки, и ягодъ — брусники или толокнянки. Въ рѣдкихъ случаяхъ эта бурдомага забѣливается молокомъ, а караси для бѣдняковъ блюдо лакомое и доступное имъ только по праздникамъ. Хлѣбъ при столѣ якута положительно отсутствуетъ; ячныя лепешки и тѣ являются только при гостяхъ. Въ домашнемъ быту якутская женщина особеннымъ вниманіемъ и почетомъ не пользуется, хотя въ богатыхъ домахъ ее и наряжаютъ и украшаютъ по якутской модѣ; жена для мужа — только жена и сожительница, а дочери — выгодный товаръ, за который онъ можетъ взять хорошую плату при выдачѣ замужъ. Почтеніе къ родителямъ отъ дѣтей особеннаго не видно; равно не видно со стороны послѣднихъ и особенной нѣжности къ дѣтямъ; съ оставленіемъ дѣтьми родительскаго крова отношенія между родителями и дѣтьми дѣлаются холодными и весьма часто возникаютъ тяжбы.

Въ домашнихъ работахъ якуты-мужчины принимаютъ не особенно большое участіе въ зимнее время, а все лежитъ на женщинахъ; якутъ дастъ корму скоту — и конецъ его работѣ, и только въ видахъ особенныхъ какихъ-либо обстоятельствъ привезетъ дровъ, а то и знать ничего не хочетъ, да, впрочемъ, и дѣлать то ему дома въ зимнее время нечего: ни молотьбы, ни отвоза хлѣба на мельницу у якутовъ нѣтъ, а потому какъ только управится онъ съ своимъ крошечнымъ занятіемъ, сейчасъ же сѣдлаетъ коня и ѣдетъ безъ всякой цѣли отъ одной юрты къ другой за собираніемъ новостей и разсказовъ своихъ: въ томъ проходитъ и день; такія отлучки якутовъ изъ дому продолжаются иногда по недѣлямъ. Въ лѣтнее время якутъ знаетъ только одну работу — косить сѣно; занятіе это онъ любитъ и предается ему съ охотою. Хлѣбопашество у якутовъ въ младенчествѣ, ведется крайне не умѣло, а потому при самыхъ благопріятныхъ условіяхъ не приноситъ имъ выгодъ. Поля якуты пашутъ сохами, подымая землю одинъ разъ, почему посѣянный хлѣбъ заглушается сорными травами; земли подъ хлѣбами не перемѣняются и не удобряются, а потому урожай хлѣба у якутовъ самый богатый — самъ 10. Засѣваютъ они преимущественно ячмень и въ самомъ маломъ, почти ничтожномъ, количествѣ, иногда не свыше 20 фунтовъ; весьма не многіе богачи сѣятъ хлѣба до 40 пудовъ: такихъ во всемъ округѣ не болѣе 15 человѣкъ.

 

(Окончаніе будетъ).

(OCR: Аристарх Северин)

Замѣтки о Вилюйскомъ округѣ.

Ст. ІII.

«Сибирь» №25, 16 iюня 1885

Характеръ у якутовъ — трусливый, но, вмѣстѣ съ тѣмъ, мстительный; гостепріимствомъ у нихъ пользуется только человѣкъ, власть имущій, и то не въ видахъ оказанія ему почтенія и уваженія, а въ видахъ снисканія его благоволенія или ходатайства передъ кѣмъ-нибудь. Едва окончится угощеніе и начнется общая бесѣда, хозяинъ непреминетъ похвастаться какимъ-либо нововведеніемъ въ своемъ хозяйствѣ и, главное, высказать какую либо жалобу на чьи-либо притѣсненія или обиды; если же самому ему не на что пожаловаться, то онъ подсунетъ съ просьбою или своего родственника или клеврета и приверженца. Начальство останавливается по большей части у почетныхъ и служащихъ инородцевъ и тѣ принимаютъ такое посѣщеніе за честь и угощаютъ по возможности роскошно; иногда является даже шампанское; только да не подумаетъ читатель, что все это угощеніе идетъ отъ радушнаго хозяина —  ни чуть не бывало. Оно идетъ съ наслега, съ котораго сбирается на это особая подать въ видѣ быковъ, коровъ и т. п. Вообще, сутяжничество давно и справедливо считается отличительною чертой якутовъ (а можетъ быть и другихъ инородцевъ). Якутъ готовъ послѣднюю скотину со двора свести, лишь бы выиграть тяжбу. Этою ихъ слабостію, къ ихъ же разоренію, пользуются улусные писаря, преимущественно изъ отставныхъ чиновниковъ стараго закала и грамотные поселенцы, подстрекая ихъ на вчинаніе исковъ самыхъ пустячныхъ, даже безсмысленныхъ.

Обращеніе якутовъ съ окружнымъ начальствомъ, духовенствомъ, своими родоначальниками и почетными, состоятельными родовичами — почтительное, даже раболѣпное, за то съ низшими себя онъ гордъ не только до дерзости, но жестокъ. Кромѣ обращенія съ поселенцами, которыхъ якуты весьма боятся (обращеніе съ поселенцами мягко и заискивающе) для якута лишить бѣдняка хорошаго покоса, отобрать, вопреки желанія владѣльца, принадлежащее ему хорошее животное за безцѣнокъ и, въ случаѣ его сопротивленія, избить бѣдняка — ровно ничего не значитъ; онъ нисколько не боится жалобъ, приносимыхъ на него обиженнымъ бѣднякомъ, такъ какъ вполнѣ увѣренъ въ подкупности своихъ родоначальниковъ, которые всегда примутъ сторону богатаго, потому что ихъ выборъ зависитъ всегда отъ богатыхъ и почетныхъ родовичей, которые находятъ лазейки обходить статью закона, воспрещающую имъ участвовать въ общественномъ управленіи; равно богатый самодуръ не боится и окружныхъ властей, зная, что и они — не боги, а — люди и съ ними можно поладить. Вообще, почетные и состоятельные родовичи держатъ бѣдность въ загонѣ и не даютъ свободно вздохнуть. Это ихъ вѣчные кабальные работники. Кража рогатаго скота на убой, — это такая заурядная вещь, что о ней якутъ и задумываться не станетъ.

Трезвый якутъ тихъ и скроменъ, а пьяный — дерзокъ и буенъ; не мало ущерба домашнему хозяйству якутовъ наноситъ картежная игра, до которой всѣ якуты, даже самые воздержные и благоразумные страстные охотники. Якуты играютъ до тѣхъ поръ, пока есть что ставить; бывали случаи, что зажиточные люди садились играть съ солидными для инородца деньгами, а игру оканчивали и уходили не только безъ копѣйки въ карманѣ, а оставивши лошадей со сбруею и одежду.

Ко всему русскому якуты относятся недружелюбно, неохотно говорятъ по-русски и ничего не перенимаютъ у послѣднихъ. Впрочемъ, тутъ виноваты сами русскіе. Они знакомятъ якутовъ только съ дурною стороною цивилизаціи и обираютъ ихъ подъ всякими предлогами; самое тяжкое бремя для инородцевъ, — это водворяемые между ними ссыльные, и они сами терпятъ всевозможныя лишенія и напасти, доводящія ихъ до преступленій. Ссыльные содержатся на общественный счетъ: каждый наслегъ содержитъ всѣхъ своихъ ссыльныхъ; происходитъ это оттого, что ссыльные, по прибытіи на мѣсто причисленія, должны быть надѣлены 15-ти десятинною пропорціею земли, пригодной для хлѣбопашества и сѣнокошенія, — вообще для устройства сельскаго хозяйства; земли якуты не даютъ, а если и даютъ, то такую, что ни на что не пригодна; ссыльный ее не беретъ и жалуется окружному начальству, которое предписываетъ отвести ему въ пользованіе удобный земельный участокъ. Якутамъ требованіе начальства выполнять не хочется; и вотъ они съ ссыльнымъ входятъ въ сдѣлку: назначаютъ ему, вмѣсто земли, ежегодное денежное вознагражденіе на содержаніе, отъ 40 до 60 и болѣе руб. въ годъ; годъ-другой платятъ условную плату, а потомъ перестаютъ, и дѣло снова возгарается и тянется безконечно, а ссыльный страдаетъ и страдаетъ отъ лишеній и, наконецъ, теряетъ терпѣніе и совершаетъ какой нибудь проступокъ, за который и попадаетъ вновь подъ судъ. Чаще всего якуты, вмѣсто денегъ, довольствуютъ ссыльнаго натурою, для чего назначаютъ ему извѣстное число юртъ, по которымъ онъ и ходитъ для прокормленія и питается въ каждой юртѣ столько дней, сколько въ семействѣ считается ревизскихъ душъ; такое безконечное путешествіе ссыльному надоѣдаетъ и онъ, наконецъ, рѣшается идти на заработки на золотые промысла, о чемъ и заявляетъ наслежному старостѣ. При врученіи билета ссыльному даютъ на дорогу деньги по 30, 40 и болѣе руб. и онъ уходить, и болѣе о многихъ изъ нихъ уже нѣтъ ни слуху, ни духу, другіе возвращаются, не достигши пріисковъ, и опять садятся на шею общества.

Винить ссыльныхъ за подобные поступки нельзя; что ссыльные развращены тюремнымъ бездѣйствіемъ, — это вѣрно, но, вѣдь, не всѣ же: есть и между ними, хотя не много, людей искренно раскаявшихся въ содѣянныхъ ими преступленіяхъ и желающихъ въ мѣстахъ новой своей родины трудолюбіемъ и трезвою жизнію загладить свое прошлое, но осуществить-то это свое благое намѣреніе удается не многимъ, такъ какъ не всѣ имѣютъ средства по прибытіи на мѣсто назначенія немедленно начать устройство хозяйства; большинство ссыльныхъ прибываютъ безъ копѣйки въ карманѣ и безъ куска хлѣба и сразу попадаютъ въ положеніе, могущее поколебать и самый твердый характеръ; они ввергаются въ среду населенія, чуждаго имъ по языку, образу жизни, нравамъ и обычаямъ и при томъ недружелюбно расположеннаго ко всему русскому.

Тунгусы вилюйскаго округа дѣлятся на бродячихъ и кочевыхъ; образъ жизни кочующіе тунгусы ведутъ такой же, какъ и якуты. Они живутъ среди якутовъ и роднятся съ ними; женщины-якутки, выходя за мужъ за тунгусовъ, вносятъ въ дома своихъ мужей нравы, обычаи и образъ веденія домашняго хозяйства своего племени, чѣмъ и сглаживаются черты характера обоихъ племенъ. О бродячихъ тунгусахъ автору не удалось собрать точныхъ свѣдѣній.

Иногородные мѣщане и крестьяне, проживающіе въ округѣ, среди инородцевъ, занимаются хлѣбопашествомъ и скотоводствомъ, — первые на арендуемыхъ у инородцевъ земляхъ, а вторые — на своихъ общественныхъ; въ хозяйствѣ обоихъ этихъ сословій скотоводство составляетъ главную роль, а хлѣбопашество — второстепенную; и то и другое ведутся по якутской методѣ, а потому и не доставляютъ особенныхъ выгодъ; главный источникъ выгодъ русскихъ жителей — это торговля, которую они ведутъ среди инородцевъ предметами домашняго потребленія, именно кирпичнымъ и байховымъ чаями, сахаромъ, простыми бумажными и шерстяными тканями, табакомъ и разными мелочами, необходимыми въ домашнемъ быту.

Два раза въ годъ округъ видитъ торжественное шествіе областнаго юпитера и готовится къ его пріему, припасая для стола рѣдкіе въ общемъ домашнемъ употребленіи припасы, какъ-то: виноградныя вина, крупчатку и фрукты; заранѣе къ извѣстному дню вызываются въ тѣ дома, гдѣ ожидается посѣщеніе громовержца, мастерицы кулинарнаго искусства и начинается дня за два — за три возня и на кухнѣ и въ домѣ; вотъ въ назначенный день скачетъ, сломя голову, верховой якутъ съ крикомъ: „ѣдетъ“! и хозяинъ дома со всѣми домочадцами высыпаетъ на дворъ, къ крыльцу. Юпитеръ подъѣзжаетъ въ саняхъ или верхомъ со свитою; все бросается служить: держатъ коней, помогаютъ гостю спуститься съ коня или вылѣзть изъ повозки, и съ тріумфомъ ведутъ въ покой, гдѣ помогаютъ освободиться отъ лишней одежды. Затѣмъ слѣдуетъ угощеніе и парадный обѣдъ; послѣ обѣда — сонъ, за сномъ — чай, потомъ — ужинъ и опять — сонъ, а дѣло, за которымъ гость пріѣхалъ, лежитъ себѣ, да лежитъ и нужные къ нему люди ждутъ да ждутъ, теряютъ время и обременяютъ хозяина дома лишними желудками, и только на другой день приступаетъ громовержецъ къ дѣлу и ведетъ его, не торопясь.

 

Вилюйскій обыватель.

(OCR: Аристарх Северин)

Встречается по тексту выделенный термин "сам - 10" или "сам - 20". Что это? В старину "Сам" - мера измерения урожая. Например, если с одного мешка зерна получали четыре, то говорили про снятый урожай "сам 4".

Аристарх Северин.