ВЕРХОЯНСКІЕ ЯКУТЫ И ИХЪ ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНІЕ

«Извѣстія Восточно-Сибирскаго Отдѣла Императорскаго Русскаго Географическаго Общества». Томъ XXV. №№ 4-й и 5-й. Иркутскъ. 1895.

Во время проѣзда изъ Якутска въ Верхоянскъ еще въ предѣлахъ Якутскаго округа мнѣ пришлось увидѣть такую нищету, которая меня поразила, и которую я объяснилъ тогда себѣ, какъ явленіе исключительное. Такъ какъ въ юртахъ, служащихъ станціями, нѣтъ никакого освѣщенія, кромѣ огня въ камелькѣ, то я пріобрѣлъ сальныхъ свѣчей и сдѣлалъ подсвѣчникъ изъ хлѣбнаго мякиша, высушивъ его до твердости камня. Когда я на станціи, пограничной съ Верхоянскимъ округомъ, разыскалъ въ своихъ вещахъ настоящій подсвѣчникъ, то сдѣланный мною изъ хлѣба выбросилъ. Тотчасъ его подобралъ якутъ и, не долго думая, съѣлъ. Это обстоятельство, а равно и вся обстановка станціонной юрты, въ которой я ночевалъ, возбудили во мнѣ большой интересъ къ изученію экономическаго положенія якутовъ.

Прежде всего скажу нѣсколько словъ о климатѣ Верхоянскаго округа. Верхоянскъ и окружающее его пространство представляютъ самыя холодныя мѣста всего округа. Къ западу отъ Верхоянска, въ долинѣ р. Бытантая и у береговъ Лены зима теплѣе, но снѣгъ за то дольше лежитъ весною. Къ сѣверу климатъ умѣряется близостью Ледовитаго океана, а снѣгъ лежитъ такъ долго, что весь май иногда ѣздятъ на саняхъ. Къ югу до Верхоянскаго хребта, служащаго границей съ Якутскимъ округомъ, климатъ приблизительно такой-же, какъ въ Верхоянскѣ; за хребтомъ-же рѣзко чувствуется болѣе южное положеніе якутскаго округа. Къ востоку, какъ это доказано метеорологическими наблюденіями въ Средне-Колымскѣ, зимою теплѣе, чѣмъ въ Верхоянскѣ.

Верхоянскъ, какъ полюсъ холода, гдѣ зимою морозы доходятъ до 68º Цельзія, отличается полнымъ безвѣтріемъ въ холодное время года. Къ западу изрѣдка бываютъ вѣтры, особенно весною. Къ сѣверу-же случаются нерѣдко такъ называемыя пурги, во время которыхъ вѣтеръ такъ крутитъ снѣгъ, что въ нѣсколькихъ шагахъ ничего не видно. Путникъ, застигнутый пургою, долженъ остановиться и выждать ея прекращенія; олени въ это время обыкновенно привязываются, такъ какъ во время пурги они могутъ зайти далеко, а вѣтеръ замететъ слѣды, по которымъ ихъ можно разыскать. Въ такомъ положеніи путнику приходится иногда пробыть дня два или три. Въ виду опасности зимнихъ путешествій, якуты устраиваютъ по всѣмъ проселочнымъ дорогамъ такъ называемыя „поварни“, маленькія и холодныя юрты съ очагомъ, а иногда камелькомъ. Въ нихъ озябшій путникъ отогрѣвается и ночуетъ.

Въ Верхоянскѣ, благодаря абсолютной тишинѣ воздуха и сухости его, сорока-градусный морозъ совершенно нечувствителенъ для человѣка, вышедшаго на время на улицу, и кажется оттепелью. Рѣка замерзаетъ въ концѣ сентября, озера — въ началѣ сентября; вскрывается рѣка въ двадцатыхъ числахъ мая, а озера иногда стоятъ покрытыя льдомъ почти весь іюнь. Въ началѣ мая, когда еще не вездѣ сошелъ снѣгъ, днемъ бываетъ такъ тепло, какъ лѣтомъ, а ночью морозъ. Собственно въ Верхоянскомъ краѣ два времени года: зима и лѣто. Осенью въ августѣ начинаются морозы, и холодъ быстро увеличивается. Лѣтомъ жара доходитъ до 30° Цельзія въ тѣни. Самое жаркое лѣто — въ Верхоянскѣ и по сосѣдству, въ мѣстахъ-же съ болѣе теплою зимою — лѣто холоднѣе. Въ первой половинѣ лѣта рѣдко бываютъ дожди, такъ что они имѣютъ очень мало вліянія на урожай сѣна; воздухъ очень сухой, особенно при отсутствіи широко-лиственныхъ деревьевъ, и гигрометръ большею частью показываетъ 10—15 градусовъ влажности. Во второй половинѣ лѣта бываютъ иногда часто дожди. Въ теченіе всего лѣта случаются дни и даже недѣли, когда такъ холодно, что приходится топить печи. Я помню одинъ годъ, когда по ночамъ не было морозовъ только въ теченіе мѣсяца — съ 7 іюня по 7 іюля. Рѣки лѣтомъ иногда выходятъ изъ береговъ, затопляютъ сѣно и даже уносятъ его. Если разливъ случится въ то время, когда трава еще стоитъ на корню, то и тогда, онъ очень вреденъ для сѣна, потому что оно бываетъ смѣшано съ пескомъ, и скотъ его не ѣстъ или плохо ѣстъ. Впрочемъ, такіе сильные разливы бываютъ рѣдко, — примѣрно разъ въ 5 лѣтъ, но всякій годъ вода прибываетъ въ рѣкахъ нѣсколько разъ. Это объясняется тѣмъ, что въ верховьяхъ рѣкъ таютъ снѣга на горахъ. Лѣсъ состоитъ почти исключительно изъ лиственницы; сосны нѣтъ вовсе, береза попадается, но не толще человѣческой руки, тальникъ еще тоньше. По Бытантаю и отчасти въ верховьяхъ Дулголаха, по берегамъ рѣчекъ и всегда на каменистыхъ мѣстахъ, ростетъ тополь — по якутски „теряхъ-масъ“ — иногда цѣлыми рощами. Отсутствіе сосны лишаетъ Верхоянскихъ якутовъ того подспорья къ пищѣ, которое имѣютъ якуты Якутскаго округа; они наскабливаютъ заболонь сосны и припасаютъ ее на зиму, чтобы варить вмѣстѣ съ мясомъ или молокомъ. Впрочемъ, и Верхоянскіе якуты изрѣдка заготовляютъ заболонь лиственницы для такой-же цѣли.

Трава на покосахъ не особенно высока и густа; по моимъ приблизительнымъ разсчетамъ самый лучшій покосъ даетъ сто и рѣдко болѣе пудовъ сѣна съ казенной десятины, средній — 75 пудовъ.

Изъ естественныхъ богатствъ края можно указать на свинцовую руду съ большой примѣсью серебра, найденную въ пустомъ мѣстѣ, вдали отъ жилья, въ Дулголахскомъ наслегѣ. Одинъ якутъ, переселившійся изъ Якутскаго округа, добывалъ тамъ свинецъ и продавалъ якутамъ, которымъ двухъ фунтовъ свинца, отпускаемыхъ казною на фунтъ пороха, не хватаетъ. Одинъ изъ якутскихъ купцовъ заявилъ было серебреные пріиски и поставилъ столбы, но и не думалъ приступать къ разработкѣ серебра; да это едва-ли и возможно, по отсутствію провизіи въ краѣ для прокормленія рабочихъ.

Верхоянскій округъ раздѣляется на четыре улуса: — Верхоянскій, расположенный главнымъ образомъ по рѣкѣ Янѣ и ея притокамъ, хотя захватываетъ и другія рѣки, напр. Омолой, впадающій въ Ледовитый океанъ, Эльгетскій, главнымъ образомъ по р. Индигиркѣ, Жіганскій, на правомъ берегу Лены и по разнымъ небольшимъ рѣчкамъ, впадающимъ большею частью въ послѣднюю, и Усть-Янскій у Ледовитаго океана, захватывающій нижнее теченіе Яны. Изъ всѣхъ этихъ улусовъ Верхоянскій наиболѣе многолюденъ; имъ мы и займемся исключительно, а объ остальныхъ скажу нѣсколько словъ теперь.

Эльгетскій улусъ, подобно Верхоянскому, главнымъ образомъ скотоводческій, хотя тамъ и попадаются олени. Онъ расположенъ на пути слѣдованія купцовъ въ Средне-Колымскъ, получаетъ отъ нихъ всю, по мѣстному выраженію, „провизію“, т. е. чай, сахаръ, табакъ, ситецъ, дабу, сарпинку и разныя мелочи, и сбываетъ имъ пушнину, какая найдется, а съ Верхоянскомъ не имѣетъ никакихъ дѣлъ. Не болѣе раза въ годъ его посѣщаютъ мѣстныя верхоянскія власти, и только тогда онъ вспоминаетъ о связи своей съ окружнымъ городомъ.

Жиганскій и Усть-Янскій улусы промышляютъ рыбу, которой главнымъ образомъ и питаются, занимаются оленеводствомъ, а о лошадяхъ и рогатомъ скотѣ большею частью не имѣютъ понятія, такъ какъ тамъ нѣтъ луговъ, на которыхъ можно было-бы косить сѣно. Въ Усть-Янскомъ улусѣ, кромѣ ѣзды на оленяхъ, по тундрамъ практикуется ѣзда на собакахъ.

Верхоянскій улусъ почти исключительно скотоводческій. Мѣстные якуты называютъ лошадей и рогатый скотъ общимъ именемъ якутскаго скота, а оленей — тунгузскимъ скотомъ. Всѣ мѣста улуса по долинамъ рѣкъ и рѣчекъ, гдѣ только произрастаетъ трава, годная для косьбы, заняты якутами. Частью между ними, а еще больше по гористой мѣстности, начиная отъ р. Бытантая, впадающей въ Яну, къ западу вплоть до Лены и къ сѣверу до Ледовитаго океана, а также по р. Омолою, бродятъ тунгусы, или, какъ ихъ называютъ русскіе въ Верхоянскѣ, Ламуты. Происходитъ-ли это названіе отъ прежняго ихъ поклоненія Ламѣ, — теперь тунгусы христіане, — или отъ исковерканнаго слова „омукъ“, какъ якуты называютъ всѣхъ иноплеменниковъ вообще, а тунгусовъ въ особенности, — я не знаю. Нѣкоторые, на основаніи практическаго знакомства своего съ тунгусами, утверждаютъ, что тунгусы и ламуты представляютъ двѣ разновидности одного племени, но я не слышалъ сколько-нибудь серьезныхъ доказательствъ этого мнѣнія.

Возвращаюсь къ якутамъ. Наиболѣе населенныя мѣстности Верхоянскаго улуса ограничиваются теченіемъ Яны, приблизительно по 200 верстъ въ обѣ стороны отъ Верхоянска и р. Дулголахъ, (Дулголахъ — кочковатый), впадающей въ Яну, тоже на протяженіи 200 верстъ къ юго-западу отъ Верхоянска, а частью долиною рѣки Адычи, тоже впадающей въ Яну. Всего въ Верхоянскомъ улусѣ 13 наслеговъ, или родовъ: 1-й Юсальскій или Дулголахскій, 2-й Юсальскій или Бустахскій (Бустахъ по якутски ледяной), 3-й Юсальскій или Сартанскій, 4-й Юсальскій или Кинникійскій, Куренскій, три Байдунскихъ, Эльгетскій, два Эгинскихъ и Барагонскій по р. Омолою. Самый богатый наслегъ — Дулголахскій; по крайней мѣрѣ тамъ больше, чѣмъ въ другихъ наслегахъ, якутовъ, владѣющихъ состояніемъ свыше средняго. Онъ же и самый многолюдный, болѣе 200 окладныхъ работниковъ, т. е. обложенныхъ податями. Затѣмъ наиболѣе населенный наслегъ — Бустахскій, расположенный къ юго-западу отъ Верхоянска, и заключающій въ своихъ предѣлахъ городъ; Яна въ немъ протекаетъ всего около десяти верстъ, а далѣе идетъ долина нижняго теченія Дулголаха, составляющая самую главную часть его. Такой-же почти населенности Сартанскій наслегъ. Якуты называютъ Сартаномъ р. Яну до мѣста, гдѣ въ нее впадаетъ, или, по мнѣнію якутовъ, гдѣ съ нею встрѣчается р. Адыча, составляющая какъ-бы другое верховье Яны. Сартанскій наслегъ расположенъ по почтовой дорогѣ изъ Верхоянска въ Якутскъ и начинается на 60-й приблизительно верстѣ отъ перваго. Ближе къ городу находится Куренскій наслегъ, по числу душъ одинъ изъ самыхъ малыхъ, но довольно густо населенный, такъ что онъ успѣлъ уже половину своего народа выселить верстъ за 800 отъ Верхоянска по направленію къ сѣверу. Обѣ части этого наслега до сихъ поръ находятся подъ управленіемъ одного старосты или князя. Дулголахскій и Бустахскій наслеги имѣютъ какъ бы свои колоніи по р. Бытантаю. Якуты, населяющіе сѣверную часть этой горной рѣки, принадлежатъ къ Бустахскому наслегу, а южную часть — къ Дулголахскому. По всему теченію Бытантая населеніе довольно рѣдкое и бѣдное, значительно уступающее своимъ метрополіямъ въ культурѣ и развитіи и большею частью ими эксплуатируемое. Наиболѣе удаленные наслеги, оба Эгинскіе и Барагонскій, въ тоже время и самые бѣдные. Эгинцамъ, впрочемъ, большимъ подспорьемъ служитъ рыба, которую они ловятъ въ р. Янѣ и озерахъ, а Барагонцамъ — рыба и олени, такъ что они немного уступаютъ среднимъ наслегамъ, къ которымъ я отношу всѣ остальные. Для поставленной мною цѣли этого достаточно по части географическихъ свѣдѣній объ якутахъ описываемаго округа.

Каждый наслегъ избираетъ на три года старосту, или, какъ якуты называютъ его „улаханъ князь“ — большой князь. Въ своемъ лицѣ онъ и составляетъ родовое управленіе наслега, какъ посредствующее звѣно между инородцами и русскими властями, или органомъ ихъ — Инородной Управой. Каждый наслегъ дѣлится на два и болѣе участка, избирающіе себѣ старшинъ или маленькихъ князей, которые имѣютъ очень слабую власть и подчинены старостѣ. Послѣдній самъ или чрезъ посредство старшинъ собираетъ подати и разные сборы и представляетъ два раза въ годъ въ Инородную Управу. Главная-же обязанность большого и маленькихъ князей творить судъ и расправу. Якуты, очень робкій народъ, рѣдко дозволяютъ себѣ самовольно расправиться съ обидчикомъ и по всякому ничтожному поводу обращаются съ жалобами въ мелкихъ дѣлахъ къ малому князю, въ болѣе крупныхъ — къ главному князю. Гдѣ-бы ни случился князь, вездѣ почти находятся жалующіеся, напередъ знавшіе о его пріѣздѣ и приготовившіе свои жалобы. Какъ только улучатъ они удобное время, сейчасъ-же выступаютъ передъ лицо судьи, учащенно кланяются головами, въ то время какъ туловище остается неподвижнымъ, и излагаютъ свои жалобы истцы и свои объясненія отвѣтчики. Князь, выслушавъ стороны, постановляетъ свое рѣшеніе, которое большею частью не исполняется, потому что тяжущимся остается большой просторъ для апелляціи въ высшія инстанціи. Особенно пошатнулось судебное значеніе князей за послѣднія пятнадцать безъ малаго лѣтъ. Пока исправниками были полные невѣжды въ законахъ, проводившіе время въ кутежахъ и извѣстные якутамъ только по поборамъ, взимаемымъ съ нихъ, судебная власть князей имѣла достаточный авторитетъ, потому что у нихъ былъ прочный базисъ для рѣшеній — народные обычаи. Въ узаконеніяхъ, касающихся якутовъ, сказано, что они судятся по ихъ обычаямъ (степнымъ обычаямъ), но послѣдніе не были собраны, и законы, послѣ изданія свода 1857 года, не только не были пополнены по отношенію къ якутамъ, но и то, что было сказано въ вышеупомянутомъ сводѣ, исключено изъ другихъ изданій его. Въ силу этого якутская администрація большею частью толкуетъ, что, такъ какъ степные законы и обычаи не обнародованы, то якутовъ слѣдуетъ судить по русскимъ законамъ. Одинъ изъ лучшихъ исправниковъ Верхоянскаго округа, служившій тамъ въ концѣ семидесятыхъ и въ первыхъ изъ восьмидесятыхъ годовъ, руководствуясь сказанными взглядами, всѣ недоразумѣнія между обычаемъ и закономъ сталъ рѣшать въ пользу послѣдняго и этимъ, помимо своего желанія, расшаталъ довольно твердыя до того времени юридическія понятія якутовъ и вызвалъ нѣкоторое оживленіе кляузнической дѣятельности ихъ. По ихъ обычаямъ, напр., умершему наслѣдуетъ братъ, который и долженъ содержать семью покойнаго. Староста, судившій подобнаго рода дѣла, присуждалъ наслѣдство въ пользу брата; тогда являлись изъ среды русскихъ или якутовъ оборотливые люди, часто безграмотные, подбивали прямыхъ наслѣдниковъ жаловаться въ полицію и брали отъ нихъ довѣренности на хожденіе по дѣламъ, за что выговаривали себѣ большею частью половину наслѣдства. Разумѣется, при новыхъ взглядахъ администраціи, они выигрывали дѣло, а потерпѣвшій отъ ихъ вмѣшательства братъ покойнаго сталъ понимать, что рѣшеніе князя ничтожно.

Уже въ настоящее время юридическіе обычаи якутовъ успѣли настолько расшататься, что собраніе ихъ въ одинъ сводъ представило-бы нѣкоторое затрудненіе, а лѣтъ чрезъ 25—50 трудъ этотъ сдѣлается окончательно невозможнымъ. По русскому закону старосты, въ судебномъ отношеніи, составляютъ первую степень словесной расправы. Князья, т. е. старосты, собираются два раза въ годъ на улусное собраніе въ г. Верхоянскѣ, гдѣ они засѣдаютъ вмѣстѣ съ улуснымъ головой, кандидатомъ по немъ и выборными, которые всѣ избираются ими-же на три года. Улусное собраніе утверждаетъ разные сборы на нужды церквей, училища и прочее и рѣшаетъ судебныя дѣла, подготовленныя Управой. По закону Инородная Управа составляетъ вторую степень словесной расправы и рѣшаетъ дѣла по апелляціямъ на старостъ. Она засѣдаетъ въ Верхоянскѣ, гдѣ по дежурству присутствуетъ постоянно одинъ изъ выборныхъ, который рѣшаетъ только не сложныя или не крупныя дѣла, такъ какъ для судебнаго рѣшенія требуется, чтобы оно было подписано тремя членами Управы. Такое разграниченіе дѣлъ установлено практикою, и никто точно не знаетъ, какія дѣла можетъ рѣшать одинъ выборный; все зависитъ здѣсь отъ улуснаго писаря, хотя полиція въ послѣднее время повидимому склоняется къ тому взгляду, что всякое дѣло должно быть рѣшено тремя членами Управы. По этому-то собирающіеся на улусное собраніе голова, кандидатъ его и выборные рѣшаютъ на скорую руку накопившіяся тяжебныя дѣла. Но все это одна формальность; большею частью улусное собраніе проводитъ время въ толченіи воды въ ступѣ. Члены его предпочитаютъ играть въ карты въ частныхъ домахъ и ихъ на собраніе приходится сгонять чуть не силою. Инородная Управа, въ которой полагается грамотный письмоводитель, утверждаемый губернаторомъ, представляетъ собою въ административномъ отношеніи съ одной стороны органъ полиціи, съ другой — высшее инородческое учрежденіе. Въ патріархальныя времена, до пришествія русскихъ, якуты, повидимому, не имѣли понятія объ улусныхъ учрежденіяхъ, и всѣ они до сихъ поръ остаются чѣмъ-то приклееннымъ искусственно и не приносятъ существенной пользы краю. Разбирательство судебныхъ дѣлъ тянется очень долго и большею частью кончается ничѣмъ. Рѣшеніе, конечно, рано или поздно постановятъ, но исполненіе оттягивается въ долгій ящикъ, тѣмъ болѣе, что и въ самомъ законѣ допущена въ этомъ отношеніи нѣкоторая неясность. Тамъ сказано только, что не допускаются жалобы на рѣшенія инородческихъ судовъ по прошествіи года со дня ихъ исполненія, но когда они должны приводиться въ исполненіе, объ этомъ не упомянуто. Мѣстныя власти до послѣдняго времени дѣлаютъ отсюда тотъ выводъ, что рѣшеніе можетъ быть исполнено не ранѣе, какъ черезъ годъ и въ такомъ только случаѣ, если въ теченіе этого времени не принесено апелляціонной жалобы — выводъ, очевидно, прямо противорѣчащій закону.

Третью степень словесной расправы составляетъ полицейское управленіе, состоящее изъ исправника и его помощника. Сначала, какъ было упомянуто, оно бездѣйствовало: существуютъ цѣлые томы, составлявшіеся изъ переписки между полиціей и управой, въ которой каждое изъ этихъ учрежденій старалось спихнуть другъ на друга рѣшеніе дѣла, и послѣднее въ теченіе десятка лѣтъ не подвигалось ни на шагъ; особенно тянулись опекунскіе дѣла. Въ настоящее время полицейское управленіе держитъ себя, какъ низшая степень нормальнаго суда, и совершенно не понимаетъ тѣхъ обязанностей, которыя по духу закона вытекаютъ изъ назначенія его, какъ словесной расправы высшей степени. Если присоединить къ этому, что, пройдя всѣ три инстанціи, тяжущійся имѣетъ право по закону начать снова дѣло въ Якутскомъ окружномъ судѣ и опять вести его по дальнѣйшимъ инстанціямъ, то не трудно понять, что судебная процедура почти не приноситъ никакой пользы, доставляя только доходъ для разныхъ довѣренныхъ, доморощенныхъ полуграмотныхъ адвокатовъ и тѣхъ изъ должностныхъ лицъ, которые позволяютъ себѣ вымогательство. Въ этомъ положеніи вещей полиція нисколько не виновата; она, большею частью по мѣрѣ умѣнья, исполняетъ свои обязанности. Это одинъ изъ тѣхъ случаевъ, когда добросовѣстное, но не умѣлое, или не сообразованное съ условіями жизни, служеніе дѣлу убиваетъ послѣднее.

Общественное управленіе якутовъ, сосредоточенное въ рукахъ старосты и наслежныхъ собраній, бывающихъ не менѣе раза въ годъ, не смотря на свои недостатки, до сихъ поръ относительно хорошо было принаровлено къ обстоятельствамъ и не вызывало никакихъ жалобъ со стороны населенія. Главная обязанность наслежныхъ собраній состоитъ въ раскладкѣ частныхъ и казенныхъ повинностей внутри наслега на платящую единицу и провѣркѣ дѣйствій старосты по расходованію такъ называемыхъ темныхъ сборовъ. Этимъ именемъ называются разные сборы, не внесенные въ смѣту, напр. на содержаніе больныхъ въ городской больницѣ и разные случайные непредвидимые расходы. Самое названіе этихъ сборовъ темными невольно вызываютъ подозрѣніе; администраторъ, никогда не видѣвшій наслежныхъ собраній описываемаго округа, естественно склоненъ думать, что это неправильные поборы, взимаемые старостой большею частью въ свою пользу. Будучи хорошо знакомъ съ порядкомъ производства этихъ сборовъ и контролированія ихъ наслежными собраніями, я утверждаю, что никакихъ особенныхъ злоупотребленій въ расходованіи ихъ не бываетъ, и что они являются абсолютной необходимостью, особенно при разбросанности наслеговъ на многіе сотни верстъ отъ Верхоянска. Предвидѣть всѣ расходы въ такихъ маленькихъ группахъ, гдѣ иногда насчитывается, какъ въ Куренскомъ наслегѣ, менѣе сорока платежныхъ единицъ, очень трудно, и совершенно невозможно составить напередъ такую смѣту, которую потомъ не пришлось-бы нарушить.

Въ настоящее время собственно-инородческое управленіе, т. е. старосты, хотя и допускаютъ иногда злоупотребленія своей власти, но сравнительно рѣдко. Такъ, производя судъ, они только въ исключительныхъ случаяхъ принимаютъ приношенія, при обыкновенномъ-же отправленіи своихъ административныхъ обязанностей почти никогда, но за то набрасываются, какъ коршуны на добычу, если богатый человѣкъ попадаетъ въ такое положеніе, когда ему нужно какое-нибудь особое ихъ содѣйствіе, напр., если требуется выдача удостовѣренія, какъ оправдательнаго документа въ правильномъ расходованіи опекунскихъ суммъ, засвидѣтельствованіе духовнаго завѣщанія или дарственной записи и прочее. Я знаю одинъ случай, который не представляется вовсе исключительнымъ, когда староста, за засвидѣтельствованіе дарственной записи человѣка, смерть котораго могла послѣдовать со дня на день, взялъ двѣ штуки скота, стоющія 60 руб. Что-же касается до членовъ управы, разныхъ выборныхъ и кандидатовъ по головѣ, то въ общемъ они гораздо чаще берутъ взятки, чѣмъ старосты. Всякій разъ, когда имъ поручается какое-либо дознаніе, особенно въ отдаленныхъ наслегахъ, они исполняютъ это съ большою пользою для себя. Сами головы чаще всего довольствуются тѣмъ почетомъ, который доставляетъ имъ должность, рѣдко берутъ на себя какія-либо порученія и поборовъ не производятъ, но и между ними изрѣдка попадаются отчаянные взяточники. Всѣ должностные лица инородческаго управленія не получаютъ жалованья; подводы для поѣздокъ получаютъ только въ случаѣ командировокъ. Что касается до старостъ, то между ними попадаются самостоятельные болѣе или менѣе лица, дѣйствующіе въ управленіи наслегомъ по своему разумѣнію. Выборные-же и головы почти всѣ, за рѣдкими исключеніями, составляютъ орудія въ рукахъ улуснаго писаря и полиціи. Чтобы исчерпать вопросъ объ управленіи, скажу нѣсколько словъ объ обязанностяхъ сѣнного старосты. Въ Верхоянскомъ улусѣ земледѣліе невозможно; хотя и были случаи вызрѣванія ячменя при пробныхъ посѣвахъ, но они такъ рѣдки, и урожаи, вслѣдствіе сухости климата такъ незначительны, что, не смотря на выгодную цѣну хлѣба, ни у кого нѣтъ охоты заниматься хлѣбопашествомъ. По этому и хлѣбныхъ магазиновъ, кромѣ казенныхъ съ продажею муки, тамъ нѣтъ, а въ замѣнъ ихъ, по иниціативѣ начальства, завели общественное сѣно, образовавшееся посредствомъ взиманія съ каждаго двора, кажется, по одному возу. Сборъ сдѣланъ былъ единовременно и послѣ не повторялся. Сѣно по тамошнему климату можетъ стоять въ стогахъ нѣсколько лѣтъ, что и облегчило учрежденіе этого своеобразнаго запаснаго магазина, имѣвшаго цѣлью помогать населенію раздачей ссудъ въ годы неурожая травы. Сѣно всегда числилось въ долгу и, когда случался неурожай, его не оказывалось въ наличности. Кромѣ того, при полученіи обратно долговъ не взимается никакого процента; по этому количество запаснаго сѣна не увеличивается; а первоначально собрано его было такъ мало, что при раздачѣ не хватило-бы по возу на дворъ. Сѣнные старосты находятся въ подчиненіи главному князю и, кромѣ обязанностей своихъ по раздачѣ и собиранію сѣна, еще являются въ качествѣ депутатовъ при передѣлахъ покосовъ. Хотя послѣдніе и остаются на вѣчныя времена въ пользованіи тѣхъ, кто ими владѣетъ, но бываетъ иногда надобность въ уравненіи ихъ, напр. въ случаѣ отвода покосныхъ мѣстъ причту церкви, необходимости надѣлить взрослаго сына, если у отца покосъ не особенно великъ и т. п. Передѣлъ покосовъ часто вызываетъ жалобы, потому что иногда дѣлается въ угоду богачамъ или подъ ихъ вліяніемъ, безъ соблюденія должной справедливости. У якутовъ твердо засѣло въ головѣ, что они платятъ подати за покосы, находящіеся въ ихъ пользованіи, и потому тѣмъ съ большимъ упорствомъ они отстаиваютъ свои права на этотъ единственный источникъ ихъ благосостоянія. Вся остальная земля, т. е. лѣсъ, никому не принадлежитъ, и каждый туземецъ или пришелецъ рубитъ, гдѣ хочетъ.

Уплата податей и повинностей, какъ сказано, происходитъ два раза въ годъ, — въ началѣ января и іюля, во время такъ называемыхъ улусныхъ собраній въ Верхоянскѣ. Повинности обыкновенно уплачиваются безъ недоимокъ. Случается, что староста, часто богатый человѣкъ, уплачиваетъ самъ недоимку, оставшуюся за инородцами, для чего большею частью беретъ деньги изъ ссудной кассы якутовъ Якутской области [1] за небольшой процентъ, а потомъ получаетъ отъ недоимщиковъ мясомъ, молокомъ, пушниной и проч., разумѣется, по выгодной для него цѣнѣ. Ясаку полагается по рублю и, кажется, 5 коп. съ души. Число платящихъ „окладныхъ работниковъ“ опредѣлено на основаніи ревизіи и, конечно, не совпадаетъ съ наличнымъ числомъ плательщиковъ. Полиція знаетъ только оффиціальное число и требуетъ соотвѣтственное количество податей и земскихъ сборовъ. Каждый наслегъ обыкновенно самъ распредѣляетъ количество платежей на душу, причемъ различаетъ платежи, вносимые по ровну каждымъ, главнымъ образомъ ясакъ и нѣкоторыя другія повинности, и такіе, которые платятся смотря по богатству каждаго. Сюда входятъ расходы на больныхъ, содержимыхъ въ единственной для всего округа сифилитической лечебницѣ въ г. Верхоянскѣ, нѣкоторые расходы на управу и проч. Для этого всѣ относительно состоятельные плательщики раздѣляются на нѣсколько классовъ, по усмотрѣнію наслега, большей частью на три, причемъ 2-й классъ обыкновенно платитъ вдвое больше третьяго, а первый вдвое больше второго. Лица совсѣмъ уже малосостоятельные платятъ только ясакъ и тѣ сборы, которые взимаются съ каждаго поровну, а совсѣмъ несостоятельные ничего не платятъ. Сумма, которую приходится платить каждому, различается по наслегамъ и по годамъ. Въ среднемъ третій классъ платитъ 3—5 рублей въ годъ, кромѣ ясаку. Въ каждомъ наслегѣ есть много лицъ, не способныхъ сами себя пропитать, напр. старики и старухи, сироты, не имѣющіе своего скота или имѣющіе одну коровенку, малоспособные къ работѣ, или вообще обѣднѣвшіе. Такихъ лицъ, включая сюда разныхъ ссыльныхъ, которыхъ также приходится кормить, насчитывается иногда до 50% числа окладныхъ работниковъ, и содержать ихъ составляетъ самую большую тягость, которую несутъ общественники. Ихъ называютъ „итымни“ или ,,коломаны“. Девяностолѣтніе старики разсказываютъ, что въ прежнее время такихъ оффиціально-признанныхъ пауперовъ не было. Тогда якуты не знали чая и русскихъ товаровъ, были богаче скотомъ и сами кормили тѣхъ, которые приходили, по недостатку собственныхъ средствъ пропитанія, жить къ нимъ. Изъ всѣхъ коломановъ наиболѣе отяготительны для якутовъ русскіе ссыльные, которые гораздо требовательнѣе туземцевъ и не соглашаются жить на одномъ кисломъ молокѣ (зимою, по якутски, — „таръ“, лѣтомъ, — „соратъ“, или, какъ называютъ нѣкоторые русскіе, — сора), а требуютъ если не хлѣба, котораго у якутовъ нѣтъ, то мяса. Это очень часто весьма безпокойный народъ, не останавливающійся передъ преступленіемъ, чтобы только вырваться изъ нелюбимой ими страны хотя-бы на каторгу. Поэтому часто ихъ не назначаютъ на постоянный прокормъ одному общественнику, а возлагаютъ ихъ пропитаніе на второй, напр., классъ. Тогда они у каждаго изъ домохозяевъ этой категоріи живутъ недѣлю и отвозятся имъ по истеченіи этого времени на быкѣ въ саняхъ или верхомъ на лошади къ слѣдующему по очереди. Объ освобожденіи края отъ ссылки часто ходатайствовали якуты и администрація, выставляя очень разные мотивы, напр. то, что ни одинъ русскій не въ состояніи найти себѣ въ краѣ такого заработка, который бы могъ его прокормить. При посѣщеніи Якутска Графомъ Игнатьевымъ, депутатъ отъ Верхоянскаго округа, бывшій Верхоянскій улусный голова, кромѣ общественнаго приговора о трехъ пунктахъ ходатайства, въ томъ числѣ объ отмѣнѣ ссылки въ Верхоянскій округъ, представилъ отъ себя подробную докладную записку, въ которой излагалъ въ очень яркихъ краскахъ бѣдственное положеніе якутовъ и, сколько мнѣ помнится, съ особенною силою доказывалъ раззорительность для нихъ содержанія ссыльныхъ. По поводу этой докладной записки былъ запросъ въ полицію, которая отвѣтила, что все, тамъ изложенное, вполнѣ справедливо, а между тѣмъ ссылка продолжается, и повторяются преступленія ссыльныхъ съ цѣлью уйти изъ Верхоянскаго округа. Нужно замѣтить, что якуты, хотя отлично понимаютъ свои бѣдствія, не знаютъ совершенно, о чемъ слѣдуетъ просить высшее начальство, а администрація тоже не въ состояніи ихъ направить. Такъ въ общественномъ приговорѣ, о которомъ было сказано выше, просили 1) объ увеличеніи числа казенныхъ кроватей въ сифилитической лечебницѣ съ семи на десять, 2) объ учрежденіи на городской обывательской станціи вмѣсто трехъ паръ лошадей пяти и 3) объ отмѣнѣ ссылки.

[1] Касса эта имѣетъ для Верхоянскаго округа всего нѣсколько тысячъ и находится въ вѣдѣніи полицейскаго управленія. Свободныхъ денегъ почти никогда не бываетъ въ ней, кромѣ времени уплаты долговъ.

Въ числѣ обязательныхъ расходовъ для якутовъ слѣдуетъ упомянуть еще о расходѣ на школы, изъ которыхъ одна закрылась, а другая существуетъ еще въ г. Верхоянскѣ. Каждый наслегъ долженъ ежегодно (курсъ двухгодичный) посылать въ школу одного или двухъ мальчиковъ и обезпечить ихъ содержаніе въ городѣ по шестидесяти рублей на ученика въ годъ. Обыкновенно ученики набираются изъ бѣдныхъ семей; богатые, видя полную безуспѣшность занятій въ школѣ, не соглашаются отдавать туда своихъ дѣтей. Въ самомъ дѣлѣ, за много лѣтъ своего существованія школа не дала ни одного правильно говорящаго по-русски человѣка и ни одного грамотнаго. Есть два три „суруксута“. т. е. писаря, изъ школьниковъ, которые умѣютъ крайне безграмотно написать простую росписку и больше ничего. Но за то каждый школьникъ быстро выучивается въ городѣ играть въ карты, развращается въ другихъ отношеніяхъ и выходитъ никуда не годнымъ членомъ рода. Во всякомъ случаѣ несомнѣнно, что изъ школы вышло воришекъ въ нѣсколько разъ больше, чѣмъ полуграмотныхъ и говорящихъ по русски. Въ настоящее время школа передана въ духовное вѣдомство, что повлечетъ за собою небольшое сокращеніе въ расходахъ на нее.

Состояніе Верхоянской сифилитической лѣчебницы не многимъ лучше, чѣмъ школы. Часто въ Верхоянскѣ не бываетъ врача по году и болѣе; прежде чѣмъ новый докторъ успѣетъ предупредить распространеніе сифилитической заразы, онъ самъ заражается страстью къ вину, результатомъ чего на моей памяти былъ случай смерти доктора. Фельдшеровъ тоже не достаетъ, и якуты, зная, что помѣщеніе сифилитика въ больницу, если казенныя кровати заняты, требуетъ расходовъ на содержаніе его, избѣгаютъ этого всѣми силами. Собственно говоря якуты очень любятъ лѣчиться. Ко мнѣ, какъ и къ каждому русскому, котораго они считаютъ „юряхтахъ киги“, т. е. ученымъ человѣкомъ, часто приходили больные съ просьбою ихъ полѣчить; но когда я объяснялъ имъ, что я не медикъ и совѣтовалъ обратиться къ доктору, увѣряя, что онъ внимательно выслушаетъ ихъ, они отвѣчали упорнымъ отказомъ. Поэтому у мѣстнаго врача нѣтъ никакой почти практики среди якутовъ, не смотря на то, что во многихъ юртахъ приходится встрѣчать людей съ явными признаками сифилиса и другихъ болѣзней.

Верхоянскіе тунгусы принадлежатъ къ одному роду — Тюгясирскому. Староста ихъ прямо подчиненъ полицейскому управленію, хотя послѣднее часто дѣйствуетъ чрезъ якутскую инородную управу. Всѣхъ податей тунгусы платятъ около 70 р. въ годъ и въ разныхъ якутскихъ мірскихъ сборахъ не участвуютъ, да и не могутъ участвовать по своей бѣдности.

Переходя къ описанію экономическаго положенія якутовъ, я прежде всего приведу цѣны на главнѣйшіе предметы. Кирпичъ чаю — 2 р., фунтъ сахару — 80 к., фунтъ черкасскаго табаку — 80 к., конецъ синей дабы 16 аршинъ — 5 р., сарпинка — 45 к. аршинъ, ситецъ — 30—40 к. аршинъ, бутылка неочищеннаго спирта — 60—80—2 рубля, ржаная мука въ казенномъ магазинѣ — 7 р. 55 к. пудъ, средняя лошадь или кобыла — 35 р., корова — 25 р., жирная кобыла или лошадь на мясо въ октябрѣ — 50 рублей, такая-же корова — 30—35 рублей, пудъ мяса 2 р. 50 к.—4 р., пудъ молока — 1 р. и выше, безмѣнъ топленаго масла (русскаго) — 1 р., сырого — 50 к., шкура красной лисицы — 3 р. и 3 р. 50 к., сиводушка — 7—12 р., бѣлка — 15—22 к., заячья шкура нынѣ — 10 к., а когда зайцевъ было много — 3—5 к., стогъ сѣна, примѣрно въ 300 пудовъ, — 12—30 рублей и дороже.

Степень благосостоянія якутовъ весьма различна, чтобы представить ее болѣе наглядно, я раздѣлю населеніе на пять классовъ, не считая коломановъ и работниковъ: 1) окончательные бѣдняки, почти паріи, живущіе все-таки самостоятельнымъ хозяйствомъ, не имѣющіе собственнаго скота, или имѣющіе не болѣе 2 штукъ; 2) бѣдняки, имѣющіе менѣе 10 штукъ скота; 3) средніе, отъ 10—30 штукъ; 4) зажиточные, имѣющіе менѣе 100 штукъ и 5) богачи — свыше ста. Самые многочисленные первый и второй классы, третій — немного уступаетъ каждому изъ нихъ по числу душъ, четвертый — сравнительно малочисленъ, пятый — состоитъ изъ 1—5 человѣкъ въ наслегѣ. въ нѣкоторыхъ наслегахъ его вовсе нѣтъ; есть наслеги, въ которыхъ нѣтъ и четвертаго класса. Казалось-бы, — нѣтъ ничего лучше и проще, какъ привести бюджетъ каждаго изъ этихъ классовъ, но во первыхъ для двухъ самыхъ бѣдныхъ классовъ этого сдѣлать невозможно; доходы ихъ зависятъ отъ случайности, и весь вопросъ ихъ жизни заключается въ томъ, больше или меньше имъ придется голодать въ данномъ году. Для двухъ самыхъ богатыхъ классовъ бюджетъ тоже трудно составить, потому что онъ зависитъ отъ каприза лица, входящаго въ составъ ихъ и не можетъ быть подведенъ подъ средніе цифры.

I классъ. Отсюда, равно какъ и изъ второго класса, выходятъ работники, нанимающіеся на лѣто, а частью и на зиму къ богатымъ. Лица этого класса, живущіе на своемъ хозяйствѣ, имѣютъ, подобно всѣмъ остальнымъ якутамъ, свой сѣнокосъ, который можетъ дать 4 десяти-буласныхъ стога сѣна, (буласъ — это разстояніе между концами пальцевъ обѣихъ рукъ, вытянутыхъ горизонтально). При покупкѣ сѣна или полученіи его отъ косца, якуты мѣряютъ руками вокругъ стога, сколько выйдетъ буласовъ, причемъ восьми-буласный стогъ равняется половинѣ десяти-буласнаго, шести-буласный — половинѣ восьми-буласнаго; русскіе-же иногда мѣряютъ веревкой, полагая буласъ равнымъ 2½ аршинамъ, противъ чего якуты никогда не спорятъ. Въ 10-буласномъ стогѣ приблизительно триста пудовъ сѣна. Это количество полагается на зиму для четырехъ коровъ, если онѣ не дойныя, въ противномъ случаѣ на каждую по 7 буласовъ [2]; но такой кормъ составляетъ только идеалъ для якута, достижимый лишь въ урожайные годы. Кромѣ сѣна коровы никакой другой пищи не получаютъ и кормятся имъ съ 1 октября по 9 мая, причемъ зимою, за исключеніемъ самыхъ сильныхъ морозовъ, коровы, съ подвязаннымъ шкурою выменемъ, въ предупрежденіе отъ отмораживанія, выгоняются ежедневно на нѣсколько часовъ на пастбище, гдѣ онѣ лѣниво пощипываютъ травку, торчащую сверху снѣга, и очень мало питательную. Конный скотъ, не рабочій, всю зиму ходитъ въ полѣ и только въ неблагопріятныя зимы прикармливается сѣномъ. Якуты разсматриваемаго класса часть своего покоса продаютъ богатымъ, или, что еще чаще, за дешевую плату, полученную впередъ, ставятъ имъ извѣстное, уговоренное количество сѣна на своемъ мѣстѣ. Остальное сѣно косятъ для себя. Косьба начинается съ Петрова дня и продолжается до „Семеновки“, т. е. до 1 сентября. За это время косецъ съ двумя гребницами накашиваетъ 4 десяти-буласныхъ стога. Косятъ горбушей мѣстнаго издѣлія, часто взятой на прокатъ, или по якутскому выраженію „въ тѣло“ за 1 р. въ лѣто. Въ тотъ-же день, когда сѣно скошено, или даже вслѣдъ за косцомъ, гребцы вытаскиваютъ траву, большей частью изъ воды, на сухое мѣсто и натрушиваютъ ее на воткнутыя въ землю палочки небольшими кучками (по якутски „богулъ“), по 5 фунтовъ сѣна въ каждой, такъ чтобы сѣно не касалось земли. Въ такомъ видѣ сѣну не вредятъ дожди, и его убираютъ въ стога, когда оно окончательно высохнетъ. Телѣгъ въ краѣ не имѣется, поэтому „богулы“ свозятъ въ стога на быкѣ, запряженномъ въ сани. Вслѣдствіе этого способа уборки, вызываемаго тѣмъ, что покосы представляютъ собою водянистыя мѣста, и требуется гребцовъ двойное количество противъ косцовъ. Сдавъ запроданное сѣно купившему его, у якута изслѣдуемой категоріи остается приблизительно 2 десяти-буласныхъ стога, которыми онъ прокармливаетъ восемь штукъ рогатаго скота. Скотъ онъ набираетъ у богачей за ничтожное вознагражденіе, не превышающее трехъ рублей за штуку въ зиму, или чаще беретъ у нихъ-же на лѣто корову въ удой, съ обязательствомъ прокормить въ теченіе зимы эту корову, ея теленка и прошлогоднюю телку. Такимъ образомъ, если у него есть двѣ собственныхъ коровы, да двухъ онъ возьметъ для молока, то какъ разъ составляется полный комплектъ восьми штукъ [3], которыхъ прокормить позволяетъ ему запасъ сѣна. Взявши на удой корову, якутъ крайне заинтересованъ въ томъ, чтобы она не огулялась и продолжала всю зиму доиться; тогда у него есть пища и зимою. Если-же корова лѣтомъ огуляется, то она обыкновенно перестаетъ давать молоко въ половинѣ ноября. Поэтому бѣднякъ пускается на выдумки и привязываетъ сзади коровѣ фартукъ изъ кожи, чтобы предохранить ее отъ быка. Это средство даетъ ему приблизительно лишнихъ 15 пудовъ молока въ зиму, или къ его доходу прибавляется 15 рублей. Разумѣется, давшій корову богачъ старается узнать не принято-ли мѣръ къ тому, чтобы она оставалась стародойкой, и, если убѣдится въ этомъ, то обращается съ искомъ къ виновному; но, конечно, такія дѣла дальше князя не идутъ. Такимъ образомъ, якутъ разсматриваемой категоріи въ самомъ лучшемъ случаѣ имѣетъ молоко отъ четырехъ коровъ лѣтомъ и двухъ зимою. Молока коровы даютъ лѣтомъ 4—6 и въ рѣдкихъ случаяхъ до 8 бутылокъ въ день, зимою безмѣнъ, или три фунта въ день. По опыту якутовъ лѣтомъ на косца требуется молоко отъ двухъ среднихъ коровъ, а на гребницу отъ одной. Слѣдовательно, предполагая, что семья якута разсматриваемой категоріи состоитъ изъ 5 душъ, для двухъ малолѣтокъ не остается пищи, или таковую должны сократить для себя взрослые, и не имѣется никакой возможности скопить молока на зиму. Но если въ теченіе лѣта, когда все живое въ Верхоянскомъ округѣ, человѣкъ и животные, нагуливаетъ жиръ на зиму, семьѣ приходится голодать, то, что бываетъ зимою? Положительный голодъ, скажетъ любой русскій, а якуты по своему смиренію говорятъ только, встрѣтившись съ русскимъ и прося у него кусокъ хлѣба, что у нихъ брюхо „капсіе“, т. е. брюхо говоритъ, или хочетъ есть. Въ началѣ лѣта мнѣ самому приходилось видѣть картину, которая описана въ вышеупомянутой докладной запискѣ Верхоянскаго головы. Войдя въ юрту, я слышу на разные голоса ревъ четырехъ ребятишекъ различныхъ возрастовъ; отецъ спокойно слушаетъ ихъ вопли, а мать приготовляется къ доенію двухъ коровъ. Когда журчаніе выдаиваемаго молока прекратилось, и мать вынесла ведерко, наполненное имъ, изъ хотона, гдѣ содержатся коровы, т. е. изъ отдѣленія юрты, въ жилую ея половину, тотчасъ ревъ утихаетъ, совершенно какъ въ звѣринцѣ во время раздачи пищи. Мать наливаетъ каждому двуногому звѣрьку по небольшой деревянной чашкѣ молока, а остающееся небольшое количество его вливаетъ въ желѣзный котелокъ, въ которомъ парятся выварки кирпичнаго чая, выпрошенныя у русскаго, и такой чай составляетъ единственную пищу родителей. Описанная картина далеко не представляетъ исключительнаго случая. Только лѣтомъ бѣдняки немного оправляются, а къ осени уменьшеніе удоевъ молока опять даетъ себя чувствовать. Лѣтомъ изрѣдка промышляютъ весьма мелкую, въ родѣ снетковъ, рыбу, (по якутски „монду“), противную на вкусъ, и, насадивши ее десятками на палочку, пекутъ у камелька. Зимою подспорьемъ бываетъ промыселъ зайцевъ, которые, по повѣрью якутовъ, девять лѣтъ встрѣчаются въ изобиліи и девять лѣтъ отсутствуютъ-откочевываютъ. Настоящіе годы — періодъ почти полнаго отсутствія зайцевъ. Но и въ періоды ихъ нашествія замѣчается, что каждый послѣдующій періодъ менѣе обиленъ ими, чѣмъ предъидущій. Мясо зайцевъ, добытыхъ зимою, до того тоще, что послѣ нѣсколькихъ дней употребленія его въ пищу дѣлается противнымъ для непривычнаго человѣка; оно такъ-же трудно проглатывается, какъ сухой творогъ. Тѣмъ не менѣе якутъ благословляетъ свою судьбу, когда въ періоды изобилія зайцевъ, онъ видитъ ежедневно за обѣдомъ свареныхъ 3—4 штуки. Ловятъ зайцевъ петлями изъ бѣлаго конскаго волоса, разставляемыми въ лѣсу по заячьимъ слѣдамъ. Въ самые-же глубокіе морозы ставятъ на ихъ обычныхъ дорогахъ луки со стрѣлами. Питаніе якутовъ разсматриваемой категоріи вообще крайне недостаточно зимою. У нихъ большею частью нѣтъ даже тара, — родъ кислаго молока. Поэтому все выдоенное молоко тутъ-же разводится водою и кипятится; хозяйка скручиваетъ его особою мутовкою, и когда наверху соберется достаточно пѣны, ее съѣдаютъ ложками голодные члены семьи, а хозяйка опять начинаетъ сучить молоко итакъ до тѣхъ поръ, пока на днѣ котла не останется небольшого количества неспособной пѣниться жидкости. Это обѣдъ бѣдняковъ. Сами якуты про этотъ родъ пищи отзываются такъ, что стоитъ только наѣвшемуся досыта человѣку отрыгнуться, и онъ можетъ ѣсть снова, какъ будто не принималъ никакой пищи. Если хватаетъ молока, то ужинъ приготовляется такой-же, т. е. ѣдятъ воздухъ съ молокомъ, кромѣ того, если достанутъ чайныхъ выварокъ, или, если удастся купить въ долгъ кирпичъ чаю, то пьютъ чай и непремѣнно съ молокомъ. Понятно, что на такой пищѣ невозможно пробыть цѣлую зиму человѣку, который и лѣтомъ не успѣлъ запасти въ своемъ организмѣ жиру. На выручку являются изрѣдка разныя благопріятныя случайности. Гдѣ-нибудь удастся выпросить, взять въ долгъ или подъ будущую работу немного тара; проѣдетъ русскій, который дастъ по ломтю хлѣба или горсть сухарей; запродадутъ на будущій годъ сѣно и купятъ пищи и т. п. Если на разстояніи 10 верстъ у кого-нибудь бьютъ корову, или кобылу, то сосѣди непремѣнно направляются туда, и ихъ угощаютъ частью потроховъ и головою. Но, къ несчастью для бѣдняковъ, зимою бьютъ скотъ только въ рѣдкихъ, исключительныхъ случаяхъ. Всѣ якуты, даже дѣти, курятъ табакъ въ микроскопическихъ трубочкахъ, но сами они, за исключеніемъ богатыхъ, никогда почти не покупаютъ его, а довольствуются тѣмъ, что удастся выпросить у русскихъ или болѣе состоятельныхъ якутовъ. Какъ только вы въ юртѣ закурите трубку или папиросу, къ вамъ протягиваются руки съ просьбою табаку, даже въ сравнительно зажиточныхъ семьяхъ; бывалые русскіе учатъ новичковъ, раздавая табакъ, брать его двумя пальцами, чтобы захватить только на одну трубку. Если вы дадите не всѣмъ, а одному, то онъ подѣлится съ другими. Если дать даже ребенку кусочекъ хлѣба на одинъ глотокъ, онъ непремѣнно по крошкѣ раздаетъ братьямъ, сестрамъ и родителямъ.

[2] Два стога по 7 буласовъ равняются одному въ 9 буласовъ, а девяти-буласный стогъ + шестибуласный = десятибуласному.

[3] Въ числѣ этихъ восьми штукъ считается и два теленка, требующіе сѣна вдвое менѣе, чѣмъ взрослая корова; но за то у него остается отъ своихъ коровъ одинъ теленокъ, и коровы, доящіеся зимою, требуютъ сѣна въ большей пропорціи, чѣмъ по вышеприведенному разсчету.

Одежда бѣдняковъ вполнѣ соотвѣтствуетъ ихъ состоянію. Женщины носятъ обыкновенно рубаху, по мѣстному — холодай, изъ синей дабы до колѣнъ, на которую идетъ половина конца, и которая замѣняетъ сорочку и платье. Рубаха эта, большею частью, не моется, пока не износится совсѣмъ. Мужчины часто вовсе не имѣютъ рубахи, или припасаютъ ситцевую для выѣздовъ въ люди; носятъ кожаную куртку короткую и такія-же брюки. Обувь у тѣхъ и другихъ тоже самая худшая и состоитъ обыкновенно лѣтомъ изъ „саръ“, на подобіе унтовъ, только съ завернутымъ кверху носкомъ; „сары“ дѣлаются изъ вымятой коровьей или телячьей кожи съ такими-же подошвами, а зимніе „торбаса“ изъ конскихъ лапъ съ шерстью. Верхнюю одежду зимою составляетъ куртка, сдѣланная изъ кобыльей шкуры, и штаны изъ ровдуги, подбитой зайцемъ. У женщинъ куртку замѣняетъ болѣе длинная одежда, покрытая ровдугой [4] или дешевенькой матеріей и подбитая зайцами.

[4] Ровдуга — это вымятая оленья кожа.

Жилище составляетъ юрта, которая строится такимъ образомъ: — вкапываютъ въ землю на аршинъ или пять четвертей четыре или шесть столбовъ (въ послѣднемъ случаѣ по три въ рядъ). На столбы кладутся въ первомъ случаѣ двѣ, а во второмъ три балки и застилаются потолкомъ изъ круглыхъ бревнушекъ или жердей. Балки чаще кладутъ по краямъ длинныя, на всѣ три столба, а въ серединѣ на нихъ одну или двѣ поперечныя балки; иногда по краямъ кладутъ четыре балки въ видѣ рамы; — вообще верхъ устраивается крайне разнообразно. Затѣмъ, со всѣхъ четырехъ сторонъ приставляются откосно подъ угломъ градусовъ въ 40 бревна, верхнимъ концомъ упирающіяся въ потолокъ — въ балки можно упирать только въ такомъ случаѣ, если онѣ связаны рамой, — а нижнимъ въ землю; въ стѣнахъ, такимъ образомъ составленныхъ, оставляются отверстія для двери и оконъ, состоящихъ зимою изо льда, а лѣтомъ изъ газетной, или писанной бумаги, причемъ бревна около двери, служащія косяками, ставятся прямѣе, чтобы дверь при открываніи не слишкомъ хлопала. Если дверь легкая, состоящая изъ одной шкуры безъ дерева, то косяки можно и не ставить прямѣе. Потолокъ и стѣны обсыпаются землей, а посрединѣ юрты, немного ближе къ одному углу, устраивается камелекъ изъ жердей, связанныхъ тальникомъ, — родъ широкой трубы съ вырѣзомъ внизу для топлива; камелекъ этотъ внутри основательно обмазывается глиною. Въ одной, часто большей, половинѣ юрты помѣщается рогатый скотъ, а въ другой, гдѣ камелекъ, люди, часто не отдѣляющіе себя отъ коровъ даже перегородкой. Для людей полъ не полагается, а для коровъ настилается изъ жердей, чтобы удобнѣе было чистить навозъ. Дверь для всѣхъ жителей юрты общая. Зимой хотонъ, т. е. отдѣленіе для коровъ, ежедневно чистится и навозъ выбрасывается на дворъ большими пластинами, которыя сейчасъ-же замерзаютъ. Изъ такихъ пластинъ устраиваютъ себѣ амбарчикъ для провизіи, сложенный конусообразно. Вообще навозомъ пользуются для всякихъ случаевъ. Расшатаются-ли сани, сейчасъ-же въ опасныхъ мѣстахъ накладываютъ жидкій навозъ, который замерзаетъ потомъ и скрѣпляетъ расшатанное мѣсто. Нужно-ли заморозить таръ, который до сильныхъ морозовъ хранится въ небольшихъ погребкахъ, выкопанныхъ въ землѣ, изъ того-же навоза дѣлаютъ большую посудину, въ которую переливаютъ таръ. Вслѣдствіе совмѣстнаго жительства съ коровами въ юртѣ невозможный запахъ, и человѣка, переночевавшаго въ ней, вы сейчасъ узнаете по специфическому хотонному запаху. Молока, выдоеннаго въ хотонѣ, непривычный человѣкъ не въ состояніи ѣсть иначе, какъ предварительно вскипятивши. Сливки, приготовленныя даже у зажиточныхъ людей, всегда воняютъ хотономъ.

Понятно, что при неурожаѣ сѣна бѣдняки сильно страдаютъ, потому что имъ нечѣмъ кормить чужихъ коровъ, и слѣдовательно приходится отказываться отъ большей части молока.

II классъ — бѣдняки-собственники живутъ подобно первому классу, только появляется у нихъ небольшой запасъ тара на зиму. Пища лѣтомъ сравнительно обильнѣе, и имѣется кое-какая одежонка. Ихъ экономическое положеніе настолько прочнѣе, чѣмъ у предъидущаго класса, что послѣдній смотритъ на нихъ уже какъ на зажиточныхъ и приходитъ къ нимъ въ гости, въ надеждѣ перехватить съ голоду чашку соры или тара. Всѣ эти обстоятельства и заставили меня выдѣлить ихъ въ особый классъ, тѣмъ болѣе, что у нихъ уже появляется лошадь, а слѣдовательно и возможность разъѣзжать за промысломъ зайцевъ и въ гости, за промысломъ пищи, т. е. дневнаго пропитанія, у болѣе состоятельныхъ. Кромѣ того, въ случаѣ неурожая сѣна, или какихъ-нибудь несчастій они могутъ, продавъ часть скота, на что, впрочемъ, они очень неохотно рѣшаются, какъ нибудь прокормиться и, самое худшее, снизойти до предъидущаго класса. Но все это кажущееся богатство сводится къ тому, что они всю зиму понемногу голодаютъ, зная напередъ, сколько имъ придется недоѣсть. Бѣдняки-же предъидущаго класса на зиму совершенно не обезпечены и должны-бы умереть съ голоду, если-бы случайно не перепадала имъ пища. Нѣкоторые изъ 2-го класса уже продаютъ понемногу мяса, но сами его почти никогда не ѣдятъ. Лица, знающіе положеніе якутовъ этого и предъидущаго класса, сравниваютъ его съ положеніемъ русскаго крестьянина во время голода; дѣйствительно, по внѣшности, т. е. по степени недоѣданія, нѣтъ никакой разницы между тѣми и другими. Если-же якуты выносятъ такую постоянную голодовку, то это объясняется тѣмъ, что въ наиболѣе неблагопріятное время, т. е. большую часть зимы и особенно весною, у нихъ нѣтъ работы, и они не изнуряютъ своихъ силъ, поэтому хроническое ихъ голоданіе и не ведетъ къ смерти. Сами якуты отлично понимаютъ соотношеніе между работой и количествомъ необходимой пищи и весною не нанимаются на тяжелую работу, справедливо разсуждая, что при весенней дороговизнѣ; продуктовъ вообще и мяса, въ особенности не только проѣдятъ всю заработную плату, не превышающую 50 к. въ день, но еще залѣзутъ въ долги.

У болѣе зажиточныхъ разсматриваемой категоріи пріѣзжему русскому или вообще почетному человѣку подаются къ чаю лѣтомъ сливки, но это вовсе не доказываетъ обилія у нихъ послѣднихъ. Дѣлаютъ это они по гостепріимству, свойственному якутамъ, а иногда въ ожиданіи подачки въ видѣ хлѣба или табака. Всѣ бѣдные якуты напоминаютъ до нѣкоторой степени хорошо выдрессированныхъ голодныхъ собакъ. Если вы при нихъ ѣдите, всѣ они не сводятъ съ васъ глазъ, но не смѣютъ попросить, а когда вы перестали ѣсть и отдали имъ остатки или бросили, то они съ жадностью набрасываются на нихъ.

III классъ. Юрты просторнѣе, одежда почище, а для выходовъ припасенъ парадный костюмъ, крытый бумажными матеріями, камлотомъ, молюскиномъ, плисомъ и пр. Лѣтомъ молока вдоволь, такъ что ѣдятъ сору и заготовляютъ на зиму таръ. Сора или Соратъ приготовляется такимъ образомъ: снявъ сливки съ молока, кипятятъ его, и, когда оно остынетъ примѣрно до 40º, вливаютъ въ него ложку закваски, т. е. старой соры или тара, и покрываютъ какой нибудь одеждой, чтобы не охлаждалось быстро. Въ часъ или два броженіе молока кончается, и готова сора, которую охлаждаютъ и ѣдятъ въ деревянныхъ чашкахъ. Для почетныхъ гостей прибавляютъ въ нее свѣжихъ сливокъ, и выходитъ очень вкусная пища. По существу это то-же русское кислое молоко со сметаной, но по вкусу свѣжѣе и нѣжнѣе. Проѣзжаго почетнаго человѣка стараются покормить и угощаютъ иногда мясомъ. Вообще у якутовъ, которые имѣютъ для этого возможность, въ обычаѣ два раза накормить ночующаго проѣзжающаго: разъ — послѣ чаю, который кипятится немедленно по пріѣздѣ, подаютъ ужинъ; другой — передъ выѣздомъ, какъ-бы рано это ни было. Сколько-бы ни было гостей, хозяйка сама раздѣляетъ каждому по два куска варенаго мяса на особыхъ тарелкахъ, если имѣются, а супъ подается въ общей чашкѣ. Каждая юрта отъ послѣдняго бѣдняка до перваго богача открыта во всякое время дня и ночи для путниковъ. Если вы являетесь въ юрту, когда всѣ спятъ, тотчасъ-же хозяева встаютъ, раздувается огонь въ камелькѣ для свѣту, и очищаютъ для васъ лучшій „аронъ“. т. е. скамью вдоль стѣнъ. Неизбѣжно ставится самоваръ или кипятится чайникъ, и все это дѣлается совершенно безвозмездно.

Когда случаются недойныя, яловыя коровы (байтасынъ-синахъ), то ихъ откармливаютъ лѣтомъ на травѣ и, если не запродали раньше, то убиваютъ около 1 октября на мясо, которое и привозятъ въ городъ или продаютъ на мѣстѣ пудами. Но не смотря на это, сами якуты описываемаго класса очень рѣдко ѣдятъ мясо, а большою частью пробавляются молочными продуктами, которые они ухитряются производить въ разнообразныхъ видахъ; напр., когда кипятятъ молоко для соры, то иногда снимаютъ съ него пленку и засушиваютъ въ видѣ трубочекъ. Это сухое молоко по якутски называется „чачыкъ“ и составляетъ у нихъ лакомство.

Признакомъ зажиточности у разсматриваемаго класса большею частью служитъ количество посуды вообще и мѣдной въ особенности, которая въ Верхоянскѣ очень дорога. Чашка съ блюдцемъ стоитъ 1 р. и дороже, мѣдь — 1 р. 50 к. за фунтъ; такъ что, если якутъ имѣетъ одинъ большой котелъ для варки соры, одинъ для супа и одинъ маленькій, чтобы кипятить молоко къ чаю, и два чайника, то все это обходится ему не менѣе 30 руб. и куплено было почти всегда въ долгъ. Мѣдная посуда никогда не лудится, но тѣмъ не менѣе не извѣстны случаи отравленія мѣдью. Допустимъ, что вся обстановка и утварь заведены были ранѣе, и посмотримъ, каковъ долженъ быть бюджетъ семьи, состоящей изъ 5 душъ и имѣющей 20 штукъ скота. Такая семья обыкновенно имѣетъ на своемъ содержаніи одного кумулана, поэтому ее нужно считать состоящею изъ 6 душъ.

Сѣна приходится заготовить 6 десяти-буласныхъ стоговъ, изъ нихъ 5 стоговъ для коровъ и одинъ для лошади и ночлежниковъ. Собственными силами семья можетъ накосить въ среднемъ 4 стога, поэтому приходится нанять одного косца или держать у себя бѣднаго родственника, что обходится еще дороже. На косца полагается лѣтомъ двѣ коровы; если въ семьѣ одинъ взрослый мужчина, то слѣдовательно на всѣхъ семь человѣкъ, включая косца, потребуется молоко отъ девяти коровъ, или, если дѣти очень малы, то отъ восьми, но зато приходится нанимать гребницу; значитъ — понадобятся тѣ-же 9 коровъ. Изъ числа 20 штукъ скота слѣдуетъ положить 10 штукъ на быка, лошадь, подростковъ и яловыхъ, такъ что будетъ доиться не болѣе 10 коровъ. Такимъ образомъ, на молочные скопы остается молоко отъ одной коровы. Въ теченіе всего лѣта и отъ двухъ коровъ, ассигнованныхъ наемному косцу, за половину лѣта, такъ какъ косецъ нанимается съ 30 іюня по 1 сентября. Такъ какъ семья только изрѣдка балуется сливками, то, можно полагать, лѣтомъ она продаетъ самое большее пудъ свѣжаго нетопленаго масла, считая по 50 к. безмѣнъ.

[5] Изъ кобыльей шкуры вырѣзывается одинъ кусокъ съ задней части спины, съ котораго сдирается кожа съ волосами, а остающаяся часть выминается, смазывается масломъ, чернится углемъ, и называется сары. Два такихъ куска, стоющихъ по 1 р. 50 к. каждый, даютъ обувь для однаго человѣка. Подошва дѣлается сыромятная.

Я привелъ здѣсь всѣ статьи прихода, а расходъ во многомъ сократилъ, и оказывается, что у средней семьи не остается ничего для уплаты долговъ, а между тѣмъ нѣтъ ни одного якута, — за исключеніемъ 3—5 богачей на весь улусъ, — который бы не былъ долженъ купцамъ. Поэтому-то долги платятся якутами такъ туго, что купцы, берущіе обыкновенно до 100% прибыли, рѣдко въ состояніи реализировать свои барыши, числящіяся на бумагѣ, въ наличный капиталъ. Чтобы какъ-нибудь получить долгъ, они берутъ, что попало, по дорогимъ цѣнамъ, особенно у мало надежныхъ плательщиковъ. Пушнина иногда берется ими по тѣмъ цѣнамъ, по которымъ они потомъ сами продаютъ ее въ Якутскѣ. Я знаю примѣры, что лошадь, которую на наличныя деньги можно купить за 30 рублей, бралась за 50 р. и болѣе. Якуты-же, у которыхъ, не смотря на всевозможныя сокращенія, расходъ никакъ не сходится съ приходомъ или едва едва сходится, при каждомъ несчастномъ случаѣ, напр., неурожаѣ, пропажѣ лошади или коровы, быстро раззоряются и потомъ никогда не могутъ оправиться. Я положилъ на пищу семьи только ½ коровы и потроха отъ двухъ коровъ, ежегодно убиваемыхъ. Больше этого они не съѣдаютъ. При такомъ расходованіи скота, количество его не будетъ обыкновенно увеличиваться, потому что телята, вскорѣ послѣ рожденія, а иногда въ первую зиму сильно мрутъ. Быть можетъ, это объясняется тѣмъ, что якуты, сильно нуждаясь въ молокѣ, — этой единственной ихъ пищѣ, — съ первой-же недѣли по рожденіи телятъ начинаютъ кормить ихъ сѣномъ или травою, подпуская къ матерямъ только для того, чтобы послѣднія давали молоко, а не задерживали его въ вымени. Якутскія коровы пріучены такъ, что безъ теленка не доятся. Если теленокъ пропадетъ, то, чтобы обманутъ мать, шкуру съ него надѣваютъ на какого-либо другого теленка и подпускаютъ его къ коровѣ; послѣдняя, послѣ нѣсколькихъ такихъ обмановъ, привыкаетъ къ своему пріемному младенцу. Чтобы выдоить корову до послѣдней капли, якутки обыкновенно всовываютъ руку въ дѣтородные органы ея, чѣмъ раздражаютъ ихъ и вызываютъ новое отдѣленіе молока.

IV и V классы. У якутовъ этихъ классовъ постройки обширныя и роскошнѣе предъидущихъ; появляются, особенно въ лѣтнихъ юртахъ, стекла въ окнахъ; хотоны иногда устраиваются отдѣльно отъ жилыхъ помѣщеній; имѣются нанятые рабочіе. Выходной костюмъ приличный, у богачей — изъ чернаго сукна, голенища саръ украшены оторочками изъ зеленаго или краснаго сукна и всегда изъ кобыльей кожи; шапки изъ сиводушьихъ лапъ съ бобровою опушкою. Любятъ щеголять лошадьми, иноходцами и ступяками, сѣдлами, такъ что у нѣкоторыхъ имѣются серебренныя, стоющія рублей по 50. Четвертый классъ собственно составляетъ переходную ступень между ІІІ-мъ и Ѵ-мъ и ничего характеристическаго собою не представляетъ. Нѣкоторые живутъ такъ-же, какъ и III классъ, а другіе тянутся вслѣдъ за богачами, стараясь заслужить уваженіе якутовъ и имѣть право съ гордостью сказать: „минъ почетный киги“, т. е. я почетный человѣкъ. Несчастные тѣ изъ нихъ, у кого мало скота и имущества, а много желанія стать въ первые ряды общества. Они должны вести открытую жизнь, прикармливать бѣдняковъ, чтобы тѣ, обращаясь къ нимъ, говорили: „тойонумъ“. т. е. мой господинъ, и вообще вести жизнь не по средствамъ, что рано или поздно должно ихъ раззорить. Богатство у якутовъ уважается едва-ли не болѣе, чѣмъ у другихъ народовъ. Слова „богатый“ и „хорошій“ человѣкъ, „бѣдный и худой“ у нихъ — синонимы. Если богатый человѣкъ имѣетъ небольшую долю разсудка, то онъ можетъ обращаться съ бѣдняками, какъ власть имѣющій. Изъ среды ихъ выбираются головы и большая часть выборныхъ и старостъ. Состоя на службѣ, якуты стараются заслужить медали, чтобы быть почетными изъ почетныхъ. Прежде достаточно было внести въ ясакъ чернобурую лисицу, чтобы получить медаль; нынѣ это отмѣнено, и ясакъ взимается деньгами. Почетный человѣкъ, т. е. богатый, когда бываетъ въ городѣ, считаетъ себя вправѣ входить въ домъ къ исправнику и другимъ должностнымъ лицамъ. Если между двумя богачами начнется вражда изъ-за какихъ-либо пустяковъ, то они начинаютъ преслѣдовать другъ друга кляузами, и возгорается безконечная тяжба. Я зналъ одного богача, который былъ во враждѣ съ улуснымъ головой въ 70 годахъ. Вражда сейчасъ-же осложнилась гражданскими исками, и мой знакомый, въ качествѣ опекуна надъ имѣніемъ другого умершаго богача, предъявилъ между прочимъ искъ къ головѣ на 600 съ лишнимъ рублей, который ему и удалось выиграть. Но въ то-же время съ опеки взыскивалось однимъ якутскимъ купцомъ три тысячи рублей. Полиція по ошибкѣ присудила вмѣсто трехъ — шесть тысячъ и объявила ему свое постановленіе, въ которомъ содержалось и рѣшеніе по дѣлу съ головой. Онъ такъ былъ обрадованъ побѣдой своей надъ сильнымъ врагомъ, что не обратилъ вниманія на присужденіе съ него ошибочно двойной суммы и подмахнулъ подъ постановленіемъ: „остаюсь доволенъ“. Потомъ наслѣдникамъ опеки стоило большихъ хлопотъ, чтобы уничтожить постановленіе полиціи, вошедшее тѣмъ временемъ для опекуна въ законную силу. Вообще, почетные, а иногда и бѣдные якуты очень ревнивы въ охраненіи своего достоинства, и лицо, оскорбившее ихъ, или выразившее имъ не въ достаточной мѣрѣ уваженіе, на которое они претендуютъ по своему положенію, преслѣдуется ими всевозможными кляузами, осложняемыми дутыми гражданскими исками. Въ этомъ случаѣ бездѣятельность инородческихъ судовъ приноситъ нѣкоторую пользу. Потягавшись безрезультатно нѣсколько лѣтъ и истративъ сотню, другую рублей, якуты большею частью кончаютъ дѣло миромъ. Въ ихъ міросозерцаніи, впрочемъ, какъ-то курьезно сочетаются охраненіе своего достоинства, и денежный интересъ. Однажды староста оскорбилъ своего предшественника, богатаго человѣка, и послѣдній подалъ жалобу, по которой дѣло тянулось около двухъ лѣтъ. По своей неопытности я вздумалъ, когда оба тяжущіеся случайно зашли ко мнѣ, помирить ихъ, предложивъ имъ выпить за здоровье другъ друга по рюмкѣ водки; оскорбитель, по моему совѣту, попросилъ при этомъ извиненія у оскорбленнаго, и тотъ простилъ ему. Слѣдовательно, казалось мнѣ, дѣлу конецъ. Но здѣсь и обнаружилась моя неопытность. Я долженъ былъ зажечь передъ образомъ свѣчку, заставить ихъ помолиться и затѣмъ поцѣловаться. Въ такомъ случаѣ миръ былъ-бы проченъ, и обиженный тутъ-же формулировалъ-бы условія, на которыхъ онъ мирится. Но такъ какъ я не соблюлъ этой формальности, то обиженный не счелъ нужнымъ много разговаривать и продолжалъ дѣло, а на мои укоры, обращенные къ нему, говорилъ, что онъ дѣйствительно простилъ оскорбителя, и теперь требуетъ съ него только уплаты десяти съ лишнимъ рублей, которые онъ заплатилъ писцу за написаніе прошенія. Нѣкоторые якуты, съ которыми я говорилъ по поводу этого дѣла, оправдывали его, утверждая, что миръ миромъ, а деньги деньгами. Дѣло протянулось еще около года, и, наконецъ, ихъ помирилъ исправникъ съ соблюденіемъ всѣхъ формальностей.

Хотя у якутовъ повидимому нѣтъ никакихъ ранговъ и сословій, но они строго оцѣниваютъ степень почетности человѣка, съ которымъ имѣютъ дѣло, и сообразно съ этимъ къ нему относятся. Въ случаѣ, если сойдется нѣсколько гостей въ одномъ домѣ, первый стаканъ чаю подносится самому почетному человѣку, затѣмъ второму по почетности и т. д., и этотъ порядокъ соблюдается неизмѣнно и во всякомъ другомъ домѣ. Никто не обижается тѣмъ, что его поставили на 3-е, 4-е и т. д. мѣсто, потому что онъ, подобно хозяйкѣ дома, признаетъ, что получившіе раньше его чай почетнѣе его. Впрочемъ, этотъ обычай до самаго послѣдняго времени существовалъ и у русскихъ въ Верхоянскѣ, которые также подносили первый стаканъ исправнику или протоіерею, затѣмъ самой почетной дамѣ и т. д. Но у якутовъ, которыхъ матеріальные недостатки пріучили къ экономіи, дѣленіе гостей при угощеніяхъ идетъ далѣе. Самымъ почетнымъ гостямъ обѣдъ подаютъ на столѣ въ переднемъ углу, гдѣ образъ, людямъ 2-го разряда подальше и самый обѣдъ похуже, — наконецъ, работникамъ, ямщикамъ и бѣднякамъ подается гдѣ-нибудь около двери супъ безъ мяса или таръ зимою, а лѣтомъ сора. Якуты путаются нѣсколько въ оцѣнкѣ степени почетности русскихъ, не занимающихъ опредѣленныхъ должностей, и, чтобы не попасть въ просакъ, часто ставятъ ихъ выше самыхъ почетныхъ якутовъ, но въ душѣ они презираютъ русскихъ и между собою называютъ ихъ „тон-уча“, т. е. мерзлый русскій. Этимъ эпитетомъ награждаютъ преимущественно тѣхъ, которые не умѣютъ хорошо говорить по якутски и не знаютъ обращенія со скотомъ. Каждый якутъ, отъ перваго богача до послѣдняго бѣдняка, легкимъ ощупываніемъ скотины опредѣляетъ вѣсъ ея мяса и степень жира, а такихъ степеней у якутовъ гораздо больше, чѣмъ у другихъ народовъ и каждая имѣетъ особенное названіе. Для годовалаго, двухъ-годовалаго и т. д. жеребенка есть тоже особыя названія; въ этомъ отношеніи ихъ языкъ очень богатъ, за то бѣденъ по части другихъ понятій. Якуты особенно свѣдущи въ вопросѣ о питаніи человѣка и животныхъ, хотя знаніе ихъ нѣсколько односторонне, касаясь преимущественно минимума пищи, которая нужна живому существу. Впрочемъ, у нихъ есть понятіе о діэтѣ, которую должны соблюдать люди и животныя въ извѣстныхъ условіяхъ работы. Напримѣръ, послѣ тяжелой работы они не даютъ человѣку кислаго молока (соры и тара) и даже не совѣтуютъ пить кумысъ, утверждая, что въ противномъ случаѣ будутъ болѣть ноги. Это ихъ правило, выведенное изъ опыта, имѣетъ, повидимому, свое оправданіе въ наукѣ. При усталости накопляется въ мышцахъ молочная кислота, удаленіе которой изъ организма совпадаетъ съ возстановленіемъ силъ. Быть можетъ, пріемъ въ пищѣ большаго количества молочной кислоты препятствуетъ этому удаленію и вызываетъ опухоль и вообще боль въ ногахъ. Въ отношеніи лошадей строго соблюдается правило выстойки ихъ послѣ долгой ѣзды, причемъ каждый якутъ точно опредѣляетъ, чрезъ сколько часовъ можно кормить животное. При этомъ опредѣленіи онъ соображается со степенью жира послѣдняго, съ качествомъ корма, т. е. зеленое-ли сѣно или блеклое, а равно съ тѣмъ, скорая-ли была ѣзда или тихая.

На этомъ я заканчиваю описательную часть своихъ замѣтокъ. Многія статьи этого описанія можно было-бы развить и привести довольно интересныя подробности, но сказаннаго вполнѣ достаточно для оцѣнки экономическаго положенія Верхоянскаго улуса. Прибавлю только, что жителей въ Верхоянскомъ округѣ считается 5385 душъ мужскаго пола и 5297 женскаго, а въ Верхоянскомъ улусѣ 2796 душъ мужскаго пола и 2754 женскаго. Свѣдѣнія эти я заимствую изъ памятной книжки Якутской области за 1891 г. Нужно замѣтить, что статистическимъ свѣдѣніямъ по Верхоянскому округу нельзя вполнѣ довѣрять; поэтому-то я и не дѣлаю изъ нихъ никакихъ выводовъ. По другимъ свѣдѣніямъ (Обозрѣніе Якутской области за 1879. 1882 и 1885 гг. и памят. кн. Як. области за 1890 годъ) и изъ сравненія данныхъ памятной книжки за 1891 г. и статистическихъ свѣдѣній Якутской области за 1878 годъ, какъ будто выходить. что смертность иногда превышаетъ рождаемость, но, не смотря на это, я склоненъ думать, что народонаселеніе Верхоянскаго округа пока продолжаетъ увеличиваться, хотя и медленно, или, по крайней мѣрѣ, остается неподвижнымъ. Изъ сопоставленія „Статистическихъ свѣдѣній Якутской области“ за 1888 г. и памятной книжки за 1891 г. видно, что населеніе Усть-Янскаго улуса значительно уменьшилось, но, если это и справедливо, то по всей вѣроятности произошло отъ сильно свирѣпствовавшей тамъ оспы. Прежде чѣмъ перейдти къ общимъ выводамъ изъ всего вышесказаннаго, я хочу слегка коснуться положенія тунгусовъ или ламутовъ, бродящихъ по Верхоянскому улусу.

Всѣ мои свѣдѣнія, которыя я добылъ путемъ разспроса якутовъ и тунгусовъ, заставляютъ меня утверждать, что благосостояніе тунгусовъ, начиная отъ самыхъ богатыхъ вплоть до бѣдныхъ, быстро падаетъ. Если якутъ голодаетъ полъ-года, то тунгусы круглый годъ, особенно-же весною. Въ это время у оленей выростаютъ новые рога, покрытые въ началѣ довольно толстой, на ощупь мягкой, но въ дѣйствительности хрящеватой оболочкой. Голодъ бѣдныхъ тунгусовъ доходитъ до того, что они, пася чужихъ оленей, обрѣзываютъ имъ молодые рога, чѣмъ и портятъ животныхъ, которыя истекаютъ при этомъ кровью, и, поджаривъ немного рогъ, ѣдятъ сказанную оболочку. Я пробовалъ эту оболочку; она совершенно безвкусна и хруститъ на зубахъ въ родѣ хряща. Это, должно быть, нравится инородцамъ, которые, будучи даже сыты, съ удовольствіемъ набрасываются на рога, если олень случайно сломаетъ ихъ, и ѣдятъ ихъ, какъ лакомство.

Хроническое голоданіе инородцевъ должно несомнѣнно вести къ вырожденію расы, а затѣмъ — къ вымиранію народонаселенія. Выводъ этотъ не приходитъ въ голову человѣку, наблюдающему жизнь инородцевъ въ теченіе короткаго времени или поверхностно, и противъ него будутъ спорить, пожалуй, многіе русскіе, пріѣхавшіе въ описываемый край, о богатствѣ котораго они были наслышаны, стричь золотое руно и наживающіеся тамъ путемъ торговли, гощенія и разныхъ вымогательствъ отъ якутовъ и частью тунгусовъ. На основаніи описанія нѣсколькихъ туристовъ, бѣгло знакомившихъ публику съ якутами, въ русской литературѣ даже составилось мнѣніе о какой-то особенной стойкости якутскаго типа, не свойственной вырождающейся націи. Хотя толкующіе объ этомъ не даютъ себѣ труда сообразить, что въ Верхоянскомъ и Колымскомъ [6] краяхъ пришлый русскій людъ, вслѣдствіе невозможности тамъ земледѣлія, почти ничего не могъ дать мѣстному населенію. Впрочемъ, и при такихъ условіяхъ, послѣднее заимствовало отъ него христіанство и нѣкоторые обычаи. Во всякомъ случаѣ, серьезное изученіе края неизбѣжно приводитъ къ вышеупомянутому выводу о близкомъ вырожденіи населенія. Теоретическія соображенія тоже ведутъ къ нему. Въ самомъ дѣлѣ, бродячее и кочевое состоянія суть первоначальныя формы жизни человѣчества. Бродячіе народы должны занимать огромныя пространства, земли, чтобы существовать. При размноженіи ихъ народонаселенія, количество звѣрей и животныхъ, служащихъ имъ пищею, съ каждымъ годомъ уменьшается, какъ безусловно. такъ еще болѣе по отношенію умножившемуся населенію, и передъ такимъ народомъ ставится слѣдующая дилемма, если нельзя перекочевать на новыя мѣста: перейти къ слѣдующей ступени развитія, — кочевому быту, или выродиться. Гдѣ природа дозволяетъ это, переходъ къ кочевому быту совершается. Если бродячему человѣку нужно передвигаться на десятки и сотни верстъ, чтобы снискивать себѣ скудное пропитаніе, то кочевому, владѣющему домашнимъ скотомъ, часто бываетъ достаточно менѣе квадратной версты, чтобы прокормить своихъ животныхъ, а слѣдовательно и себя. При этомъ сама природа, въ количествѣ луговъ и урожайности ихъ, даетъ предѣлъ размноженія скота, а слѣдовательно и кочевого населенія. Когда всѣ луга заняты и эксплуатируются, то дальнѣйшее размноженіе народонаселенія требуетъ обязательно перехода еще къ высшей ступени — земледѣльческой, т. е. къ осѣдлому быту. Разсматривая съ этой точки зрѣнія положеніе Верхоянскаго улуса, нельзя не притти къ тому заключенію, что тунгуское населеніе давно перешло естественныя границы своего размноженія, опредѣляемыя количествомъ дикихъ животныхъ, охотой на которыхъ оно занимается. Только этимъ и можно объяснить крайнюю недостаточность ихъ питанія. Указанная выше эксплуатація тунгусовъ якутами, не касаясь непосредственно бѣдной части тунгусовъ, только нивеллируетъ ихъ и всѣхъ ведетъ къ одинаковой бѣдности, т. е. содѣйствуетъ процессу, источникъ котораго лежитъ въ природныхъ условіяхъ страны. Слѣдовательно, сами эти условія требуютъ перехода тунгусовъ, къ кочевому быту, а это невозможно, потому что всѣ луга и пастбища для домашняго скота заняты якутами; поэтому-то и не замѣчается никакихъ попытокъ со стороны тунгусовъ для этого перехода, нѣтъ даже отдѣльныхъ случаевъ, чтобы тунгусъ, переставъ бродить, занялся скотоводствомъ. Напротивъ, есть якуты, которые обѣднѣвъ и лишившись всего скота, живутъ по тунгуски, владѣя тремя-четырьмя оленями, и занимаются охотой, свойственной тунгусамъ., частью-же пастьбою оленей, принадлежащихъ богатымъ якутамъ, а иногда и тунгусамъ. Есть два или три якута, которымъ удалось поправить свои дѣла и нѣсколько разбогатѣть, — они владѣютъ нынѣ по 100 оленей. Это явленіе, не опровергая вышесказаннаго о бѣдности тунгусовъ, показываетъ, что самимъ якутамъ тѣсно жить, а слѣдовательно для перехода тунгусовъ на якутскія кочевья нѣтъ никакихъ шансовъ.

[6] Кстати замѣчу здѣсь, что положеніе якутовъ Колымскаго края по слухамъ, которые доходили до меня, немногимъ лучше Верхоянскаго.

Что касается самихъ якутовъ., то, по вышеприведеннымъ соображеніямъ, естественныя условія ихъ жизни требуютъ перехода ихъ къ земледѣльческому быту, но съ другой стороны суровый климатъ дѣлаетъ невозможнымъ такой переходъ; этимъ и объясняются тѣ бѣдствія, которыя испытываютъ якуты. Понятно, вышеприведенныя теоретическія соображенія имѣютъ мѣсто въ томъ только случаѣ, когда народонаселеніе должно жить исключительно своими средствами, не разсчитывая на подвозъ пищевыхъ веществъ извнѣ. Въ такомъ именно положеніи находится Верхоянскій край. Хотя изъ Якутска доставляется туда ржаная мука, но привозъ ее стоитъ очень дорого, такъ что въ казенныхъ магазинахъ она продается 7 р. 50 к. пудъ. При наилучшей организаціи доставки муки ее можно будетъ продавать не дешевле 5 р. за пудъ; слѣдовательно, и тогда она составитъ самый дорогой продуктъ и не въ состояніи будетъ конкурировать съ мѣстными пищевыми веществами.

Не довольствуясь собственными своими наблюденіями и выводами о грозящихъ якутамъ бѣдствіяхъ, я бесѣдовалъ объ этомъ съ наиболѣе толковыми якутами, стараясь не наводить ихъ на отвѣты, и оказалось, что они держатся того же мнѣнія, что я, и выражали его въ болѣе рѣзкой формѣ. Такъ, — одинъ бывшій улусный голова, богатый человѣкъ, которому въ сущности мало дѣла до бѣдняковъ и ожидающей ихъ перспективы, прямо утверждалъ, что, если теперь якуты часто голодаютъ, то чрезъ 10 лѣтъ имъ совсѣмъ нечего будетъ ѣсть.

Кромѣ указанной главной причины обѣднѣнія якутовъ, есть конечно, много второстепенныхъ, содѣйствующихъ тому-же. На первомъ планѣ можетъ быть поставлено присутствіе въ краѣ русскихъ. Собственно русскихъ коренныхъ жителей, кромѣ казаковъ, которыхъ по штату полагается 25 человѣкъ, почти нѣтъ въ Верхоянскомъ улусѣ; есть только одна обѣднѣвшая и вымирающая семья бывшихъ мѣстныхъ тузовъ. Поэтому все русское населеніе состоитъ изъ разныхъ лицъ, состоящихъ на государственной и общественной службѣ, одного или двухъ верхоянскихъ купцовъ и изъ ссыльныхъ, живущихъ частью въ городѣ, частью въ улусѣ. Эксплуатація русскими якутовъ составляетъ еще полъ-бѣды, потому что она направлена главнымъ образомъ на богачей. Но есть другое большое зло, происходящее отъ русскихъ, и котораго якуты не понимаютъ; оно состоитъ въ томъ, что русскій не производитъ пищевыхъ веществъ, а только потребляетъ ихъ. Я выше показалъ, что въ краѣ продовольственныхъ средствъ меньше, чѣмъ нужно; поэтому каждый лишній ротъ есть прямой минусъ для народонаселенія. Якуты считаютъ, что только уголовные ссыльные для нихъ убыточны, а о государственныхъ ссыльныхъ и служащихъ выражаются, что эти русскіе платятъ за предметы, покупаемые у нихъ, и потому яко-бы не составляютъ для нихъ бремени. Но по скольку-бы ни платили имъ русскіе за мясо и молоко, на эти деньги уже неоткуда пріобрѣсти скотъ и пищевое довольствіе, и въ самомъ лучшемъ случаѣ онѣ окажутся въ коробкѣ какого-нибудь богача. Между тѣмъ, при недостаткѣ въ Верхоянскѣ овощей, приправъ и мучнистыхъ веществъ, тамъ поѣдается невообразимое количество мяса. Я точно знаю, что въ каждомъ зажиточномъ русскомъ домѣ съѣдается около 20 коровъ въ годъ. Такому дому, не считая частыхъ посѣтителей, приходится прокармливать больше 10 душъ, включая работниковъ и прислугу. Каждый домъ, напримѣръ, держитъ у себя на зиму работника якута, для возки дровъ и платитъ ему вмѣсто денегъ скотомъ; обыкновенно рабочій съ 1 октября по 9 мая получаетъ двѣ жирныхъ кобылы, — что почти равняется четыремъ коровамъ, — и сверхъ этого не получаетъ уже ничего. Если-бы якутъ, служащій въ городѣ работникомъ, жилъ въ улусѣ, то на долю его съ семьей приходилось-бы не болѣе ½ коровы въ годъ; слѣдовательно, благодаря жизни его въ городѣ, истрачивается лишнія 1¾ кобылы или 3½ коровы. По самому минимальному исчисленію, которое я дѣлалъ вмѣстѣ съ нѣкоторыми изъ русскихъ, живущихъ въ Верхоянскѣ, тамъ съѣдается въ годъ не менѣе 200 штукъ скота, коровъ и кобылъ, а это составляетъ порядочную цифру для такого бѣднаго и малолюднаго края. Двѣсти коровъ, розданныхъ бѣднякамъ въ пользованіе, даже за обычную плату, обезпечили-бы существованіе болѣе, чѣмъ 50 семей. Само собою разумѣется, что кромѣ съѣдаемаго скота, русскіе обитатели Верхоянска и купцы держатъ большое количество лошадей и коровъ, что съ точки зрѣнія якутовъ слѣдуетъ также разсматривать, какъ минусъ.

Торговля, которая ведется въ Верхоянскѣ, состоитъ большею частью въ обмѣнѣ товаровъ, привозимыхъ изъ Якутска, на скотъ и пушнину. Собственно говоря, купецъ, продавая товаръ, считаетъ его на деньги, но наличныхъ денегъ у якутовъ почти никогда не бываетъ, а потому изъ лавокъ товаръ отпускается имъ въ долгъ, при уплатѣ котораго, опять-же по неимѣнію денегъ, они разсчитываются, чѣмъ попало: сѣномъ, масломъ, скотомъ, пушниной, мамонтовой костью и проч. Вообще. Верхоянскій край отличается слѣдующей странной особенностью: денегъ въ немъ очень мало, поэтому они дороги, и, чтобы получить ихъ, часто товары купцами и разные другіе предметы якутами продаются на 20—30% дешевле, чѣмъ въ обмѣнъ или въ кредитъ. Съ другой стороны, деньги крайне дешевы, потому что на рубль нечего купить; самое большее дадутъ вамъ 1½ ф. сахару или черкасскаго табаку въ папушахъ. Верхоянскіе купцы обираютъ у населенія всѣ наличныя деньги, которыя остаются у него за уплатою податей, и увозятъ въ Якутскъ въ уплату своимъ кредиторамъ долговъ, числящихся за ними самими. Такимъ образомъ, если торговля и дороговизна денегъ, или правильнѣе, рѣдкость ихъ и не составляетъ прямой причины уменьшенія скотоводства, то во всякомъ случаѣ содѣйствуетъ переходу скота изъ рукъ якутовъ въ другія. Погоня за деньгами во всемъ Верхоянскомъ краѣ идетъ отчаянная; явится-ли какой частный, улусный, или казенный подрядъ, сдаетъ-ли казна содержаніе станцій съ торговъ, всегда находятся желающіе торговаться, и часто сдѣлка заключается къ явному ущербу побѣдителя на торгахъ.

Въ числѣ причинъ обѣднѣнія якутовъ указываютъ пьянство и особенно картежную игру. Пьянствуютъ собственно якуты не особенно много и то преимущественно во время пріѣзда въ городъ. Что-же касается картъ, то почти всѣ играютъ и часто азартно и безразсудно. Бываютъ случаи, что якутъ, у котораго все имущество состоитъ изъ 100 штукъ скота и даже менѣе, проигрываетъ въ вечеръ по 1000 рублей, хотя у него въ карманѣ нѣтъ и копѣйки; въ такомъ случаѣ онъ часто, особенно въ послѣднее время, когда исполненіе словесныхъ условій стало менѣе надежно, даетъ выигравшему росписку, надлежащимъ образомъ засвидѣтельствованную, и потомъ, если не отыграется, по неволѣ расплачивается скотомъ. Есть нѣсколько случаевъ полнаго раззоренія якутовъ вслѣдствіе картежной игры; но, не смотря на все это, пьянство и карты, особенно послѣднія, не составляютъ причины, сколько нибудь серьезной, уменьшенія скотоводства, и, слѣдовательно, обѣднѣнія края, — все это въ большинствѣ случаевъ раззоряетъ отдѣльныхъ лицъ, богатство которыхъ переходитъ въ другія руки. Правда, выигравшій большую сумму непремѣнно броситъ на вѣтеръ нѣсколько десятковъ рублей, но за то проигравшій сократитъ себя на такую-же почти сумму. Но тѣмъ не менѣе карты, въ силу особенностей мѣстной жизни, содѣйствуютъ переходу скота въ руки русскихъ. Два раза въ годъ, какъ сказано было выше, бываютъ улусныя собранія въ Верхоянскѣ, на которыя съѣзжаются не только старосты и выборные, но и многіе богатые люди. Конечно, каждый пріѣхавшій болѣе интересуется картами, чѣмъ дѣлами, и карточныя собранія всегда бываютъ болѣе многочисленны, чѣмъ оффиціальныя дѣловыя. Русскіе, преимущественно изъ менѣе состоятельныхъ или, правильнѣе, — изъ средняго класса приглашаютъ якутовъ поиграть у нихъ въ карты, сами часто не участвуя въ игрѣ. При этомъ они угощаютъ своихъ гостей водкой, беря за нее деньги съ выигрыша. Бутылка не очищенной водки градусовъ въ 35, стоющая въ Верхоянскѣ рубль, во время игры выручаетъ 5 руб., и дѣлается это такимъ образомъ: за каждой таліей штоса, подчуютъ водкою всѣхъ играющихъ, которыхъ бываетъ за столомъ человѣкъ 5 и болѣе. Кто возметъ первую карту, тотъ платитъ рубль, со второй метки другой рубль и т. д. до тѣхъ поръ, пока выручится пять рублей, которые и передаются хозяину; тогда наполняется другая бутылка. Въ это время игра ведется на наличныя деньги, а между тѣмъ рѣдко у кого изъ играющихъ имѣется болѣе 10 р. въ карманѣ, и то часто взятыхъ у кого-нибудь въ долгъ. Поэтому якутъ, проигравшій свои деньги, проситъ у хозяина изъ вырученныхъ за водку въ долгъ и обѣщаетъ ему за 20 р. и дешевле привести осенью жирную корову семи или восьми пудовъ мяса. Такимъ образомъ, всю ночь игра идетъ на одни и тѣ-же деньги, и въ результатѣ выигрываетъ только хозяинъ. Этотъ способъ угощенія якуты называютъ „торóй“, а русскіе — „крюкъ“. За такой „торой“ хозяинъ выручаетъ иногда болѣе 200 р., или примѣрно 10 штукъ скота. Нѣкоторые русскіе только этимъ и живутъ, а другіе пользуются „тороемъ“, какъ средствомъ поправить свои дѣла. Впрочемъ „торой“ недавнее изобрѣтеніе. Прежде многіе русскіе дѣлали такъ называемую „компанію“, т. е. приглашали богатыхъ якутовъ на обѣдъ, за. которымъ, разумѣется, угощали ихъ и водкою. Послѣ обѣда каждый гость клалъ деньги, сколько кто могъ, подъ салфетку и любезно прощался съ хозяиномъ. Къ моему удивленію въ 1891 г. не было сколько-нибудь крупныхъ и извѣстныхъ тороевъ. Новый улусный голова объявилъ гоненіе на карты и обѣщалъ преслѣдовать торой; но якуты отсутствіе послѣднихъ объясняли болѣе тѣмъ, что у нихъ окончательно перевелись деньги.

По минованіи собранія, русскому въ городѣ нечѣмъ поживиться; поэтому они изрѣдка ѣздятъ „въ якуты“ для наживы, причемъ главнымъ средствомъ служитъ опять-же водка; ее продаютъ (въ улусѣ продажа водки запрещена) совершенно открыто, а еще чаще „гостятъ“. Это значитъ, что пріѣзжій, поподчивавши хозяина рюмкой водки, ставитъ передъ нимъ бутылку и говоритъ „гощу“, по якутски „ыеллабынъ" — хозяинъ, взявъ въ руки бутылку, въ свою очередь подчуетъ всѣхъ, присутствующихъ въ юртѣ, и все время часто съ веселою миною бесѣдуетъ съ гостемъ, а иногда исполняетъ это, какъ тяжелый долгъ. Когда водка вся выпита, гостящій даетъ хозяину денегъ 5, 10 и до 20 рублей и получаетъ отъ него корову или коня, что вполнѣ зависитъ отъ усмотрѣнія хозяина, который при этомъ имѣетъ въ виду и степень почетности гостящаго.

Изъ сказаннаго видно, сколь невыгодны оказываются для якутовъ піонеры русской культуры, познакомившіе ихъ съ водкой, картами и т. п. Но быть можетъ возразятъ, что русское владычество приноситъ якутамъ не малую матеріальную пользу; напр. казна раздаетъ инородцамъ въ убытокъ себѣ соль и порохъ по цѣнамъ, существующимъ въ Якутскѣ, — первую по 1 р. 20 к. пудъ, а второй — по 1 р. 30 к. за пару, т. е. за фунтъ пороха и два фунта свинца. Въ небольшомъ количествѣ соли каждый якутъ нуждается не столько для себя, сколько для коровъ, въ случаѣ ихъ болѣзни, пропажи теленка и пр. Прикармливаемая солью корова смирнѣе ведетъ себя во время доенія. Но солью по казенной цѣнѣ пользуются только преимущественно ближайшіе якуты, а при покойномъ губернаторѣ генералѣ Черняевѣ вовсе запрещено было раздавать якутамъ соль въ отместку за отказъ ихъ въ какомъ-то содѣйствіи по перевозкѣ соли въ Верхоянскъ. И теперь, когда соль разрѣшено давать всѣмъ, я видѣлъ такіе примѣры, что въ отдаленныхъ мѣстахъ отъ Верхоянска, верстъ за 300, бѣдные якуты разбирали соль весной у запасшагося ею богача въ долгъ, обязуясь за каждый безмѣнъ соли принести безмѣнъ масла, т. е. за 7½ к. уплатить 50 к. Съ порохомъ происходитъ такая-же исторія; въ отдаленныхъ мѣстахъ, особенно у тунгусовъ, которые въ немъ сильно нуждаются, такъ называемая пара пороха часто продается по 3 р. и дороже.

Теперь мнѣ остается высказать свое мнѣніе о мѣрахъ, которыя можно употребить если не для поднятія благосостоянія края, то для предупрежденія грозящаго ему вымиранія. Первая мысль, которая приходить въ голову человѣку, задающемуся такимъ вопросомъ, состоитъ въ томъ, что нужно содѣйствовать увеличенію количества скота. Въ первые годы моей жизни въ Верхоянскѣ я тоже думалъ такъ, но, когда ближе изучилъ естественныя условія края, то долженъ былъ отказаться отъ этой мысли. Въ самомъ дѣлѣ, свободныхъ покосовъ нигдѣ въ Верхоянскомъ улусѣ нѣтъ; слѣдовательно, нечѣмъ кормить возможный приростъ скота. Правда, въ урожайные годы иногда не все сѣно выкашивается, но за то попадаются такіе годы, когда по недостатку воды сѣно на большинствѣ покосовъ совсѣмъ не косится. Въ такіе годы обыкновенно сокращается количество скота, преимущественно стараются убивать мало-доходный мелкій скотъ, годовалыхъ, двухъ и трехъ-годовалыхъ телятъ, а иногда и жеребятъ. Разъ-же скотоводство сократилось, нужно лѣтъ шесть подъ рядъ урожайныхъ годовъ, чтобы довести количество скота до прежней его величины. Урожай сѣна бываетъ въ большей части случаевъ извѣстенъ напередъ. Если весною снѣгъ, тающій на горахъ, залилъ покосы, на которыхъ якуты дѣлаютъ маленькія плотины для задержки воды, то урожай обезпеченъ; если-же воды мало, то сѣно уродится только на самыхъ мокрыхъ, водянистыхъ мѣстахъ. По рѣдкости и разбросанности народонаселенія въ Верхоянскомъ округѣ, немыслимо предпринять такія сооруженія, которыя обезпечили-бы водой покосы, растянутые на нѣсколько сотъ и даже тысячу верстъ. Конечно, можно лучше утилизировать данные покосы, но для этого нужна культура, высшая якутской, и матеріальныя средства. Впрочемъ, въ Бытантайскихъ частяхъ Дулгалахскаго и Бустахскаго наслега сѣна могло-бы быть накошено больше, чѣмъ сколько нужно для мѣстнаго населенія, почему, по всей вѣроятности, количество скота могло-бы быть тамъ увеличено; но эти мѣста, какъ я уже упомянулъ, эксплуатируются Дулгалахцами и Бустахцами; поэтому весь приростъ скота скоро перешелъ-бы въ ихъ руки и былъ-бы ими съѣденъ или проданъ русскимъ. Кромѣ того, въ сухіе безводные годы, слѣдующіе обыкновенно за малоснѣжными зимами, Дулгалахцы, которые болѣе другихъ при этомъ страдаютъ, арендуютъ свободные покосы на Бытантаѣ и перегоняютъ туда свой скотъ на зиму. Бытантай составляетъ какъ-бы резервный фондъ для Дулгалаха, безъ котораго тамъ уменьшилось бы скотоводство. Въ неурожайные годы платится въ долинѣ Бытантая, за мѣсто на десяти-буласный стогъ, т. е. десятины за 3 или даже 4, отъ 3—10 рублей. Въ обыкновенные-же годы даже въ населенныхъ сравнительно наслегахъ можно снять такой покосъ за 2 р. Но если нельзя увеличить количество рогатаго скота, то быть можетъ слѣдуетъ позаботиться о конномъ скотѣ, который въ большинствѣ случаевъ не требуетъ корма сѣномъ. Но и для кобылъ бываютъ голодныя зимы. Снѣгъ въ Верхоянскомъ улусѣ выпадаетъ довольно поздно, въ началѣ октября, а морозы еще въ сентябрѣ превышаютъ иногда. 20° Цельзія; если вскорѣ послѣ дождя или растаявшаго снѣга, когда трава мокрая, ударять морозы, то трава обледенѣваетъ, и лошадямъ и кобыламъ очень трудно ее добывать Въ такихъ случаяхъ, если хозяинъ не припасъ сѣна для нихъ, онѣ падаютъ въ большомъ количествѣ. Поэтому, если-бы можно было искусственными мѣрами увеличить коневодство, то одного такого голоднаго года достаточно было-бы, чтобы сократить количество коннаго скота до естественной его нормы. Якуты охотно ѣдятъ сдохшій скотъ и падежъ его считали-бы за полъ-бѣды, если-бы онъ былъ жирный; но вообще, за исключеніемъ конца лѣта и начала осени, скотъ у нихъ до того тощъ, что почти не годится въ пищу.

Какія-же въ такомъ случаѣ остаются мѣры къ облегченію бѣдствій, грозящихъ якутамъ? Какъ показано было выше, въ Верхоянскомъ улусѣ уже существуетъ перенаселеніе, т. е. излишекъ противъ населенія, возможнаго въ краѣ по естественнымъ условіямъ, и этому излишку нечѣмъ питаться. Бѣдствіе перенаселенія, какъ тоже было показано, увеличивается еще присутствіемъ въ краѣ русскихъ, не производящихъ ни хлѣба, ни другихъ предметовъ продовольствія. Поэтому единственная надежная мѣра, которую можно рекомендовать, состоитъ въ выселеніи избытка народонаселенія къ устью Яны и берегамъ Ледовитаго Океана, гдѣ водится въ большомъ количествѣ самая лучшая и жирная рыба въ Сѣверномъ краѣ. Въ этомъ отношеніи только Колымское побережье превосходить означенныя выше мѣста. Тамъ, въ Усть-Янскомъ побережьѣ, вѣроятно, не менѣе ⅓ Верхоянскихъ якутовъ наѣдутъ себѣ пищу. Но, конечно, на первый разъ имъ пришлось-бы помочь волосомъ для неводовъ, какъ это и теперь дѣлается Правительствомъ въ Усть-Янскѣ, и раздачею оленей или собакъ для ѣзды. Все это стоило-бы не очень дорого, а самое переселеніе и того дешевле; въ общемъ издержки на одну семью не превышали-бы 50—70 рублей, конечно, при умѣлой постановкѣ дѣла. Но съ другой стороны, какъ-бы не уменьшилось народонаселеніе Верхоянскаго улуса, единовременнымъ переселеніемъ части его, естественный процессъ размноженія можетъ опять привести къ перенаселенію, особенно при содѣйствіи русскихъ, проживающихъ тамъ, благодаря существованію русскаго управленія на общихъ почти со всею Россіею началахъ.

Библіографическій очеркъ:

Николай Петровичъ Левинъ

Сѣверныя окраины Сибири, ихъ настоящее и вѣроятное будущее.

«Восточное Обозрѣнiе» №115, 29 сентября 1895

По поводу книжки г. Ковалика. «Верхоянскіе якуты и ихъ экономическое положеніе». Извѣстія В. Сиб. Отд. Имп. Р. Г. Общ. т. XXV. Ирк. 1895 г.