Автор: Д.К. Сивцев — Суорун Омоллоон 

О художнике Иване Васильевиче Попове 

Иван Васильевич Попов! Обыкновенное, простое русское имя, которое мы встречаем сотни раз, если не тысячи раз. Однако, это имя звучит для меня как-то по-особому близко и тепло. Ведь каждый из нас имеет имена близкие к сердцу.

Он был русским. Родился в 1874 г. Я — якут, родившийся в 1906 г., т.е. моложе его на целых 32 года. Ни какому другому: ни из родни и "предков" я так не тянулся, как к нему — Ивану Васильевичу. 

Он был художником — живописцем, можно сказать, первым светлым лучом в "темном царстве" нашей якутской действительности того времени. Но эту сторону его личности я тогда еще не понимал. В чем дело? Очевидно, он меня (конечно, не одного только меня) притягивал своей душевной мягкостью, сердечностью, доброжелательностью и широтой своих познаний. Видимо, каждого из нас он видел, что называется сердцем. И в самом деле, что может быть для нас дороже, чем сердечность, проявляемая к нам с чьей-либо стороны. 

Откуда у него была такая сердечность и доброта? Врожденная, исконная или благоприобретенная?

Его прадед, Андрей Попов, родом из г. Рязани. В качестве рабочего какой-то промысловой шхуны он попал на Аляску: сначала — на остров Кадьяк, а затем — на Ситху, в Новоархангельск, где женился на алеутке и остался там до самой смерти.

У них в 1828 году родился сын Степан, дед Ивана Васильевича, который с 17 лет устроился служить пономарем. Степан вскоре вернулся на родину отца и в Устье-Уде женился. У них родился сын Василий — отец Ивана Васильевича. А затем осел в якутском селении Чурапча, где и умер в 1869 году. А его сын Василий, став священником, женился на дочери настоятеля Ытык Кёльской Преображенской церкви Димитриана Попова — Капитолине. 

У них в 1874 г. родился сын Ванчюра — будущий художник Иван Васильевич Попов.

Его дед (по материнской линии) — протоиерей Димитриан Дмитриевич Попов, происходил от русских выходцев из европейской части России. Родился он в с. Покровске в 80 км от г. Якутска. Отец его служил дьяконом, а сам Димитриан окончил Иркутскую духовную семинарию. В Иркутске он женился на дочери няни детей декабристов (Трубецких или Волконских) — Татьяне Федоровне Косыгиной, блестяще окончившей институт им. Медведковой. Молодая чета выехала в г. Якутск, а затем в 1851 г. поселилась в с. Ытык Кёль Ботурусского улуса, где они остались до конца своей жизни. Димитриан умер в 1896 г., а Татьяна — позже на 3 года.

Как видим, корни родословного древа Ивана Васильевича выросли на исконно русской земле. Он потомок простых русских людей, нашедших себе жизненную пристань в далекой Сибири, точнее, любовь к людям и жизни, трудолюбие и тягу ко всему светлому и здравому он унаследовал от духовных традиций русского народа. Вот почему его по-детски чистое, чуткое сердце не могло примириться с тяжестью жизни якутского народа, заброшенного на самый холодный, полуночный край земли. Он очень рано в своих дневниково-литературных записях писал: "Побольше сюда света — свет разгонит тьму". Он не спешил найти себе радость и счастье в семейной жизни. Получив образование в Якутске и Петербурге, став художником и известным деятелем культуры, с жаром занимался разнообразной деятельностью, чтоб "разогнать тьму", нависшую над его родиной, Якутией. 

И лишь когда ему стукнуло 35 лет, он женился на неграмотной якутской девушке из беднейшей семьи и к тому же ещё больной. Конечно, Иван Васильевич это сделал по велению своего сердца, по чувству высокой благородной любви и сострадания. Он написал с неё портрет, который подарил своему лучшему другу, земляку, учёному-этнографу из Петербурга В.Н. Васильеву, "вытащившего" его из якутской глуши в Петербург на учёбу. Портрету дал название "Красавица Севера".

По душевному складу приверженец всего идеального и уверенный в победе Некрасовского "доброго, разумного и вечного", Иван Васильевич, был уверен, что сможет спасти свою любовь от коварной болезни — чахотки. Недаром он писал: "Здесь не человек, царь земли, царствует, а ничтожный микроб... Если не чахоточная бацилла, то чесоточный клещ, если не они царят то другие..." Но спасти от смерти свою любовь он не смог, хотя и пользовался славой врачевателя от разных болезней и умел пользоваться медицинскими средствами своего времени... От его первой любви Лукии Никитиной, которую он звал Ленчик, осталась дочь Фомаида. Это было в 1910 году...

В 1923 году он женился вновь на якутской девушке из бедной семьи, батрачке Фёкле Халыевой, опять-таки больной туберкулёзом. Но, к счастью, на этот раз Иван Васильевич смог избавить её от страшной болезни — чахотки и заиметь от неё пятерых детей — трёх сыновей и двух дочерей.

Как талантливый художник, прекрасный фотограф, неутомимый исследователь-этнограф, знаток якутской древности, он обрел широкую известность уже в годы учебы в Петербурге. Но, однако, судьба уготовила ему многотрудную жизнь.

Маленький Ванчюра Попов уже в детские годы перенёс чёрную оспу. Поэтому он позже мог смело оказывать помощь больным оспой. Более того, его отправляли в Вилюйский округ к прокаженным. Об этом свидетельствуют фотографии, заснятые им.

Иван Васильевич пережил четыре войны и их тяжелые последствия: Русско-японской — 1904 — 1905 гг., первой империалистической — 1914 — 1917 гг., Гражданской — 1921 — 1927 гг., и Великой Отечественной — 1941 — 1945 гг. От первых двух войн он уцелел, благодаря тому, что в первом случае служил псаломщиком в тюремной церкви г. Якутска, а во второй — в Таттинской Николаевской церкви, иконостас которой в 1911 — 1912 гг. был им самим расписан. Гражданская война отняла у него родного брата Николая — председателя местного сельского совета и его любимую жену, учительницу, которых белобандиты зверски убили в 1922 г. А четвертая война, война против фашистской Германии можно сказать, унесла из жизни его самого.

Будучи крайне бедным, многосемейным, не требовательным к себе в быту и абсолютным бессеребреником, строго исполняя в военное время службу метеоролога, обязанного давать точные сведения через каждый час, умер от переутомления и от недоедания (голода)...

Отец Ивана Васильевича, Василий Степанович Попов, был священником, а дедушка (по матери) — протоиереем. Они были знатоками якутского языка. Отец первым в области прочитал проповедь на якутском языке среди своих прихожан в селе Черкёх, за что был удостоен благодарности епископа Дионисия. А дедушка Димитриан был одним из участников создания знаменитого "Словаря якутского языка", составленного политическим ссыльным Э.К. Пекарским. А сам Иван Васильевич, будучи семинаристом, он рано начал писать иконы и расписал иконостасы двух церквей. Значит, выходит, он в какой-то степени и "иконописец". Всё это в годы разгула классовой борьбы давало повод активистам комсомола и партии обвинять художника как "отпрыска" классовых врагов — церковников. И всё это ему надо было стерпеть, выдержать. Тут надо было действительно быть "рабом божьим", воспитанным в духе смирения и многотерпения. И для смягчения своей "вины" художнику приходилось Волревкому и клубу оформлять стенные газеты, писать лозунги и т.п.

Я помню, как Иван Васильевич, однажды засвидетельствовал мне свое благодарное чувство к одному из руководителей районной власти. Это был председатель райисполкома Захар Васильевич Сыроватский. Он хорошо рисовал и слыл среди нас, слушателей педагогического техникума, художником. Вот он как-то однажды обрадовал Ивана Васильевича: притащил (ночью) завернутый в трубку большой старый холст и сказал: "Иван Васильевич, может быть, этот старый холст Вам на что-нибудь пригодится..." Отложил в сторону и ушел. Иван Васильевич из любопытства развернул холст и увидел. Образ Христа Спасителя-Вседержителя, написанный им в молодые годы по заказу его отца для Ытык Кёльской Преображенской церкви. Вот тебе и коммунист-атеист! Но где он нашел это полотно Захар Васильевич не сказал. Воистину — свет не без добрых людей... Икона (120x120 см) сейчас висит в алтаре Владимирской церкви села Черкёх. 

По признанию самого художника, сделанного им перед смертью у него пропали более 60-ти работ и множество рисунков, подаренных, проданных за бесценок или не возвращенных ему. В числе этих работ, конечно, были работы, которыми он в творческом отношении очень дорожил, например, портрет Ленчика (жены), первый вариант "Шамана", "Бедная юрта", "Усадьба якута", "Манчаары", копии с картин великих художников, пейзажи, этюды и т.д. Незавершенными остались давно задуманные полотна: "Ковер тайги", "Эллэй и Омогой", "Как юрта встретила революцию", "Портрет П.А. Ойунского" и др.

Не имея ни средств, ни возможностей заниматься только своим профессиональным творческим трудом, художник десятки лет проработал учителем в селах Черкёх, Ытык Кёль, Олба, Игидейцы, оформляя митинговые трибуны, стенные газеты или в лучшем случае получая заказы на реставрацию музейных экспонатов. Односельчанами он был избран председателем Сельского Совета. Уважал и поддерживал Ивана Васильевича П.А. Ойунский, возглавлявший тогда научно-исследовательское общество "Саха кэскилэ". В своих письмах писатель и ученый П.А. Ойунский просил Ивана Васильевича высказать свое мнение относительно трудно объяснимых моментов в якутском народном эпосе-олонхо.

Но, к сожалению, в 1927 г. Ойунский был отстранен от руководящих постов как "националист", а позже, в 1939 г. был объявлен (без судебного приговора) "врагом народа" и погиб мученической смертью в якутской тюрьме. 

Вот в какое трудное, жестокое и смутное время жил и трудился первый профессиональный художник Якутии, питомец знаменитой русской реалистической школы живописи передвижников, исследователь-подвижник самобытной культуры якутского народа, русский по крови, якутянин по рождению, разносторонне одаренный основоположник изобразительного искусства Якутии и потомственный русский просветитель — Иван Васильевич Попов. 

Но, несмотря на все это, Иван Васильевич Попов своим бескорыстным подвижническим трудом оставил нам большое духовное наследство, которое мы по существу еще серьезно не оценили, не изучили и толком не использовали. Только искусствовед И.А. Потапов посвятил творчеству художника большую обзорную статью. А жизнь и труд И.В. Попова достойны монографического исследования. Именно — монографии на общеисторическом фоне!

Персональная выставка его картин была устроена впервые в 1974 году, в связи 100-летием со дня рождения.

Главное его наследие, имеющее для нас первостепенное историческое и художественно-эстетическое значение — это, конечно, его картины.

И.В. Попов был продолжателем идей демократических просветительских традиций русской художественной интеллигенции и миссионеров русской православной церкви, подвижником которой был архиепископ Камчатский, Курильский и Алеутский Преосвященный Иннокентий (Вениаминов). Именно ученики и последователи Вениаминова — архиепископ Якутский и Вилюйский Мелетий и протоиерей Димитриан Попов, помогли и наставили Ваню Попова получить образование и стать профессиональным художником. Вот как писал он о помощи архиепископа Мелетия в своей автобиографии: "Художественные мои способности были известны епископу Мелетию, который накупил мне красок, кистей, холста и даже отвел мне отдельную комнату и внушил мне мысль не оставлять под спудом художественных способностей и заронил мысль о необходимости получения специального художественного образования. В благодарность епископу я написал картину "Христос и евангелист Иоанн" и подарил ему. Картина эта имела успех".

В первое время молодой Иван Попов делал живописные портреты с фотографий епископов и некоторых якутских губернаторов (Черняева, Крафта). Из этих работ, сохранившихся до настоящего времени представ-ляют интерес портрет протоиерея Д.В. Хитрова, создателя "Краткой грамматики якутского языка" и переводчика священного Евангелия на якутский язык, изданных в 1858 году. Художником также был написан маслом портрет с фотографии Митрополита Московского Иннокентия (Вениаминова). Портрет уничтожен огнем при пожаре архиерейского дома, но раскрашенную фотографию с портрета художник до последних дней своей жизни хранил у себя, поставив на своем столе, стоящем рядом с кроватью. Фотопортрет этот сейчас находится у сына художника — Ивана Ивановича Попова.

Придавая серьезное значение школе копирования, Иван Васильевич впервые годы учебы в Петербурге много работал над копиями мастеров живописи мирового класса. Из этих копий, сохранились: "Мадонна Литта" Леонардо да Винчи, выполненная с оригинала в Эрмитаже; "Св. Цецилия" Карло Дольчи из собрания Румянцевского музея; "Динарий кесаря" Тициана, написанная с репродукции; "Моление о чаше", "Иуда" — Н.Н. Ге; "Русская девушка" К.Б. Венича, скопированные с оригиналов, хранящихся в Русском музее.

Для нас, якутян, живущих далеко от центров мировой культуры, встреча с творениями великих художников прошлого через копии нашего земляка И.В. Попова — праздник, редко выпадающий на долю провинциальных любителей искусства.

А творения самого Ивана Васильевича как носителя русской демократической реалистической школы живописи, представляющей собою одну из вершин мировой художественной культуры, для нас имеют неоценимое и непреходящее значение. Это — национальное достояние огромной ценности. 

Не претендуя на компетентную интерпретацию работ художника, я остановлюсь лишь на тех произведениях художника, которые радуют и волнуют меня лично. 

Среди них: "Якутск в конце XVII столетия", образ нашего древнего города, "Интерьер якутской урасы", "Шаман", "Телёнок" — с мокрой мордочкой, тоскливо глядящий на мир, "Золотая лиственница" — лирический пейзаж на фоне таежной речки Татты, "Чичмахская часовня" — в якутско-византийском стиле, "Две обители Ленчик" — реквием художника по своей первой любви, "Коля-сын" — портрет первенца художника, "Портрет олонхосута Табаахырова" — старого, но еще не сломленного духом народного певца.

Замечательных картин, этюдов, рисунков у художника много. Их каждому любителю искусства необходимо видеть и знать каждому лично, воочию пережить прекрасные мгновения наедине с самим произведением.

А скольких добрых работ Ивана Васильевича, отмеченных печатью его большого таланта, в результате невнимательного отношения к его деятельности и жизни, мы лишились навсегда. Ревностный поборник охраны духовной культуры народа, фольклорист, ставший при жизни человеком-легендой, Сэсэн Боло, еще в 1936 г. в своей статье в газете "Социалистическая Якутия" писал, что подобное "невнимание", "как преступное отношение к деятелю культуры". 

Иван Васильевич писал: "Искусство и наука равноправны. Подход к натуре — основное правило для всякого рисунка... Искусство очень удобное средство для воспитания эстетического восприятия, так как в них дана красота в сгущенном виде. Но красота, вообще говоря, находится в окружающей нас реальной действительности". Художник от этих своих установок никогда не отходил. Он был и остался убежденным реалистом. Воспроизводя образы народного творчества и обращаясь к простым, мотивам родной природы, он создавал картины, проникнутые чувством патриотизма. Вот почему художник очень близок и дорог простым людям, их чувствам и мыслям, людям родной якутской земли.

Но наследство, оставленное И.В. Поповым — художником, этнографом, иконописцем, фотографом, исследователем устной народной литературы, народной медицины — огромно.

Будучи этнографом он особую заботу проявил в отношении охраны памятников культуры и искусства ставшего для него родным якутского народа. Он с большим энтузиазмом, изучая, собирая и коллекционируя, отправлял огромное количество лучших этнографических материалов в местные, российские и зарубежные музеи. Только в 1914 году, он выслал в Германию через фирму Е.Н. Александера 5 ящиков экспонатов из 1226 предметов, состоящих из серебряных украшений, меховой одежды и других изделий якутских мастеров. Эти вещи попали в этнографические музеи Берлина, Гамбурга, Лейпцига, Франкфурта-на-Майне. А сколько было доставлено в местный Якутский краеведческий музей, в музей Антропологии и этнографии им.Петра I, Александра III в Петербурге и в другие музеи, нам неизвестно. Слава богу, благодаря дальновидности Ивана Васильевича, эти реликвии культуры и искусства нашего народа хранятся в фондах музеев зарубежных стран и России. В этом отчетливо видна колоссальная заслуга И.В. Попова. Наша задача на ближайшее время состоит в том, чтобы это бесценное наследие использовать в популяризации материальной и духовной культуры своего народа и организовать его научное изучение и освоение.

Большую ценность представляют и фотографии художника. Он был высококлассным мастером художественной фотографии. Он в своих фотографиях раскрывал бедственное положение народа и в то же время показывал трудолюбие простых людей, их добрый нрав: оптимизм и умение ценить и создавать красоту в жизни. Иван Васильевич занимался фотографией с молодых лет, примерно до 1914 года. В справочной книге по коллекциям Сибири и Дальнего Востока музея Этнографии народов СССР за 1904 год сделана запись (за порядковым номером 200, по номеру коллекции 1085) по народностям "якуты" и "русские" о приобретении от И.В. Попова 100 штук фотографий. Фотографии эти и негативы к ним хранятся в отделе фототеки музея. Это запись только об одном поступлении. А может быть еще были поступления? Многие из этих фотографий со дня поступления в фонд музея по сей день использовались и используются во многих научных, учебных и периодических изданиях Москвы, Петербурга и Якутска. К сожалению, не во всех случаях делается указание на имя автора фотографий И.В. Попова.

Иван Васильевич выпустил большое количество почтовых открыток. В 1910 г. ему удалось через компанию "Шерер и Наггольц" заказать в Германии открытки со своих снимков. Из его письма на имя П.И. Бердникова от 11 января 1910 г. известно, что он должен был из-за границы получить 20000 открыток на якутские сюжеты. Это популярное наследие художника, получившее признание широкой общественности еще в дореволюционное время, остается у нас до сей поры вне нашего интереса, как с точки зрения художественной, научной, так и исторической ценности. 

И.В.Попов, чтобы знать характер якутов во всех его проявлениях, не обошел своим вниманием и устное народное творчество, т.е. якутский фольклор. Прекрасно владея якутским языком, он мог сколько угодно беседовать с любым стариком или старушкой. Это помогало ему успешно и досконально записывать различные предания старины, песни, загадки, заговоры, народные приметы, язык сновидений, приемы народной медицины и русские слова, вошедшие в лексику якутского языка. Эти материалы, характеризующие традиционную культуру древних якутов, попав в разные руки или архивы учреждений, находятся в разбросанном состоянии и ни в какой мере не учтены и не обработаны. Только небольшая часть использована кандидатом филологических наук С.П. Ойунской в её сборнике "Якутские загадки". 

Когда у нас в республике встала проблема возрождения и развития традиционной народной культуры, использование богатого научно-художественного наследия талантливого художника-реалиста, этнографа-подвижника и потомственного русского просветителя Ивана Васильевича Попова оказало бы нам неоценимо большую помощь в успешном решении проблем, связанных с развитием национальной культуры. 

Как человек, считающий Ивана Васильевича Попова своим духовным отцом, самым мудрым и бескорыстным наставником-учителем, по долгу увековечения его светлой памяти, я составил скромный фотоальбом, посвященный его творчеству и жизни. Но если не сделать это мне к 120-летию со дня его рождения, то, может быть, мне 87-летнему старику, будет поздновато. Не хочется остаться мертвым должником за все то доброе, которое он оказал мне и моему народу. 

Всем кто оказал мне помощь в подготовке к выпуску сего скромного труда — приношу свою искреннюю благодарность!