Въ одинъ изъ осеннихъ дней 1906 года во дворъ Захудаловскаго купца Кощеева вошло двое людей, спросившіе хозяина. Найдя его около кухни, пришедшіе почтительно доложили, что они пришли къ нему съ просьбой и просили удѣлить имъ немного времени. Кощеевъ, подозрительно оглядѣвъ непрошенныхъ гостей изъ—подъ надвинутаго на глаза кондыря своеобразной шапки, пригласилъ ихъ въ домъ.
— „Моментъ приближается" — шепнулъ одинъ изъ пришедшихъ другому, когда вошли въ переднюю и начали снимать верхнее платье. Хозяинъ, пробѣжавъ почти бѣгомъ во внутреннія комнаты, вскорѣ возвратился, и старшій изъ гостей, поздоровавшись съ Кощеевымъ, представилъ своего спутника и всѣ трое прошли въ пріемную.
— „Ну, что скажете?" — сказалъ Кощеевъ, приглашая посѣтителей сѣсть.
Одинъ изъ пришедшихъ вынулъ изъ бокового кармана бумагу и, подавая ее хозяину, началъ: — „пришли мы, Дмитрій Николаевичъ по порученію общества взаимопомощи Захудаловскихъ прикащиковъ съ просьбой, которая изложена вотъ въ этой бумагѣ; будьте добры прочитать ее, а затѣмъ мы ознакомимъ васъ со всѣми подробностями".
— „Такъ это не ко мнѣ: я въ обществѣ этомъ не состою" — отрѣзалъ Кощеевъ, возвращая бумагу. Просители настаивали потратить хотя бы нѣсколько минутъ для ознакомленія съ просьбой, и хозяинъ, напяливъ на носъ пенсне, перевязанное въ переносьѣ красной тряпочкой, началъ читать въ слухъ, но вскорѣ, оборвавъ чтеніе на полусловѣ, съ нетерпѣніемъ бросилъ бумагу на столъ и разразился цѣлымъ потокомъ обличенія.
— „Что тутъ читать, знаю о чемъ! Это общество приказчиковъ я давно собираюсь закрыть, надо вотъ только переговорить кое—съ кѣмъ. И на что, въ самомъ дѣлѣ, это похоже: вмѣсто того, чтобы работать, приказчики начали заниматься танцами! Да виданое ли это дѣло? Да развѣ они танцевать нанимались къ хозяевамъ? Дошло до того, что хозяинъ теперь работаетъ, а приказчикъ танцуетъ".
Какъ ни старались просители—приказчики разъяснить Кощееву, что его негодованіе здѣсь не къ мѣсту, — ругать приказчиковъ не за что: если они танцуютъ, то дѣлаютъ это въ свободное отъ работы время, что хозяева могутъ дѣлать тоже самое, если ужъ имъ завидно; а если хозяева завидуютъ положенію приказчиковъ, то приказчики обмѣняются съ ними своимъ положеніемъ, ничего не помогало, Кощеевъ громилъ и громилъ. Наконецъ онъ не выдержалъ и убѣжалъ изъ комнаты. Оставшіеся просители еле удерживались, чтобы не разразиться хохотомъ. — „Вотъ такъ типъ!" — промолвилъ одинъ изъ нихъ, оправившись отъ сюрприза — „такую-бы рѣчь да въ грамофонъ — сколько удовольствія доставили бы потомству".
Когда Кощеевъ вернулся, просители приступили къ нему за окончательнымъ отвѣтомъ на ихъ просьбу, но онъ. какъ бы не слыша ихъ, заявилъ: — „у меня вотъ брюхо болитъ, не знаю, что мнѣ съ нимъ и дѣлать".
Послѣ небольшой бесѣды о діэтѣ, о водолѣченіи и вообще на гигіеническую тему, приказчики снова за свое: — „что же всетаки скажете намъ, Дмитрій Николаевичъ, на наше обращеніе къ вамъ? Намъ необходимъ вашъ отвѣтъ для доклада общему собранію".
— „Да что тутъ много говорить" — отвѣчалъ Кощеевъ — „кто же строитъ дома на чужія деньги? Вы хотите построить домъ, ну такъ и стройте себѣ на здоровье, а только я вамъ не помощникъ. И зачѣмъ вы лѣзете въ мирскую суету въ нынѣшнее тревожное время, когда надо всѣ помыслы направлять къ Богу? Ну этотъ еще молодой, а ты—то, старикъ, зачѣмъ туда-же лѣзешь?" — продолжалъ онъ, обращаясь къ старшему приказчику. — „Вотъ ужо поѣду въ Москву, увижу вашихъ хозяевъ и разскажу имъ, что вы тутъ устраиваете".
Приказчики, видя, что каменное сердце Кощеева остается такимъ же твердымъ, распрощались и пошли, напутствуемые совѣтами удаляться отъ суеты мірской. На прощаніе они выразили Кощееву пожеланіе, чтобы ему было съ чѣмъ явиться на страшный судъ. Выйдя на улицу, оба просителя остановились въ нерѣшительности.
— „Стоитъ ли идти сегодня къ кому—нибудь изъ остальныхъ, куда посылаетъ насъ общество, или ограничиться на сегодня однимъ допотопнымъ экземпляромъ, котораго посѣтили?"
— „Сходить еще къ купцу Сутягину, авось онъ сгладитъ непріятное впечатлѣніе, полученное отъ посѣщенія Кощеева". Пошли.
Сутягинъ принялъ весьма любезно. Не смотря на то, что манеры его напоминали iезуита и непріятный голосъ чуткому человѣку давалъ понять, что отъ такихъ людей добра не ждутъ, просителямъ показалось, что человѣкъ этотъ еще не превратился въ чудовище, подобное Кощееву. Передавъ письменное обращеніе общества Захудаловскихъ приказчиковъ, просители познакомили Сутягина съ подробностями проекта о постройкѣ зданія, о цѣляхъ общества, о необходимости имѣть собственное зданіе, объ условіяхъ погашенія ссуды, которую приказчики просятъ у хозяевъ; сообщили также и о сочувственномъ отношеніи владѣльцевъ крупныхъ фирмъ Захудаловска къ намѣреніямъ общества построить свой домъ. Сутягинъ, внимательно выслушавъ просителей, заявилъ, что онъ тоже сочувствуетъ этому хорошему дѣлу, но кто—же будетъ платить ему деньги, которыя онъ дастъ на постройку дома?
— „Какъ кто? — конечно, общество приказчиковъ".
— „Какъ—же я найду это общество? Это вѣдь, не одно какое—нибудь лицо, это “нѣчто неопредѣленное".
Приказчики начали объяснять ему, что въ обеспеченіе ссуды хозяевъ у нихъ во первыхъ остается въ закладѣ самый домъ до уплаты всего долга, затѣмъ у общества имѣется имущество, которымъ оно также отвѣчаетъ, въ случаѣ неуплаты долга въ срокъ и, наконецъ, общество приказчиковъ представляетъ изъ себя существующую реальную величину, а не воздушную матерію, такъ что вопросъ о томъ, съ кого получать деньги, въ данномъ случаѣ излишенъ. Доводы эти не возымѣли дѣйствія: Сутягинъ при всемъ своемъ „сочувствіи" къ приказчикамъ, горбы которыхъ помогали ему сколачивать капиталъ, не нашелъ возможности дать взаймы нѣсколько сотенъ рублей, т.к. общество приказчиковъ представляется-де ему неопредѣленной величиной. На прощанье онъ далъ отеческій совѣть — уполномочитъ одного изъ членовъ общества довѣренностью на пріемъ ссуды, съ отвѣтственностью за неудачи всѣмъ своимъ личнымъ имуществомъ.
Съ горькимъ чувствомъ обиды вышли депутаты. Еще тяжелѣе стало на сердцѣ отъ посѣщенія этого благодѣтеля, еще больнѣе за просьбы предъ такимъ кулакомъ, какъ Ѳедотъ Сутягинъ.
— „Первый изъ посѣщенныхъ хотя откровенно высказалъ свое отношеніе къ намъ, а этотъ къ чему-то прикрылъ свою физіономію вывѣской, на которой написано „человѣкъ"; неужели онъ думаетъ, что мы не поймемъ"?
— „Зато у насъ есть нѣкоторое удовлетвореніе", — замѣтилъ философски спутникъ, — „мы окончательно убѣдились, что изъ камней вода не течетъ".
Ал. С.
«Якутский край» №7, 22 iюля 1907 г.
(OCR: Аристарх Северин)
Черезъ двадцать лѣтъ.
— „Что за чудеса?" невольно спросилъ самаго себя Иванъ Ивановичъ Поповъ, выйдя рано утромъ на верхнюю палубу почтоваго парохода, приближавшагося въ этотъ моментъ къ Якутску. „Только вчера капитанъ говорилъ, что пристанемъ на Осенней, т.к. въ Якутскъ попасть нельзя, — вода мала, а сейчасъ подплываемъ къ городу. Кромѣ того вчера шли съ обычнымъ опозданіемъ на 37 часовъ, слѣдовательно не могли же за ночь загнать полторы сутокъ?" — вполнѣ резонно разсуждалъ Иванъ Ивановичъ. Но то, что онъ увидалъ дальше, заставило перестать удивляться. Прежде всего пароходъ, на которомъ онъ очутился, оказался не тѣмъ, что везъ его вчера: вмѣсто тихой „Тайги", только вчера прожегшей искрами изъ трубы его шляпу и пиджакъ, летѣлъ, безшумно разсѣкая воду, огромный теплоходъ. Но не только „Тайга", даже Якутскъ оказался не Якутскомъ, а какой-то заморской столицей. Усумнившись въ томъ, что онъ пріѣхалъ туда, куда нужно, Иванъ Ивановичъ спросилъ ходившаго по палубѣ галантнаго помощника капитана: „Скажите пожалуйста, неужели это Якутскъ?". „Помилуйте, — а иначе что-же?" — отвѣчалъ тотъ вопросомъ. Иванъ Ивановичъ началъ разсматривать свой родной городъ, покинутый имъ двадцать лѣтъ тому назадъ. Отъ прежняго Якутска остался только одинъ монастырь. Даже Кушнаревскій магазинъ и Васильевская кладовая какъ-то затерялись среди новыхъ построекъ, не говоря уже о Палаццо Дожей, именемъ котораго одинъ якутянинъ, побывавшій въ Венеціи, окрестилъ старое кружало. Пройдя по довольно широкому каналу, прорытому къ Якутску отъ Кутердяха, пароходъ, замедливъ ходъ, подошелъ къ набережной, отдѣланной табагинскимъ камнемъ. На верхней палубѣ парохода, а также на берегу было много народа. Берегъ, на разстояніи не менѣе версты, былъ заставленъ судами разнообразныхъ типовъ, производившими нагрузку и выгрузку. Не смотря на раннее время, на пристани царило оживленіе. Приходящіе съ трехъ сторонъ вагоны трамвая привозили и отвозили массу народа. Десятки мальчишекъ съ крикомъ предлагали утреннее изданіе газеты „Якутская Окраина". Чтобы войти хоть сколько-нибудь въ курсъ совершенно новой для него жизни, Иванъ Ивановичъ купилъ за три копѣйки номеръ газеты, размѣромъ съ „Русское Слово", сѣлъ на позваннаго носильщикомъ извощика и поѣхалъ, попросивъ везти въ лучшую гостинницу. При приближеніи къ центру города все чаще раздавались звонки трамвая, гудки автомобилей и велосипедистовъ и топотъ лошадей по гладкой мостовой. Чувствуя, что онъ ѣдетъ по знакомымъ улицамъ, Иванъ Ивановичъ не узнавалъ ихъ. Вскорѣ извощикъ остановился около красиваго подъѣзда гостинницы „Отель Централь". Поднимаясь по лѣстницѣ, Иванъ Ивановичъ встрѣтилъ сѣдого господина, съ удивительно знакомыми чертами лица. „Боже мой — да это ты, Андрей Степановичъ! Ну, братъ, теперь не отпущу, чего бы это ни стоило; я пришибленъ видѣннымъ и слышаннымъ. Будь отцомъ роднымъ — разскажи что случилось съ Якутскомъ. Какъ онъ изъ деревни превратился въ нѣчто неописуемое?". Андрей Степановичъ Винокуровъ, обрадованный встрѣчей, прослезился и, крѣпко обнимая пріятеля, лепеталъ: „все, все разскажу по порядку".
Черезъ полчаса друзья сидѣли за самоваромъ. „Прежде всего" — началъ Андрей Степановичъ — „сидишь ты въ лучшей гостинницѣ, построенной пріѣзжимъ агрономомъ, рядомъ съ собраніемъ. Красивое каменное зданіе въ мавританскомъ стилѣ, мимо котораго ты ѣхалъ, это — Общественное собраніе, которое, какъ видишь, совсѣмъ не похоже на прежнее низенькое строеніе, съ протекающей деревянной крышей съ заплатами. Въ этомъ зданіи, виднѣющемся изъ окна, ты пожалуй и не узнаешь бывшій гостинный дворъ, который преобразился, когда все зданіе перешло въ руки города. Теперь, когда надстроили второй этажъ, когда нѣтъ ни одного пустующаго магазина, гостинный дворъ похожъ на петербургскій. По длинѣ вывѣски Общества потребителей, тянущейся на половину ширины гостиннаго двора, ты можешь судить объ увеличеніи этого О-ва. Ты спрашиваешь, когда начались волшебныя времена для Якутска? Вскорѣ же послѣ твоего отъѣзда. Начало, пожалуй, слѣдуетъ считать съ момента рѣшенія вопроса о проведеніи желѣзной дороги отъ Тайшета на Устькутъ, которая лѣтъ черезъ десять превратилась въ Сѣверо - Байкальскую магистраль. Дорога на Устькутъ сразу оживила весь край. Пароходство увеличилось въ четыре раза, фрахты спустились ниже волжскихъ, т.к. лежащій у самыхъ рѣкъ каменный уголь обходится въ 5—6 копѣекъ за пудъ въ Якутскѣ. Скотоводство въ области достигло чудовищныхъ размѣровъ, снабжая мясомъ почти всю Восточную Сибирь, а также и Америку и Европу черезъ С. Ледовитый океанъ. Вскорѣ послѣ дороги намъ дали земство, а также избирательныя права въ Государственную Думу. Наше молодое земство вынесло на плечахъ своихъ огромную работу. Во всей области ты не найдешь ни одного неграмотнаго молодого якута, не говоря уже о русскихъ. Городское самоуправленіе не только не отстаетъ отъ земства, но идетъ впереди, что, конечно, вполнѣ понятно, т.к. у города больше и силъ и матеріальныхъ средствъ. Бюджетъ города удесятерился за послѣдніе пятнадцать лѣтъ. Ссуда на оборудованіе электрическаго освѣщенія давнымъ давно погашена, городъ обзавелся трамваемъ, приносящимъ не малую пользу, не смотря на дешевизну проѣзда, водопроводомъ и канализаціей. Телефонная сѣть, сданная только въ прошломъ году въ казну, насчитываетъ 2500 абонентовъ, не считая другихъ городовъ области, тоже соединенныхъ между собою. Окрестныя села — всѣ соединены съ Якутскомъ телефономъ. Почтово-телеграфная контора, помѣщавшаяся ранѣе, вопреки здравому смыслу, на окраинѣ города, перенесена въ центръ и почта получается черезъ день. Проведеніе почтоваго зимняго тракта на Неверъ, принесло массу благъ. Проѣздъ изъ Якутска до Невера отнимаетъ только 6—7 дней, при чемъ путешествіе совершается въ большихъ, теплыхъ и легкихъ возкахъ, въ видѣ маленькихъ вагоновъ трамвая, вмѣщающихъ шесть человѣкъ. Возки эти везутся тройкой и, такимъ образомъ, проѣздъ изъ Якутска до Невера обходится, считая по три копѣйки на версту съ лошади, по восемнадцати—двадцати рублей съ человѣка. Благопріятнымъ разрѣшеніемъ вопроса о направленіи желѣзной дороги, проведеніемъ почтоваго тракта на Неверъ, полученіемъ земства и избирательныхъ правъ въ Думу область обязана своему, старому уже теперь, губернатору, который чуть было не покинулъ край въ самый интересный моментъ.
«Якутская окраина» №26, среда, 29 августа 1912 г.
(Продолженіе).
—„Къ великому удивленію" — продолжалъ Андрей Степановичъ — „губернаторъ вернулся съ супругой и многіе семейные чиновники даже другихъ вѣдомствъ облегченно вздохнули. Весьма жаль, что хорошіе примѣры не заразительны: бывшій нашъ голова, извѣстный Донъ-Жуанъ, остался одинокимъ и это одиночество заставило его въ одинъ, какъ говорится въ романахъ, прекрасный день превратиться въ... монаха. Каждый день, придя въ монастырь ко всенощной, ты можешь видѣть монаха, сторонящагося людей, бьющаго безчисленные поклоны. Въ послѣднее время онъ былъ всѣми оставленъ; на немъ, какъ нельзя болѣе ярко, оправдалось изреченіе древняго якутскаго мудреца: „связь людей на почвѣ угожденія желудку — хрупка".
Особое вниманіе населенія области было направлено на дѣло народнаго образованія. Здѣсь трудились и трудятся всѣ, кто можетъ. Большую помощь въ этомъ дѣлѣ, оказалъ якутскій Мафусаилъ, бывшій коммерціи совѣтникъ. Отставъ отъ древняго Мафусаила въ лѣтахъ, нашъ обогналъ его въ чинѣ: за пожертвованіе трехсотъ тысячъ рублей на народный университетъ въ Якутскѣ онъ произведенъ въ дѣйствительные статскіе совѣтники. Полученіе чина нисколько не измѣнило послѣдняго изъ Могиканъ и не даромъ весь Якутскъ зоветъ его генералъ - оригиналомъ.
Въ пожертвованіяхъ на общественныя учрежденія явился соперникъ генералъ - оригиналу, въ лицѣ купца Архангельцева и, благодаря этимъ двумъ представителямъ добраго стараго времени, Якутскъ пріобрѣлъ много такого, чего не найдете въ большихъ губернскихъ городахъ. Всѣ, кто могъ, помогали, и даже нѣкоторые ростовщики отказались, на пользу просвѣщенія, отъ половины получаемыхъ процентовъ, довольствуясь десятью— пятнадцатью годовыхъ. Благодаря такой дружной работѣ, возможность полученія образованія облегчена до минимума: учащіеся пользуются безплатно учебниками и учебными принадлежностями, а бѣдные живутъ въ безплатныхъ общественныхъ интернатахъ.
Общественный кинематографъ, начало которому было положено двадцать лѣтъ тому назадъ группой лицъ, пожертвовавшихъ его для просвѣтительныхъ цѣлей, превратился въ огромное предпріятіе, со многими отдѣленіями по всей области, до береговъ Ледовитаго океана включительно. Не только якуты, но даже чукчи и ламуты учатся съ помощью кинематографа.
Большой популярностью у публики пользуются оба здѣшнихъ театра: русскій и якутскій. Въ русскомъ идетъ драма, а въ якутскомъ — драма и опера, при чемъ „Олонхо" не сходитъ съ репертуара; контроль репертуара лежитъ на особой коммиссіи городской думы, которая субсидируетъ оба театра. Субсидія выдается теперь небольшая, не смотря на общедоступность цѣнъ, т.к. театры всегда полны. Теперь, конечно, нѣтъ часовыхъ антрактовъ и другихъ прелестей далекаго прошлаго.
Труппы составились въ Якутскѣ, съ небольшимъ пополненіемъ пріѣзжими профессіоналами. Областное правленіе, почта, консисторія, акцизники, городская управа, банки, конторы и магазины дали много всякаго добра: героевъ, трагиковъ, комиковъ, благородныхъ отцовъ, злодѣевъ, любовниковъ и пшютовъ.
(Окончаніе будетъ)... А. С.
«Якутская окраина» №38, воскресенье, 16 сентября 1912 г.
(OCR: Аристарх Северин)
Подъѣзжая къ красивой гранитной набережной Якутска на огромномъ океанскомъ пароходѣ, шедшемъ изъ Санъ-Франциско, черезъ Беринговъ проливъ, въ Мачу (гдѣ желѣзная дорога Иркутскъ — Сунтаръ пересѣкаетъ Лену), я былъ пораженъ обиліемъ садовъ и дивнымъ запахомъ, который шелъ отъ цѣлаго моря цвѣтовъ, виднѣвшихся всюду. Какъ я ошибался представляя Якутскъ захудалымъ городишкомъ, тонущемъ въ навозѣ!
— Оказывается, жизнь здѣсь устроена такъ гигіенично, что за послѣдніе 3 года не было ни одного покойника.
По количеству двухсотлѣтнихъ стариковъ Якутскъ занимаетъ первое мѣсто въ мірѣ, да при такой обстановкѣ не мудрено, что теперешніе старики доживутъ и до трехсотъ лѣтъ.
Міровыя предпріятія по добычѣ угля, соли, золота, слюды, свинца, рыбы, производству масла, мясныхъ и рыбныхъ консервовъ, выдѣлкѣ мѣховъ — все это какимъ-то чудомъ не нарушаетъ общей гармоніи, т.к. не слышно стука десятковъ тысячъ машинъ, не видно дыма отъ тысячъ фабричныхъ трубъ; геній человѣка все побѣдилъ.
И интересно послушать стариковъ, когда они разсказываютъ о далекомъ прошломъ.
Не вѣрится, что такъ могло быть. Больше вѣка тому назадъ городъ утопалъ въ грязи, или задыхался въ пыли; отсутствіе садовъ навѣвало уныніе, а похоронный звонъ часовъ съ каланчи подталкивалъ многихъ на самоубійство.
Благодаря тому, что нужно было полчаса дожидаться, когда каланчевой отобьетъ часы, граждане опаздывали на засѣданія и общественная жизнь почти замерла.
Стихіямъ была предоставлена полная свобода и дождевая вода обильно поливала стѣны клуба приказчиковъ, т.к. водосточныя трубы, подогнувъ ноги, грустно повисли на крючьяхъ.
Даже крыша общественнаго собранiя впала в меланхолію и горько плакала во время дождя, роняя слезы на поникшія головы одинокихъ членовъ.
Хмурые люди, которымъ плохо жилось въ этомъ городѣ, были мелочны, злобны и говорятъ, бывали случаи, что рыли ямы одинъ для другого при жизни и даже ѣли другъ друга живьемъ.
Таковъ, по разсказамъ стариковъ, былъ Якутскъ.
Я.
(OCR: Аристарх Северин)
Четвергъ, 25 августа, "Якутская окраина" №2, 1916